Перейти к содержанию

Дайджесты за январь-февраль

Обновления гайдов и аддонов

Январь Февраль

Мониторинг серверов и редактор аддонов

Представляем вам две легенды. То, о чем можно было только мечтать, стало реальностью.

Мониторинг серверов Редактор аддонов

Подсказки из игры на вашем сайте

Теперь вы можете отображать сведения о внутриигровых элементах простым наведением курсора мыши.

Подробнее

Апдейтер аддонов

Представляем вам программу для автообновления аддонов и делимся подробностями.

Подробнее Скачать

Солнечный Цветок


Пушинки

Рекомендуемые сообщения

Лотанариэ (эльф.) – Солнечный цветок 

Воздух с утра стоял прелый, душный, пахнущий цветущими сорными сочными и сладкими травами, и немногочисленными цветами. Однако, мало их было только в этой, слегка сумбурной и такой умиротворённой, части берёзовой рощи. Стоило пройти чуть дальше вглубь и там, на залитых, словно подсолнечным маслом, пряно-жёлтым светом полянах золотился зверобой, нежным оранжевым куполом раскрывалась календула... А чуть левее, ближе к Озёрному урочищу, начинались густые заросли изумрудной крапивы, на вершинах которой маленькими белыми черпачками царствовали, источающие слабый аромат лесной влаги, цветы. 

По тому лесу часто прогуливалась девушка в длинном, болотного цвета, балахоне, петляя узкими тропами. Накинув на голову грубый мешковатый капюшон и прилежно затянув чуть туже вышитый серебряными нитями узорчатый опоясок на бледно-травянистом, доходящим до щиколотки, амфималь, Лотанариэ блуждала среди сияющих золотом берёзок. 

В предзакатную пору, без определённой цели, но с каким-то огромным стремлением – будто это было заложено богами в её природу; девушка касалась нежными бархатными ладонями бересты, перебирала между пальцами «серёжки», свисающие с низко растущих ветвей, и уже под самые сумерки заводила долгую, тянучую песнь времён той, ошеломляющей память любого сарнаутского создания, Битвы за Красоту. Белые, слегка вьющиеся на концах пряди, неловко выбивающиеся из-под капюшона, гладило мягкими лучами, сонно зевая на всё Светлолесье, оранжевое, как апельсин, громадное светило. А старинная мелодия всё лилась и переливалась в тишине вечера, журчала, как ручей, светилась, как сияние астрала, и затухала, как лазурные искры джунов и эльфов, погибших при первых встречах с Драконами.

Слова песни были печальные и, казалось бы, странно звучали – они будто сливались с окружающей средой, подхватывали единичные дуновения хрустящего прохладой ветра; растекались озером перекличек нот по траве и, настоявшись, уходили под землю, смешиваясь с прогретой за день чёрной землёй, кое где усыпанной алмазной крошкой песка. 

Светловолосая эльфийка, тщательно закутанная в плотную болотную ткань плаща, никогда не казалась себе одинокой; она не имела семьи и фамилии, да и имя своё находила весьма странным – как проблеск света среди заполонённой густым туманом из Гибельной Чащи зияющей дыры имеющихся знаний. В её понимании не было такого понятия, как прошлое или будущее, а потому и настоящее таковым назвать было трудно – это было постоянство, длительное, неопределённое, но кристально-чистое, как свежий и терпкий запах вербены. Одиночество было чуждо Лотанариэ, как и она была ему чужда.

От этой девушки всегда веяло мягкой, как листья сирени, тоской, светлой печалью и хризантемами. А от её фигурки, казалось, особенно ясно, вечером исходило завораживающее солнечное свечение, рассекающее, словно пласт подсолнечного масла, разогретый воздух, и наполняло пространство золотыми крохотными крупицами, обликая эльфийку в сверкающие дневными звёздами шелковистые одеяния. Слабое шуршание ткани о нежно-бирюзовые крылья, сотканные из цветущих ароматов пожеланий добра и счастья на ночь, и красок предзакатного небосклона, слоями натекающее, перекрывающее то далёкое и непостижимое, что таит в своих безграничных просторах лилово-червлёный Астрал, не нарушало гармонию песни, не прерывало её и не выходило на передний план, а сливалось с ним, стекалось, поглощалось, не истощаясь, но сохраняя свою сущность. 

Сорняковые травы зашептались. Девушка слегка покачнулась в такт плачу хрустального неба и оперлась спиной о худенький, изогнутый ствол старенькой берёзы с сильно разросшейся кроной, скрытой за звенящей салатовой листвой. Журчащий степной рекой девичий голос плавно перешёл на убаюкивающее шептание. Лотанариэ тихо, почти беззвучно сползла на шелковистое изумрудное одеяло из травы, покрывающее сырую аллодскую землю, и сняла капюшон. Холодная тень ушла с полуприкрытых глаз и теперь они восстали во всём своём янтарном великолепии споря с громадной сферой, обливающейся изо дня в день, словно большое колесо водяной мельницы – стылой водой, драконьим пламенем. Эльфийка замолкла, поджав тонкие, полупрозрачные розоватые губы, и теперь только смотрела на Солнце, прямо, уверенно, но без какой-либо дерзости или насмешки. Она смотрела на него так, как порой дети смотрят на старого отца, вдумчиво раскладывая по полочкам сарая накопившийся ворох сена мыслей, стараясь в чём-то подражать великому светилу, вызывавшему в юной душе столь близкой родственности чувства. 

Длинные пальцы с аккуратно подпиленными коралловыми ноготками жадно утопали в траве, перебирали между собой мягкие молодые травинки, так легко гнущиеся и приминаемые, не обещающие вскоре вырасти во взрослую и жёсткую траву, которая всегда цепляется за одежду, а если замечает проблески кожи – то обязательно царапает, оставляя за собой тоненькую цепочку браслета из крохотных капелек крови, насаженных на полоску нежно-оливковой кожи. В этой части Светлолесья она [трава] всегда была такой и никогда не менялась да и вряд ли бы хоть что-то смогло её изменить. Законы природы, сопровождаемые законами странного, никогда не будут до конца поняты; но зачем понимать, если можно любоваться?

Размышления девушки постепенно растворялись в тёплых красках неба, как и она сама. Но, будто становясь бледнее, Лотанариэ, не замечая того и не могучи заметить, излучала всё больший свет. Он играл, переливался, узорами вплетал в белое золото охру и пряную желтизну дорого металла, не окутывал, но разрезал воздух, будто проникая в каждую его частицу и выдворяя оттуда всё лишнее лишь для того, чтобы полностью туда залиться. Небо горело, как когда-то пылало живым пламенем сердце Канаана, так омрачительно поглощённое заразой вампиризма, крупными пятнами, хаотично разбросанными по холсту небосклона каким-то неизвестным волшебником ещё времён до Великого Катаклизма. 

Эльфийка отняла правую руку от травы и осторожно, полупрозрачными подушечками пальцев, притронулась к кулону в форме цветущего солнца, висевшему у неё на шее. Золото сияло так, что можно было бы ослепнуть на оба глаза, если бы не странная возможность Лотанариэ смотреть даже на самую яркую звезду во Вселенной безо всякого на то усилия. Взгляд её огненно-янтарных глаз, разбавленных щедрыми вкраплениями золотой пыли, был умиротворён и ясен, как само небо, куполом накрывшее Сарнаут. Если дальше неба есть что-то ещё, то оно должно быть невообразимо прекрасно, как сама жизнь? Если вокруг гигантской звезды роятся маленькие искорки, не станут ли и они когда-то могучими жаркими сферами; или это просто пыль, просто искорки, маленькие частицы, отлетевшие от вечного светила – стража этого мира?

Плащ скрывал от света прекрасную картину: как мирным потоком струилось золото по венам, просвечивая чистейшим светом через кожу, завивалось, расцветало узорами, покрывало лопатки и плечи цветочным орнаментом. Солнце садилось, впитываясь во всё существо Лотанариэ: её запястье опутала тонюсенькая золотистая лоза, она двинулась дальше, по кисти, переплелась с пальцами, венками и, дойдя до кончиков пальцев, скопилась золотыми искрами, от которых веяло теплом и тем самым запахом солнца, который невозможно описать тому человеку, который никогда его не ощущал, не слышал, не терялся в нём. Стебель цветка опутал хрупкую бледную вытянутую шею и плавно перетёк в омут орнаментов, в необычайной грации изящно тянущихся по скулам, вискам и сходящихся у бесконечно карамельных глаз.

Небосклон уже почти лишился живых красок, а цветок тем временем всё пышнее расцветал, становясь прекраснее наипрекраснейшего, стремясь достичь конечной стадии – апогея. И вот, наконец, он достиг его, загорелся, как сама звезда – языки пламени мягко заскользили по лепесткам, сливаясь в огненную бурю, заключённую в маленьком солнечном цветке; цветке, каждую ночь хранящем в себе крупицы солнечного света, дабы утром снова воссиял восход. 

Лотанариэ спала и видела сны о далёкой битве за Красоту, сама не зная, что являлась тем самым прекрасным каноном, чище и выше которого ничего нет в Сарнауте и за его пределами. 

Оранжевый гигант горел на краю одной эльфийской Вселенной. 


Просмотреть полную запись

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Восстановить форматирование

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.

×
×
  • Создать...

Важная информация

Пользуясь сайтом, вы принимаете Условия использования