Прогулки одинокого барда. Часть 18 (заключительная)

[Пушинки]

Оказавшись у колодца, поблуждав до этого буквально вокруг него около часа, Ар тяжело вздохнул. Лют не была слишком тяжёлой, но весом обладала довольно внушительным, по сравнению со своей деревянной формой. Эльф взглянул на подругу, она как-то тревожно спала, будто бы отключившись или потеряв сознание. Веки её подрагивали, равно как и руки, а на лбу выступил пот, как у больной. Само тело было настолько горячим, что даже источало жар. Бард аккуратно опустил девушку на траву, ведь они были уже на месте, хотелось только немного передохнуть перед последним из рывков.

Тут, в очередной раз взглянув на подругу уже менее тревожно, Ар заметил кое-что крайне странное: её волосы почернели до корней. Казалось, будто кто-то нарочно измазал их сажей, да так тщательно, что не осталось ни одного лазурного волоса. Здесь эльфу подумалось, что причиной этому может быть смена климата, ведь вся природа вокруг них так внезапно и кардинально изменилась.

— Вот мы и пришли... — наконец выдохнул бард, всё тело у него ломило. 

Они столько всего прошли, а теперь могли вернуться в привычный и относительно счастливый мир, словно ничего до этого и не случалось. Ар хрустнул пальцами: их слегка сводило, будто они затекли. После этого он вновь нагнулся к Лютне и, подхватив её, осторожно перелез крупные чёрные камни, образующие верхнюю часть колодца. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперёд, и темнота вновь окутала его, как когда-то, когда он только пришёл сюда. Казалось бы, прошло столько времени, а на деле же – почти ничего. 

А темнота пахла сыростью и задушевной тоской, отчего-то так сильно сдавливающей сердце. 

***

Когда Ар очнулся, он лежал на мягкой молоденькой траве. Это он ощутил, даже ещё не открывая глаз, просто ладони ощутили ни с чем не сравнимое ощущение юной зелени, которая так и гнётся к самой земле, к самому чернозёму от легчайшего прикосновения. 

Глаза его были плотно закрыты, но эльф явно чувствовал тёплое прикосновение к ним солнечных лучей. На душе сразу стало спокойно и умиротворённо. Не хотелось вставать, вместо этого бард бы предпочёл простое и куда более приятное «поспать». Он вполне мог себе позволить провести тут ещё часок или два, валяясь на мягонькой травке и вздыхая полной грудью её сладковатый яркий аромат с примесями пряных цветочных запахов. 

Собравшись с силами, Ар всё же сел, утыкаясь лицом в колени, тяжело вздохнул и на выдохе вымолвил:

— Видимо, полёты между локациями всё же не совсем моё, — затем он наконец глаза и перевёл устало-умиротворённый взгляд на подругу. — Лют, ты как? 

Сначала ему показалось странной иллюзией отсутствие девушки, он завертел головой, тревожно окликая Лютню, но видно её нигде не было, да и ответа, впрочем, от неё не было тоже. 

— Какого Нихаза?.. — Ар нахмурился, сердце неприятно кольнуло, а голова тут же будто бы налилась свинцом, начало клонить в сон, тяжёлый и непробудный... 

Он так и не нашёл её. Хотя нет, можно сказать, что нашёл. Роясь в траве недалеко от колодца, эльф наткнулся на обугленный кусок деревяшки. 

Вернувшись к трактирщику, Ар отдал ему фляжку с добытой им с Лют водой, забрал награду и, попрощавшись, вышел на шумную и пыльную городскую улицу, полную вечно куда-то спешащих людей. Был жаркий и душный июньский день. Лениво светил, крутясь, большой солнечный диск. Пекло. Делать не хотелось ничего, но оставаться без дела в данной ситуации было ещё хуже – это побуждало думать... 

Ар двинулся в сторону аукциона. Шёл он медленно, угрюмо, понуро опустив голову, словно без всякого желания переставляя ноги. Обменяв горсть сияющих в прямых солнечных лучах лазурных кристаллов на мешок золотых монет, бард быстро пополнил свои запасы провианта и даже прикупил зелий на случай будущих странствий, в которые сейчас ему так хотелось отправиться...

Делать-то было нечего, да и говорить-то было не с кем. Немного поразмыслив, эльф всё же купил себе новую лютню.
Она была примерно такой же, как и Лют, деревянной, покрыто ровным, поблёскивающем на солнце, слоем краски с тонкими звучными струнами и очень лёгкая. Сделав привычное движение пальцами и услышав отзвук на него музыкального инструмента, Ар ощутил сильный прилив ностальгии... Звук был немного другой, он был менее чистый, менее звенящий, казался глубже и тяжелее, хотя простой сарнаутец, вероятно, даже не заметил бы этой незначительной разницы.

Однако играть дальше на лютне бард не стал. Во-первых, ему это было больше не нужно, чтобы зарабатывать себе на пропитание. Во-вторых, не было настроения. А что может быть для творческого человека хуже и опаснее апатии и отсутствия вдохновения? Правильно, ничего. 

Ар вышел за пределы Новограда, направляясь в Светолесье, его самую любимую локацию. Здесь всегда было тихо и спокойно, дружелюбно, умиротворённо. Здесь можно было побыть одному. А быть одному зачастую означает быть собой. Когда тебе больше не нужно ни от кого прятаться и скрывать слёзы. Когда можно просто быть, не думая о том, что об этом подумает кто-то другой. Одиночество – осознание самого себя и гармония с окружающим миром. Если человеку сложно понять себя, он не сможет понять мир и быть счастливым. А в вечной спешке никак нельзя сконцентрироваться на себе, своих интересах, мыслях, взглядах, вкусах. В окружении людей размышления всегда берут их в долю и считаются с их мнением, что искажает реальность и, как следствие, представляет действительность не в правильном свете. 

Найдя свою любимую поляну, на которой, как и всегда, пышно цвели крупные одинокие ярко-малиновые астры, бард плюхнулся на траву и откинулся на спину. Уши его тут же защекотала довольно высоко здесь растущая трава. Берёзы здесь чередовались с соснами, и потому создаваемая тень напоминала рваные лохмотья, местами разошедшиеся и уже более не скрывающие кожу, в данном случае — поляну. Ар, немного подумав, извлёк из своей новенькой, расшитой золотом и каменьями вместительной сумки пшеничную лепёшку и, отломив от неё кусочек, отправил его себе в рот. Вкус был насыщенный и свежий, а мякоть, казалось, будто таяла во рту. Давно он не пробовал такого вкусного хлеба... Сколько лет уже прошло с тех пор, как его мать кормила подобным? И не сосчитать, даже если очень и очень захотеть... 

Эльф закрыл глаза и расслабил всё тело, отчего тут же ощутил волной накатившую на него невыносимую усталость. Перед глазами проносился странный лесной пейзаж, небольшой городок, странное поющее дерево – источник жизни всего магического в мире, а ещё он видел девочку, маленькую такую, со светящимися нежно-голубыми волосами и серьёзно-смеющимися, добрыми золотистыми глазами.

Ар спал и видел сны. 

Просмотреть полную запись