Shila

Спасибо.

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава шестнадцатая. Шаг в отражение Глава семнадцатая. Кредит доверия Глава 18. Твердь под ногами Кирилл тяжело переступил порог дома, закатывая глаза и сжимая челюсти от боли. С трудом справившись с обувью, юноша опустился на лавку в сенях и протяжно выдохнул. Лицо его скривилось, когда пальцы коснулись забинтованной руки – отёк был горячим и пульсировал. Передохнув после снимания сапог одной рукой, Кирилл принялся за шубу, что далось ему ещё сложнее. На звуки возни выглянула мать и всплеснула руками. – Святой Тенсес, что случилось?! Парень поднял здоровую руку, тормозя Марфу, и приложил указательный палец к губам. – Спокойствие, мам, только спокойствие. Всё в порядке. – Да где ж в порядке-то? – Мам. Сломалось зубило, влетело мне в руку. Сам виноват, его давно пора было заменить, но я всё откладывал, потому как некогда было делать новое. Женщина подбоченилась и тяжело вздохнула, глядя на сына устало-раздражённым взглядом. – Ты вот не кипешуй, а помоги лучше раздеться, а то я сейчас спарюсь… Натопила – будь здоров! – Не натопила, – Марфа стала аккуратно стягивать с сына тулуп, – это печь не остывает с полудня. – К чему это? – удивлённо обернулся кузнец. – Мы ждём гостей? – Ага. Кирилл воззрился на мать в полном недоумении, но вместо ответа она потянула его в дом. Марфа шмыгнула за печь и вернулась с лисьей шапкой и расшитым терликом в руках. – С днём рождения, Кирюш, – мягко произнесла мама, водружая подарок на голову юноши, затем поцеловала его в щёку и отстранилась с улыбкой. – Примерь обновку. Кирилл поначалу ничего не сказал, лишь молча повинуясь просьбе матери. С её помощью он оделся в одёжку и посмотрел на себя в зеркало. – Я и забыл совсем... Спасибо, мам. Парень обернулся и обнял Марфу одной рукой. От тепла на сердце он даже забыл о свежей ране. – Ну, теперь точно с девицами знакомиться! – мать умилилась, глядя на сына. Кирилл смущённо кашлянул, умалчивая о своих приключениях в Новограде. *** Юноша опустил тяжёлый самовар на стол, и в этот момент в дверь постучали. – Беги открывать, – Марфа махнула полотенцем. – У меня ещё пирожки поспевают, – и женщина убежала в кухню. Кирилл вышел в сени, отодвинул засов – вместе с морозом в дом впорхнули хохот и топот детских ног. – Дядькиря! – два пацана и девчонка тут же повисли на парне, заставив его охнуть от резкой боли в раненой руке. – Куда? А ну! – Белемир с трудом оттащил своих детей от Кирилла. – Прости, дорогой. С днём рождения! Кузнец заключил ученика в крепкие тёплые объятия, потом, отстранившись и придерживая его за плечи, осмотрел, будто оценивая. – Вон какой вымахал! Марья Всадова мягко подвинула мужа в сторону и поцеловала именинника в лоб. – С днём рождения, Кирилл. Виновник торжества благодарно раскланялся и поманил гостей за собой. – Ну, хватит в сенях толкаться, в дом проходите. Детям приглашение не было нужно, они с весёлым визгом уже влетели на кухню. – От наших вашим, – Марья вручила юноше здоровенную бутыль с тёмной жидкостью каштанового оттенка. – Это то, что я думаю? – у именинника загорелись глаза. – Ерофеич, сама настаивала, – гордо произнесла женщина. – От души, – радостно произнёс парень. – Спасибо огромное. – Моя очередь. Белемир достал совсем небольшой свёрток и вложил его в руку ученика. Кирилл развернул ткань... Глаза парня округлились, а челюсть отвисла. – Это же руна. Но как я могу... – Не просто можешь, а давно пора, Киря. За эти три года ты необычайно вырос как кузнец. У тебя голова толковая, и мне прям обидно, что ты до сих пор не занимаешься тем, чем тебе полагается заниматься. У тебя ведь чуйка особая на то, как сделать оружие или доспех. Решение, до которого мне неделю над чертежами докумекать надо, у тебя само в голове рождается. Куда медленная улита, что поначалу была, и подевалась. *** Белемир что-то спешно перебирал в своих записях и будто прикидывал время, то и дело неудовлетворительно покачивая головой. – Что-то случилось? – Кирилл поднял на него глаза. – Да вот с заказами не успеваю управиться... – Я могу взять что-то на себя? – предложил помощь юноша. – Нужно изготовить пятнадцать уздечек, справишься? – Справлюсь. – Добро, тогда вот тебе всё необходимое, а чего не хватит, можешь со склада взять, под мою расписку. Кузнец отдал ученику материалы, а сам ушёл по делам. Работая над заказом, юноша не мог нарадоваться тому, что ему доверяют работу и позволяют самому оставаться в кузнице. К изделию же он подошёл со всей дотошностью, надеясь порадовать мастера высоким качеством результата. К вечеру Белемир вернулся и с порога спросил: – Ну что? Готово? Кирилл гордо продемонстрировал одну отличную уздечку. – Хорошо, молодец. А где остальные? – Остальные? Я только одну сделал... Белемир, конечно, в лице изменился, но бранить ученика не стал. – Послушай, – спокойно начал он, – между сельским и городским цеховым производством есть большая разница. Это количество. Если тебе заказали пятнадцать уздечек – это нужно сделать за день, а не за неделю. Парень притих и налился краской, осознавая, как он подставил учителя. – Но... я старался не напортачить. – Медленным шагом, робким зигзагом. Но, что старательный – хорошо. Мастер взял уздечку из рук ученика, осматривая её. – Это приходит не сразу. Тебе нужно поймать темп. И учиться делать вещи быстро без потери качества. Кирилл несколько раз покивал головой, боясь сказать слово и всё больше наливаясь красным. – Ладно... – вздохнул кузнец. – Заказ-то утром сдать надобно. Раздувай горн. Когда всё было готово к работе, он поманил ученика к себе. – Вот смотри, – стал объяснять каниец. – Самое простое – если у тебя много одинаковых изделий в работе, лучше изготавливать их не от начала до конца по одному, а разделять процесс на этапы. Вот ты делаешь клёпки – обточи их сразу на всю партию. Во-первых, ты попросту не будешь лишний раз тягать инструмент туда-сюда, а во-вторых – повторяя одно и то же много раз, ты втягиваешься и набираешь темп. А ежели ты работаешь с кем-то на пару, дак без этого и не обойтись. Сейчас увидишь. Бери кожу. Кирилл вынес рулон коровьей кожи и разложил его на столе. Белемир дал ему указание нарезать ремешки, а сам взялся за ковку клёпок. Когда оба справились каждый со своей задачей, мастер принялся за фурнитуру, а ученика посадил орудовать крючком и ниткой. Увидев, как Кирилл голыми руками затягивает грубую нить, кузнец вновь покачал головой и показал, как правильно заматывать пальцы дерюгой под шитьё кожи. Ближе к полуночи юноша с удивлением осознал, что действительно стал шить быстрее просто потому, что приноровился во время повторений. И руки в кровь не разодрал, при таком-то объёме. – А теперь представь, если бы я после каждых пяти клёпок бросал молотки и шёл резать кожу, да бить в ней дырки под кольца. Ещё и позволял бы горну остывать. Это всё называется лишними движениями. И так во всём. Кирилл всё кивал, мотая на ус и дивясь тому, с каким вниманием относится к нему его учитель. Это для него было крайне непривычно, но в то же время в большую радость. Они доработали до утра, успев закончить не только уздечки, а ещё и разобраться с одним залежалым заказом Белемира, да разгорячились настолько, что разговора об уходе домой и не возникло. Но их бурное обсуждение какого-то чертежа прервала жена Всадова, незаметно проникнув в кузницу и возникнув рядом с ремесленниками, будто джинн из бутылки. – Опять ты засиделся! А я вчера на ужин борща наварила, сижу, жду! Уже и детей спать уложила, а нет мужа моего и нет. – Ох, Марьюшка! Прости, милая... Женщина развернула узелок с горячим горшком, вынула из-за пазухи хлеб, расстелила на свободном столе полотенце и водрузила на него пищу. – Я тебе не напомню, так ты со своей кузницей с голоду помрёшь, – не унималась Всадова. Она обернулась на Кирилла, перемазанного в саже, с красными глазами и всклокоченными волосами. – Ещё один! Так, а ну ложку взял! – подбоченившись, приказала Марья. – Вот явно такой же! Будет рядом с рабочим местом тарелка супа стоять, всё равно за своей работой крошки в рот не положит! Юноша смущённо посмотрел на мастера, не решаясь присоединяться к трапезе. – Ешь давай, – подтолкнул его Белемир. – Худой какой, – рассматривая парня, добавила Всадова. – Тебя же Кириллом зовут, верно? Мне муж про тебя уже не раз рассказывал. Заходи к нам в гости как-нибудь, а то уж давно вместе работаете, а я тебя и не видела ни разу. С каждым случаем подобной заботы и советом мастера Кирилл всё больше и больше наполнялся чувством ответственности к своей работе. В ответ на оказанное доверие хотелось выкладываться и давать лучшие результаты из возможных. Рвение Кирилла хорошо сказывалось на его навыках и финансовом положении, чего, к великому сожалению Марфы, нельзя было сказать о взаимодействии юноши с обществом. Молодой кузнец всё так же шарахался от людей и, кроме Белемира, не заводил ни с кем дружбы. Не было в его досуге ни привычных жителям Новограда развлечений, ни нормального отдыха. Парня невозможно было оттянуть от кузницы и привлечь к обычному общению или даже простым прогулкам. Переживать на этот счёт вскоре стал и сам Всадов и долгое время не мог придумать, чем же помочь Кириллу. Потому однажды он напомнил ему о приглашении в гости и чуть ли не потянул за собой ученика после работы. Кирилл пытался отказаться, но, в конце концов, сдался, попросту побоявшись обидеть учителя. Поначалу было тяжело, юноша очень стеснялся шумного общества семьи Всадовых, однако же, это была возможность наблюдать, что собой представляет нормальная семья. Через какое-то время общение с детьми и женой Белемира заставило Кирилла немного оттаять, а походы семей друг к другу в гости стали в его жизни частым явлением, и дружба между учителем и учеником переросла в дружбу домами. Марья, шумная дородная женщина, на словах свое семейство держала в строгости, а на деле окружала заботой и лаской. Пропадающий в кузнице муж – «кому до чего, а этому до наковальни», ежедневно получал горячие обеды, а случись заночевать на работе – завтрак и свежую рубаху. Детям – «два бесенка с подбесочком, о которых ремень плачет» – вместо искомого ремня доставался то расписной пряник, то петушок на палочке, а подбесёнок не расставалась с куклой мотанкой –«глянь, Дядькиря, какой ей сарафан мамочка сделала». Отданный Белемиру на воспитание племянник «мелет день до вечера, а послушать нечего» то и дело получал из рук Марьи расшитую обновку, правда, с напутствием сильно перед девками хвост да не распускать. В мироощущении этой женщины Кирилл как-то сразу попал в категорию родни. Причем, судя по расписным пряникам, которые периодически ему вручались, рангом от бесят он отличался не шибко. Иногда подмастерью приходило в голову, что у неё есть свой собственный свод неписаных правил, вроде цехового статуса её супруга, которого она придерживалась строго и решительно. И первым параграфом там явно было указано: коли недочет глаз мозолит, его надобно наладить. Худобу Кирилла надлежало исправлять домашними пирогами; когда Новоград усыпало мягким, но холодным первым снегом – были переданы теплые рукавицы на меху, а уж если кузнечиха решила, что негоже молодому парню дневать и ночевать в кузнице как угрюмому старому сычу… Идея сдружить парней погодков явно принадлежала Марье, но и Белемир, который проникся своим помощником, эту мысль только поддержал. Увы, когда Кирилл гостевал у Всадовых, они почти не пересекались, потому как племянник кузнеца имел куда более привычный образ жизни для двадцатилетнего юноши, пуская на ветер часть заработанных денег и гоняясь за юбками по вечернему городу. Тем не менее, Марья нашла способ свести их вместе. В один из обычных будних дней, когда у Белемира с его помощником не предвещалось серьёзной работы, в кузнице появилось весёлое лицо с задорными глазами. – Дядя, привет! – гаркнул юноша через всю мастерскую и помахал свободной рукой. Другой он придерживал плотно замотанные в льняную ткань гостинцы. Гордо прошагав через кузницу наигранно строевым шагом, он протянул передачу от жены дяде. – Вот спасибо, – кузнец с благодарностью принял свёрток. – А ты чего не на работе? – Да Никодим уехал сегодня утром и сказал мне поболтаться до завтра. Домой прихожу, а мне тётя прям с порога – отнеси дяде перекусить, а то своих рук не хватает. И вот он я. – Ясно всё с тобой. Ну, раз такое дело, подсобишь, может? Лицо парня расползлось, явно указывая на его неохоту возиться в кузнице. Белемир, видя, что рыба с крючка срывается, попытался его уговорить: – Я помню, что ты не удался, как кузнец, но пряжки у тебя хорошо получались. Поди, научи Кирилла, как я тебе показывал. Юноша вытянулся, выглядывая подмастерье Всадова – тот сидел в дальнем углу, до того поглощённый процессом плетения бармиц, что до сего момента не заметил гостя в мастерской. Пожав плечами, племянник кузнеца вразвалочку пошлёпал к Кириллу. – Даров, Кирилл, – вальяжно держа руки на поясе, парень навис над учеником Белемира, опираясь плечом о стену. Кирилл оторвался от работы, подняв глаза на пришельца. Не ответив на приветствие, он глянул в сторону учителя, но тот спокойно занимался своими заказами, и присутствие постороннего в мастерской его никак не смущало. Из чего юноша сделал вывод, что последний посторонним вовсе и не был. – Привет…? – нерешительно ответил парень. – Чеслав, – племянник кузнеца особо не церемонился. – Будем знакомы! Он протянул подмастерью распростёртую ладонь. Тот неуверенно пожал её и замер с вопросительным выражением лица, не особо понимая, чего от него ещё хотят. – Дядя сказал показать тебе пряжки. Как их клепать в смысле. Кирилл опять недоуменно оглянулся на Белемира, затем ещё раз внимательней присмотрелся к гостю. – Дядя? Ты Белемиров племянник? – Ну! – А… – многозначительно протянул юноша. – Ну лады, показывай. Чеслав провернул перед Кириллом весь процесс изготовления ременной пряжки, в котором была всего одна пустяковая хитрость при установке язычка на место. Такое Белемир действительно ещё ученику не показывал, но при желании мог бы сделать это при случае, так, между делом. А вот сам племянник всё это время не затыкался ни на секунду и успел рассказать Кириллу всю свою жизнь от момента, когда он вылез из ползунков и начал изучать окружающий его мир. – Отец сказал – Чеслав, голова у тебя толковая, посему поезжай в столицу учиться. У дяди тогда ещё своих детей не было, потому меня тут приняли с распростёртыми объятиями. Дядька, считай, с самого детства растил, потому любит меня, как сына. Так что в Новограде я с малых лет, всё тут знаю и могу тебе показать! – И говоришь ты ещё очень много, – у Кирилла от такого словесного потока уже опухла голова. – Эт знаю. Тётка Марья помелом обзывает, но это ж она любя, я знаю. А друзья меня, паршивцы, Чёсом прозвали, за то, что языком чешу. Так что, будь другом, не смейся, как услышишь. – Как услышу? Ты о чём? – Ну… Мы вот сейчас работу кончим, да пойдём гулять. – Нет, стой, – Кирилл устало прикрыл глаза, коснувшись лба кончиками пальцев. – Я… у меня работы ещё много и вообще… – Дядька-а! – Белемир был недалеко, но Чеслав рявкнул так, будто тот стучал молотом на другом конце мастерской и мог не услышать. – У Кирилла ещё много работы? – А что? – Да я хочу его с собой вытянуть. Ученик замахал руками, но было поздно. Всадов уже дал добро, и Чёс, тут же побросав инструмент, потянул подмастерье во двор. Кирилла это даже в какой-то мере разозлило – всё как-то решилось без его на то согласия. Но племянник Белемира был непреклонен, у него сразу нашлась сотня и одна причины, по которым им срочно нужно было посетить несколько, по его словам, очень интересных мест. Бедный юноша даже слова вставить не мог в этот поток, потому уже через две минуты плёлся за Чеславом, мысленно перебирая предлоги, под которыми он мог сбежать домой. Первым «интересным местом» был кабак, встретивший парней гомоном толпы и звоном сосудов с алкоголем. Кирилл втянул голову в плечи, уже проклиная Чеслава и себя за то, что не ответил сразу твёрдым нет. Но теперь отказываться было как-то уже не с руки, потому юноша пообещал себе, что составит компанию за одной-другой кружкой чего-нибудь не очень крепкого, а потом всё же откланяется. Они не успели выпить, как к их скромной компании присоединились ещё какие-то друзья-знакомые Чеслава. Только что пустой стол вдруг завалило разными закусками с командой «налетай, я угощаю». Вокруг всё как-то закрутилось, завертелось, и Кирилл даже не понял, как оказался на улице в пути ещё куда-то. По дороге молодые люди решили, что им мало, кто-то пропал из компании всего на полминуты и вернулся с добавкой для всех. Вели их по дороге ноги, а не головы, куда-нибудь, куда угодно, но везде для парней находилось веселье и другие радости жизни. Кто-то сунул Кириллу самокрутку, когда все остановились покурить, хотя он не говорил, что курит… – Чёс, а ты не представил нам своего друга! – опомнился кто-то, уже часа два проведя с ним вместе. – Это Киря, дядькин новый ученик. Голова! Во! – А, потому и такой неразговорчивый? Тихо сам с собою? Юноши залились смехом, на который Кирилл и не знал, как реагировать. Видя его смятение, Чеслав толкнул парня в плечо, мол, не куксись, это шутка. Всё это безумие продолжалось, пока совсем не стемнело и среди гуляющих не зазвучали слова «ну, пора и честь знать». Молодёжь стала разбредаться по домам, в конце концов, оставив Чеслава с Кириллом наедине. – Ну, добротно покутили! – племянник Всадова слегка толкнул своего нового приятеля. – Да… наверно. – Ну, бывай. Завтра, если получится, я за тобой загляну! Чеслав ускакал по вечерним улицам, что-то задорно напевая, оставив Кирилла в смешанных чувствах. Домой юноша вернулся со странным выражением лица и диким перегаром, о чём он успешно забыл. – Вы… с Белемиром что-то праздновали? – мать была сама деликатность, но скрыть удивления всё равно не смогла. – М-м-м… Нет. Только сейчас Кирилл осознал, как сложно думать от хмеля в голове. И как ещё сложнее оставаться серьёзным. – Мы… кутили, – лицо юноши растянулось в глупой улыбке. – Познакомился я с племянником Белемира, наконец, а этот сорванец потащил меня… м… гулять. Парень заулыбался ещё шире, когда перед глазами поплыли некоторые моменты из их сегодняшнего совместного времяпровождения. Теперь, когда он об этом вспоминал, почему-то вдруг стало очень смешно и легко на душе. – В общем, да… Загулял я малость. Ну, – Кирилл почесал затылок, – пойду спать, а то устал. Завтра на работу всё-таки. Отходя ко сну, он не мог видеть, как его мама смешно пляшет от счастья, что её сын, наконец, стал выходить в общество. Он так же не мог видеть, как супруги Всадовы радостно обнялись, услышав от своего племянника отчёт о том, как они с Кириллом провели вечер. И только один Чеслав, засыпая, не мог понять, почему тётка не стала по своему обычаю трепать его загривок за принесённый в дом перегар. К зиме юноши погодки сдружились окончательно, как того и хотелось Марье. Хоть зажатость Кирилла никуда не делась, распорядок молодого кузнеца заимел вид, соответствующий нормам в понимании Марфы и семьи Всадовых. Теперь никто из старших не переживал, глядя на то, как «юные годы пропадают зря». И напутствия о том, как с девками себя вести должно, получал не только Чеслав. В общении же с окружающими юноши прекрасно дополняли друг друга. Чёс чесал языком без умолку, в то время как Кирилл просто наслаждался окружающей его весёлой кутерьмой. Он был даже не против того, чтобы товарищ рассказывал сам за него о том, кто кому кем приходится, где работает и откуда приехал. Для этого он выдал Чеславу порцию информации, которую мог себе позволить, а всё остальное уже можно было пустить на самотёк. В один чудесный зимний денёк на Масленицу, обожравшись Марфиных блинов, парни лежали голова к голове на топчане, поплёвывая в потолок (естественно, образно). Как вдруг Чеслава осенила мысль: – Киря, а пошли на горки. – Что мы, дети малые? – смутился товарищ. – Ай, что ты понимаешь вообще. Это же законный способ девах за мягкие места потискать. Кирилл стеснительно кашлянул, но идея ему понравилась. – А пошли, – согласился парень и резко поднялся, отчего мамины блины в его животе грузно перевернулись. – Только сперва обед утрясём, ладно? Утрамбовывать блины парни стали, шатаясь по городскому рынку. Весь Новоград праздновал, потому на улицах всё пестрило украшениями и народными гуляниями, а торговые лотки предлагали угощения всевозможных видов. На последние, правда, после кухни Марфы и тётки Марьи уже не было сил смотреть. – Ну что, на горки? – спросил Кирилл товарища, когда почувствовал, как тяжесть в животе стала отступать. – Чеслав? Но Чёс был увлечён уже другой идеей. Он наблюдал за тем, как собирается толпа народу, образуя импровизированный круг. В центре, разминаясь и шутливо толкаясь, стягивались юноши примерно такого же возраста, как Кирилл с Чеславом, и немного постарше. – Что там такое? – встав рядом с другом и вглядываясь в толпу, спросил юноша. – Кулачные бои. Двое парней, оголившись по пояс, сошлись в схватке. Бой был честным, с правилами, похожий больше на представление, нежели на серьёзную драку. Раззадоренная толпа зрителей выбирала себе фаворита и яростно за него болела. Племянник Белемира долго сдерживаться не смог. Только закончился поединок, как он сорвал с себя одежду и рванул в центр круга, призывно потрясая в воздухе кулаками. Противник ему достался достойный, они неслабо помяли друг друга, и бой, немного затянувшись, окончился ничьёй. Довольный собой и вниманием зрителей, Чеслав задорно постучал себя в грудь и обнялся со своим оппонентом, как с добрым другом. – Ну! Следующий! На импровизированный ринг вышел крепкий парень, явно посильнее всех предыдущих участников. Бойцы, кто с неуверенностью, кто с большим уважением в глазах к его солидному виду отказывались от драки, мол, да ну, он такого, как я, враз уложит. Чтобы как-то добавить решительности участникам, в круг вынырнула девушка поистине благолепного вида и всенародно объявила: – Следующему победителю – поцелуй в награду! Толпа заволновалась, но быстрее всех среагировал Чеслав, рванув своего товарища за рукав. – Э, ты чего? – Кирилл не на шутку струхнул. – Давай! Чёс уже вытолкнул его в круг, потому отступать теперь, поджав хвост, было бы уже как-то стыдно. Если бы только Чеслав мог понять, что боится Кирилл отнюдь не возможности получить по роже. Юноша медленно раздевался, специально растягивая время, в надежде на то, что вызовется кто-то другой. Но, к большому сожалению, его терпеливо ждали. Для виду юноша показательно размялся, попрыгал на месте, будто ждал от этого боя настоящего вызова. Он шагнул к противнику, демонстрируя свою готовность, хотя внутренне не испытывал её ни разу. Кирилл тормозил перед страхом засветиться, показать свои настоящие умения, подвергая себя риску быть обнаруженным. И потому пропустил первый удар. Оппонент, видимо, сам не ожидал такой удачи, на самом деле рассчитывая на то, что хук натолкнётся на защиту. Потому, когда его кулак соприкоснулся с челюстью Кирилла, в голове последнего мир мигнул ярким снопом искр, а звуки вокруг противно смазались. Почувствовав превосходство, противник пошёл в стремительную атаку, нанося удар за ударом. Кирилл пару раз прикрылся локтями, а потом стал изворачиваться, выгибаясь и пружиня, как уж. Ни один из ударов более не настиг юношу, но так продолжать было нельзя. Публика переливалась выкриками, среди которых был отчётливо слышен голос Чеслава, болеющего за друга. «Не выдать себя, не выдать себя», – повторялись слова в голове Кирилла. Нужно было как-то поставить точку в этом поединке, но так, чтобы в юноше никто не увидел тренированного солдата. Да, в конце концов, это был не настоящий бой! Так, забава для сильных телом, разогнать кровь, похвастаться перед девушками. Перед ним – добрый канийский паря, не враг! Кирилл увернулся от ещё одного выпада, поднырнул под замах и врезал оппоненту по челюсти апперкотом. Тот едва удержался на ногах, но сделал два шага назад, не давая юноше дотянуться до него и добить. Обоим уже сложно было держать равновесие и в какой-то момент парни просто схлестнулись в урагане ударов по чём попало, попеременно прикрываясь друг от друга локтями. Кирилл добавил напору, и противник стал сдавать. Улучив момент, когда тот открылся, юноша добавил ему ещё пару раз по голове и оппонент, обессилев, опустился на одно колено с поднятой рукой. Это была победа. Под довольный гомон зрителей ученик кузнеца подал руку канийцу и помог ему подняться. В ушах шумела кровь, сердце ходило ходуном, а сам Кирилл боролся с раздражением внутри себя. Он уже подбирал слова для Чеслава, чтобы попросить его больше так не делать и… Барышня, пообещавшая награду победителю, вдруг возникла перед ним, встав совсем вплотную, поднялась на мысках и припала к губам юноши, обнимая его скулы своими белыми ладонями. В голову ударило посильнее алкоголя или кулака. Люди вокруг загоготали, кто-то громко присвистнул, но Кирилл уже не слышал всего этого. Он забыл про свой страх, про раздражение и стоял хмельной посреди народа, блаженно покачиваясь. – А ты боялся! – встряхнул его Чеслав. – Я ведь знаю, что ты парень крепкий! Ну! Молодцом! *** – Киря! Голос тётки Марьи заставил вынырнуть юношу из воспоминаний, как из дневного сна. – А? – Там мать твоя сейчас из погреба собирается переть кадку, с неё саму размером. А ты куда смотришь? Замечтался? – Есть немного. Парень поспешил к погребу, откуда уже, кряхтя и тужась, Марфа пыталась вытащить соленья. – Мам, а позвать? – строго спросил сын. – Ну вы же с Белемиром общаетесь, чего мне вас отвлекать. Бросив ненужный спор, Кирилл отобрал у матери тяжёлую ношу и сам потащил её на кухню. Пока он возился с огурцами и помидорами за печью, Марья снова стала приставать к его матери с расспросами. – Что «муженёк» твой? Будет сегодня? – У него много дел, но обещался быть. – Как же я за тебя рада, Марфуша. Радим – добрейшая душа. И в обиду не даст. Вы когда уезжаете? – Через неделю. Вон, из-за нас Кирюша с ног сбился, всё помочь хочет. Про свой же день рождения забыл. На кухню влетел вихрь детского смеха. Всадовы младшие закружили вокруг женщин, наперебой рассказывая каждый о чём-то своём. Для них у Марфы тут же нашлось угощение – заранее приготовленные петушки и рыбки из оставшегося от пирожков теста. Получив гостинцы, дети запищали от восторга и вновь понеслись в другой конец дома. – Совсем ты их забаловала, – провожая взглядом своих детей, сказала Марья. – Как же у тебя глаза горят... О своих не думала? Кирилл посмотрел на мать и задумался. В её глазах действительно всё было написано. Как безумно нравилось ей возиться с детьми, именно на них она могла излить всю свою доброту и нежность. Быть может... Да нет, не может, а точно – с Радимом у неё есть второй шанс. Шанс на нормальную жизнь, на нормальную семью и возможность растить своих детей, окружая лаской и заботой, а не смотреть, как их полжизни кто-то истязает. Продолжение следует... Просмотреть полную запись

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава шестнадцатая. Шаг в отражение Глава 17. Кредит доверия Кирилл устало опустился на лавку напротив матери. – На гостинку нам уже не хватает... Он стыдливо спрятал глаза. Перелёт обошёлся гораздо дороже, чем он предполагал, и теперь не хватало денег даже на простейший кров над головой. Но и смириться с тем, что матери придётся ночевать на улице, он не мог. – Ты посиди ещё тут, я сейчас попроб... – Кирюш, – Марфа остановила его. – Утро вечера мудреней. Чай, не зима на дворе, перебьёмся. А завтра уже что-нибудь придумаем. Юноша вздохнул, нехотя кивнув. Было очень неприятно это признавать, но большой город испугал его. Среди архитектурной громады Новограда он почувствовал себя диким зверем, случайно выскочившим из лесу на людную улицу. Темп жизни здесь настолько отличался от мест, в которых Кирилл вырос, что казался бурной рекой, течение которой закрутило его и понесло вместе с остальными, не давая осмотреться и понять происходящее. Они вышли на улицу и опустились на ближайшую лавку. Кирилл обнял маму, стараясь укрыть её от холодного ночного воздуха и мысленно коря себя за прокол. Задняя дверь таверны открылась, выпустив луч тепла и света в сгустившийся сумрак, и во дворе появилась невысокая женская фигура с тазом помоев. Вывернув нечистоты в яму, хозяйка обернулась на притаившуюся пару и замерла на секунду, приглядываясь. – Вы чего там сидите? – спросила она. – Мы… мы сейчас уйдём… – смиренно ответила Марфа. – Обождите, – тётка подобрала длинную юбку и засеменила к ним. – Вы не местные? Она осмотрела юношу с матерью с ног до головы. – Не местные, сама вижу. А чего в постоялом дворе комнату не снимете? Зачем стены подпирать на холоде? – У нас… денег не осталось, – смущённо произнёс Кирилл. Женщина сложила руки на груди и покачала головой. – Так не пойдёт, – она цокнула языком. – Давайте в тепло, там потолкуем. Юноша с матерю переглянулись, но возражать не стали. И вот они снова сидели в зале таверны, только уже совсем пустом и тихом. – Вам совсем некуда идти? Хозяйка налила обоим горячего чаю и присела рядом, продолжая их разглядывать. – Совсем, – Кирилл не стал врать. – А что же тогда привело вас сюда? – Нужда, – парень развёл руками. – На прежнем месте оставаться было нельзя. Вот и приехали… лучшей жизни искать. – А что вы умеете? – канийка склонила голову набок. – Готовить, шить, вязать, ухаживать за скотиной, – подала голос Марфа. – А ты? – хозяйка перевела взгляд на Кирилла. – А я... кузнечному делу обучен. Женщина задумалась на секунду, а потом обратилась к Марфе: – Ну, могу взять в помощницы, на кухню. Да и кров вам, пока жильё не сыщете, предоставлю. Только условимся с вами, что совсем задаром вы у меня жить не будете. Если ты, – она снова посмотрела на юношу, – и правда чего в кузнечном деле умеешь, работа для тебя точно найдётся. Расскажу тебе, куда идти и с кем говорить, завтра попробуешь устроиться. А покамест идите спать. Сын с матерью вновь удивлённо переглянулись, но ничего, кроме слов благодарности, не сказали. Дают, бери, как говорится. Не в том они были положении, дабы искать подвох. Утром Кирилл внимательно выслушал хозяйку таверны, старательно запоминая дорогу до ремесленного цеха. Потом поцеловал мать, пожелал хорошего дня и, не теряя времени, поспешил искать работу. Когда он добрался до места, в цеху ещё царила тишина, мастера только начинали собираться. Кирилл решил подойти к первому попавшемуся ремесленнику и спросить у него, с кем ему стоит побеседовать. Юноша ещё не успел ничего сказать, как каниец заговорил сам: – Если это по поводу последних заказов, то сверху я больше не возьму, так Ярославу и передай. – Простите, но я не… – Кирилл замялся, пытаясь понять, за кого его приняли. Кузнец посмотрел на него вопросительно, немного нахмурившись. – Я хотел бы устроиться к сюда подмастерьем. Мне сказали, что вам нужны рабочие руки. Мастер внимательнее присмотрелся к парню, издав неопределённый звук. – А… Стало быть, ты не от Ярослава. Спутал я тебя с его посыльным. Вас, хадаганцев, сложно друг от друга отличить. – Но я не совсем хадаганец… – совсем тихо попытался оправдаться Кирилл, но умолк. Кузнец осмотрел его и спросил: – Рабочие руки всегда нужны. А что умеешь? – Много чего… На прежнем месте ковал как посуду и другую утварь, так и оружие с доспехами. Сам научился всечку делать, тиснение… – А почему сам? – Мастер меня не очень любил. Между ними повисла неудобная пауза, и Кирилл понял, что сморозил лишнего. Тут же выдать не лучшие подробности своего прошлого при попытке трудоустроиться было крайне глупым решением. – А было за что? В глазах канийца уже потух интерес, потому терять было нечего, и юноша решил идти до конца. – За хадаганскую рожу, – опустив глаза, ответил он. Кирилл ожидал, когда мастер укажет ему на дверь, и уже думал о том, куда идти дальше, где искать работу. Он успел мысленно себя обругать за такой глупый провал, как вдруг кузнец заговорил снова: – Издалека приехал? – Да, – без энтузиазма ответил Кирилл. – Ну что ж, если это единственное, за что тебя можно не любить, то препятствий я не вижу. Покажешь себя в деле и, если не соврал, будет тебе работа. Пошли, дам тебе рабочую одёжку. Глаза юноши загорелись от удивления и надежды. Не веря своей удаче, он постоял ещё секунду на месте, а потом, опомнившись, побежал следом за кузнецом. Он старался сдерживаться, но улыбка всё равно появилась не его лице. Мастер, обернувшись на него, заметил это и, снисходительно улыбнувшись в густые усы, спросил: – Как звать-то тебя? – Кирилл, – кротко проронил парень. – Белимир Всадов, – кузнец протянул юноше грубую мозолистую ладонь, и тот с радостью пожал её. Для начала Белимир дал Кириллу несколько простых заданий в виде подков, наконечников для стрел, клёпок и звеньев цепей. Юноша легко справился с задачей без помощи и подсказок, потому мастер посадил плести его кольчугу, а к вечеру выдал отбракованное лезвие кинжала. Когда парень без особого труда выправил на нём заточку и выбрал ровный дол, облегчив его в два раза, Белимиру оставалось только развести руками. – Тебя и учить ничему не надо, ты всё умеешь, – кузнец удовлетворённо продолжал рассматривать клинок. – Ну, это если в подмастерья брать. До самостоятельного мастера ещё дорасти надо и всяким тонкостям обучиться. А так… Не вижу препятствий. – Правда? – сейчас Кирилл уже не сдерживался и практически светился от радости. – Правда. Возьму тебя под своё крыло. – Спасибо! Спасибо вам огромное! – Тише-тише, – Белемир оградительно поднял руки. – На сегодня хватит, вот тебе за работу. Ступай отдыхать. Проронив ещё одно радостное спасибо, Кирилл выскочил на улицу и побежал по новоградским переулкам. Вечерняя прохлада приятно ударяла в лицо, а ветер шумел в ушах и трепал отросшие свободные волосы. Редкие прохожие удивлённо оборачивались, но юноша не замечал их и не чувствовал своих ног. Перемахивая через ступени, он взбежал на крыльцо таверны, нырнул внутрь, скрипнув дверью, и юркнул сразу в кухню, высматривая маму. Марфа, подбоченившись, стояла возле печи и наблюдала за тем, как подрумяниваются дрожжевые пирожки. Юноша подкрался к ней сзади и, когда она выпрямилась, закрыл ей глаза. – Кирюша? – канийка коснулась ладонями его тёплых рук. – У меня всё получилось, – парень расплылся в улыбке, когда мать обернулась к нему. Он победно встряхнул кошельком, немного наполнившимся серебряными. – Какой же ты у меня молодец, – мама обняла его. – Так куда? – В ремесленный цех, к кузнецам. Мастер – такой душевный мужик! Постоянную работу обещал. А ты как? – Кирилл озабоченно посмотрел на мать. – Надо будет потерпеть, но, думаю, уже через месяц ты сможешь не работать… – Знаешь, а меня не особо-то и грузили. Готовила почти целый день, да. Но посуду мыть есть кому, полы драить тоже никто не заставлял. Так что мне в радость, Кирюш. В кухню заглянула хозяйка таверны. – О, работничек объявился. Ну как? Кирилл улыбнулся и ей, продемонстрировав деньги. – Я почему-то и не сомневалась, – женщина довольно покачала головой. – Понравились вы мне. По глазам видно, что честные и работящие. Кирилл с Марфой радостно переглянулись. – Если будете комнату оплачивать, живите, сколько хотите. Но если ты, парниша, и правда к ремесленникам затесался, то это ненадолго. Купите домик в скором времени, Новоград ведь всё ещё строится и места появляются. Так что всё у вас будет хорошо. *** Поначалу Кирилл опасался повторения старого сценария, потому вёл себя очень скромно и даже замкнуто. В любых разговорах он старательно держал язык за зубами и сразу уходил от темы своего прошлого. Коллеги по цеху строили свои догадки – вроде как он с Дайна или ещё каких-нибудь нейтральных территорий, что самого Кирилла в общем-то устраивало. Косые или удивлённые взгляды тоже встречались, но стоило юноше представиться и сказать, где, сколько и на кого он работает, недоверие слетало с лиц людей, а в разговоре и вовсе сменялось радушием. А одна пожилая женщина, торговка с овощного лотка, узнав о том, что Кирилл с матерью делят крохотную комнатку в постоялом дворе и оба работают с утра до ночи, всучила ему корзину со съестным. Сколько парень ни пытался убедить её в том, что они с мамой не бедствуют, женщина всё равно настояла на своём. Вернувшись домой, юноша тихо поздоровался с Марфой, поставил корзину на стол и опустился на кровать, думая о чём-то своём. – Ой, это что? – мама с интересом заглянула под белое полотенце, которым были накрыты гостинцы. Кирилл не ответил. Женщина обернулась к нему, и её глаза расширились от удивления. – Кирюш, ты чего? – испуганно спросила Марфа. – Что случилось? Парень стиснул зубы, изо всех сил сдерживаясь, но слёзы так и накатывались на глаза. – Всё в порядке, мам. Всё в порядке, – он спешно стал вытирать их ладонями. – Я просто… Растрогался. Т-ты… ты представляешь, – сбивчиво продолжил юноша, – это мне на рынке одна женщина дала. Мы просто разговорились, и я обмолвился парой слов о том, кто я, как мы с тобой живём. А она… Кирилл опять замолчал, сдерживая новый комок. – О, моё золотце, – мать подошла к нему и обняла. – Это нормально! В этом нет ничего сверхъестественного. То есть, ей спасибо огромное, она очень добра. Но так обычно и ведут себя люди, видя чужое горе или нужду. – Почему тогда в прошлый раз всё было иначе? Разве они плохие люди? – Нет, сынок, не плохие. Понимаешь, им сложнее себя защитить. И потому всё неизвестное и чужое они стараются вытолкнуть. Так проще. – Но я не понимаю! Неужели у людей нет своих глаз? Марфа вытерла последние слёзы с лица сына и продолжила: – Ты меня как-то упрекал в том, что я наивна, но сам не понимаешь или не хочешь видеть простой вещи. Другие люди не думают так, как ты. Твой отец… несмотря на всю боль и горе, которые он принёс в нашу с тобой жизнь, дал нам образование, а через него способность мыслить самостоятельно. Ты можешь взвесить всё увиденное тобой и сделать собственные выводы. Ты умеешь наблюдать и принимать свои и только свои решения. А откуда, скажи, таким знаниям взяться там, в глубинке? Для её жителей нормально и правильно держатся того, к чему они привыкли. Это их единственный способ защитить себя. Если бы не Кривотолков, они постепенно привыкли бы и к нам. – А здесь люди образованные… – И не только. Ты посмотри вокруг – жителей Новограда куда сложнее удивить. Они бок о бок живут с эльфами и гибберлингами, а через город идёт поток настолько разношерстный, что вряд ли уже что-то может стать для них диковинкой. – Тем не менее, на въезде была довольно серьёзная проверка. – Не без того. Всё же военное время. Они замолчали. Из окна доносился размеренный городской гомон, из которого иногда вырывались отдельные слова, чей-то смех или постукивание копыт по мостовой. Занавески мирно колыхались из стороны в сторону, то прикрывая, то пропуская в комнату лучи солнца. – Хороший город, – глядя на белые клочки облаков среди деревянных куполов, произнёс Кирилл. – И люди в нём хорошие. Он почесал намокший нос и тряхнул головой. – Какой же я размазня… – Не размазня, – не согласилась мать. – Просто у тебя чуткое сердце. Пусть оно таким и остаётся. *** Юноша внимательно следил за тем, как точильный камень облизывает острую кромку клинка, и не сразу заметил, как вокруг него стало тише. Он опомнился только тогда, когда на его плечо легла тяжёлая рука Белемира. – А? – парень поднял на мастера глаза, убрав меч от инструмента. – Вставай, всех денег в мире не заработаешь. Пошли обедать, – каниец вытер пот со лба и кивнул на выход из мастерской. Кирилл послушно отложил работу, быстро отряхнулся, сбросил рабочую одежду и поспешил за учителем. Они, как и обычно, устроились на заднем дворе цеха, смешав и поделив свои обеды, которые давали им с собой Марфа и жена Всадова. Кирилл с самого начала невзлюбил столовую, так как там было шумно, и он, к тому же, первое время вообще боялся общественности. Со временем учитель стал к нему присоединятся из чувства сострадания, со словами: «не должно человеку есть в одиночестве, сие вредно для здоровья и духа в целом». А потом и сам полюбил обеды на свежем воздухе с видом на астральный берег. – У меня для тебя новость, Киря, – заговорил Белемир, закусывая дозволенные пятьдесят грамм маринованным помидором. – Я подал прошение главе Мастеров Новограда о твоём повышении. Кирилл замер с набитым ртом и удивлённо повернулся к кузнецу. – Амбвгх… – Прожуй, – остановил его Всадов. Парень быстро прожевал хлеб с мясом, запил всё как следует квасом и, глубоко вдохнув, переспросил: – Повышение? Но разве я готов? – Не прибедняйся, – махнул рукой каниец. – Конечно же, готов. Кирь, ты очень способный парень, и я хочу, чтобы ты не терял время, работая у меня в подмастерьях. Пусть повышают тебе плату и снабжают материалами уже как самостоятельного мастера. Я буду помогать тебе, не переживай. Юноша выдохнул, глядя в астрал. – Ты рад? Кирилл как-то грустно улыбнулся и, ещё немного помолчав, ответил: – Я не просто рад, – он обернулся к мастеру. – Я счастлив. Спасибо. Почему-то так сильно захотелось обнять Белемира, но юноша засмущался собственных чувств. Однако, кузнец сам дружески сгрёб его в охапку. – Далеко пойдёшь, с таким-то талантом! Он потрепал Кирилла по макушке и отпустил. Парень почувствовал, как мокрые искры радости подступают к глазам, но сделав усилие над собой, сдержался. – Спасибо, – повторил он. Дальше было только лучше. У Кирилла появилось собственное рабочее место, потекли заказы. Вместе с тем стало и больше обязанностей, но его это не пугало. В нём зародилась новая жизнь, новая энергия, под которой старые раны стали заживать. С каждым днём он всё больше проникался любовью к этому городу и к людям, которые его окружали. Всё больше ему хотелось быть одним из них, быть похожим. Он даже отпустил бороду и усы, дабы «хадаганской рожи» стало меньше видно. И с тем, как постепенно пропадали вокруг напоминания о том страшном прошлом, через которое они прошли вместе с матерью, усыпала и ненависть, уступая место спокойствию и желанию жить обычной, мирной жизнью. Ещё больше его сердце отогревало растущее доверие между ним и Белемиром. Очень скоро они стали воспринимать друг друга практически, как родных. И в какой-то момент Кирилл понял, что может доверять этому человеку достаточно, дабы делиться с ним своими мыслями и даже частично открыть глаза на прошлое. Единственное, о чем он не рассказывал учителю – это кем был его отец и почему им с Марфой пришлось бежать из той глубинки, где они пытались осесть. Эту часть своей истории он хотел бы и сам забыть, будто о кошмарном сне. У Марфы тоже всё складывалось хорошо. Её доброе сердце и мягчайший характер, наконец, нашли своё место в этом мире. Всего за какой-то месяц все постоянные посетители постоялого двора знали о ней и очень радовались даже её простому присутствию. Эта женщина умела простой улыбкой и кротким нужным словом так зарядить обстановку, что оттаивало и успокаивалось даже самое чёрствое сердце. Хозяйка таверны в какой-то момент даже уменьшила плату для Кирилла с матерью до совсем символической, так как благодаря Марфе приток посетителей заметно увеличился. А у самого Кирилла на душе оттого стало легче. Отправляясь утром на работу, он знал, что мать его остаётся в безопасности и ауре доброжелательности, не боялся, что кто-нибудь её обидит. Как-то раз, собираясь отходить ко сну, он заметил, как мама с нежным взглядом перебирает в руках какую-то деревянную безделушку. – Это что у тебя? – поинтересовался парень. – Подарок, – лицо матери украсила смущённая улыбка и румянец. – Ты же их обычно детям раздаёшь, – Кирилл присел рядом, с интересом рассматривая деревяшку и пытаясь понять, чем она отличается от остальных таких знаков внимания от растаявших путников. – А эту хочу оставить, – Марфа снова нежно улыбнулась. – А от кого она? – От Радима. – Радим? Это кто? – не унимался юноша. – Ой, вот пристал со своими расспросами! Марфа шутливо оттолкнула его, пряча глаза, в которых он успел рассмотреть игривые искорки, которых раньше никогда не видел. И вообще мать была какой-то живой и весёлой, хотя Кирилл привык видеть её кроткой и спокойной. Вдруг юношу охватило сильное смущение от осознания того, что происходит. Он учтиво замолчал и больше не задавал вопросов. И, хоть это чувство и застало его врасплох, всё равно в душе он был очень рад за мать. Прошлое и правда стало отступать, пусть внутри до сих пор Кирилл этому удивлялся и не мог поверить, не мог нарадоваться. Прошлое стало отступать… Продолжение Просмотреть полную запись

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава написана в соавторстве с An Headsen, персонаж Синева Ярых принадлежит ей (прим.авт.) Глава 16. Шаг в отражение Стужев внимательно, но торопливо дописывал свой отчёт. Хотелось закончить поскорей и уже бежать домой. – Всем агентам в звании капитана и выше, немедленно подойти к штабу! – прозвучал голос секретарши. – Подстава, – прошипел капитан. Всего десять минут назад от неё же слышал, что сегодня уже ничего не планируется. Сергей выскочил из отдела, наскоро поправляя на себе форму. Быстро шагая по коридору, он переглянулся со своими сослуживцами, но те лишь пожимали плечами. Возле штаба ожидали вестей и их соседи из внутренней агентуры, тоже ещё пока пребывая в неведении. Из-за двери вышел их начальник, утирая пот со лба. Стужев успел увидеть в проёме горящий взгляд Рысиной и понял – дело совсем дрянь. Подполковник заговорил прямо здесь, похоже, на отдельные собрания времени не было. – В тринадцатой лаборатории произошёл инцидент, в результате которого теперь это огромный комплекс, наполненный всевозможными тварями, от нежити до термитов. Больше информации пока никакой. Диспозиция такая – каждому взять себе по три человека в группу и рассыпаться по территории лаборатории. Цели – разведка, зачистка, поиск выживших. На подготовку десять минут. Разойдись. Сергей и его коллеги сразу же обернулись на местных – им самим про лабораторию было известно ровным счётом ничего. Общим решением стал инструктаж уже на месте. Через указанные десять минут все группы были собраны, а ещё через пять агентура всем составом стояла у входа в лабораторию. Командному составу выдали план комплекса с указанием, где какие твари располагались во время опытов. Короткий инструктаж дал майор из внутренней агентуры: – В лаборатории проводились опыты над демоном, орком с ментальными способностями, маткой термитов и нежитью. Что конкретно произошло – неизвестно. Первая спасательная операция провалилась, служба безопасности не отвечает. Держите оружие наготове, разрешён бой на поражение. Особенно важно найти выживших, штабу нужны свидетели произошедшего. Эта задача приоритетней всех остальных. Среди комитетчиков прошла волна удивления и недоуменного перешёптывания. Демон? Как это возможно? Откуда они его взяли? Люди заметно напряглись. Перспектива боя тварями, считавшимися опаснейшими врагами человечества в прошлом столетии, пугала даже опытных военных. «Ну и задачка», – подумалось Стужеву. Выйти бы оттуда живым самому. Остальные группы одна за другой стали выдвигаться. Капитан на пару секунд задержал своих, чтобы распределить роли и план действий на случай сложного боя. Позади послышались шаги, Сергей обернулся – к нему спешил какой-то боец. – Товарищ капитан, к вам подтянется ещё один боец, вам необходимо его дождаться. Разведчик криво улыбнулся. Этот боец точно не из числа комитетчиков. – У нас тут ЧП, сержант. Я никого не собираюсь ждать. – Это приказ. – Да пл… – Самого Яскера. Стужев захлопнулся, мысленно простонав. Мало того, что такая скользкая ситуация сложилась, так ещё и кирпич на шею повесили. – Значит, будем ждать, – процедил сквозь зубы капитан, внутренне закипая. Выбегая из кабинета Яскера, Синева Ярых едва могла удержать свои коленки от дрожи. События последних недель и так выбили её из привычной колеи, а теперь ещё посылают на секретный объект спасать всех и вся без права на провал. И хоть после Мёртвого моря Синя утвердилась во мнении, что куда сильнее в прямой оперативной деятельности, нежели тайных интригах, однако с одной стороны на орчиху давил гнев Коловрата, с другой – присяга Империи. А с третьей – понимание того, что ею в течение чуть ли не месяца вертят как хотят и сам Великий Шаман, и Комитет, перебрасывая беднягу словно плевки друг другу в лицо. И теперь, несясь по улицам в сторону Триумфальной площади, Синя молила Покровителей лишь о том, чтобы операция прошла успешно, а Череп оказался в состоянии трезво мыслить и решать сам за себя, дабы освободить орчиху от всех этих мытарств. Пусть теперь вся компания ему по мозгам ездят, а не ей! С телепортацией проблем не встало. Одной лишь подписи Вождя было достаточно, чтобы проводник вытянулся по струнке, отдал разведчице честь и быстро отправил её в нужное место. Прохлада подземных уровней приятно легла на лицо, когда перемещение закончилось. Почесав нос под маской, Синя быстро соскочила с постамента и сразу всучила нужные распоряжения командиру местной охраны. – Тебя уже ждут, солдат. С этой минуты ты под командованием агента Алистера. Они уже в конце коридора у входа в лабораторию. Приказано приступить к операции немедленно, с нежитью в этой части мы справимся сами. Выполнять! Отсалютовав, Синя спешным строевым бегом понеслась на место встречи. Нервозность с каждым шагом куда-то улетучивалась, орчиха была в своей среде уже привычной субординации. Она могла временно снять с себя груз сомнительных инициатив, неоднозначных ситуаций и участия в политических интригах. Ох, если выживет, попросится в горячую точку, в дикую местность. Хватит с неё наркобаронов, орочьих легенд и комитетских уловок! Пора взглянуть в лицо настоящим врагам. Командира определить не составило труда. Подбежав, Синева вытянулась, отдала честь и спокойно отчеканила. Несмотря на свой особый, но временный статус, она всё-таки была просто лейтенантом. – Опероуполномоченная Ярых. Прибыла в Ваше распоряжение. Стужев быстро смерил орчиху оценивающим взглядом. – Инструктаж, надеюсь, не нужен? Очень хотелось надеяться на то, что раз её прислал сам Вождь, то она может знать даже больше, чем он и его группа. – Не нужен, командир. Синя была сама покладистость и самообладание. Никаких типичных для орков «чо», «начальник» или «всё пучком». Будто по учебнику идеальной муштры лепили. – С планом лаборатории ознакомлена, приоритеты конкретных подзадач приняты к сведению. Капитана ответ порадовал. – Очень хорошо. Тогда выдвигаемся. Когда гермозатвор оказался позади, Стужев обернулся к орчихе и очень серьёзным тоном сказал: – Побереги себя. Это не приказ, а обычная человеческая просьба. Если я провороню птичку из-под крыла самого Яскера, меня ждёт участь пострашнее смерти. Синева молча кивнула, желая в глубине души провалиться под землю. Не хватало ещё, чтобы ребята подставляли из-за неё свои шеи. Она понимала, что именно её рапорт будет стоять между Яскером и гневом Коловрата, если с Черепом что-то случится. С другой стороны, если вообще операция не увенчается успехом, шкуры спустят со всех. Судя по информации, которую ей предоставили, в лаборатории находится нечто куда более опасное, чем обычные подопытные. А ведь ещё ни одна из посланных групп не вернулась, и теперь прислали спецгруппу. В лаборатории царил красный полумрак аварийного освещения, из чего можно было сделать вывод, что основной источник питания загнулся. Или был уничтожен. До первой развилки он дошли быстро, основная магистраль устремлялась на десятки метров вперёд, но Сергей скомандовал свернуть. Тут начиналась сеть коридоров и помещений, очень похожих на рабочий цех исследовательской лаборатории, в которой Сергей бывал в роли инспектора ещё до службы на Ассээ-Тэпх, только напичканных куда более дорогим и современным оборудованием. Капитан достал план и подозвал к себе отряд. – Вот наш сектор, – он обвёл пальцем часть карты внушительных размеров. – Если мы будем обшаривать каждую комнатку все впятером – это затянется. Но и разделять группу – дурная идея. План такой. Поскольку помещения идут параллельно друг другу, мы вместе двигаемся по коридору, делимся и осматриваем соседние помещения. После осмотра встречаемся между дверьми. И вот о чём договоримся, если не в полной группе видим противника не по зубам, в бой не вступать. Стужев облизал подсохшие губы. – Есть у меня подозрение, что нам дали только пятую часть информации. Учитывая то, где мы находимся, демоны, термиты и нежить могут оказаться детским лепетом по сравнению с какими-нибудь результатами опытов. Потому сражаться лучше в полном составе, чтобы мы могли друг друга прикрыть. Хадаганец сложил карту и жестом приказал двигаться дальше. – Мне больше интересно, как они потом с нами поступят, – сказал один из комитетчиков. – Здесь пахнет высшим уровнем доступа. Нам потом мозги промоют или как? Сергей поджал губы и указал глазами на Ярых. Коллега пожал плечами, ухмыльнувшись, мол, «она, скорее всего, знает больше нашего». Для осмотра решили делиться на два и три, капитан пожелал лично присматривать за оперуполномоченной. В первом же помещении они обнаружили труп учёного с колотой раной. – Что-то мне это совсем не нравится, – тихо сказал хадаганец, склонившись с фонарём над убитым. Разведчик присмотрелся внимательней. Нет, ошибки быть не может, его зарезали. Но и на почерк нежити это тоже не было похожим. Лишённые искры и рассудка рубили и рвали своих жертв, а здесь рана была аккуратной. Нападавший убил учёного одним ровным ударом в живот, перебив ему позвоночник. Капитан поднял взгляд на орчиху, посмотрев сначала на неё, а потом сквозь неё, размышляя. – Знаешь, что? Приготовь-ка свой лук, – и сам тоже достал арбалет. Стужев на данный момент был уже мастером боевых искусств и мог тягаться с очень серьёзным противником. Но бой с ястребом Яскера… Разведчик прикрыл глаза, выдыхая. «Бунт?» – других версий пока не было. И очень хотелось, чтобы это было ошибочным выводом. Вот только интуиция подсказывала, что его мысли не так уж далеки от правды. – Похоже на саботаж, – произнесла орчиха, доставая своё оружие из налуча на бедре. – Есть информация, что тут не обошлось без культистов Тэпа. Мне сообщили, что были найдены чёрные камни, и солдаты видели зловещие тени, которые ослабляли магию света. Абсолютно такой же эффект от древних обелисков зэм я видела в Мёртвом море. Так что... боюсь, трупов будет ещё много. Дальше группа двигалась ещё осторожнее, то и дело прислушиваясь, не слышно ли где звуков битвы или стука шагов по металлической поверхности пола. В голове Сини всё чаще всплывала фраза о том, что лучшие мистики были собраны в этой лаборатории для контроля демона, и от этой мысли было очень не по себе. Выходило так, что все псионики разом либо впали в отключку, либо посходили с ума, что ещё хуже. Иначе как объяснить, что никто не связался с внешним миром по ментальной связи или до сих пор не было никаких сигналов о помощи, а только грохот, крики и внезапно включившееся аварийное питание. И Синева боялась не мутантов размером с быстролет, а именно свихнувшихся вооружённых и опасных соотечественников, которых придётся убивать. Слова Ярых подтвердились. Все, кого они находили далее, были мертвы. Теперь попадались трупы и разорванные, и будто высосанные, что больше подходило под описание тварей, указанных при инструктаже. Но раны, оставленные идеально заточенным оружием, продолжали встречаться. В одной из комнат разведчики натолкнулись на группу термитов. Если не считать того, что одного из подчинённых Сергея всё же обдало кислотой, после чего правый налокотник пришлось спешно выбросить, то в целом бой прошёл нормально. Синева шла молча, внимательно оглядываясь по сторонам. Если по началу в ней был какой-то ажиотаж, то теперь с каждым новым трупом ситуация становилась всё более гнетущей. На орчиху давили металлические стены, стук подошв о железный сеточный пол, зловещее аварийное освещение, запах крови и чего-то ещё... Желчного. Будь её уши длиннее, как у котов, они бы дёргались от каждого шороха. Но, несмотря на удрученность, лучница поймала себя на мысли, что их отряду повезло с командиром. Это не был выскочка, для которого в природе существуют только два мнения: его и неправильное. В Алистере (псевдоним до сих пор со скрипом ложился на язык) Синя увидела сдержанного, деятельного и смекалистого мужчину. Он двигался осторожно и плавно, как хищник, что говорило об отменной боевой подготовке. Командир не спорил, если его поправляли и быстро анализировал ситуацию. На таких людей сразу покажешь пальцем, когда спросят, кто тут лидер. И Синева в какой-то мере досадовала на себя, что у неё нет и половины подобных качеств, ей ещё учиться и учиться. Вскоре группа ускорилась, ибо трупы перестали отличаться разнообразием. Заколотые холодным оружием охранники и лаборанты, но ни одного офицера. И это настораживало. Командирам не положено бродить или погибать вдали от отряда, если только они сами не оказались предателями. Дальше коридор пустовал некоторое время, похоже, это был переход между секциями. Группа двинулась немного быстрее, на ходу обмениваясь мыслями по поводу происходящего. – До сих пор ни одного трупа ястреба, – сказал один из агентов. – Очень надеюсь, что они все где-то борются с огромной тварью. Или забаррикадировались и защищаются. – Я настроен менее оптимистично, – ответил Стужев. – Ладно, не буд… Стоп! Алистер резко остановил группу, и все замерли, всматриваясь в силуэты на другом конце коридора. Но донёсшиеся голоса оказались знакомыми с нотками негодования и некой паники. – И что нам теперь делать? – покачал головой один из бойцов. – Снять жетон и ждать командира. К слову, легки на помине... – мрачно отозвался второй, поворачиваясь в сторону приближающегося отряда. На полу лежал один из Ястребов Яскера. Заколотый и в свежей луже крови. Синева непонимающе воззрилась на одного из коллег. Даже если половина лица орчихи была скрыта маской, глаза предельно выражали весь спектр эмоций. – Командир, мы защищались. Он напал первым. Стужев наклонился к убитому. Он был склонен поверить бойцам, так как собственным теориям не хватало примерно такой детали. – Говорить пытались? – Естественно, – развёл руками комитетчик. – Но он нам ответил только бессвязным бормотанием. Точно не в себе. Сергей нахмурился, почесав похолодевший от местной влаги нос. Похоже на работу мистика. С другой стороны, кукловод должен быть где-то рядом, а спрятаться тут негде. – А командир ваш где? – разведчик поднял глаза на взволнованных коллег. – Тут рядом, ещё не закончили с осмотром, видимо… – Тоже делиться решили? – Да, так быстрее. Вот только… что-то их долго нет. Все замолчали и переглянулись. Стужев поднял глаза на табличку над дверью позади него. Аббревиатура с цифрами «ВРН-504» ему ничего не сказала, а из прохода не доносилось ни звука. – Нет времени ждать, пошли посмотрим. Труп никуда за пять минут не денется. Помещение оказалось крупнее, чем предыдущие кабинеты. Это был целый зал с набором технических ответвлений и подсобок. Вот только в глубине его не было освещения. Из чёрной мглы яркими белыми искорками потрескивали разбитые лампы, мешая глазам сосредоточиться. – Фонари, – скомандовал капитан. Лучи забегали по залу, выхватывая из темноты разбитое оборудование, следы копоти и крови. Спустя несколько секунд пятна света сошлись на двух телах в дальнем углу. Скрипнув зубами, капитан подошёл к ним и сдавленно простонал – это были комитетчики. – По сторонам смотрите, – махнул он рукой, присев рядом с убитым майором и его подопечным. Раны от оружия аккуратные, у командира две колотые в брюшину и в грудь. Лейтенанту повезло меньше, ему перерезали горло, почти отрубив голову. Стужев посмотрел вглубь коридора, уходящего из зала, скорее всего, убийца или убийцы скрывались там. Разведчик достал карту, сверяясь – нет, впереди был тупик, если только в одной из стен не появилась новая дверь в виде дыры. Это был шанс проверить свои гипотезы насчет того, что местная служба безопасности им уже больше не союзники. Но воевать в замкнутом пространстве такой толпой не хотелось. – У майора есть все шансы воскреснуть, – Стужев обернулся к бойцам. – Заберёте его и отойдёте назад уже чистыми путями. Но прежде разберёмся с противником. Со мной два человека, постараемся выманить их сюда. Остальные, готовьтесь к бою. Лучница вызвалась следовать за командиром. От мигающих ламп начинали болеть глаза, а их треск с каждым всполохом света постоянно отвлекал слух. Синева была далеко не из трусливых, но была, казалось, словно взведённое оружие. Что-то непрестанно давило на мозг, на органы чувств. Призывало убить всех присутствующих, вспороть им глотки и обагрить руки в горячей крови. Во имя чего-то, какой-то защиты. Что-то все время науськивало в подсознании, что так будет безопаснее всего. Так надо. Орчиха помотала головой и вдохнула воздух – запах крови почему-то «освежал» голову. Прогонял навязчивые мысли, напоминал об опасности и ещё больше вгонял в кровь адреналин. При виде тёмного коридора Синя очень пожалела, что у неё нет даже простых детских петард. Так вся группа смогла бы скорее спровоцировать что-то бежать на свет, а не двигаться в темноте. Тут что-то зашевелилось. Звук был не таким, как последние пять минут. Он отличался не столько скрипом, сколько медлительностью. На доли секунды. Лучница схватила командира за рукав и прошептала. – Там впереди кто-то есть. Остановитесь... Вся группа вняла её предостережению и замерла, рассредоточившись так, чтобы не задеть друг друга. – Есть там кто? – позвал один из солдат, крепче сжав рукоять меча. Никто не отозвался. Послышался только стрёкот и чей-то приглушённый тканью стон. Вскоре мерцание ламп выловило кучку термитов и силуэт, осторожно двигающийся за ними. Этот некто держал оружие на изготовке, но двигался будто спящим, как марионетка. – Мы отряд спасения. Вы можете положить оружие и пройти с нами в безопа... Твою мать! С молниеносной реакцией фигура повернула голову к отряду и бросилась в атаку. Мужчина только и успел отбить удар, но упал навзничь. Синева, стоявшая в этот момент рядом, ударила вражину кулаком что есть мочи, и тот отлетел в сторону, приложившись головой о стену. – Термиты! Они с ним... Они защищают его! Солдат отмахивался мечом почти вслепую, пока Стужев с помощью нехитрого манёвра не оттянул его в сторону за ворот, пиная жуков ногой. – Нужен свет. Свет! Кто-то умудрился включить и бросить фонари так, чтобы они светили в одном направлении, охватив почти весь коридор. – Надолго батареи не хватит. Все напряглись и снова уставились на атакующего. Тот, помотав головой, снова встал в боевую позицию и направился в сторону отряда, термиты же следовали за ним. – Святой Незеб! Да это тоже Ястреб... – Сложите оружие, и Вам помогут! – Алистер примирительно выставив одну руку перед собой, обратился к офицеру. – Мы отведём вас в безопасное место. Но Ястреб не слушал, а только издал какой-то хрип и вместе с насекомыми ринулся в атаку. – Твою мать! – рявкнул командир. – Никого не щадить! Команда была понята даже быстрее, чем произнесена. Стрелы засвистели в одном направлении, а орчиха была рада наконец занять руки чем-то привычным. Но лампы блекли, а термитов меньше не становилось. Ястреб уже лежал на полу, нашпигованный стрелами и болтами, но насекомые не отступали. Когда свет от потухающих фонарей уже едва охватывал коридор, на другом конце появилась ещё одна фигура с характерным стонами. Судя по массивной комплекции, она принадлежала орку. – Надо отступать к остальным, командир! Мы не одолеем его вслепую! – Бросила Синя, спуская стрелу в сторону орка. Стужев кивнул орчихе и скомандовал: – Отступаем! А сам выхватил из подсумка алхимический фонарик, встряхнул его и бросил вперёд. Мягкое оранжевое свечение подсветило орка достаточно, чтобы в него прицелиться. Сергей пустил болт, стараясь попасть ястребу в голову, тот покачнулся, сбавив темп. Теперь, уже не рискуя получить нож в спину, разведчик крутанулся на месте и побежал замыкающим за своими бойцами. Как хорошо было вернуться в ту часть зала, где ещё был свет. Тусклый, но свет. – К бою! – подбегая к своей группе, скомандовал капитан. Волна стрел скосила первых термитов, показавшихся на свет, но за ними тут же из тьмы вынырнули их собратья. Стужев сомневался ещё пару секунд, но потом зарядил особый болт, предупреждая остальных: – Бью разрывным. – Но… Болт с противным свистом пересёк зал. Едва группа успела пооткрывать рты, чтобы сохранить барабанные перепонки, как зал содрогнулся от жуткого грохота, усиленного закрытым пространством. Писка догорающих термитов разведчики не услышали, у всех в ушах стоял звон, сдавливающий виски. Сергей вглядывался в темноту, ожидая появления Ястреба. Когда тот появился на свет, у любого в жилах похолодела бы кровь. Болт вошёл орку в щёку, чуть пониже скулы, раскурочив половину лица, кровь залила ему всю грудь, но ястреб шёл на врагов так, будто совсем не ощущал боли. Синева оцепенела на несколько секунд, пока её не толкнул в бок кто-то из товарищей. Казалось, что она слышит, как каждый из них судорожно сглатывает, пытаясь привести чувства в порядок. А Ястреб тем временем брёл на группу, крепче сжимая в руке залитый собственной кровью меч. Синева шумно вдохнула и натянула тетиву, целясь в шею, но орк увернулся. Потом ещё от нескольких снарядов. Термитов пока не было видно, хотя их треск до сих пор раздавался в глубине коридоров. Они защищали что-то более важное, предоставив Ястреба самому себе, как и любую незначительную часть роя. Он не был ни ферзём, ни ладьёй... простой пешкой, как и все насекомые, когда остаются одни и ползут куда-то далеко от гнезда. – Это наш шанс... – пробубнила Синева про себя, сама удивившись, насколько низко прозвучал её голос от постоянного напряжения. Но остальные члены группы тоже были не лыком шиты, потому быстро начали атаковать несчастного с разных сторон, пытаясь пробить его оборону или просто не попасть под удар, пока тот вертелся волчком, будто отбиваясь от назойливых слепней. Синева могла только раззадоривать его выстрелами, стреляя в ноги и плечи и вынуждая открыться метким ударам солдат. Орк долго не умирал. Броня элитного отряда самого вождя изготавливалась из самых прочных материалов, а мышечная память и отточенные рефлексы опытного бойца значительно усложняли задачу тем, кто рискнул пойти с ним на сближение. Даже стрелы и болты местами просто застревали, лишь отбивая занесённую с оружием руку и вынуждая всю тушу пошатнуться. Затем, даже истекая кровью, Ястреб выл и в агонии оборонялся всё яростнее, пока выстрелы и подножки не вынудили его упасть на пол, где орка и добили. Несколько вооружённых мужчин с разницей в секунды пронзили врага клинками, как кучка мелких ищеек, напавших на медведя. Хотя Синева уже и не знала, что было более жутким: само поведение орка, его разорванное лицо или то, как закончилась схватка. Но более ни с чем подобным лучница не хотела бы столкнуться никогда в жизни. Подавив эмоции, она подошла к трупу и изъяла ещё более-менее пригодные для стрельбы стрелы. Все остальные же переводили дыхание и вскоре вновь уставились на командира. Частично ожидая приказов, а с другой стороны будто надеясь, что он соображает и понимает чуть больше остальных. Стужев ответил своим подопечным не менее ошалелым взглядом, собираясь с мыслями. – Как минимум, мы теперь знаем, что произошло со службой безопасности, – выдохнул разведчик. – Посему, боюсь, с выжившими будет крайне туго. Он обернулся на вторую группу: – Забирайте майора и возвращайтесь. Заодно доложите обстановку. А нам придётся вашу работу доделывать. Сергей достал карту, оценивая сектор, с которым работали его коллеги. Плотная сеть цехов и небольших техпомещений прерывалась, уступая место огромному залу. Капитан задумался на несколько секунд. – Думаю, то, что в безумии ястребов виновата матка термитов, уже очевидно. По «счастливой» случайности Мачеха содержится совсем недалеко от нас. Мне кажется, после её ликвидации ястребы, если не придут в себя, то хотя бы перестанут действовать так слаженно. Вот только опытного пироманта под рукой нет. Он поднял глаза на соратников, продолжая размышления уже молча. – Какое-нибудь горючее точно должно быть в цехах, стоит только поискать, – предложил один из комитетчиков. – Я не об этом переживаю, – ответил Стужев. – Рядом с маткой, скорее всего, плотность термитов на один квадратный метр будет куда выше, чем здесь. Но если продолжим баловаться разрывными, созовём на праздник вообще всю лабораторию. У кого-то есть другие идеи? – хадаганец обратился ко всем, но посмотрел на орчиху. Синеве не особо была по душе идея того, что придётся сражаться с огромной образиной самого отвратительнейшего вида. Стрелы, как и мечи, против матки и огромного скопления бесполезны. Это всё равно что пытаться сражаться с песчаной бурей с помощью зонтика. Выход так и так оставался один. – Командир, – Лучница повернулась к остальным. – Есть одна мысль... Мы, в смысле орки, порой уничтожали целые термитники в более ранние времена, если таковые случались на месте стоянок. В степях они часто попадались и быстро отстраивались заново, пока караван бродил от одного пастбища к другому. Нужно много горючего и один лазутчик. Орчиха задумчиво отвела взгляд, пытаясь что-то скомпоновать в голове. – Газ пускать в таком месте нельзя, да и не из чего. Но я видела в подсобных помещениях канистры с топливом. Можно рискнуть обложить тварь открытыми канистрами и детонировать с расстояния. Вся группа на секунду задумалась, и почти воодушевилась, пока лицо одного из солдат вновь не исказилось недоумением. – Здорово, но опять же… Как вообще дойти то матки даже с этими канистрами, чтобы тебя не сожрали на подходе? – Нужен лазутчик. Кто-то, кто обмажется внутренностями насекомого, чтобы отбить собственный запах, – все брезгливо осмотрелись по сторонам, и Синева, выдохнув, решилась взять инициативу на себя. – Мне понадобятся для этого много ткани, возможно ваши рубахи, чтобы надеть их поверх своей одежды. Желчь сильно разъедает кожу. – И это сработает? – А есть другие идеи? – Тогда решено, – пресёк Стужев, ранее задумчиво стоявший в стороне. – Один осторожно идёт на разведку настолько близко к матке, насколько это возможно. Надо хотя бы знать, как и где она вообще засела. Вы двое стягиваете с себя по гимнастёрке. Как-нибудь потерпите броню поверх рубахи, и топаете в подсобку за канистрами. – Сколько тащить? – Больше четырёх я не унесу, – Сразу отозвалась орчиха. – Значит, тащите шесть. Две будут для резерва. Выполнять. Мужчины быстро занялись своими обязанностями, и, пока Синева снимала с себя доспех и «наряжалась», парни уже принесли канистры и разведали обстановку. Затем, зажимая носы, помогли орчихе приладить две канистры под мышками, а остальные две она несла в руках. – Когда я побегу, стреляйте по бакам, – сказала она напоследок и медленно двинулась в сторону чудовища. Желчь постепенно пропитывала одежду и начинала раздражать кожу. Очень хотелось почесаться, но Синева брела, сжав зубы, поскольку грохот канистры мог привлечь на неё насекомых. Даже бежать было нельзя, чтобы никак не раздражать жуков, которые и так нервно подёргивали крыльями. Само зрелище в центре площадки было тошнотворным. Иной раз просто непонятно, как природа могла создать настолько отвратительных существ. Огромное, раздувшееся белёсое тело, скованное толстыми хитиновыми пластинами, покачивалось и перебирало жвалами на крохотной мордочке. Брюхо матки то и дело сокращалось с неприятным чвакающим звуком, а весь пол был в слизи и какой-то паутине. В некоторых местах даже узнавались обглоданные трупы, лежавшие в зеленоватых лужицах. Синева сглотнула, сдерживая рвотный позыв и продолжила медленно приближаться к матке. Она чувствовала, как ей пристально в спину глядит весь отряд, а командир держит арбалет на прицеле. «Надеюсь, он не взорвёт канистры вместе со мной», – пронеслось в голове у Синевы, и она аккуратно присела на одно колено, ставя канистру на пол. Затем, открутив крышку, орчиха двинулась в обход. – Она прошла... у неё получилось? – прошептал один из оперативников, пока они все чуть ли не щурясь, всматривались в дальнюю часть коридора. – Да, прошла, – терпеливо ответил Алистер, готовя разрывной болт и уже всматриваясь в прицел. – Возвращается. Термиты, почувствовав едкий запах горючего, начали суетиться вокруг канистр. Одну даже опрокинули, и Синева, заметив это, прибавила шагу. Через пару секунд вообще побежала, махая руками. – Стреляйте! Желчь уже обжигала, а часть термитов пустилась за диверсанткой. Стужев придержал палец на спусковом крючке на мгновение, выдохнув. Силуэт орчихи качнулся с линии огня и болт, щёлкнув на выходе и просвистев совсем рядом с Синевой, влетел в зал с Мачехой. Взрыв ударил матку спереди, отбросив от неё десяток верных слуг, а через секунду зал вспыхнул ярким липким огнём, охватившим всё вокруг. – Прикройте! – Сергей заправил в ложе новый болт, но бросил арбалет, не тратя драгоценные мгновения на перезарядку, и рванул навстречу орчихе. Термиты лезли из всех щелей и постепенно заполняли коридор, перекрывая ей путь, а позади двигалась волна, способная в один прикус поглотить отряд карателей. Капитан остервенело рубил тварей саблей, освобождая Ярых проход и, когда она проскочила мимо него, развернулся на пятках и пустился следом. Один из его коллег за это время справился с зарядкой и, когда между беглецами и термитами образовалось достаточное расстояние, угостил их ещё одним разрывным. Группа бежала, на ходу отстреливаясь и отбиваясь до тех пор, пока плотный поток насекомых не поредел до разрозненных группок. Перебив остатки тварей, оперативники, наконец, смогли перевести дух. – Добротный фейерверк, – сказал комитетчик, передавая Сергею его арбалет. – Ага, – кивнул разведчик. – Кстати, до сих пор не выдавался случай так плотно его попользовать. А ты молодец, отличный план. Он обернулся на Синеву, чтобы одобряюще похлопать её по плечу, но увидел её круглые глаза и неестественную позу из-за зуда, вызванного желчью. – Так, раздевайся скорей. А сам стал снимать себя броню, чтобы поделиться своей, ещё чистой гимнастёркой. – Хотя… Пожалуй, стоит хотя бы обтереться, а то чистая одежда не поможет. Грязное сбрасывай и поищем какой-нибудь источник воды, не работали же они тут без умывальников. Потерпишь немного? Орчиха кивнула, болезненно оскалившись. Комитетчики рассыпались по ближайшим помещениям, быстро обнаружив санузел. Сергей помог Ярых аккуратно избавиться от остатков одежды, чтобы не разнести желчь на остальные участки тела. После того, как орчиха обмылась, он обтёр ей спину тряпкой, учтиво отводя взгляд в сторону. Тем не менее, в поле бокового зрения попали некоторые особенности. Синева была довольно сухой и изящно тонкой для орка при довольно подкачанном теле. А два шрама, один во всё плечо, второй через левую лопатку, указывали на то, что эта барышня уже успела попробовать жизни. Стужевская гимнастёрка пришлась Ярых по размеру, а ожоги были совсем лёгкими и немногочисленными, потому по окончании процедур можно было сказать, что оперуполномоченная не так уж и сильно пострадала. – Молодец, – капитан уже мог спокойно похвалить её, не боясь обжечься сам или сделать девушке больно. Он выдохнул и немного устало потёр глаза и лицо. – Одной проблемой меньше. Надеюсь, мы не устроили пожар во всей лаборатории. – Нет, – покачал головой один из коллег. – По ту сторону был закрытый гермозатвор, а с нашей стороны только обитый металлом коридор. Никакого воспламеняющегося инвентаря я не обнаружил. – Вот и ладненько, – Стужев даже немного воодушевился. Его определённо радовал тот факт, что ликвидирована такая жуткая тварь, а в его группе ещё нет потерь. – Дальше опять небольшая секция мелких лабораторий, примерно таких же, как мы уже видели, – Сергей уже запомнил карту и не полез за ней в этот раз. – Продолжим осмотр и, если найдём выживших, будем возвращаться. Группа вновь стала действовать по уже отлаженной схеме, двигаясь параллельно основной магистрали и попарно ныряя в помещения цехов. Здесь было уже гораздо тише и свободнее – термиты и Ястребы теперь не представляли прежней угрозы, а некоторых из них комитетчики даже находили в состоянии, близком к бессознательному. Благодаря этому проводить зачистку и осмотр было уже гораздо проще, и группа двигалась по лаборатории довольно быстро, а сам процесс стал почти рутинным. Капитан не подпускал к себе мысль о том, что это конец операции, но заметно повеселел. Появилась уверенность, что они смогут справиться с тем, с чем не справились Хранители. Это хороший кирпичик в непоколебимую крепость репутации Комитета, и, соответственно, жирный плюс для всех его служащих. – Можно интимный вопрос? – решил спросить разведчик, пока была возможность. – Да? – Откуда у тебя столько информации о происходящем, если ты не комитетчица? Естественно, ты можешь не отвечать, если это большой секрет. Но, если по счастливой случайности ты можешь открыть мне глаза на правду, буду очень рад. Тогда я буду знать, к чему себя готовить, и в каком виде подавать отчёт начальству. Просто пересечения с другими службами не всегда проходят гладко для таких, как я. – Я Имперец, который выжил, – ответ был коротким и исчерпывающим. – Больше вопросов нет. Всё встало на свои места. Сколько Сергей слышал про эту уже легендарную персону, столько понимал, насколько несладкая жизнь выпала несчастной, если верить хотя бы половине того, что рассказывают. За короткий промежуток времени её проволокли по всему Игшу, ткнув носом в каждый угол. Но и сама орчиха, видимо, того стоила, раз уже сам Яскер выдавал ей такие полномочия. А вот выживших, к сожалению, пока не было. Очень хотелось вернуться под руку с хотя бы какой-нибудь испуганной лаборанткой, а не выйти с другого конца лаборатории с пустыми руками. С этой мыслью Стужев завернул вместе с разведчицей в очередное помещение и разочарованно вздохнул. Два разорванных трупа учёных, кости развалившейся нежити и ещё несколько вялых скелетов, бессмысленно шатающихся взад-вперёд по помещению. Расправившись с ними на пару с Синевой, капитан наклонился над погибшими, но там ловить было явно нечего. Учёные были обезображены настолько, что, даже если они каким-то чудом воскреснут, вряд ли смогут связать хотя бы два слова. – Командир, – Синя коротко подозвала хадаганца, внимательно разглядывая что-то через толстое стекло блока тестирования. Капитан подошёл к ней и тоже всмотрелся вглубь соседнего помещения. Сердце Сергея пропустило удар и заколотилось в бешеном ритме. Разведчик буквально прилип к стеклу, во все глаза вглядываясь в тело в белом халате. Ему очень хотелось, чтобы это было правдой, чтобы едва заметное движение лёгких было действительностью, а не плодом его воображения. – Мне не кажется… Она дышит! – прерывисто произнёс хадаганец. Ярых обернулась на него с некоторым удивлением. Реакция командира на обнаруженных выживших ей показалась слишком резкой. – Да, дышит, – орчиха опять всмотрелась в лежащих по ту сторону. – И остальные, вроде, тоже. Разведчик, не отрывая взгляда белых пятен, стал обходить блок в поиске входа в него. Дверь оказалась герметичной и к тому же ещё и заблокированной. Как Сергей ни дёргал рычаг механического затвора, дверь не поддавалась. – Замок на мане, из-за резкого выключения питания его замкнуло, скорее всего, – подсказала Ярых, дивясь тому, какую очевидную вещь командир упускает из виду. – Мы вряд ли сможем попасть туда без спецоборудования. Тут нужна команда техников уже после полной зачистки… – Я должен убедиться в их безопасности! Орчиха отпрянула, ещё более настороженно посмотрев на капитана. Ей казалось, что с его типичным поведением она познакомилась в предыдущий час операции. И сейчас он вёл себя как-то возбуждённо. Или она не до конца понимает, что происходит. – За толщей армированного стекла они явно в большей безопасности, чем в остальной части лаборатории, – Синя кивнула на тех, кому повезло меньше. – Я не командую операцией, но мне кажется разумным оставить их там. Сергей протяжно выдохнул, успокаиваясь. – Прости, ты права. Это будет целесообразней. Мы знаем, что они здесь, живые, в безопасности. Можно поискать ещё кого-то, – это прозвучало так, будто он уговаривал сам себя. – Эм… командир, ты чего-то не договариваешь. – Женщина, которая лежит ближе всех… Это моя жена. Ярых понимающе кивнула, тем не менее, во взгляде её осталось явное неодобрение некоторой несдержанности капитана. Он это заметил и поспешил с объяснением: – Я просто не поверил своим глазам и вначале решил, что она тоже мертва. Для меня видеть её здесь – большая неожиданность. У нас разный уровень доступа и… В общем, я даже подумать не мог. Признаюсь – испугался. Разведчик зажмурился, тряхнув головой, и вновь заглянул внутрь блока, нашаривая глазами вентиляцию. – Пошли, наверное, дальше, – задумчиво сказал он и обернулся к орчихе. – Задохнуться они там не должны, люк вентиляции сейчас не загерметезирован. Если никого не найдём, вернёмся за командой техни… Боковое зрение разведчика уловило какое-то новое движение в блоке. Что-то стало сильно искрить, то ли разбитая лампа, то ли какое-то оборудование. Сергей обернулся и в следующий момент понял, что лужи на полу – вовсе не вода, а такое же горючее, каким они недавно спалили Мачеху. Очередной сноп искр рассыпался по полу, и топливо загорелось. – О Незеб! Стужев, как ошпаренный, снова рванул к двери, отчаянно пытаясь её открыть. Маленькая дорожка пламени одним прыжком добралась до экспериментального реактора в центре, панель управления на нём бешено заискрила. – Нет! Нет, нет, нет, нет! – капитан был готов зубами грызть металл, лишь бы прорваться сквозь преграду. Первая прозрачная капсула с маной треснула, выдав струю обжигающей энергии и ещё сильнее раздувая пламя вокруг. Хадаганец отчаянно бился о стекло, но на нём не появилось даже маленькой трещины. Реактор взорвался. Бледно-голубое пламя за мгновение заполнило блок, как аквариум. Ослепительный свет жёг глаза, привыкшие к полумраку, но Стужев смотрел, не в силах отвести взгляд. Одна десятая секунды растянулась в сотни раз, и он видел, как огонь постепенно накрывает Нонну, как вспыхивают её волосы и чернеет нежная кожа. Поток маны бился в замкнутом пространстве ещё секунд десять, и когда он полностью затух, взору разведчиков открылась совершенно пустая комната, с едва узнаваемыми кусками расплавленного оборудования. Сергей в оцепенении стоял перед опустевшим блоком, не шевелясь и не моргая. Всё произошло слишком быстро. Синева тем временем тёрла глаза, поскольку стояла как раз напротив взрыва аппаратуры. Казалось, что кожу обдало жаром, но на деле с их стороны стояла влажная прохлада. Открыв глаза, орчиха увидела лишь следы на полу в форме тел среди оплавленных до неузнаваемости предметов. Вентиляционная шахта сразу загерметизировалась при первом же замыкании, и пламя выжгло весь кислород, быстро затухая. Разведчица, забыв, как сойти с места, медленно перевела взгляд с погибших на командира. Тот будто окаменел, не способный отвести глаз с чудовищного зрелища. Что-то в нём оборвалось за одно мгновение, подвесив душу на ниточках. Синева медленно побрела к мужчине. – Командир, – тихо позвала она. Стужев не ответил. – Агент Алистер! Пальцы хадаганца, будто сведённые судорогой, пытались впиться в стекло. Его губы беззвучно шевелились, повторяя одну и ту же фразу, словно разведчик пытался снять проклятие или расколдовать себя. На Синю давила вся сложившаяся ситуация. Она знала, что слова тут излишни, пыталась представить, как тяжело потерять родного человека, причём так внезапно и вероломно... Но до сих пор что-то громыхало в глубине комплекса, сгущало сам воздух и пропитывало стены постоянным чувством опасности. Даже с горем на душе агенты до сих пор здесь не одни. Орчиха сделала решительный шаг к капитану, схватила его за плечи, развернула к себе и сильно тряхнула. – КОМАНДИР! Особого эффекта это не дало, потому на секунду её успела посетить мысль, что командование придётся взять на себя или хотя бы влепить звонкую пощёчину. Но взгляд Сергея вдруг стал осознанным и упёрся в глаза Ярых. Та на долю секунды смутилась, но выдержала взгляд и сняла маску. – Они не заслужили такого... Ободряющие слова сейчас найти было очень тяжело. Разведчик попытался обернуться, но Ярых не позволила, а в её глазах сверкнула какая-то ожесточённая решимость. – Не оборачивайся. Там больше никого нет, – убедившись, что его внимание не рассеялось, она добавила. – Нам нужно завершить операцию, командир. Мы ещё спросим ответа с виновных по полной программе, потому возьми себя в руки. Сергей несколько раз кивнул. – Да… да. Двигаемся дальше, – тяжело ответил он. Они вышли в коридор, где встретились со второй частью группы. – У вас ничего? – спокойно спросил капитан. – Нет. – Работаем. Синя обратила внимание на тон и слова, которые командир выбрал для разговора. До этого момента он общался с коллегами в относительно неформальной манере и голос его был довольно эмоционально окрашен. Сейчас разведчик говорил, как восставший, ровно, размеренно, низко и неестественно. С одной стороны, орчиха пожалела его, понимая, какой удар он только что перенёс, с другой радовалась, что капитан умеет переключаться в совсем рабочий режим. В обратной ситуации ей пришлось бы взять ответственность на себя. Также на глаза попался ещё один нюанс. Ранее хадаганец при разговоре и в просто спокойной обстановке открывал лицо, отчего Ярых сделала вывод, что ему не очень нравится маска как деталь уставной формы. И от того, как он дёргал её туда-сюда, хотелось предложить уже определиться – либо полностью снять, либо уже надеть и терпеть. Но теперь разведчик закрыл своё лицо насовсем. Похоже, для него это работало, как психологическое реле. «Пусть так, лишь бы крыша не поехала», – подумалось орчихе. Хотя через несколько секций ей снова выпала возможность усомниться в адекватности командира. Группа, пересекая магистральный узел, обнаружила ещё одного выжившего. Хадаганец проводил какие-то манипуляции с малым реактором в центре зала, когда разведчики подошли ближе, стало понятно, что он саботирует систему. На приказ сложить оружие и сдаться мужчина резко обернулся, выхватил меч и с воплем бросился на комитетчиков: – Во имя Тэпа! Ярых отреагировала молниеносно, пустив ему стрелу в грудь. Мысль о взятии в плен и допросе сразу её не посетили из-за общей напряжённости и незнания, чего можно ожидать от очередного врага. Хадаганец пошатнулся и упал на спину, выронив меч. – Демон... – ругнулся один из бойцов. – Стоило взять живым... Пока все замешкались, капитан чеканным шагом подошёл к застреленному и резким движением выхватил его документы из нагрудного кармана. – Стас Хмарин, комиссариат Хранителей Империи. Удостоверение хрустнуло в руках. Глаза Хмарина открылись, он надрывно кашлянул кровью, а его окровавленный рот исказился в гадкой ухмылке. – Тэп вечен. Вы не сможете помешать ему... Стужев никогда не убивал, движимый жаждой мести. Но сейчас все чувства, которые он закрыл в себе, вырвались наружу, заставив разведчика потерять над собой контроль. Хмарин стал красной тряпкой для его ярости, ведь именно он был виноват в произошедшем. Резкие удары кинжалом один за другим опускались на грудь и лицо культиста, он умер уже после второго, но оттащить Сергея удалось только тогда, когда верхняя часть тела Хмарина превратилась в кровавое месиво. Подчинённые Стужева были в таком ужасе и недоумении от поступка командира, что никто даже не решался задавать вопросов, вовсе не понимая происходящего. Синева в свою очередь всё же была орчихой и за свою жизнь видела расправы и похуже. К тому же она была почти солидарна с командиром, внутри неё тоже нарастало негодование. Для Ярых больше стало неожиданностью увидеть такое поведение у человека. Спустя несколько мгновений красная пелена сошла с глаз капитана. Он посмотрел холодным равнодушным взглядом сперва на труп, потом на своих подопечных. Нужно было как-то исправить положение. – Так было нужно, – бесстрастным тоном начал он. – Насчёт допроса... Он уже умирал. Допрашивать идейного на месте – пустая трата времени. И из Чистилища бы он нарочно не вернулся. А для извлечения данных из головы лабораторным путём должно пройти не более минуты от момента смерти. А вот этот финт орчихе понравился ещё меньше. Капитан довольно ловко оправдал себя, и вообще всё выглядело так, будто хадаганец не особо переживал о том, какое зверство он себе позволил минуту назад. То ли он всё же тронулся головой, то ли мастерски умел менять личности, выбирая самую подходящую под ситуацию. И теперь было непонятно – какая из них настоящая и показывал ли командир своё истинное лицо в принципе? И как можно доверять такому человеку? Утешала лишь мысль о том, что большая часть лаборатории позади, развязка уже где-то недалеко, а капитан, хоть и чудит, ещё способен выполнять свои основные функции. Нужно найти Черепа и привести его к Коловрату. Всё остальное – не её дело. По основной магистрали двигаться было на порядок проще. Отсутствие дверей через каждую секцию и, соответственно, выпрыгивающих из-за угла тварей очень облегчали дело. За каких-то пять минут группа покрыла расстояние большее, чем за всё время операции. Остановиться их вынудили тяжёлые ухающие звуки шагов, доносящиеся из следующего узла. Нечто огромное и грузное ходило из стороны в сторону, так же позвякивая чем-то, словно было заковано в цепи. – Двигаемся скрытно. Без команды огонь не открывать, – отчеканил капитан. Разведчики беззвучно вкатились в зал, в очередной раз ошалевая от увиденного. Вокруг какой-то огромной установки взад-вперёд ходил здоровенный орк. Он был раздет наголо, всё его тело покрывали металлические пластины и неведомые устройства, вживлённые прямо в плоть. Всю эту технологическую жуть венчал уродливый шлем, с которого свисали обрывки проводов и шланги неизвестного назначения с металлическими цилиндрами на окончании. Именно они, постукивая друг о друга, издавали этот зловещий звон. – Это и есть Череп Степных? – спросила Синева то ли у себя, то ли у окружающих. Увиденное настолько её шокировало, что в первые секунды было сложно поверить собственным глазам. Она ожидала увидеть обычного орка, ну может, в лабораторной робе, разве что. Но перед ними был не испытуемый. Череп был таким же узником лаборатории, как подопытная нежить, матка термитов или демоны. Это нельзя было назвать опытами, это была настоящая пытка. – Я попытаюсь поговорить, – вызвалась орчиха и сделала к нему несколько осторожных шагов. – Мучители! Я больше не позволю издеваться над собой! – зарычал на неё Череп, но пока не атаковал. Синева сглотнула, и снова сняла маску, чтобы орк видел, что она из его племени. – Послушай, если ты пойдёшь со мной, всё кончится. Никто больше не станет пытать тебя. Не посмеет. На твоей стороне Коловрат и потому... Сильнейшая пси-волна ударила разведчицу, отбросив её на несколько метров. Ярых не успела ничего понять, потеряв сознание. Орчиха пришла в себя, ощущая, как звенит в голове. Глаза не сразу смогли сфокусироваться на фигуре командира со шприцом в руке. Стужев поводил пальцем у неё перед носом и, заметив реакцию, спросил: – Ещё укол или проясняется? – Проясняется. Непонятно, чем её накачали, но боли Синева уже не чувствовала, а размытая картина перед глазами довольно быстро становилась чёткой. – Что с Черепом?! – орчиха резко поднялась на локтях и замерла с открытым ртом. Степных был мёртв. Рядом лежал труп одного из Стужевских подчинённых без головы. – Выбора не было. Усмирить его не удалось, – пояснил капитан. Провал. Но грудь Ярых сковал не страх перед грядущим гневом Коловрата. У неё не укладывалось в голове, как такое может происходить в двух шагах от той красивой и солнечной Империи, какой её преподносили гражданам политработники. Сколько чести и гордости она внушала орочьим кланам именем Вождя, сколько доблести обещала. И вот она «честь и доблесть», гордость орков, их Надежда лежала у ног разведчицы голая, вся в крови, имплантах и проводах. На секунду её охватил гнев, прорастая их глубин души, и уже обжигая ладони, сжавшиеся в кулаки. Неужто он сам позволял на себя это надевать? Выходило, что так. На Черепе были только свежие раны, будто он резко сорвал с себя крючки с датчиками. Но тем не менее, увиденного уже не стереть из памяти. Его вопль и ярость клокотали теперь в Синеве. – Почему? – прохрипела орчиха. Почему с ним обращались, как с животным? Почему всё закончилось вот так? Разве можно... – Это тёмная сторона Империи, – прервал мысленный поток капитан. – Цель оправдывает средства. Ответственность за всё это лежит на плечах у людей, куда более влиятельных, чем мы с тобой. А ты принимаешь часть этого груза, когда выбираешь себе их в лидеры, когда решаешь, что готова им верить. Если ты столкнулась с таким впервые и чувствуешь, что не можешь принять это – задумайся, веришь ли ты своим вождям и способна ли нести вместе с ними их бремя. Он оглянулся на трупы позади себя, а потом отвёл взгляд куда-то в сторону. – Это не последнее разочарование на твоём пути. И, если сомнения будут наполнять твою голову – это тоже нормально. Поднимайся, нужно завершить операцию. Он потянул Ярых за руку, помогая подняться. Мёртвых так и оставили лежать посреди зала, заниматься ими будут уже другие люди. В секторе лаборатории, где проводились опыты над демонами, группа Стужева встретилась со всей остальной частью спасательной команды. Практически у всех были потери, и только два командира смогли похвастаться найденными выжившими. Теперь командный состав активно спорил насчет того, как бороться с архидемоном, над которым учёные пытались установить контроль силами орка-мистика. К счастью, монстр не стал бродить по лаборатории подобно своим собратьям и практически смирно сидел в ангаре, где ранее содержался, питаясь энергией разрушенного реактора. – Давайте не пороть горячку, – говорил кто-то, – это вам не мелочь всякая. Тут не один выстрел из корабельного орудия нужен, а вы хотите идти на него с ножами и арбалетами. – Не перекручивайте мои слова, – уже раздражаясь, отвечал другой офицер. – Я говорю о том, что у нас нет времени. Нужно ликвидировать его как можно скорее. – Как вы себе это представляете? – Среди научного инвентаря в ангаре есть джунские големы. Вероятнее всего их применяли как раз для усмирения демона. Я более, чем уверен, что они в рабочем состоянии. – А у кого из вас, скажите на милость, есть соответствующая квалификация? – Моя группа обучена управлению джунскими механизмами. – Но ведь к ним ещё нужно подобраться... – Другие будут отвлекать. – Это крайне рискованно. – Вы хотите встать на одну ступень с Хранителями? Товарищ Рысина спустит шкуры со всех. – Я терять своих людей не хочу! Стужев не принимал участия в перепалке, ожидая её завершения. Вот только офицеры всё никак не приходили к общему решению, и это стало его утомлять. Он сам склонялся к тому, что дело нужно довести до конца. Потому, чтобы хоть как-то подтолкнуть коллег к действию, раздал подопечным указания и двинулся вместе с ними к ангару. Страха уже не было. Было только желание закончить, вычеркнуть последний пункт из списка и дать отчет о результатах. Есть оружие, способное убить эту тварь. В остальном будут импровизировать. Ругань тут же стихла, кто-то махнул рукой, кто-то облегчённо выдохнул, и офицеры принялись к составлению плана атаки. – Погоди, капитан, – подпол догнал и притормозил Сергея. – Спасибо. Без тебя эти умники спорили бы ещё час. Сейчас уже конструктив пошёл, присоединяйся. План составили быстро, комитетчики, перегруппировавшись, собрались под ангаром. Действовать надо было быстро и без ошибок. Если оступится кто-то один – погибнут все. Большим преимуществом для оперативников было огромное пространство ангара, где они могли свободно перемещаться, не натыкаясь на какие-либо преграды. Демон не отличался высоким уровнем интеллекта, потому привлечь его внимание туда, куда требовалось, оказалось несложно. Пока часть бойцов ошалело носилась по ангару, увлекая за собой монстра, другая разогнала клыкастых лупоглазых лягушек, скопившихся возле древних механизмов. А когда пилоты заняли свои места, ситуация быстро повернулась в пользу комитетчиков. Несколько минут в ангаре стоял дикий грохот и свист оружия, созданного погибшей много веков назад цивилизацией. Демон выл и метался из стороны в сторону, пытаясь схватить и разорвать обидчика, но и в сближении натыкался на достойный отпор. Тем, кто вначале раззадоривал тварь, приходилось теперь вжиматься в стены ангара, чтобы не попасть под раздачу. Чудом или милостью покровителей этот бой закончился без потерь, однако ликовать по этому поводу никому уже не хотелось. Перемазанные в крови, желчи термитов и копоти, комитетчики покидали лабораторию без чувства победы. Сегодня секретные службы Игша понесли огромные потери. Синева Ярых незаметно улизнула к телепортатору, мысленно готовя себя к буре в орочьем посольстве. Это была первая её миссия, окончившаяся полным крахом. Но тяжелее всего на душе было от другого. После увиденного в лаборатории внутри орчихи что-то надломилось и заслоняло сознание болезненным пятном. И на фоне этой новой незнакомой боли ушибы, ожоги и травма головы терялись и казались совсем незначительными. Стужев держался до последней секунды, рапортуя через стиснутые зубы. Поставив точку в своём отчёте и получив разрешение идти отдыхать, он отпустил ниточку сознания и провалился в транс. Дальше Сергей практически ничего не помнил. Как вышел из Ока Мира, как добрался до дома – все происходило, будто во сне. *** Шла вторая неделя после инцидента. Сергей проснулся посреди ночи и, повернувшись на другую сторону, увидел пустую половину кровати. Ему показалось, что она просто встала и пошла в ванную. Стужев подорвался с постели, быстрым шагом прошёл по коридору и рывком открыл дверь в уборную. Темно и пусто. Её не было. Хадаганец лишь помотал головой и пошёл проверить кухню. Нонны не было и там. Сергей сел возле окна и закрыл глаза. Уже несколько дней ему будто снился кошмарный сон, и проснуться никак не получалось. Он не мог привыкнуть к тому, что её больше нет. Что она не встретится ему в коридорах Ока Мира, не выбежит в прихожую и не прыгнет к нему в объятия, когда он в очередной раз вернётся домой. Лёгкие сдавило, стало тяжело дышать, в грудь опять забралось ощущение, похожее на страх. Сознание играло в ужасную игру – с одной стороны, Стужев никак не мог смириться с тем, что никогда больше её не увидит, а с другой – полностью осознавал, что ничего нельзя вернуть. Едва слышный шорох вырвал его из размышлений, а тело обдало жаром. Сергей кинулся обратно в коридор, в прихожую, затем в спальню, попутно включая везде свет. Однако это ничего не изменило. Он вернулся в спальную, повалился на постель и зажмурился, заставляя себя заснуть. Или проснуться? Это было неважно потому, что находиться в этой реальности ему было уже невыносимо. Сергей натянул на себя простыню и замер, стараясь расслабиться. И сразу же почувствовал, будто кто-то лежит рядом. Хадаганец перестал дышать, прислушиваясь – мир вокруг переполнился звонким давящим шумом, будто его оглушило. Стужев прекрасно понимал, его надежда на то, что Нонна сейчас окажется рядом – это уже какая-то крайность, граничащая с безумием, однако всё равно боялся вновь столкнуться с реальностью. Пролежав так ещё несколько минут, Сергей, наконец, вылез из-под простыни навстречу неизбежному. Очень хотелось зарыдать, Стужев почему-то был уверен, что это поможет хотя бы немного, но слёз не было. Заснуть тоже не получалось. Лишь под утро он проваливался в бредовую полудрёму, не приносящую ни капли отдыха ни его уставшему телу, ни измученному рассудку. А когда приходила пора отправляться на работу, разведчик, сцепив зубы, приводил себя в порядок и маршировал в штаб. Там было ещё хуже: выезды капитану не назначали и взамен нагрузили работой с разведданными. Приходилось собирать всю свою волю в кулак, чтобы справляться с получаемым объёмом информации, и оттого каждый вечер Стужев чувствовал себя выжатым до последней капли. Сцепил зубы Сергей не только буквально, но и фигурально. Нон пытался говорить с ним, но капитан боялся, что если разожмёт челюсти, то сразу же и расклеится. Допустить этого он не мог, потому как знал – его сразу же спишут. Его начальник не обладал сострадательностью Нона и ставил человеческие чувства гораздо ниже целей Комитета. Стужев не мог знать, помогут ему разговоры или его окончательно прорвёт, отчего решил держать язык и чувства за зубами. От напряжения его бесконечно тошнило, аппетит пропал – разведчик с трудом заталкивал в себя дневную норму и нередко сбрасывал её обратно в туалете. А все попытки Сергея достучаться до начальства почему-то летели в пустоту. Единственной мыслью, способной отвлечь его от скорби, была жажда добраться до правды. Зачем культисты саботировали работу лаборатории? За что погибла Нонна? Но к данным его не подпускали – люди чином повыше отвечая простым нет, а коллеги по цеху печально разводя руками. Потому приходилось заниматься тем, чем прикажут. Первое время капитан был движим чувством долга, убеждая себя не останавливаться. Пример Имперца, который выжил, тоже поддерживал его. Сергей понимал, что на её судьбу, вполне возможно, выпало не меньше, а то и больше испытаний, но она не отступила перед ними. Потому и он должен не отступать. Сам когда-то говорил – есть личное, а есть коллективное. Нельзя ставить любовь к ближнему выше любви к Родине. Но раз за разом перед глазами вспыхивал огонь за толстым слоем армированного стекла. Стужев находился с другой стороны, в безопасности, но будто сам выгорал изнутри этим бледным голубым пламенем. Словно в трансе он смотрел эту картину десятки раз, не в силах отогнать наваждение. Через некоторое время капитан вошёл в ритм и даже привык к своему состоянию. Рассудок болел теперь всё время, а не приступами, и Сергей свыкся с постоянной болью. Он будто уснул тяжёлым бредовым полусном, в котором все ощущения немного притупились. Если от помощи Нона удалось отвертеться, то от врачей Комитета уже никак. Разведчику прописали какие-то тонизирующие средства, дали отпуск на месяц и отправили в стационар, приставив личного психолога. По возвращении Сергея перевели на совсем рутинную бумажную работу, не требующую особой концентрации, под предлогом того, что нагрузка ему сейчас ни к чему. Вот только вся эта бюрократия сводила его с ума и лишь больше усыпляла сознание хадаганца. Хотя… Быть может, они правы, думалось ему. Может, в этой дрёме он переболеет и со временем восстановится в роли агента. Должен переболеть. *** Сегодня вечером Стужев нормально поужинал в ресторане, а по пути домой думал, что уже начинает смиряться с произошедшим и приходить в себя. Прошлого не вернуть, а ему нужно жить дальше. Пища впервые за долгое время усвоилась нормально, Сергей понадеялся ещё и на нормальный сон. Безумно хотелось наконец отдохнуть. Хадаганец поднял глаза на окна своей квартиры и остановился. Горел свет. Разведчик открыл входную дверь и замер на пороге. Нет, это не он забыл потушить свет. В его доме кто-то хозяйничал. – Оля? – неуверенно позвал Стужев. Сестра выглянула из кухни и быстрым шагом засеменила к нему. – Серёж, привет! – она прошла в прихожую, вытирая на ходу руки. – Прости за самоуправство. Просто о тебе ничего не слышно уже с месяц… И Нонны я что-то тоже не вижу, хотя до этого мы часто общались. Подумала, что может, вам нужна какая-то помощь. И правда, я как пришла, а у вас тут пылюка, холодильник пустой… У вас на работе совсем завал? Эм… ты в порядке? Сергей смотрел на сестру, совсем не зная, что ответить. Нужно было дать ей понять, что больше с его женой они не увидятся, но не сказать правды при этом. – Мы больше вместе не живём, – бесстрастно произнёс разведчик. – Почему? – удивлению Ольги не было предела. – Мы развелись. Не разуваясь, Стужев прошёл на кухню мимо сестры. Оля замерла на месте, открыв рот и удивленно бегая глазами из стороны в сторону. Опомнившись, она поспешила следом. Хадаганец уже сидел за столом, устало глядя в одну точку перед собой. – Но почему? – сестра стала ходить по кухне туда-сюда. Было не понятно, то ли она настолько удивлена, то ли негодует. – Так сложилось. – Серёж, я не понимаю, у вас же всё так было хорошо! Я видела тебя! Ты же был счастлив! Что случилось? Слова «ты же был счастлив» бритвой резанули по мыслям. Капитан стал стремительно терять самообладание, но пока ещё выглядел спокойным. – Обстоятельства. – Обстоятельства?! – теперь Стужева уже точно вспылила. – Да что с тобой такое? Почему ты не можешь остепениться?! Ты отстранился от нас, совсем перестал нам рассказывать, чем занимаешься, быть может, ради нашего блага, конечно… Но ведь тебе самому плохо в одиночестве. И когда ты женился, я надеялась, что рядом с Нонной ты обретёшь спокойствие и размеренную жизнь. Эта женщина была способна дать тебе это! Почему ты её прогнал? Почему? – Оль, – последние капли терпения уже покидали хадаганца. – Уходи. – Ты… Ты показываешь мне на дверь? Мужчина кивнул. На несколько долгих секунд в квартире повисла мёртвая тишина, брат с сестрой сверлили друг друга взглядом. Сергей – умоляя прекратить этот разговор, Ольга – пытаясь понять, о чём говорят его глаза. Не сказав более ни слова, Стужева вынула из сумки копию ключей, положила их на край стола и оставила брата в одиночестве. Дверь она закрыла тихо, но для него она будто громыхнула. Разведчик вынул руки из-под стола, с удивлением обнаружив их разодранными в кровь. Есть Олину стряпню он не стал. Кое-как забинтовав раны, Сергей попытался отойти ко сну, но на него опять напала бессонница. Всё вернулось – боль, бред, взрыв в лаборатории перед глазами. Как много времени нужно было, чтобы хоть немного прийти в себя и какой маленький нужен был толчок, чтобы разведчика затянуло обратно. Утром он вновь отправился на работу. Пачка бумаг белым пятном замерла перед его глазами, так и не наполнившись аккуратными чернильными следами. Через какое-то время, сам не помня, как, капитан оказался в знакомом кабинете. Негус принял его с радостью, и даже какой-то заботливой нежностью. – Что расскажешь? – спросил он, усадив друга на привычное место. – Нон, есть просьба. Очень нескромного характера. – Я слушаю, – восставший отложил записи и, сцепив руки в замок, в ожидании уставился на Сергея. – Я уволиться хочу. Негус Нон опустил взгляд на стол, скользнул глазами по бумагам, по пресс-папье, ручкам и карандашам, аккуратно стоящим в стакане. Потом еле слышно скрипнул остатками зубов и снова посмотрел на капитана. – Сергей, ты же в курсе, что комитетчик бывшим не бывает? – Поэтому к тебе и обращаюсь. – Даже моих связей не хватит для твоего ухода по-тихому. Ты ведь понимаешь, что после произошедшего тебя никто просто так не отпустит? Теперь службу в Комитете можно окончить лишь посмертно. Или вылетев с треском. – И что у меня треснет? – Как минимум – погоны. За ними – характеристика и возможность найти нормальную работу. – Мне, в общем-то, наплевать на улетевшие погоны. Лишь бы самому в астрал не улететь. – Ты это… заканчивай с суицидальными помыслами. Иначе няньку к тебе приставлю. А по поводу увольнения – ничего обещать не стану… – Нон! – Стужев подался корпусом вперёд, глядя на алхимика снизу вверх. – Нон, я молю тебя о помощи! Комитет убивает меня! От внутреннего порыва у Сергея сбилось дыхание и смешно сорвался голос. Вот только восставшему, глядя на него, смеяться совсем не хотелось. – После смерти взвода мне помогли прийти в себя, подняться на ноги. Но сейчас… Все эти таблетки и походы к врачу вместо того, чтобы помочь мне обрести контроль над своим рассудком, порождают только новые странные привычки, которые скорее управляют мной. Я больше не справляюсь, понимаешь? Всё, что я вижу в своих снах – это тело жены, сгорающее в манапламени. Я могу ощущать только собственное бессилие и бесконечную боль. И Комитет, все эти бумаги, лица, психолог – только напоминают мне о том, как я слаб и бесполезен. Каждый день я заставляю себя забыть, отвлечься, не думать, не чувствовать, но лишь сильнее утопаю в этой трясине. Разведчик вдруг замолчал, резко успокоившись, лицо его стало совсем бесстрастным. – Меня всё равно уже списали. Никто прямо мне этого не сказал, но я не гожусь для работы, за которую хотел бы взяться… Которая, может быть, мне и помогла бы. Но и выпускать меня нельзя. Находясь так близко к ответам на свои вопросы, но не имя возможности получить их, я сойду с ума. Списали, пусть отпустят. Нон печально опустил глаза. Его боль за друга можно было заметить по тому, как металлические пальцы ещё сильнее сцепились друг с другом. – Я не уверен, что смена обстановки тебе поможет. И никто не предоставит тебе более профессиональной помощи, чем врачи Комитета. – Мне давали отпуск и отправляли на лечение. Но это время было потрачено впустую. Я по-прежнему болен, и с каждым днём мне становится всё хуже. Я больше не могу видеть эти коридоры, свой рабочий стол, коллег… Это всё похоже на замкнутый круг. – Я тебя понял. Постараюсь сделать всё, что смогу. *** Сергею очень повезло иметь среди друзей восставшего с таким высоким званием, это открывало множество дверей и возможностей. К сожалению, добиться внедрения Стужева в дело о культистах всё равно не удалось, однако о его бессрочном отпуске Негус договорился довольно быстро. Всего через пару дней его освободили от обязанностей и пригласили для беседы. – Капитан Стужев, вы действительно собрались увольняться? – Так точно. Далее минут пять они молча смотрели в бумаги, что-то показывая друг другу пальцем и не озвучивая свои мысли на этот счет. Сергей вдруг ощутил чье-то присутствие, и аккуратно, едва повернув голову, боковым зрением рассмотрел сидящего в углу Нона. Тот спокойно разглядывал лепнину на потолке. Стужев снова повернулся к публике, не подав никакого виду. Сидит – значит так надо. Когда осмотр бумаг был окончен вопросы возобновились: – Отчёт в своих действиях отдаёте? – О возможных последствиях догадываетесь? – С квартиры переезжать не собираетесь? – По вещевой службе задолженностей не имеете? Стужев не успевал отвечать на вопросы, так как они лились монотонным нескончаемым потоком. И только тогда, когда они заткнулись, он ответил на всё сразу. – Так точно. Никак нет. – Свободны. Подождите в приёмной. Хадаганец вышел в соседнюю комнату и опустился на свободный стул под дверью, мысленно благодаря своего друга. По ту сторону сейчас продолжалась беседа, участие в которой для разведчика, вполне вероятно, было бы целым испытанием. Нон взял удар на себя, оставив Сергею только необходимость подтвердить свои намерения. Минут через пятнадцать алхимик вышел из кабинета с одинокой справкой, старым военным билетом и паспортом Стужева в руках. – Снимай погоны, – восставший постарался произнести это мягко, но Сергея понижение не удивило, он всё понимал и был готов к этому. Разведчик аккуратно сложил их вместе и вручил другу. – Спасибо тебе, – он поднял голову, посмотрев Нону в глаза. – Если тебе нужна будет помощь, любая… Что угодно. Сделаю для тебя всё, что мне будет под силу. Алхимик посмотрел на хадаганца в ответ с какой-то отцовской печалью. Сергей выглядел ужасно уставшим, истощённым и опустошённым. От такого вида сердце Негуса обливалось кровью. Он был готов даже обнять Стужева, если бы только ему это помогло. – Чем собираешься заниматься? – Понятия не имею. Буду гнить у себя дома, – Сергей рассовал документы по подсумкам и засобирался. – Послушай, Стужев... – Нон жестом попросил его задержаться. – Я довольно долго прожил среди современных людей... У вас, хадаганцев, есть такое свойство... Вам нужно занятие. И не просто занятие, а работа, желательно, такая, какую вы умеете делать. Без дела вы даже... стареете быстрее, что ли... Да, ты можешь устроить себе отпуск и действительно не заниматься ничем, ну скажем, месяц или два. А потом ты начнешь хиреть. Гнить заживо, и не внешне, нет. Это будет происходить изнутри. Я понимаю, что сейчас тебе не до умных речей, поверь, я знаю, как тебе больно. Ты истощен, зол на себя, Комитет, ты не знаешь, как жить дальше. Но так не будет продолжаться вечно и очень скоро наступит момент, когда необходимо будет идти вперёд. Пожалуйста, когда немного придешь в себя – постарайся не дать разрастись дыре в своем сердце. У тебя добрая душа, Сергей. Для неё обязательно найдется лекарство. Разведчик, сделав усилие над собой, кивнул и улыбнулся. Как мог. Нон очень хотел видеть его здоровым и счастливым, и сейчас Стужев попытался отблагодарить его хотя бы этим. Оказавшись у себя дома, хадаганец почувствовал наконец, как он опустел. Переступая порог квартиры, он уже ни на что не надеялся. Только снимки, некоторые личные вещи и кольцо на пальце продолжали обжигать. Нужно было избавить себя и от этих напоминаний. К концу дня разведчик сидел у края Игша, наблюдая за тем, как огонь поедает то, что осталось от его жены. Когда костёр догорел, свободный степной ветер стал сдувать пепел в сторону астрала. Последней вещью, к тому же несгораемой, было кольцо. Сергей крутил его в руках, размышляя о том, как он устал от круга событий в своей жизни. Устал… Устал… Устал… Стужев подошёл на самый край берега и посмотрел вглубь астрала. Всего один шаг. Всё должно произойти очень быстро. Сразу мимо Чистилища. Очень быстро. Всего один шаг. Хадаганец выбросил из кармана кусочек метеоритного железа. Один шаг… Один… Кольцо соскользнуло с его ладони и в одно мгновение пропало из виду, блеснув напоследок искоркой металла. Сергей поднял ногу, чтобы шагнуть следом. – Почему я жив? – спросил он у астрала. – Почему мои друзья, моя любовь мертвы, а я всё ещё здесь? Почему они, а не я? Астрал ответил порывом ветра, оттолкнувшим разведчика от края аллода. – В чём моё предназначение? Что я должен сделать, чтобы заслужить ответы?! – Стужев заорал в лиловую пустоту. – Зачем я живу?! В этот раз ответа не было. Но зато в голове Сергея возникла мысль о том, что, если он ещё жив, значит ему должно сделать нечто важное, о чём он может и не догадываться. Покончить с собой – значит сдаться. И он готов сдаться. Потому хадаганец резко развернулся, зашагав прочь от искушения. Прочь от злого шёпота собственного измученного сознания. Прочь… Прочь… И будь, что будет. Продолжение Просмотреть полную запись

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава шестнадцатая. Шаг в отражение Начало Глава 15. Ломка стереотипов (продолжение) Чёрная пустота вокруг и тишина. Тишина мёртвая, лишённая звуков целиком и полностью, даже собственного дыхания и лёгкого постукивания крови в висках. Даже время, казалось, здесь отсутствует, и, очнувшись, Сергей не мог понять – он провёл в этом ничто целую вечность или всего пару мгновений. Ощутив своё тело, старлей резко выдохнул и поднялся. Вокруг царил полумрак, мягкий свет свечей теплился где-то вдалеке. Стужев поднял глаза и увидел огромные колонны, уходящие в темноту. – Я… умер? – спросил хадаганец, глядя перед собой. – Ещё нет. Слова донеслись из-за спины так неожиданно, что разведчик подпрыгнул на месте. С плохо скрываемым страхом он медленно обернулся. – Привет! Эльф сидел на заднице, свободно вытянув ноги перед собой и опираясь руками о холодный пол. Он очень дружелюбно улыбался, будто встретил старого знакомого. – Ты как искры лишился? – он подался вперёд, сложив руки на животе. Хадаганец отпрянул от этой весёлой рожи, а через мгновение после того, как вопрос эльфа прозвучал в его голове ещё раз, он схватился за горло, нервно его ощупывая. От смертельного ранения не было и следа. Боли тоже не было. Перед глазами возник наконечник стрелы и собственные окровавленные руки. Стужев запаниковал. Нет, не может быть… Его застрелили… Неужели, это конец? – Эй, – эльф помахал перед лицом старлея. – Так как ты сюда попал-то? – Я…? – часто дыша, переспросил разведчик. – Да-да, ты. – Стрела… догнали меня. Остроухий разочарованно поджал губы и закатил глаза, явно не удовлетворившись столь коротким рассказом. – Так… где я? – всё ещё оправляясь от шока, спросил Сергей. – В Чистилище, где же ещё, – эльф ответил таким тоном и взглядом, будто вопрос был идиотским. – Ты ещё пока не того… не окончательно концы отдал. Чистилище. Так вот оно какое. Нет, рассказы о нём не могли вместить в себя всего его величия, они были лишь жалкой сжатой иллюстрацией. Хадаганец посмотрел сначала в одну сторону – огромный зал заканчивался ступенями, а над ними возвышались ворота невиданного размера. Сквозь щель в них брезжил дневной свет, больно бьющий по глазам тех, кто уже привык к полумраку. Стужев обернулся назад – колоннада двумя ровными рядами устремлялись далеко вперёд и невозможно было понять, была эта дорога бесконечной или же обрывалась в темноте. Наконец, взгляд Сергея устремился вверх – колонны всё так же устремлялись непривычно высоко, а вместо потолка он увидел тьму, огромную и всеобъемлющую. На мгновение ему показалось, будто эта громада надвигается на него, готовая поглотить его, и от этого старлея затошнило. Опустив глаза и прикрывая рот рукой, он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. – И… – стараясь вернуть себе самообладание, заговорил хадаганец. – Как вернуться назад? – Хо-о-о-о… – протянул эльф, вытянув лицо, будто ему задали вопрос о смысле жизни. Больше ничего он не сказал, так и глядя на Сергея. Хадаганец подождал немного, недоумевая – незнакомец показался вначале очень разговорчивым и вдруг так резко заткнулся. Старлей кашлянул разок, чтобы напомнить о своём вопросе… или о себе. Эльф встрепенулся и широко улыбнулся. – О, привет! – Приве-е-ет…? – неуверенно протянул Стужев. – А я тебя помню! – с почти детской радостью в глазах рявкнул эльф. – Тебя догнали! Ха! – Да… Разведчик закусил губу, уже думая о том, чтобы просить помощи у кого-нибудь другого. Он встал и отряхнулся, осматриваясь вокруг. – Ты ведь хочешь воскреснуть теперь, да? Стужев обернулся, посмотрев на незнакомца немного вприщур. Он никак не мог понять, эльф спятил или просто дурачится. – Допустим… – осторожно ответил старлей. – Что для этого нужно сделать? – Ну… ничего особенного. Просто ждать. Если твоё тело готово принять искру обратно, дар Тенсеса сделает всё за тебя. Если же нет… этого я не знаю. Оттуда никто не возвращается, некому рассказать, – он поднял светлые глаза на хадаганца и опять продемонстрировал свои белоснежные тридцать два. – Да. – И долго ждать? Незнакомец окинул взглядом в зал, махнув рукой. Там сидело, стояло, лежало множество представителей всех рас, пола и возрастов. – У кого как получается. Те, у кого руки кровью запятнаны, задерживаются надолго. Или те, кто вере своей времени не уделяют… Мол, есть Дар, он для всех. А возносить молитву – то забота храмовников. Но это так, мои наблюдения. – Наблюдения? – недоверчиво переспросил хадаганец. – Как часто или долго ты в Чистилище сидишь? Эльф потёр затылок и зажмурился, будто ему было очень тяжело вспомнить точную цифру. – Я провёл здесь… Три… Нет, семь… или нет… Двенадцать лет? Я не помню, правда. – Стоп, что? – Сергей посмотрел на собеседника так, будто тот нагло и неприкрыто вешал ему лапшу на уши. – Знаешь, иди ты к демону. Нет у меня времени на твоё враньё. – Постой! Эльф вскочил с пола, как сверчок, и вцепился в плечо Стужева своими длинными цепкими пальцами. – Постой… Никто не хочет со мной говорить. Некоторых я и правда уже достал… Но мне так одиноко. Он посмотрел на старлея с болью в глазах, которую сложно было назвать фальшью. А пальцы сжимали одежду разведчика уж слишком отчаянно. – Я хотел бы умереть, но не знаю, как. Это случилось так давно, что я уже и не помню, где моё тело… Кто я… Не уходи. Поговори со мной. Взамен я расскажу тебе о Чистилище всё, что самому известно. – Ладно, – смягчился Сергей. – Только не висни на мне. Хадаганец сел поближе к колонне, к свету свечей. Рядом с ними, казалось ему, воздух был теплее и окружающий полумрак не таким давящим. – Так ты застрял? – поверить в слова эльфа было сложно, Стужев никогда не слышал о подобном. – Да. Если бы я только мог вспомнить, где искать моё тело… Быть может, кто-то и помог мне, – бедолага тяжело вздохнул. – Но Сарнаут огромен. А я потерял всякую память. Я даже имени своего не помню. Не зная, чем он может помочь, старлей лишь одарил несчастного сострадательным взглядом. – Так ты знаешь о Чистилище всё? – Да, насколько это возможно для обычного эльфа. Мне ничего более не остаётся, как изучать его. – Тогда, пока у нас есть время, задам тебе несколько вопросов, – разведчик посмотрел в сторону ворот, а потом снова на собеседника. – Как происходит воскрешение? Надо пройти через ворота? – Да, ты почувствуешь некий зов. Кто-то слышит голоса, кого-то просто необъяснимо тянет к выходу. Так мне описывали. – А можно выйти раньше положенного? – Нет. Просто ворота не откроются. – Но… там же щель есть, – Сергей внимательней присмотрелся к выходу. – Можешь попробовать… – равнодушно хмыкнул эльф. «Подвох точно есть… Как-то неохота заработать лишних проблем», – подумал старлей. – Или жди, – продолжил длинноухий. – Тут довольно часто появляются те, кто пытается ломануться раньше очереди. – Понятно. А такие, как ты, не появлялись? – Нет, – собеседник помотал головой. – Неделя-две от силы. И те одни зэм, просто потому, что их тело может прождать искру дольше, чем другие. Эльф опять криво заулыбался в приступе радости, глядя на разведчика. – Мне редко удаётся завязать знакомство, особенно последнее время. Ты, наверно, думаешь, что я спятил… Улыбка слетела с его лица так же быстро, как и возникла на нём. И вдруг по щекам эльфа покатились слёзы. – Мне так тяжело, так одиноко. Больше всего я хочу обрести покой. Иногда я будто усыпаю и вижу сон, проблески чьей-то жизни, может, моей. Но всё будто в тумане или… мутной воде. Сквозь её толщу я вижу тусклый свет и силуэты. Но более ничего. Мужчина вытер лицо, протяжно выдохнув. – Чего это я… – он опять переменился в лице, вроде как никаких откровений и чувств напоказ не было. – Что-нибудь ещё тебя интересует? Стужев, в свою очередь, несколько стушевался. Он сам всегда очень боялся показывать нутро окружающим и слушать о чужой боли тоже не любил, потому как не подпустить её к своему сердцу было для него сложно. Слушать о Чистилище ему было уже не интересно, но, чтобы отвлечься и перевести разговор в другое русло, он спросил: – А что по ту сторону? Бесконечный зал? – Нет. Там тьма. Опережая твои вопросы – я пробовал туда ходить. Один раз даже в надежде умереть. Но там тьма. И нет, я не могу объяснить. Но и проверять на своей шкуре не советую. Хадаганец упёрся взглядом в пол, прислушиваясь к своим чувствам. Никакого зова он пока не слышал, а разговор с эльфом становился всё более угнетающим. Он будто напитался этим местом, слился с ним и стал его живым, говорящим воплощением. Старлей поднялся и зашагал в противоположную сторону от ворот. – Любопытство одержало верх? – остроухий догнал его и пошёл следом. – Последний раз говорю – не стоит, правда. Он сказал что-то ещё, но его голос заглушил сумасшедший грохот. Хадаганец обернулся и увидел исполинскую фигуру… человека? Чем бы оно ни было, глаза у него пылали похлеще взгляда самого Яскера, на голове развевался огонь, а взмах крыльев поднимал такую волну воздуха, что сложно было удержаться на ногах. – Что… это? – ошалело спросил разведчик. – Это слуга Тенсеса. Кто-то, видать, решил ожить раньше срока, – эльф перевёл спокойный взгляд на старлея. – Не передумал? – Нет, – выдохнул Стужев. – Пойдём. С полчаса они шли вдоль колонн и множества умерших, ожидающих своей судьбы. За это время Сергей перебрал все варианты развития событий, связанных с его телом. Вдруг его ждут для дальнейших пыток? Тогда почему не взяли живым? Скорее всего, его просто хотели устранить. Труп могут выбросить в астрал… Но тогда почему он до сих пор здесь? – Пришли. Мужчины остановились в месте, где ряд оплывших свечей вокруг колонн прерывался и далее тьма начинала сгущаться, поглощая в себя всё, до чего дотягивалась. – Я тебя предупредил, если что, – последний раз подал голос эльф. – Да понял уже, понял. Разведчик шагнул навстречу неизвестности, увлекаемый отчасти любопытством, отчасти подступающим отчаянием. Прикинув все свои шансы на выживание, он уже готовился к смерти окончательной. Сергей брёл без страха – это был шанс прикоснуться к потустороннему. Внутренний азарт и любознательность требовали от него этого шага. А терять уже, казалось, нечего. Когда людской гомон стих, а собственные шаги стали отбиваться одиноким эхом, он вдруг будто проснулся. Повеяло холодом, ободряющим и остужающим рассудок. Полная противоположность тёплому умиротворяющему свету свечей, от которых сознание будто засыпало. Сергей обернулся – свет был далеко, но ещё хорошо различим. Не понимая, что же такого страшного таится впереди, он пошёл дальше. Вдруг старлей резко остановился. Снова холод, только в этот раз… на него словно дыхнуло нечто живое. И от этого холода на голове и всём теле волосы встали дыбом, а дыхание сбилось. В голову закрался страх от необъяснимого, неощутимого и в то же время стоящего рядом, так близко, что, казалось, было слышно его дыхание. Стужев не видел ничего перед собой, только глубокую непроглядную чёрную тьму. Но был готов поклясться, что Тьма смотрит на него в ответ. Назад к воротам они вернулись очень быстро. Теперь хадаганцу было в радость быть поближе к свету, особенно к свету солнца, проглядывающему через приоткрытый выход. Эльф вопросов не задавал, только покачал головой, когда увидел Сергея перепуганным мальчишкой, который хочет домой. Потом они сидели на ступенях и говорили о чём-то. О том, что могло немного развлечь узника Чистилища и отвлечь разведчика от увиденного. Стужев мысленно сокрушался о своём просчёте и жалел близких. Как вдруг старлей почувствовал зов. – Слушай, я… – хадаганец коснулся груди. – Кажется, я готов воскреснуть. – Так вперёд, чего же ты? Сергей засомневался. Что, если по ту сторону его ждёт пытка? Стоит ли рисковать? – Дай жизни шанс, – эльф будто прочитал его мысли. – Никогда не поздно умереть. Он положил руку на плечо разведчика и улыбнулся. – Вряд ли ты застрянешь, как я. Стужев кивнул ему и за пару мгновений взлетел по лестнице. Перед воротами никто не стал его останавливать, и хадаганец шагнул в ослепительно белый свет. Мир мигнул перед глазами, а в ушах зашумел ветер, будто он несётся через пространство на огромной скорости. Затем все звуки на секунду исчезли и чувства стали возвращаться к телу, как после пробуждения поутру. Сергей не сразу понял, где он находится. Дышать было тяжело от какого-то груза на груди и от вони. Он попытался пошевельнуться, груз немного подался. Разведчик принюхался и прислушался – снаружи доносился запах гари и потрескивания огня, а рядом пахло… кровью. Стужев внимательней ощупал то, что лежит вокруг него и на нём, и на секунду замер. Он лежал среди кучи трупов. «Логично», – подумалось старлею. Странно вот только, обычно трупы сбрасывают в астрал, а тут жечь решили. В любом случае, стоило поторопиться. Благо, он оказался не на дне ямы, сверху было всего одна-две туши. Не без труда выбравшись на поверхность, хадаганец глубоко вдохнул, словно вынырнул из воды. Сергей потрогал горло – пальцы нащупали выпуклый мягкий рубец. Спасибо запасливости стрелка, со стрелой в горле он бы не воскрес. Старлей осмотрелся – вокруг всё было в огне, издалека доносились раскаты взрывов и вообще было сложно понять, что здесь произошло. Ландшафт теперь очень хорошо просматривался, противника должно было быть видно издалека, потому внезапной атаки можно больше не бояться. Огонь позади затрещал громче – это загорелась одежда убитых. Стужев скрипнул зубами и отвернулся, болезненно прикрыв глаза… На это нет времени. Он вернулся к центру аллода, где располагался рынок. Кто бы ни атаковал торговцев, у них был численный перевес. Выживших тоже не было, совсем. Сергею повезло воскреснуть только потому, что его аккуратно пристрелили до атаки. Те, кто пришли следом, учинили кровавую резню, и тела погибших были в таком состоянии, что даже у опытного комитетчика неприятно сжимался желудок. Обшарив весь аллод, а затем и порт, Сергей понял – уничтожено всё. Часть кораблей сожгли, часть угнали… И теперь он здесь заперт посреди догорающих обломков. *** Стужев проснулся, содрогнувшись всем телом. Голова лежала на мягкой подушке, а рука быстро нашла родную ладонь под одеялом, одарив хадаганца вернувшимся спокойствием. – Опять страшный сон? – Нонна уже не спала. – Да. Жена погладила его по впалой щеке и на её глазах проступили слёзы. Сергей притянул женщину к себе, крепко обнимая. – Да перестань ты уже. Всё нормально. Вон, плюсов сколько – дали капитана досрочно, отпуск. – Ещё бы они тебе его не дали! После такого! – Ну-ну… Не помер бы я с голоду, честно. Там столько трупов недогоревших было, м-м-м, шашлычок. – Дурак! Нонна оттолкнула его от себя, ещё сильнее заливаясь слезами, но через мгновение всё же растянулась в улыбке. – И вообще, – разведчик пародийно поднял один палец, – гордись – твой муж герой! Говорят, там такой скандал разразился после того, как я наклепал нужным людям, что это Лига во всём виновата. Нет, они конечно докопаются до правды рано или поздно. Но до той поры у наших столько свободы будет – чё хошь можно провернуть, любые сделки. Сергей продолжал комично тараторить, они смеялись… но только снаружи. Стужев смотрел в самые дорогие на свете карие глаза и понимал – им не соврать. Он понимал, с каждым его выездом на голове Нонны добавлялось седых волос. Старался сгладить, смягчить эти удары, радовать любимую женщину любыми способами. И даже обмануть, лишь бы ей было спокойнее. Однако Нонна всё видела и всё понимала. И ведь она могла уйти в любой момент к кому-то, с кем жизнь не была бы похожей на пороховую бочку. Но она оставалась с Сергеем, и потому он был счастлив. – Спасибо тебе за твоё терпение, – став серьёзным, вдруг сказал Стужев. Жена ответила молчанием и мягкой улыбкой. Продолжение Просмотреть полную запись

Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним. В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах. Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt Вступление. Вечная мерзлота Часть I Глава первая. Опоздание Глава вторая. Испытание на прочность Глава третья. Проверка на вшивость Глава четвёртая. Напускное и настоящее Глава пятая. Вопрос выбора Глава шестая. Трясина повседневности Глава седьмая. Вдали от привычного Часть II Глава восьмая. Нулевой потенциал Глава девятая. Билет в один конец Глава десятая. Непримиримость Глава одиннадцатая. Сеятель Глава двенадцатая. Из ученика в учители Глава тринадцатая. Заочные потери Часть III Глава четырнадцатая. Зов Родины Глава пятнадцатая. Ломка стереотипов Глава шестнадцатая. Шаг в отражение Начало Глава 15. Ломка стереотипов (продолжение) Стужев покинул особняк с чувством лёгкой досады. Не будь Тенебра вражеской территорией, он, эксперимента ради, позволил бы себе задержаться у гостеприимного хозяина. Ему понравилось здесь, да и сами эльфы оказались во многом не такими, какими их рисовала пропаганда Империи. До приезда сюда Сергей был уверен – он ни за что не сядет с эльфом за один стол. А сейчас… Всё больше старший лейтенант убеждался в том, что в жизни нет места предвзятости. Да, война продолжается, народы Лиги и Империи вряд ли когда смогут договориться и ужиться вместе. Но в такие вот моменты соприкосновения воротить нос, следуя расовым предрассудкам, наверно, глупо, а верить стоит всё же своим глазам. На улице вечерело, Сергей издали увидел, как зажигаются фонарики в парке, в котором он провёл почти весь день. Пейзаж выглядел волшебно, и старлей, как мотылёк, потянулся навстречу мягкому янтарному свету. Быть может, сегодня был какой-то праздник и все местные собирались где-то ещё, потому вокруг не было гуляющих, ни души. Разведчик остановился и затаил дыхание, прислушиваясь. В кронах деревьев пели вечерние птицы, а ветер шелестел листвой. Не было в этой мелодии лишних нот несмолкающего гула большого города, отчего в ушах непривычно звенело. Вниманием хадаганца завладели летающие шарики-светильники, ему стало интересно, как они работают. Пользуясь своим уединением, Стужев подобрался к одному из фонариков поближе, дабы удовлетворить своё любопытство. Пришлось перелезть через клумбу, но разведчик постарался ничего не затоптать и мысленно попросил прощения у кого-либо, кто ухаживает за всем этим великолепием. Как выяснилось, фонарь работал благодаря магии, но манапроводов Сергей нигде не обнаружил. Устройство левитировало в воздухе и, когда хадаганец слегка толкнул его, мягко отлетело немного в сторону. В голове Стужева мелькнула шальная мысль, от которой он сперва отмахнулся, потому как совесть требовала не притрагиваться своими грубыми руками к истинной Красоте. Но прикоснулся к ней старлей только сегодня и осознать ещё не успел. Да и вряд ли уму хадаганца это под силу. Именно поэтому немного погодя хулиган внутри разведчика победил, развернув его на сто восемьдесят градусов. Сергей извлёк из кармана ручку-перо и попробовал пририсовать смешную рожицу на круглой поверхности светильника. Получилось не очень, так как ручка писала очень тонко, но это его не остановило. Стужев открыл ёмкость с чернилами, капнул себе на палец и уже им стал возить по фонарю. Вот теперь рисунок получился что надо. Остановиться на этом старлей, конечно же, не смог и полез к остальным парящим шарикам, чтобы нарисовать на них ещё несколько различных мордашек. И так он увлёкся этим делом, что не заметил одинокого прохожего, торопящегося домой. – Что… что вы делаете?! Хадаганец присел от неожиданности, но фонарик из рук не выпустил. Он медленно обернулся и увидел эльфа в нескольких метрах от себя. Вид последнего из ошарашенного плавно перетекал в негодующий. – Что вы тут устроили?! – повторил он вопрос. Глупая ситуация получилась. Но для Сергея она могла обернуться чем похуже, посему нужно было линять. И почему-то вместо всех своих знаний опытного разведчика и агента Комитета Стужев вспомнил про свой навык игры в гоблинобол. Да, он был ярым фанатом «ЦСКАИ» и сам в юношестве обожал погонять гоблина по полю в роли нападающего. Руки сами отпустили светящийся мяч, а нога запустила в дальний полёт кручёным. Ко всему прочему Сергей был ещё и метким игроком, потому фонарик прилетел эльфу прямо в нос, лишив его сознания. Несчастный рухнул мешком на землю, а старлей пустился наутёк, пока ещё кто-нибудь не подоспел на шум. – Опыт не пропьёшь, – кивнул сам себе разведчик, сверкая пятками. Следующие два часа ожидания он провёл уже в порту, стараясь не привлекать внимания к своей персоне. Признаков слежки или чего подобного Сергей не обнаружил, потому вскоре успокоился. Узнай кто-нибудь из начальства, какое дурачество порой дозволяет себе старший лейтенант, его бы вышвырнули из Комитета тут же, подумалось Стужеву. Но выбить из самого себя любовь к азарту и подобного рода проделкам у него не получалось. Без них, казалось, можно сойти с ума от скуки. С другой стороны, не так часто Сергей себе это позволяет. И всё же ответственная частичка старлея попросила его впредь быть осторожнее. *** Новоград встретил агента пасмурным небом, холодным ветром и противной моросью. Улицы пустовали, а редкие прохожие старались поскорее скрыться в тепле и уюте деревянных домиков. Один Стужев никуда не торопился, так как его здесь никто не ждал. И сам город, при всей его внешней доброжелательности, казалось, силится выплюнуть чужака. Порывы ветра толкали старлея в спину, будто подгоняли его – «Прочь! Прочь!». Что ж, вполне справедливо, подумалось Сергею. Ничего, ещё одно незначительное дело, и он отправится домой. Хадаганец свернул с центральной дороги, завернув на совсем узенькую улочку. Дома здесь будто обнимали друг друга или напоминали двух детей, играющих в гляделки, стоящих друг к другу лбом ко лбу и слыша напряжённое сопение оппонента. С обеих сторон повеяло теплом, ветру тут негде было разгуляться. Добравшись до места, Стужев постучал в дверь. На улицу выглянула женщина, узнав его, она сразу же пригласила Сергея в дом. – Ваш заказ давно готов, только за ним нужно сходить в мастерскую, – она подняла ладонь, призывая подождать немного. – Слава! Из глубин дома послышался торопливый топот, и к ним выбежал мальчишка лет двенадцати, уставившись на гостя любопытными глазами. – Сбегай, принеси сумку, которую я шила в прошлом месяце, – она вручила сыну ключи, – из сафьяна. Мальчик кивнул, ещё раз посмотрев на старлея с трудноразличимым выражением лица, о котором у Стужева возникла только одна мысль – дети так смотреть не умеют. – Проходите пока, – вновь заговорила хозяйка, когда дверь за ними хлопнула. – Вам налить чаю? Самовар как раз горячий. – Не откажусь, – Сергей учтиво кивнул, сбросил плащ и головной убор, оставив их в сенях. Садясь за стол, он аккуратно взглянул на канийку, желая убедиться, не показалось ли ему. Другой бы, может, и не заметил лёгкой отёчности вокруг глаз – явного признака либо тяжёлой бессонной ночи, либо обильно пролитых слёз накануне. Потому вопросы стоило выбирать с осторожностью. Нужно было поговорить о чём-то пустом, дабы не сидеть в напряжённом молчании. В беседе ни о чём он запомнится ей очередным покупателем, не отличающимся от множества таких же, кто заходит за заказом. Они заговорили о дурной погоде, потом о ценах на кожу и другие материалы. Затем Стужев спросил о последних новостях и событиях в городе, объяснив своё неведенье длительным отъездом ради заработка у Свободных торговцев. Какая-то информация оказалась пустяковой, другая же более весомой. Но очень скоро их прервала девочка, с радостным криком выскочившая на кухню. Однако радость на её лице быстро переменилась испуганным удивлением. – Кто это? – она посмотрела на мать. – Это гость, он за заказом. Поди, милая, не мешай нам. Девочка тяжело вздохнула и удалилась. Стужев вопросительно посмотрел на хозяйку. – У вас голос… – пояснила канийка, – очень похож на голос моего супруга. Дочь подумала, что он вернулся. По лицу женщины покатились слёзы, она спешно смахнула их платком, губы её задрожали и сжались добела. Не в силах себя сдерживать, хозяйка прикрыла лицо руками. – Извините. Хадаганец поставил чашку, отводя глаза. – Вам не перед кем чиниться, – ответил старлей. – Не сдерживайте себя. – Сын знает, – продолжила женщина. – А дочери… не знаю, как сказать. Она ещё так мала. – Однажды она повзрослеет и поймёт все сама. И нет уверенности, что она простит вам эту ложь. – Да… я это прекрасно понимаю. Но всё равно не могу набраться смелости и сделать ей больно сейчас… Я… – канийка глубоко вздохнула, – не могу… Вдруг она подняла глаза на Стужева. – А можете вы ей об этом сказать? – в голосе засквозила мольба. – Я понимаю, что хочу перевалить на вас ответственность, но… Кто мы для вас? Мы чужие друг другу люди и потому… Она осеклась, сложив руки вместе под столом, и ссутулилась, будто в груди у неё запекло от боли. – Хорошо, – согласился Сергей. У него почему-то даже не возникло мысли об отказе. Канийка позвала дочь, девочка тут же прибежала на кухню. – Наш гость хочет тебе кое-что сказать, – женщина робко указала на Стужева. Девчушка вопросительно обратила свои большие синие глаза на Сергея, заглянув в которые, он опешил. Только что ему казалось, что выполнить просьбу будет проще. Ведь они ему чужие люди… Но сейчас, когда ребенок смотрел на него и во взгляде читалась девственная чистота мыслей, не запятнанная ужасами войны, язык не поворачивался сообщить ей новость, имеющую силу искалечить детское сознание в мгновение ока. – Твой отец… – Стужеву казалось, что он выдавливает из себя каждое слово, – он… не вернётся. Никогда. Лицо девочки преобразилось, интерес сменил испуг и непонимание. – П-почему? – с ужасом в голосе спросила маленькая канийка. – Потому, что его убили, – последнюю фразу Сергей вывалил из себя, как кусок собственного лёгкого. Девчушка скривилась, медленно опуская голову, ладошки превратились в кулачки, сжимая рубашонку. Плечи ребенка дрогнули. В звенящей тишине комнаты раздался тихий плач. Стужев никогда не любил детей, они казались ему маленькими вязанками проблем с прикрученным громкоговорителем. Но сейчас единственное, чего он желал, – сделать так, чтобы малышка перестала плакать. Почему-то её боль он ощущал очень явно, и каждая слезинка, достигшая пола, приносила бездну страданий. Сергей спешно залез в свою сумку и выудил кожаную игрушку, приготовленную подарком для сестры. – Вот. Это тебе папа передал, – Стужев всучил куколку канийке, вытирая ей слезы. Девчушка выхватила игрушку из рук Сергея и прижала к груди, зарываясь в неё лицом. – Но… – мать попыталась возразить, но сразу умолкла – кукла уже стала для дочери дороже любой другой игрушки в доме. В сенях скрипнула дверь и прозвучало долгожданное «Я принёс!». – Мне пора, – Сергей резко поднялся. Стараясь не встречаться взглядом с женщиной, он достал кошелёк и вытряхнул содержимое. Местной валюты у него осталось совсем мало – в планы Стужева не входили ни лишние расходы, ни задержка в городе. Поэтому Сергей выудил все кристаллы, которые смог найти, и сунул их хозяйке дома. – Вы что, я не возьму! – мать попыталась отказаться. – Это не вам, – без эмоциональной окраски в голосе ответил Стужев. – Это для детей. Постарайтесь сделать так, чтобы у них было счастливое детство, несмотря ни на что. Вот вам задаток. Морось превратилась в дождь, капли ощутимо стучали по гладкой поверхности капюшона, но старлей уже не обращал на это особого внимания. Его одинокая серая фигура слилась с лавкой в порту в ожидании рейсового судна. Странный поступок. Сергей не мог понять сам себя. Всё произошло очень быстро и как будто само собой. С другой стороны – почему должно было быть иначе? Чем провинились эти дети перед ним? Ничем. Он воевал не с ними. Ещё на Ассээ-Тэпх Поверкин старательно привёл Стужева к пониманию, что за каждой отнятой жизнью остаются вот такие несчастные жёны, дети или стареющие родители. Он старался воспитать людей, которые не будут идти в бой бездумно, а способных положить войне конец. Однако увидеть своими глазами её плоды оказалось ещё больнее, чем осознать это тогда. – Что же ты наделал, Игорь, – прошептали уста старлея. Своего капитан, безусловно, добился, сделав из подопечного человека сознательного, ответственного и не лишённого сострадания. Но всё это приносило только боль, с которой Сергей не знал, что делать. Ему так хотелось, чтобы Поверкин оказался сейчас рядом, дал совет… Стужев не понимал – как такая незначительная фигура, как он, может что-то изменить. Путь хадаганец провёл в глухой мысленной тишине, глядя перед собой и иногда в иллюминатор. Астрал, к счастью, утягивал на себя внимание, за ним можно было наблюдать, как за пламенем, бесконечно. Но в отличие от костра, мирно потрескивающего поленьями, его бесконечные глубины порождали ощущение собственной крохотности, к которому разведчик сейчас стал уязвим. Его утешала одна лишь мысль – скоро он окажется дома. Там, где любимая женщина дала ему обещание быть вместе с ним другими людьми. Теми, кто не знает или не помнит мрак действительности. Его ждало место, где он был счастлив. Ступив на пирс, Сергей вздохнул, лелея мысль о том, что осталось совсем немного. Краткий визит в штаб – и можно переключаться в нормальный режим. Поднимаясь по лестнице своего дома, Стужев измученно потёр глаза. Отчёты заполнять не пришлось, но сама поездка здорово утомила его. Сейчас хотелось только одного – дойти до своей постели и упасть в неё. Ключ нетерпеливо повернулся в замке, дверь открылась… Прежде, чем старлей успел что-либо сказать, она уже прыгнула к нему в объятия. На несколько мгновений боль в ногах и усталость в теле будто испарились от одного ощущения близости с Нонной. – Вернулся, – женщина прижалась к нему ещё сильнее. – Вернулся, мой милый. Она отстранилась и коротко взглянула на него, оценивая уровень усталости Сергея по шкале от «бодр и весел» до «уснет лицом в тарелке». С виду хадаганец больше склонялся ко второму, потому Нонна потащила его в спальную. – А разу… – он посмотрел на свои запыленные ботинки. Нонна махнула рукой, не дав ему договорить. В спальной она усадила его на постель, стянула с него обувь. Когда Нонна взялась за китель, разведчик ответил ей тем же. – Серёж, ну давай без игрищ, – она ласково отстранила его руки от себя. – А я не играю, – Стужев вернулся к расстёгиванию пуговиц на рубашке женщины. – Ты же устал… – На это у меня всегда силы есть. *** Свадьбу справили очень скромно, без церемоний – после регистрации в ЗАГСе Сергей с Нонной приняли у себя в гостях её родителей, отца и сестру Стужева, а также Утюга. Застолье тоже было очень сдержанным, но посидели они весьма уютно, а все гости остались довольны. – Ты когда бриться собираешься? – спросил Железных Сергея, когда они вышли на балкон покурить. – Не знаю, – хадаганец пожал плечами, принимая сигарету от друга. Он обернулся назад и, увидев сквозь стекло строгий взгляд жены, сделал бровки домиком и показал палец – «одну только, больше не буду». – Тебя полнит, – орк ехидно улыбнулся. – Вот спасибо, – Стужев криво поклонился. – Серёга, там… – Железных переменился в лице, став серьёзным, – место есть в округе. Оля жалуется, что тебя дома практически нет. Если ты устал, я бы помог всё организовать. – Нет, Утюг, спасибо. Слишком резко. Надо было хотя бы изобразить сомнение. – Извини, – поспешил исправиться старлей. – Но я на своём месте действительно нужен. – Значит, ты опровергаешь Олины домыслы о том, что… – Да, – опять очень резко ответил хадаганец, но в этот раз умышленно. Ему не нравилась версия сестры, теперь особенно, когда он женился и, по идее, в глазах семьи уже должен был окончательно остепениться. А ещё меньше было смысла во вранье перед близким другом, который, скорее всего, куда лучше понимал, кем мог стать разведчик после службы в горячей точке. – Знаешь, Серёга, – после недолгого молчания вновь заговорил орк. – Мне кажется, это место не для тебя. Или же… – он посмотрел на хадаганца с какой-то грустью в глазах, – или я уже плохо тебя знаю. Стужев обернулся на товарища с искренним удивлением, но сказать поперёк почему-то ничего не получилось. И тогда в его сознание закрался страх того, что время продолжает необратимо менять его, тем самым отдаляя от близких. И Сергей позволяет ему это. Видя, как друг сник и отдался печальным мыслям, Утюг потрепал его плечо. – Ладно, прости. Мы с тобой уже не дети, и действительно многое изменилось. Но это не означает, что я теперь брошу своего товарища просто потому, что он стал другим, повзрослевшим. Я люблю тебя по-прежнему. После этих слов Железных обнял хадаганца, как прежде, хрустя его рёбрами. *** – О Незеб, на кого ты похож? – всплеснула руками Нонна. Сергей поджал губы, разведя руками. – Работа, – многозначительным тоном ответил разведчик. Выглядел он так, будто ступал на твёрдую сушу раз в полгода и вообще был знаком с нормальной городской жизнью только понаслышке. – И как называется этот образ? – скрестив руки на груди, спросила жена. – Астральный волк, контрабандист, – Стужев завязал на голове бандану, завершив маскировку. – Сказали готовиться сразу, нужное судно идёт от Незебрада, и там уже не будет времени и места для перевоплощений. Женщина тяжело вздохнула, глядя на него уже снисходительно. – Ну, будь осторожен. Буду молиться за тебя. *** Влиться в состав команды оказалось несложно. Люди на корабле менялись, как листы отрывного календаря – кто погибал в астральном шторме или от нападения демонов, кто завязывал с контрабандой, кто получал нож в спину от недовольных коллег или конкурентов. Потому к Стужеву никто особо и приглядываться не стал. Хочешь заработать? Справляешься с обязанностями матроса? Добро пожаловать на судно. В месте назначения разведчик соскользнул с корабля так же незримо, как и поднялся на него в Незебграде. Его настоящая миссия начиналась здесь – на скрытом аллоде, центральном перевалочном пункте для торговцев как некоторыми легальными товарами, так и контрабандой. В голове агента сразу всплыли воспоминания о Плато Коба, тот контингент очень напоминал здешних авантюристов. У Комитета были свои люди среди контрабандистов, ведь возможность влиять на рынок – это ещё один важный рычаг ведения войны. Несложно догадаться, что в эту игру, естественно, играл и Сыскной Приказ. В последнее время сильный перевес оказался на его стороне, потому Комитет пошёл в контратаку. Коллеги Сергея выяснили, что Лига оставила здесь подсадную утку, некую влиятельную личность, которая давит на чашу весов в невыгодную для Империи сторону. Их лица успели тут примелькаться, потому Стужева отправили сюда доделывать их работу по выявлению этой самой важной фигуры. Ему оставалось вычислить конкретного человека и указать на него, после чего точно так же сдать пост уже тем, кто приедет его устранить. Целый день разведчик провёл в наблюдениях, общаясь с местными для отвода глаз. Выяснить удалось немногим более, чем то, что уже было известно от его коллег. Рынок, цены и потоки товаров действительно зависели от нескольких местных влиятельных личностей. Вот только, если бы кто-то из них работал на Лигу – это было бы как-то слишком топорно и даже нагло. Вряд ли Сыскной Приказ стал бы действовать настолько открыто, учитывая тонкость ситуации. Этот крохотный аллод походил на банку с пауками и, стоит кому-то себя излишне проявить – сожрут мгновенно. Ложась спать, хадаганец подумал о том, что эти правители – в действительности нейтральные торговцы, которые никогда и не соглашались на какие-либо сделки с Лигой. Их всех сделали марионетками без их на то воли. А вот кукловод где-то затаился. Стужев задумался – кто может управлять торговой верхушкой? Это должен быть человек, имеющий достаточно авторитета, чтобы к его словам прислушивались. Потому он не может спрятать свою персону полностью, его должны здесь знать. Эдакий неброский человечек, покоривший публику своим опытом и фальшивой интуицией, которому, вполне возможно, и не нужно разрываться между всеми сразу. Они сами приходят к нему за советом. На следующий день агент уже внимательно следил за тем, с кем общаются торговые лидеры, кого зовут на совещания или же личную беседу. Авторитетов хватало, но всё же один среди них выделялся. Он был будто вездесущ, а его советы и предложения зачастую оказывались решающими, в то же время, как сам он оставался больше в тени. Это уже было гораздо больше похоже на работу приказника. Интуиция подсказывала старлею, что он прав и, в общем-то, уже нашёл искомое. Да и пора уносить ноги, пока его деятельность не сочли подозрительной. Но, поминая, на какую структуру он работает, Сергею нужны были ещё доказательства. Он должен был знать наверняка, потому как Комитет ему ошибку не простит. Он быстро выяснил, где проживает кукловод и, пока тот был занят переговорами, незаметно проник в его жилище. Не оставляя следов присутствия, хадаганец обыскал скромное жилище врага. Увы, никаких улик обнаружить не удалось, тот оказался весьма осторожным, чего и следовало ожидать от агента Сыскного Приказа. Уже успев подумать о провале и собираясь уходить, Стужев заметил, что чаша для табака возле курительной трубки наполнена не табаком, а какими-то крупными хлопьями наспех подожжённой и недогоревшей бумаги. Сергей порылся в обрывках, выудил кусочек побольше и пробежался глазами по едва приметным строкам, не веря своей удаче. Ему хватило всего нескольких слов, чтобы различить указания от начальства. Успех. Комитетчик вышел на улицу, уже собирая в голове план по отступлению. – Эй, ты, – кто-то тронул его за плечо. Разведчик обернулся, рядом с ним стоял мужик примерно такого же внешнего вида, как он сам. – Тебя поговорить зовут. Старлей кивнул и зашагал следом, подумав, что это один из тех торговцев, которому он все уши прожужжал по поводу сотрудничества. Нужно ведь было влиться в общество. И тем сложнее было скрыть своё напряжение, когда его привели к вражескому агенту. Сергею предложили место за столом под уютным навесом, он благодарно кивнул и занял место ближе к стене так, чтобы его спина была в безопасности. – Ну буду заходить издалека… – ленивым тоном начал каниец. – У меня к тебе есть пара вопросов. – Я слушаю, – спокойно ответил хадаганец. – Говорят, ты ищешь, кому повыгоднее сбыть свой товар и… не очень торопишься. Нет-нет, – он как-то хищно улыбнулся, – это хорошая черта опытного дельца. Вот только у меня создалось впечатление, что тебя торговля интересует меньше всего, – глаза приказника сощурились, как у довольного кота. – Иначе ты не стал бы так активно вынюхивать, кто кому здесь подчиняется. Каниец замолчал, торжествующе глядя на оппонента, ожидая, что тот скажет в свою защиту. – Конечно, стал бы, – равнодушно бросил старлей. – Мне уже не интересно заниматься обычным челночничеством. Ищу новые связи. – Амбициозно, – ухмыльнувшись, ответил лигиец. – Ладно, свободен. Стужев отошёл от стола, понимая, что теперь точнее и быть не может. Вот только крышка на банке только что захлопнулась, и уже можно считать секунды до момента, когда его разорвут на части. У его врага на руках был главный козырь, небольшая, но вполне реальная власть в пределах этого аллода. Единственное, что пока спасало разведчика, это нежелание противника поднимать шум, он хотел устранить комитетчика по-тихому, а тут вокруг было полно свидетелей. Выйдя на улицу, хадаганец сразу же заметил преследователей. Они ждали удобного момента, когда жертва подойдёт к какому-нибудь месту в тени, подальше от лишних глаз. Нужно было как-то сбросить хвост. Разведчик неспешно прогуливался по рынку, считая врагов. С небольшим облегчением он пришёл к выводу, что на него не ополчилась половина аллода. Пора поднимать суматоху. Дабы улизнуть от слежки, нужна была толпа, да побольше. Сергей понимал, как рискует, с таким же успехом он мог получить в столпотворении заточку под ребро, но выбора не было. Увидев двух мужиков, несущих увесистый ящик, он заорал на них: – Э, я не понял, куда вы прёте мой груз? Двое удивлённо переглянулись. – Ты что-то путаешь, дядя. Хозяин этого добра сказал нести товар на рынок. – Чево-о-о? – противно протянул агент, скривив злую рожу. – А ну поворачивайте, салаги! На ругань с интересом стали оглядываться окружающие. А там и хозяин подтянулся. – Ты кто такой, я тебя не знаю! – со смешным акцентом затараторил он ещё издалека. – Это мой товар! – Твой? – вприщур посмотрел на него Стужев. – Ты маркировку на ящиках видишь? Народ стал стягиваться, ожидая ещё большего разгара страстей. Пора было начинать драку. Хадаганец встал спиной к какой-то деревянной таре, чтобы его не ударили сзади, и толкнул торговца, повалив того на землю. Такой обиды своего работодателя грузчики не смогли стерпеть и тут же кинулись на задиру в ответ. Удержаться на ногах Сергей не пытался, потому, когда его толкнули, сразу повалился на нагромождение позади него, развалив и без того неустойчивую конструкцию. Ящики, рассыпаясь во все стороны, огрели кого-то по голове, в подогретой толпе завязалась возня, плавно перетекающая в массовую драку. Затеряться в этом многоцветном и в тоже время однообразном месиве из тел для опытного диверсанта было просто. Двигаясь сперва плавно и глядя во все стороны, не осталось ли преследователей, Стужев постепенно перешёл на шаг, а потом, убедившись, что хвоста не осталось, побежал так, как никогда в жизни не бегал. У края аллода он замер в укрытии возле груды мусора, успокаиваясь, кипящая от адреналина кровь всё ещё бешено стучала в голове. Переведя дух, он высмотрел рабочий баркас и вновь осмотрелся, нет ли вокруг кого-то ещё. Возле пристани не было ни души. Вдохнув и выдохнув, хадаганец двинулся к своей цели, искренне веря, что идёт по финишной прямой. Думая уже о том, как потом и где пересесть на судно, он вышел на открытое пространство. До лодки оставалось всего метров десять. Что-то ударило его в шею. Так сильно, что старшего лейтенанта шатнуло вперёд. Сергей опустил глаза и увидел окровавленный стальной наконечник. Руки медленно поднялись к горлу, нащупав торчащее из него древко стрелы и горячую, бьющую фонтаном кровь. Через мгновение она наполнила рот, обильно вытекая через приоткрытые губы. Стужев попытался вдохнуть и захлебнулся ей же. Боли он не успел почувствовать. В глазах стремительно потемнело, и искра покинула тело разведчика раньше, чем он рухнул на землю. Продолжение Просмотреть полную запись