Да что вы знаете о стремлении эльфийки к свободе?

[Пушинки]

Посвящено моей прекрасной подруге в качестве новогоднего подарка.
Надеюсь, твоя душенька довольна. Дитятко, с Новым годом! 

— Рита! Рита! Ну подожди же меня! — надрывался уже порядком выдохшийся светлоглазый канийский мальчонка, изо всех сил стараясь догнать подругу, улетавшую от него на предельной скорости своих крыльев и утаскивая за собой хаотично на себя же намотанную мишуру.
— Если тебе от меня что-то нужно, то ты сначала догони меня! — с вызовом прокричала эльфийка и залилась дивным хохотом.
  Так она и смеялась, пока (а это, надо сказать, произошло довольно быстро) не услышала на своей спиной суровый взрослый оклик:
— А ну, Маргарита, быстро вернулась и помогла товарищам! И извинилась перед младшим! — голос был басистый, что больше обычно ассоциируется с мужским полом, но то был суровый и грубоватый голос пионервожатой Октябрины Витальевны, имперки по происхождению и закаленной хадаганки, гордой своей нацией и идеалогией фракции. В лагерь она, как говорят слухи, которыми полнится, как бочка селёдками, «Дюна», попала не случайно, а по своему желанию. Поверить в это было очень сложно... Ведь она была женщиной довольно грубой и очень строгой. И, на первый взгляд, легко могло возникнуть впечатление, что детей такая вожатая должна на дух не переносить, однако она была весьма компетентным сотрудником лагеря и с блеском выполняла свои рабочие обязанности. Да и дети её уважали, хотя немного и побаивались и старались лишний раз не выводить из себя. Но Рита эту женщину решила не слушать и лишь ринулась быстрее вперёд, шепнув себе под нос одно несложное заклинание, и на месте её пребывания буквально секунду назад появился призрачный двойник, тем самым навесив на себя на какое-то недолгое время инвиз. Довольная своей хитрой выходкой, эльфийка радостно улыбалась, сверкая большими золотыми глазами, в которых плясали искорки и несколько её лично знакомых чёртиков из пещер Гипата. Однако так просто Октябрину Витальевну не возьмёшь. Через буквально пять секунд жрица уже тпшнулась к маленькой озорнице и сковала её заклинанием.
— И куда ты собралась со всей этой мишурой, Маргарита? — вожатая подозрительно прищурила глаза и смерила недовольным взглядом пионерку.
— В Сиверию... — недовольно пробурчала эльфийка, забавно надувая раскрасневшиеся круглые щёчки. 
— И зачем тебе туда? — продолжила допытываться хадаганка, всё ещё не выпуская из оцепенения маленькую проказницу. 
— Ну... Там такие ёлки... Кто-то же их должен украсить! — начала оправдываться эльфийка, бросая недовольные золотистые взгляды на пионервожатую. — А жители Сиверии бедные! У них нет денег на украшения! 
— Ох... — тяжело вздохнула Октябрина Витальевна и прикрыла глаза рукой. — Это собственность лагеря, поэтому я её изымаю. А тебе вообще должно быть стыдно, что ты, пионерка, совершила кражу! 
— Но я не хотела ехать в этот лагерь! Меня сюда отправили родители! 
  Но вожатая её уже не слушала. Она просто забрала у неё всю мишуру и передала её канийскому светлоглазому мальчику и приказала обоим пионерам явиться через десять минут к сцене. Каниец, имя которого было Гореслав, кивнул на слова Октябрины Витальевны и послушно остался ждать подругу. Та, в свою очередь, наконец освободившись от оцепенения, недовольно засопела и быстрым шагом, не обращая на друга никакого внимания, направилась в сторону главной сцены, до которой идти ещё было минут пять. 
— Рита! Рита! Ну подожди же меня! 
— Опять всё по кругу... — сердито пробормотала куда-то себе под нос эльфийка и лишь прибавила шагу. Лететь ей было бы сложно, так как после заклятия онемения крылья жутко ломило. 
— Ну, Риииииит, — простонал мальчонка, в отчаянии осознавая всю тщетность попыток идти в ногу со старшей. 
— Горе, что тебе нужно от бедного несчастного эльфа, лишённого единственно возможного счастья? 
— Какого это счастья? — подбодрённый снижающимся темпом ходьбы подруги, поинтересовался каниец.
— Счастья побега! — воскликнула Рита и вскинула вверх руки, словно обращаясь к небесам и моля их о пощаде. — О Тенсес, за что ты так со мной, твоей верной и покорной слугой? Почему я должна гнить в этом убогом имперском лагерьке, где даже нет холодной воды? Ответь мне, Тенсес!
— Кажется, он тебя не слышит, — немного помолчав, заметил Гореслав по прозвищу «горе», дарованному ему его очеровательной подругой, за что тут же словил подзатыльник. 
— Тссс! Это ты глухой и не слышишь, — прицыкнула она на мальчонку. — А он всё слышит! И придёт мне на выручку!
— На какую выручку?
— Да замолчи уже ты, — раздражённо бросила она. — И вообще, чего это ты ко мне привязался. Я вообще-то не люблю никаких сарнаутцев, кроме себя. 
— Так мы же уже шесть лет дружим, — не понял каниец и поднял на подругу полный искреннего удивления взгляд.
— Шесть? — с ужасом поразилась Рита, её брови подскочили, а рот даже слегка приоткрылся, образовав узенький такой овал.
— Да, шесть лет и три месяца, — утвердительно закивал спутник.
— Какой ужас...
— Ужас? — снова растерялся светлоглазый каниец и непонимающе уставился в несуществующую точку у себя перед носом. — Какой... Ужас? 
— Ты — ужас! — возмутилась эльфийка, но быстро взяла себя в руки и, шумно выдохнув, проговорила с явной неохотой. — Ладно, давай сюда эту свою мишуру. Я тебе помогу.
— Поможешь? А не убежишь снова с ней? — решил уточнить мальчонка, прежде чем передавать эльфийке часть своего ценного груза.
— Да куда я убегу... Меня опять догонят. Того гляди ещё и на общественные работы отправят... Помогать с уборкой территории, например. Бе.
  Этот аргумент легко и быстро убедил маленького лигийского товарища (как бы это комично ни звучало), и он, отбросив всякие сомнения, передал часть груза подруге. Дальше они какое-то время шли молча, каждый думал о чём-то своём: Рита о неудачном побеге и глупой отговорке, в которую никто не поверил, а Гореслав об обеде в столовой и картофельной пюрешке с рыбной котлеткой. И вот когда уже совсем близко показалась главная сцена лагеря, Гореслав вдруг поинтересовался:
— Рита, послушай, а почему тебе так хочется сбежать отсюда? Разве здесь так плохо? И как твои родители, они ведь будут волноваться, если ты пропадёшь?
— А кто тебе сказал, что я пропаду? — хитро хмыкнула эльфийка, и её глаза вновь загорелись золотом. — Я-то уж точно не пропаду. У меня есть навыки выживания, и я прекрасный мистик.
— И всё-таки, почему ты так хочешь уйти?
— Как тебе сказать, Горе... — эльфийка остановилась, задумавшись, и голос её, потом зазвучавший, сделался каким-то невыразимо печальным. — Я не хочу вечно жить, закованная в эти рамки, возведённые моими родителями и этими вожатыми... Я хочу быть свободной. Свободной как южный ветер, заблудившийся в этих пустынях... Я хочу быть самостоятельной и самой выбирать себе будущее, а не слушать посторонних. И я точно знаю, что однажды... Я сбегу отсюда и разрушу все рамки, в которых на данный момент я вынуждена оставаться. И будет это очень скоро. Ты только подожди... — губы девочки растянулись в хитрой ухмылке, она точно знала, что ей дальше делать. 

Просмотреть полную запись