Shila

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава шестнадцатая. Шаг в отражение Глава семнадцатая. Кредит доверия Глава 18. Твердь под ногами Кирилл тяжело переступил порог дома, закатывая глаза и сжимая челюсти от боли. С трудом справившись с обувью, юноша опустился на лавку в сенях и протяжно выдохнул. Лицо его скривилось, когда пальцы коснулись забинтованной руки – отёк был горячим и пульсировал. Передохнув после снимания сапог одной рукой, Кирилл принялся за шубу, что далось ему ещё сложнее. На звуки возни выглянула мать и всплеснула руками. – Святой Тенсес, что случилось?! Парень поднял здоровую руку, тормозя Марфу, и приложил указательный палец к губам. – Спокойствие, мам, только спокойствие. Всё в порядке. – Да где ж в порядке-то? – Мам. Сломалось зубило, влетело мне в руку. Сам виноват, его давно пора было заменить, но я всё откладывал, потому как некогда было делать новое. Женщина подбоченилась и тяжело вздохнула, глядя на сына устало-раздражённым взглядом. – Ты вот не кипешуй, а помоги лучше раздеться, а то я сейчас спарюсь… Натопила – будь здоров! – Не натопила, – Марфа стала аккуратно стягивать с сына тулуп, – это печь не остывает с полудня. – К чему это? – удивлённо обернулся кузнец. – Мы ждём гостей? – Ага. Кирилл воззрился на мать в полном недоумении, но вместо ответа она потянула его в дом. Марфа шмыгнула за печь и вернулась с лисьей шапкой и расшитым терликом в руках. – С днём рождения, Кирюш, – мягко произнесла мама, водружая подарок на голову юноши, затем поцеловала его в щёку и отстранилась с улыбкой. – Примерь обновку. Кирилл поначалу ничего не сказал, лишь молча повинуясь просьбе матери. С её помощью он оделся в одёжку и посмотрел на себя в зеркало. – Я и забыл совсем... Спасибо, мам. Парень обернулся и обнял Марфу одной рукой. От тепла на сердце он даже забыл о свежей ране. – Ну, теперь точно с девицами знакомиться! – мать умилилась, глядя на сына. Кирилл смущённо кашлянул, умалчивая о своих приключениях в Новограде. *** Юноша опустил тяжёлый самовар на стол, и в этот момент в дверь постучали. – Беги открывать, – Марфа махнула полотенцем. – У меня ещё пирожки поспевают, – и женщина убежала в кухню. Кирилл вышел в сени, отодвинул засов – вместе с морозом в дом впорхнули хохот и топот детских ног. – Дядькиря! – два пацана и девчонка тут же повисли на парне, заставив его охнуть от резкой боли в раненой руке. – Куда? А ну! – Белемир с трудом оттащил своих детей от Кирилла. – Прости, дорогой. С днём рождения! Кузнец заключил ученика в крепкие тёплые объятия, потом, отстранившись и придерживая его за плечи, осмотрел, будто оценивая. – Вон какой вымахал! Марья Всадова мягко подвинула мужа в сторону и поцеловала именинника в лоб. – С днём рождения, Кирилл. Виновник торжества благодарно раскланялся и поманил гостей за собой. – Ну, хватит в сенях толкаться, в дом проходите. Детям приглашение не было нужно, они с весёлым визгом уже влетели на кухню. – От наших вашим, – Марья вручила юноше здоровенную бутыль с тёмной жидкостью каштанового оттенка. – Это то, что я думаю? – у именинника загорелись глаза. – Ерофеич, сама настаивала, – гордо произнесла женщина. – От души, – радостно произнёс парень. – Спасибо огромное. – Моя очередь. Белемир достал совсем небольшой свёрток и вложил его в руку ученика. Кирилл развернул ткань... Глаза парня округлились, а челюсть отвисла. – Это же руна. Но как я могу... – Не просто можешь, а давно пора, Киря. За эти три года ты необычайно вырос как кузнец. У тебя голова толковая, и мне прям обидно, что ты до сих пор не занимаешься тем, чем тебе полагается заниматься. У тебя ведь чуйка особая на то, как сделать оружие или доспех. Решение, до которого мне неделю над чертежами докумекать надо, у тебя само в голове рождается. Куда медленная улита, что поначалу была, и подевалась. *** Белемир что-то спешно перебирал в своих записях и будто прикидывал время, то и дело неудовлетворительно покачивая головой. – Что-то случилось? – Кирилл поднял на него глаза. – Да вот с заказами не успеваю управиться... – Я могу взять что-то на себя? – предложил помощь юноша. – Нужно изготовить пятнадцать уздечек, справишься? – Справлюсь. – Добро, тогда вот тебе всё необходимое, а чего не хватит, можешь со склада взять, под мою расписку. Кузнец отдал ученику материалы, а сам ушёл по делам. Работая над заказом, юноша не мог нарадоваться тому, что ему доверяют работу и позволяют самому оставаться в кузнице. К изделию же он подошёл со всей дотошностью, надеясь порадовать мастера высоким качеством результата. К вечеру Белемир вернулся и с порога спросил: – Ну что? Готово? Кирилл гордо продемонстрировал одну отличную уздечку. – Хорошо, молодец. А где остальные? – Остальные? Я только одну сделал... Белемир, конечно, в лице изменился, но бранить ученика не стал. – Послушай, – спокойно начал он, – между сельским и городским цеховым производством есть большая разница. Это количество. Если тебе заказали пятнадцать уздечек – это нужно сделать за день, а не за неделю. Парень притих и налился краской, осознавая, как он подставил учителя. – Но... я старался не напортачить. – Медленным шагом, робким зигзагом. Но, что старательный – хорошо. Мастер взял уздечку из рук ученика, осматривая её. – Это приходит не сразу. Тебе нужно поймать темп. И учиться делать вещи быстро без потери качества. Кирилл несколько раз покивал головой, боясь сказать слово и всё больше наливаясь красным. – Ладно... – вздохнул кузнец. – Заказ-то утром сдать надобно. Раздувай горн. Когда всё было готово к работе, он поманил ученика к себе. – Вот смотри, – стал объяснять каниец. – Самое простое – если у тебя много одинаковых изделий в работе, лучше изготавливать их не от начала до конца по одному, а разделять процесс на этапы. Вот ты делаешь клёпки – обточи их сразу на всю партию. Во-первых, ты попросту не будешь лишний раз тягать инструмент туда-сюда, а во-вторых – повторяя одно и то же много раз, ты втягиваешься и набираешь темп. А ежели ты работаешь с кем-то на пару, дак без этого и не обойтись. Сейчас увидишь. Бери кожу. Кирилл вынес рулон коровьей кожи и разложил его на столе. Белемир дал ему указание нарезать ремешки, а сам взялся за ковку клёпок. Когда оба справились каждый со своей задачей, мастер принялся за фурнитуру, а ученика посадил орудовать крючком и ниткой. Увидев, как Кирилл голыми руками затягивает грубую нить, кузнец вновь покачал головой и показал, как правильно заматывать пальцы дерюгой под шитьё кожи. Ближе к полуночи юноша с удивлением осознал, что действительно стал шить быстрее просто потому, что приноровился во время повторений. И руки в кровь не разодрал, при таком-то объёме. – А теперь представь, если бы я после каждых пяти клёпок бросал молотки и шёл резать кожу, да бить в ней дырки под кольца. Ещё и позволял бы горну остывать. Это всё называется лишними движениями. И так во всём. Кирилл всё кивал, мотая на ус и дивясь тому, с каким вниманием относится к нему его учитель. Это для него было крайне непривычно, но в то же время в большую радость. Они доработали до утра, успев закончить не только уздечки, а ещё и разобраться с одним залежалым заказом Белемира, да разгорячились настолько, что разговора об уходе домой и не возникло. Но их бурное обсуждение какого-то чертежа прервала жена Всадова, незаметно проникнув в кузницу и возникнув рядом с ремесленниками, будто джинн из бутылки. – Опять ты засиделся! А я вчера на ужин борща наварила, сижу, жду! Уже и детей спать уложила, а нет мужа моего и нет. – Ох, Марьюшка! Прости, милая... Женщина развернула узелок с горячим горшком, вынула из-за пазухи хлеб, расстелила на свободном столе полотенце и водрузила на него пищу. – Я тебе не напомню, так ты со своей кузницей с голоду помрёшь, – не унималась Всадова. Она обернулась на Кирилла, перемазанного в саже, с красными глазами и всклокоченными волосами. – Ещё один! Так, а ну ложку взял! – подбоченившись, приказала Марья. – Вот явно такой же! Будет рядом с рабочим местом тарелка супа стоять, всё равно за своей работой крошки в рот не положит! Юноша смущённо посмотрел на мастера, не решаясь присоединяться к трапезе. – Ешь давай, – подтолкнул его Белемир. – Худой какой, – рассматривая парня, добавила Всадова. – Тебя же Кириллом зовут, верно? Мне муж про тебя уже не раз рассказывал. Заходи к нам в гости как-нибудь, а то уж давно вместе работаете, а я тебя и не видела ни разу. С каждым случаем подобной заботы и советом мастера Кирилл всё больше и больше наполнялся чувством ответственности к своей работе. В ответ на оказанное доверие хотелось выкладываться и давать лучшие результаты из возможных. Рвение Кирилла хорошо сказывалось на его навыках и финансовом положении, чего, к великому сожалению Марфы, нельзя было сказать о взаимодействии юноши с обществом. Молодой кузнец всё так же шарахался от людей и, кроме Белемира, не заводил ни с кем дружбы. Не было в его досуге ни привычных жителям Новограда развлечений, ни нормального отдыха. Парня невозможно было оттянуть от кузницы и привлечь к обычному общению или даже простым прогулкам. Переживать на этот счёт вскоре стал и сам Всадов и долгое время не мог придумать, чем же помочь Кириллу. Потому однажды он напомнил ему о приглашении в гости и чуть ли не потянул за собой ученика после работы. Кирилл пытался отказаться, но, в конце концов, сдался, попросту побоявшись обидеть учителя. Поначалу было тяжело, юноша очень стеснялся шумного общества семьи Всадовых, однако же, это была возможность наблюдать, что собой представляет нормальная семья. Через какое-то время общение с детьми и женой Белемира заставило Кирилла немного оттаять, а походы семей друг к другу в гости стали в его жизни частым явлением, и дружба между учителем и учеником переросла в дружбу домами. Марья, шумная дородная женщина, на словах свое семейство держала в строгости, а на деле окружала заботой и лаской. Пропадающий в кузнице муж – «кому до чего, а этому до наковальни», ежедневно получал горячие обеды, а случись заночевать на работе – завтрак и свежую рубаху. Детям – «два бесенка с подбесочком, о которых ремень плачет» – вместо искомого ремня доставался то расписной пряник, то петушок на палочке, а подбесёнок не расставалась с куклой мотанкой –«глянь, Дядькиря, какой ей сарафан мамочка сделала». Отданный Белемиру на воспитание племянник «мелет день до вечера, а послушать нечего» то и дело получал из рук Марьи расшитую обновку, правда, с напутствием сильно перед девками хвост да не распускать. В мироощущении этой женщины Кирилл как-то сразу попал в категорию родни. Причем, судя по расписным пряникам, которые периодически ему вручались, рангом от бесят он отличался не шибко. Иногда подмастерью приходило в голову, что у неё есть свой собственный свод неписаных правил, вроде цехового статуса её супруга, которого она придерживалась строго и решительно. И первым параграфом там явно было указано: коли недочет глаз мозолит, его надобно наладить. Худобу Кирилла надлежало исправлять домашними пирогами; когда Новоград усыпало мягким, но холодным первым снегом – были переданы теплые рукавицы на меху, а уж если кузнечиха решила, что негоже молодому парню дневать и ночевать в кузнице как угрюмому старому сычу… Идея сдружить парней погодков явно принадлежала Марье, но и Белемир, который проникся своим помощником, эту мысль только поддержал. Увы, когда Кирилл гостевал у Всадовых, они почти не пересекались, потому как племянник кузнеца имел куда более привычный образ жизни для двадцатилетнего юноши, пуская на ветер часть заработанных денег и гоняясь за юбками по вечернему городу. Тем не менее, Марья нашла способ свести их вместе. В один из обычных будних дней, когда у Белемира с его помощником не предвещалось серьёзной работы, в кузнице появилось весёлое лицо с задорными глазами. – Дядя, привет! – гаркнул юноша через всю мастерскую и помахал свободной рукой. Другой он придерживал плотно замотанные в льняную ткань гостинцы. Гордо прошагав через кузницу наигранно строевым шагом, он протянул передачу от жены дяде. – Вот спасибо, – кузнец с благодарностью принял свёрток. – А ты чего не на работе? – Да Никодим уехал сегодня утром и сказал мне поболтаться до завтра. Домой прихожу, а мне тётя прям с порога – отнеси дяде перекусить, а то своих рук не хватает. И вот он я. – Ясно всё с тобой. Ну, раз такое дело, подсобишь, может? Лицо парня расползлось, явно указывая на его неохоту возиться в кузнице. Белемир, видя, что рыба с крючка срывается, попытался его уговорить: – Я помню, что ты не удался, как кузнец, но пряжки у тебя хорошо получались. Поди, научи Кирилла, как я тебе показывал. Юноша вытянулся, выглядывая подмастерье Всадова – тот сидел в дальнем углу, до того поглощённый процессом плетения бармиц, что до сего момента не заметил гостя в мастерской. Пожав плечами, племянник кузнеца вразвалочку пошлёпал к Кириллу. – Даров, Кирилл, – вальяжно держа руки на поясе, парень навис над учеником Белемира, опираясь плечом о стену. Кирилл оторвался от работы, подняв глаза на пришельца. Не ответив на приветствие, он глянул в сторону учителя, но тот спокойно занимался своими заказами, и присутствие постороннего в мастерской его никак не смущало. Из чего юноша сделал вывод, что последний посторонним вовсе и не был. – Привет…? – нерешительно ответил парень. – Чеслав, – племянник кузнеца особо не церемонился. – Будем знакомы! Он протянул подмастерью распростёртую ладонь. Тот неуверенно пожал её и замер с вопросительным выражением лица, не особо понимая, чего от него ещё хотят. – Дядя сказал показать тебе пряжки. Как их клепать в смысле. Кирилл опять недоуменно оглянулся на Белемира, затем ещё раз внимательней присмотрелся к гостю. – Дядя? Ты Белемиров племянник? – Ну! – А… – многозначительно протянул юноша. – Ну лады, показывай. Чеслав провернул перед Кириллом весь процесс изготовления ременной пряжки, в котором была всего одна пустяковая хитрость при установке язычка на место. Такое Белемир действительно ещё ученику не показывал, но при желании мог бы сделать это при случае, так, между делом. А вот сам племянник всё это время не затыкался ни на секунду и успел рассказать Кириллу всю свою жизнь от момента, когда он вылез из ползунков и начал изучать окружающий его мир. – Отец сказал – Чеслав, голова у тебя толковая, посему поезжай в столицу учиться. У дяди тогда ещё своих детей не было, потому меня тут приняли с распростёртыми объятиями. Дядька, считай, с самого детства растил, потому любит меня, как сына. Так что в Новограде я с малых лет, всё тут знаю и могу тебе показать! – И говоришь ты ещё очень много, – у Кирилла от такого словесного потока уже опухла голова. – Эт знаю. Тётка Марья помелом обзывает, но это ж она любя, я знаю. А друзья меня, паршивцы, Чёсом прозвали, за то, что языком чешу. Так что, будь другом, не смейся, как услышишь. – Как услышу? Ты о чём? – Ну… Мы вот сейчас работу кончим, да пойдём гулять. – Нет, стой, – Кирилл устало прикрыл глаза, коснувшись лба кончиками пальцев. – Я… у меня работы ещё много и вообще… – Дядька-а! – Белемир был недалеко, но Чеслав рявкнул так, будто тот стучал молотом на другом конце мастерской и мог не услышать. – У Кирилла ещё много работы? – А что? – Да я хочу его с собой вытянуть. Ученик замахал руками, но было поздно. Всадов уже дал добро, и Чёс, тут же побросав инструмент, потянул подмастерье во двор. Кирилла это даже в какой-то мере разозлило – всё как-то решилось без его на то согласия. Но племянник Белемира был непреклонен, у него сразу нашлась сотня и одна причины, по которым им срочно нужно было посетить несколько, по его словам, очень интересных мест. Бедный юноша даже слова вставить не мог в этот поток, потому уже через две минуты плёлся за Чеславом, мысленно перебирая предлоги, под которыми он мог сбежать домой. Первым «интересным местом» был кабак, встретивший парней гомоном толпы и звоном сосудов с алкоголем. Кирилл втянул голову в плечи, уже проклиная Чеслава и себя за то, что не ответил сразу твёрдым нет. Но теперь отказываться было как-то уже не с руки, потому юноша пообещал себе, что составит компанию за одной-другой кружкой чего-нибудь не очень крепкого, а потом всё же откланяется. Они не успели выпить, как к их скромной компании присоединились ещё какие-то друзья-знакомые Чеслава. Только что пустой стол вдруг завалило разными закусками с командой «налетай, я угощаю». Вокруг всё как-то закрутилось, завертелось, и Кирилл даже не понял, как оказался на улице в пути ещё куда-то. По дороге молодые люди решили, что им мало, кто-то пропал из компании всего на полминуты и вернулся с добавкой для всех. Вели их по дороге ноги, а не головы, куда-нибудь, куда угодно, но везде для парней находилось веселье и другие радости жизни. Кто-то сунул Кириллу самокрутку, когда все остановились покурить, хотя он не говорил, что курит… – Чёс, а ты не представил нам своего друга! – опомнился кто-то, уже часа два проведя с ним вместе. – Это Киря, дядькин новый ученик. Голова! Во! – А, потому и такой неразговорчивый? Тихо сам с собою? Юноши залились смехом, на который Кирилл и не знал, как реагировать. Видя его смятение, Чеслав толкнул парня в плечо, мол, не куксись, это шутка. Всё это безумие продолжалось, пока совсем не стемнело и среди гуляющих не зазвучали слова «ну, пора и честь знать». Молодёжь стала разбредаться по домам, в конце концов, оставив Чеслава с Кириллом наедине. – Ну, добротно покутили! – племянник Всадова слегка толкнул своего нового приятеля. – Да… наверно. – Ну, бывай. Завтра, если получится, я за тобой загляну! Чеслав ускакал по вечерним улицам, что-то задорно напевая, оставив Кирилла в смешанных чувствах. Домой юноша вернулся со странным выражением лица и диким перегаром, о чём он успешно забыл. – Вы… с Белемиром что-то праздновали? – мать была сама деликатность, но скрыть удивления всё равно не смогла. – М-м-м… Нет. Только сейчас Кирилл осознал, как сложно думать от хмеля в голове. И как ещё сложнее оставаться серьёзным. – Мы… кутили, – лицо юноши растянулось в глупой улыбке. – Познакомился я с племянником Белемира, наконец, а этот сорванец потащил меня… м… гулять. Парень заулыбался ещё шире, когда перед глазами поплыли некоторые моменты из их сегодняшнего совместного времяпровождения. Теперь, когда он об этом вспоминал, почему-то вдруг стало очень смешно и легко на душе. – В общем, да… Загулял я малость. Ну, – Кирилл почесал затылок, – пойду спать, а то устал. Завтра на работу всё-таки. Отходя ко сну, он не мог видеть, как его мама смешно пляшет от счастья, что её сын, наконец, стал выходить в общество. Он так же не мог видеть, как супруги Всадовы радостно обнялись, услышав от своего племянника отчёт о том, как они с Кириллом провели вечер. И только один Чеслав, засыпая, не мог понять, почему тётка не стала по своему обычаю трепать его загривок за принесённый в дом перегар. К зиме юноши погодки сдружились окончательно, как того и хотелось Марье. Хоть зажатость Кирилла никуда не делась, распорядок молодого кузнеца заимел вид, соответствующий нормам в понимании Марфы и семьи Всадовых. Теперь никто из старших не переживал, глядя на то, как «юные годы пропадают зря». И напутствия о том, как с девками себя вести должно, получал не только Чеслав. В общении же с окружающими юноши прекрасно дополняли друг друга. Чёс чесал языком без умолку, в то время как Кирилл просто наслаждался окружающей его весёлой кутерьмой. Он был даже не против того, чтобы товарищ рассказывал сам за него о том, кто кому кем приходится, где работает и откуда приехал. Для этого он выдал Чеславу порцию информации, которую мог себе позволить, а всё остальное уже можно было пустить на самотёк. В один чудесный зимний денёк на Масленицу, обожравшись Марфиных блинов, парни лежали голова к голове на топчане, поплёвывая в потолок (естественно, образно). Как вдруг Чеслава осенила мысль: – Киря, а пошли на горки. – Что мы, дети малые? – смутился товарищ. – Ай, что ты понимаешь вообще. Это же законный способ девах за мягкие места потискать. Кирилл стеснительно кашлянул, но идея ему понравилась. – А пошли, – согласился парень и резко поднялся, отчего мамины блины в его животе грузно перевернулись. – Только сперва обед утрясём, ладно? Утрамбовывать блины парни стали, шатаясь по городскому рынку. Весь Новоград праздновал, потому на улицах всё пестрило украшениями и народными гуляниями, а торговые лотки предлагали угощения всевозможных видов. На последние, правда, после кухни Марфы и тётки Марьи уже не было сил смотреть. – Ну что, на горки? – спросил Кирилл товарища, когда почувствовал, как тяжесть в животе стала отступать. – Чеслав? Но Чёс был увлечён уже другой идеей. Он наблюдал за тем, как собирается толпа народу, образуя импровизированный круг. В центре, разминаясь и шутливо толкаясь, стягивались юноши примерно такого же возраста, как Кирилл с Чеславом, и немного постарше. – Что там такое? – встав рядом с другом и вглядываясь в толпу, спросил юноша. – Кулачные бои. Двое парней, оголившись по пояс, сошлись в схватке. Бой был честным, с правилами, похожий больше на представление, нежели на серьёзную драку. Раззадоренная толпа зрителей выбирала себе фаворита и яростно за него болела. Племянник Белемира долго сдерживаться не смог. Только закончился поединок, как он сорвал с себя одежду и рванул в центр круга, призывно потрясая в воздухе кулаками. Противник ему достался достойный, они неслабо помяли друг друга, и бой, немного затянувшись, окончился ничьёй. Довольный собой и вниманием зрителей, Чеслав задорно постучал себя в грудь и обнялся со своим оппонентом, как с добрым другом. – Ну! Следующий! На импровизированный ринг вышел крепкий парень, явно посильнее всех предыдущих участников. Бойцы, кто с неуверенностью, кто с большим уважением в глазах к его солидному виду отказывались от драки, мол, да ну, он такого, как я, враз уложит. Чтобы как-то добавить решительности участникам, в круг вынырнула девушка поистине благолепного вида и всенародно объявила: – Следующему победителю – поцелуй в награду! Толпа заволновалась, но быстрее всех среагировал Чеслав, рванув своего товарища за рукав. – Э, ты чего? – Кирилл не на шутку струхнул. – Давай! Чёс уже вытолкнул его в круг, потому отступать теперь, поджав хвост, было бы уже как-то стыдно. Если бы только Чеслав мог понять, что боится Кирилл отнюдь не возможности получить по роже. Юноша медленно раздевался, специально растягивая время, в надежде на то, что вызовется кто-то другой. Но, к большому сожалению, его терпеливо ждали. Для виду юноша показательно размялся, попрыгал на месте, будто ждал от этого боя настоящего вызова. Он шагнул к противнику, демонстрируя свою готовность, хотя внутренне не испытывал её ни разу. Кирилл тормозил перед страхом засветиться, показать свои настоящие умения, подвергая себя риску быть обнаруженным. И потому пропустил первый удар. Оппонент, видимо, сам не ожидал такой удачи, на самом деле рассчитывая на то, что хук натолкнётся на защиту. Потому, когда его кулак соприкоснулся с челюстью Кирилла, в голове последнего мир мигнул ярким снопом искр, а звуки вокруг противно смазались. Почувствовав превосходство, противник пошёл в стремительную атаку, нанося удар за ударом. Кирилл пару раз прикрылся локтями, а потом стал изворачиваться, выгибаясь и пружиня, как уж. Ни один из ударов более не настиг юношу, но так продолжать было нельзя. Публика переливалась выкриками, среди которых был отчётливо слышен голос Чеслава, болеющего за друга. «Не выдать себя, не выдать себя», – повторялись слова в голове Кирилла. Нужно было как-то поставить точку в этом поединке, но так, чтобы в юноше никто не увидел тренированного солдата. Да, в конце концов, это был не настоящий бой! Так, забава для сильных телом, разогнать кровь, похвастаться перед девушками. Перед ним – добрый канийский паря, не враг! Кирилл увернулся от ещё одного выпада, поднырнул под замах и врезал оппоненту по челюсти апперкотом. Тот едва удержался на ногах, но сделал два шага назад, не давая юноше дотянуться до него и добить. Обоим уже сложно было держать равновесие и в какой-то момент парни просто схлестнулись в урагане ударов по чём попало, попеременно прикрываясь друг от друга локтями. Кирилл добавил напору, и противник стал сдавать. Улучив момент, когда тот открылся, юноша добавил ему ещё пару раз по голове и оппонент, обессилев, опустился на одно колено с поднятой рукой. Это была победа. Под довольный гомон зрителей ученик кузнеца подал руку канийцу и помог ему подняться. В ушах шумела кровь, сердце ходило ходуном, а сам Кирилл боролся с раздражением внутри себя. Он уже подбирал слова для Чеслава, чтобы попросить его больше так не делать и… Барышня, пообещавшая награду победителю, вдруг возникла перед ним, встав совсем вплотную, поднялась на мысках и припала к губам юноши, обнимая его скулы своими белыми ладонями. В голову ударило посильнее алкоголя или кулака. Люди вокруг загоготали, кто-то громко присвистнул, но Кирилл уже не слышал всего этого. Он забыл про свой страх, про раздражение и стоял хмельной посреди народа, блаженно покачиваясь. – А ты боялся! – встряхнул его Чеслав. – Я ведь знаю, что ты парень крепкий! Ну! Молодцом! *** – Киря! Голос тётки Марьи заставил вынырнуть юношу из воспоминаний, как из дневного сна. – А? – Там мать твоя сейчас из погреба собирается переть кадку, с неё саму размером. А ты куда смотришь? Замечтался? – Есть немного. Парень поспешил к погребу, откуда уже, кряхтя и тужась, Марфа пыталась вытащить соленья. – Мам, а позвать? – строго спросил сын. – Ну вы же с Белемиром общаетесь, чего мне вас отвлекать. Бросив ненужный спор, Кирилл отобрал у матери тяжёлую ношу и сам потащил её на кухню. Пока он возился с огурцами и помидорами за печью, Марья снова стала приставать к его матери с расспросами. – Что «муженёк» твой? Будет сегодня? – У него много дел, но обещался быть. – Как же я за тебя рада, Марфуша. Радим – добрейшая душа. И в обиду не даст. Вы когда уезжаете? – Через неделю. Вон, из-за нас Кирюша с ног сбился, всё помочь хочет. Про свой же день рождения забыл. На кухню влетел вихрь детского смеха. Всадовы младшие закружили вокруг женщин, наперебой рассказывая каждый о чём-то своём. Для них у Марфы тут же нашлось угощение – заранее приготовленные петушки и рыбки из оставшегося от пирожков теста. Получив гостинцы, дети запищали от восторга и вновь понеслись в другой конец дома. – Совсем ты их забаловала, – провожая взглядом своих детей, сказала Марья. – Как же у тебя глаза горят... О своих не думала? Кирилл посмотрел на мать и задумался. В её глазах действительно всё было написано. Как безумно нравилось ей возиться с детьми, именно на них она могла излить всю свою доброту и нежность. Быть может... Да нет, не может, а точно – с Радимом у неё есть второй шанс. Шанс на нормальную жизнь, на нормальную семью и возможность растить своих детей, окружая лаской и заботой, а не смотреть, как их полжизни кто-то истязает. Продолжение следует...