Чудо для алхимика

[Пушинки]

Ещё совсем юная эльфийка, буквально десятого уровня, слонялась по Светолесью в безуспешных поисках ромашек. Квест, выданный ей главным алхимиком Новограда, представлялся самым ужасным и сложным из всего, с чем девушке приходилось до сих пор сталкиваться. 

Птицы, как всегда, заливались песнями о счастье и весне так, будто они делали это в последний раз, боясь уже больше никогда не увидеть солнечный свет. Ветра не было. Кучерявые небольшие облачка весело плыли по небосклону, такому глубокому и такому голубому, что в нём можно было просто потеряться. Тихо шелестели в движении эльфийские крылья. Белочка копошилась в высокой траве у высокого осинового дерева. 

Тихо ругаясь себе под маленький, гордо вздёрнутый носик, Эви блуждала буквально между трёх стройных берёз, тихо звенящих серёжками, покачивающимися при слабом дуновении ветерка. Зелёный пейзаж грел и радовал глаз, успокаивая и будто бы убаюкивая. Но эльфийка была готова отдать зуб, что сегодня здесь ей точно не захочется спать или не спеша гулять, наслаждаясь прекраснейшими из видов Кватоха. Ведь что может быть прекраснее залитого пряным солнечным светом Светолесья? Недаром оно так и называется - Светолесье. Здесь практически всегда светит солнышко и поют птицы, даже когда наступает зима или осень. Дожди идут так редко, что их количество за год можно пересчитать на пальцах одной руки. В каких уголках Вселенной Сарнаута не побывай каниец, эльф или гибберлинг, он никогда не сможет назвать что-то, способное заменить эту удивительную ламповую локацию. 

Единственная проблема Светолесья, с которой пришлось столкнуться Эви и с коей так или иначе сталкивался, сталкивается и будет сталкиваться каждый первый алхимик — это малое количество ромашек. А ведь собрать для квеста их нужно целых пять, то есть невозможно ограничиться одним скоплением нужных цветов. Их нужно как минимум два, а иногда, в особо неудачных ситуациях, и три. 

— И почему именно ромашек здесь так безумно мало? — негодовала молодая эльфийка, аккуратно подрезая серпом очередной цветок календулы. — Одна календула, медуница да крапива. — искренне возмущалась она. — А покупать их на аукционе себе дороже. Я что, почку должна продать, лишь бы выполнить этот ужасный квест? Он слишком сложный для таких, как я! И это отнимает столько времени! Я могла бы уже дойти до Сиверии за эти несколько часов! 

Сердце недовольно стучало, ускоряясь, и его стук отдавался в ушах - так всегда было, когда Эви волновалась по поводу чего-то, сильно нервничала, стрессовала или раздражалась. Наконец застонав от разочарования, когда она в очередной раз наткнулась на календулу, эльфийка в бессилии просто повалилась на землю. Её психика начинала сдавать свои позиции, и Эви захотелось расплакаться от обиды, как будто она маленький ребёнок, встретивший на своём пути препятствие, которое невозможно ни преодолеть, ни в конце концов обойти.

— Привет, — раздалось где-то совсем рядом, позади, так что эльфийка не могла видеть, кто с ней говорит, но голос, как она поняла, был девичий, почти, как ей показалось, детский. Эви резко обернулась, задирая голову вверх, отчего чуть не упала. 

— Привет, — наконец поздоровалась она в ответ, заглядывая в глаза склонившейся над ней канийке лет шестнадцати или четырнадцати. Разница, более, чем в десять лет, смутила эльфийку и заставила себя ощутить на цыпочках подкрадывающуюся к ней старость. Хотя какая старость в тридцать? Абсолютно никакой. Только вот тем отдельным эльфам, что не живут вечно, это вряд ли возможно объяснить... Неприятная мутация генов всегда нервировала Эви, поэтому с другими эльфами она общалась неохотно и крайне редко. 

— Ты что-то ищешь? — поинтересовалась подросток, плохо скрывая ещё совсем детское любопытство. 

— Ничего не ищу, — обидевшись, буркнула Эви себе под нос и наконец-то поднялась на ноги, попутно старательно отряхивая платье от прилипших травинок, листочков и пыльцы.

— Может, я могу чем-то помочь? — словно не услышав ответа, предложила канийка, и на её лице появилась приятная, полная дружелюбия, улыбка, а в травянистых глазах легко читалась теплота и забота.

Ощутив неловкость от собственной грубости, эльфийка постаралась, покривив лицом, тоже изобразить на физиономии пародию счастья и радости, но не особо преуспела в этом. Она всегда чувствовала себя особенно плохо, когда кто-то пытался относиться к ней хорошо, проявлять заботу или предлагать помощь. Это заставляло почувствовать в полной мере, насколько же жалки её попытки разрешить что-то самостоятельно.

— Я ищу ромашки, — без всякого желания призналась Эви и ещё более раздражённо добавила, забыв, что на лице должна была остаться маска приветливости. — И делаю это уже битый час, а найти никак не могу!

— Ромашки? — поразилась подросток и часто-часто заморгала глазами.

— Да, ромашки. Эти несчастные белые многолепестковые цветы с жёлтой сердцевиной.

— Так их же тут много, — весело рассмеялась девочка, недоумённо глядя на всклокоченную от гнева и беспомощности эльфийку. 

У Эви нервно дёрнулся глаз, но она набрала в лёгкие побольше воздуха и шумно медленно выдохнула, тем самым успокаивая себя. Она немного помолчала, а потом спросила:

— И где именно?

— Да практически где угодно, — развела руками в стороны канийка.

— Не будешь ли ты столь любезна и объяснишь поподробнее, где именно здесь, в этом светлом лесу, много ромашек?

— Конечно, — тут же согласилась девочка. — Пойдём, я провожу.

Проругавшись про себя на всю нелепость ситуации и странный характер незнакомки, Эви послушно кивнула головой и последовала за канийкой. Как всегда пели птицы, шелестела трава и источали сладкие ароматы мелкие цветы, хаотично разбросанные Матушкой Природой по любому свободному клочку земли. Только вот слишком молоденькие это было цветы, чтобы можно было срывать их и уж тем более использовать для алхимических целей. Сбор таких трав был бы явным расточительством. Срывая ещё практически росточки, мы тем самым лишаем их возможности вырасти, а на один полноценный цветок приходится три или четыре маленьких. Из-за халатности некоторых жадных до времени алхимиков так и вымирают отдельные виды... Эви же никогда себе такого не позволяла. В конце концов, она всегда с уважением относилась к природе, хотя далеко и не всегда её понимала.

— А вот мы и пришли, — внезапно раздавшийся голос ошарашил эльфийку, целиком и полностью ушедшую в свои мысли. Очнувшись, она подняла растерянный взгляд на спутницу, а потом посмотрела, куда та указывает рукой. 

— И в самом деле... — прошептала Эви и удивлённо проморгалась. 

Перед ней была небольшая полянка, заключённая в обод берёзок, и на ней росли в умиротворённой тишине ромашки, любопытно выглядывающие друг из-за друга, чтобы понежиться под слегка приглушёнными листвой солнечными мягкими лучами. Как странно, подумалось эльфийке, и почему же она не может припомнить этого уголка Светолесья, тогда как изошла его вдоль и поперёк не один раз... «Видимо, чудо», — решила она и приступила в сбору цветов. 

Просмотреть полную запись