Скоро Зима

Оригинальный сюжет игры (Империя) в авторской обработке
Автор: risovalkin

К ОГЛАВЛЕНИЮ

Глава 5. Партизанская вылазка

      На Паучьем Склоне я, Миша и Лиза пробыли пять дней, став свидетелями того, как во вражеский лагерь на противоположном конце поля возвращается жизнь. Сечин оказался прав, лигийцы не сдались после проигрыша и начали снова подтягивать к этому месту свои силы. Очевидно, близился ответный удар, и я готовился к новой битве, но, получив приказ, вынужден был с остатками своей группы отбыть в наш центральный лагерь к южному побережью Асээ-Тэпх. Лба и Кузьму отправили туда еще раньше вместе с другими ранеными, и Матрена тоже была с ними. Первым делом мне хотелось проведать их, но Сечин уже ждал меня к себе с новым поручением, и визит в лазарет пришлось отложить.
      — Здравия желаю, капитан. Готов взять приказ? — с места в карьер заявил он, едва я появился на пороге.
      — Так точно, товарищ генерал, — отчеканил я, глядя в его воодушевленное лицо.
      — Произошло то, чего мы так ждали! Лига оттягивает своих солдат к Паучьему Склону, и для нас это означает одно — можно поплотнее пощупать другие стратегически важные точки. Сейчас меня интересует северное побережье, там, прямо рядом со Станом Лиги, находится Метеоритная копь. Это глубокая шахта, в которой Лига добывает метеоритное железо. Копь хорошо охраняется, и захватить ее с наскока даже сейчас вряд ли получится. Но мы ведем диверсионную работу в этом районе и как раз сейчас намерены провести крупномасштабную операцию.
      Генерал подошел к карте на стене и ткнул пальцем в точку, находящуюся совсем рядом с главным лагерем Лиги. Большая операция прямо на подконтрольной врагу территории? Вот это поворот!
      — Метеоритное железо — важный стратегический ресурс. Мы не можем позволить Лиге спокойно добывать его у нас под носом!
      — Каков наш план?
      — Диверсионная группа должна пробраться к копи и установить на берегу сигнальный маяк. После этого наши корабли подойдут к побережью на максимально возможное расстояние и начнут обстрел, ориентируясь на сигнал маяка. Шахты будут завалены, работа остановится.
      Сообразив, что моя роль, по всей видимости, заключается как раз в установке маяка, я нахмурился. Соваться в самый тыл к врагу без тех, с кем привык идти плечом к плечу, не показалось мне заманчивой идеей.
      — Двое из моего отряда лежат на больничной койке и с ними мой лекарь. Я лишился половины своей группы.
      — Мне это известно, но сейчас у всех недокомплект. Придется потерпеть. Тем более, что у тебя осталось сразу два мага! Роскошь в наше время. Я дам вам проводника, а у Метеоритной копи вас встретит подмога. Там постоянно дежурит наша разведка. Вопросы?
      — Когда выдвигаться?
      — Сегодня. У вас пять часов на отдых. Маяк получишь вечером. Свободен.
      Козырнув, я вышел на улицу, где меня дожидались Лиза и Миша. Пересказав им эту скупую, в общем-то, информацию, я в приказном порядке отправил их спать, а сам помчался в госпиталь. Хотелось поскорее удостовериться, что Лоб и Кузьма идут на поправку, и тоже отправиться на боковую. Переход через джунгли выматывал сам по себе, а через несколько часов снова предстоит пробираться аж до противоположного берега.
      В лазарете были заняты все койки, а кое-кто ютился даже на полу, но суета вокруг больных отсутствовала — всем поступившим с Паучьего Склона уже давно оказали первую помощь, и теперь вокруг царило относительное спокойствие. Матрену я обнаружил рядом с Кузьмой, причем сначала услышал ее голос, а если быть точным — смех, а уже потом увидел ее возле его койки — она мерила ему давление и при этом оживленно хихикала. Сам Орел выглядел вполне здоровым, если не считать перевязки на плече, и довольным собой. Я подумал, что если он отпускает шуточки, то все действительно обошлось.
      — Веселитесь?
      — Никита! — всплеснула руками Матрена, обернувшись. — Когда ты вернулся?
      — Только что. Я вижу, ты, друг, уже здоров и бодр…
      — Не-а, у меня правая рука все еще не работает, даже ложку держать не могу! — радостно сообщил Орел, как будто это и было мечтой всей его жизни.
      — Но левая то у тебя цела! — возразила Матрена. — Вполне можешь есть самостоятельно! Я не буду кормить тебя с ложки.
      — Эй, левая — это запасная! И последняя. Я не могу ей рисковать!
      — Между прочим…
      — Давайте вы потом разберетесь, чем чьи руки будут заняты, — перебил я. — Что со Лбом?
      — Он сейчас спит. Смертельной опасности уже нет, но к нему все равно нельзя. А Лиза и Миша тоже здесь?
      — Да, но сегодня мы снова уходим.
      — Куда? — сразу посерьезнел Кузьма.
      — На лигийскую территорию, — произнес я и тут же добавил, потому что Матрена, охнув, зажала рот ладошками и глаза ее расширились. — Но с нами будут ребята из разведки. Они постоянно там находятся и хорошо ориентируются на местности, так что все не так плохо.
      Матрену это мало воодушевило, Орел тоже нахмурился, но свои мысли оставил при себе.
      Ко Лбу я все же сумел прорваться, но подходить не стал, побоявшись разбудить, что строго-настрого мне было запрещено старшим лекарем. Суровый Зэм пригрозил уложить меня на соседнюю койку, если я буду нарушать установленный им режим, поэтому я просто постоял в дверном проеме, глядя на странную конструкцию, не позволяющую перебинтованному Лбу шевелиться. Но грудь его мерно поднималась и опускалась, лицо не морщилось от боли, и сон был безмятежен.
      Сам я спал плохо, наверное, от ожидания предстоящей вылазки, о которой продолжал думать, даже погрузившись в рваную, неглубокую полудрему. Мне снилось, что нас заметили и схватили лигийцы, я резко просыпался и несколько минут тупо разглядывал потолок, пытаясь осознать, что все еще нахожусь в имперском лагере, затем засыпал, и все повторялось.
      Через пять часов я снова стоял перед Сечиным, готовый выполнить приказ. Чувствовал я себя неважно, но вечер выдался не то чтобы прохладным, но по крайней мере не таким удушливым, как обычно, и приятный ветерок немного меня взбодрил. Нашим проводником до лигийского берега оказался улыбчивый лейтенант Хранителей… с длинными каштановыми волосами, озорными карими глазами и весьма забавными ямочками на щеках.
      — Майя Отравина. Я уже наслышана о вас, капитан Санников, рада познакомиться.
      Ее рукопожатие оказалось не по-женски крепким и уверенным.
      — Майя уже в курсе о деталях операции, — сказал Сечин. — Она все расскажет по дороге… Ах да, маяк!
      Генерал вышел за дверь и я отчего-то смутился, оставшись с Майей наедине. Она была меня старше и, наверное, видела во мне совсем зеленого пацана, хоть и выше себя по званию. Ее оценивающий взгляд, лукавая улыбка и, что там скрывать, привлекательность, сбивали меня с мысли.
      — Сложно, едва вернувшись домой, снова отправляться в путь, — произнесла она.
      — Домой?
      — Не удивляйтесь, капитан, этот лагерь давно уже стал мне родным домом! Я только что вернулась с северного берега Асээ-Тэпх и надеялась побыть здесь подольше, но увы.
      — Вы видели Метеоритную копь?
      — Конечно. Мы с ребятами вели там диверсионную работу. Столько добра у Лиги перепортили, что и не сосчитаешь! — засмеялась она и я тоже невольно заулыбался. — И вагонетки под откос пускали, и в колодцы рабочим набросали всякой гадости. Даже гарпий смогли натравить на шахту, только потом они обратно вернулись и нас самих поклевали…
      — Похоже, вы там не скучали.
      — О, да! Создал Лиге негатив — сдал имперский норматив!
      Мы оба прыснули, и в этот момент открылась дверь, и на пороге появилась комитетчица Влада.
      — Капитан, мне сказали… — начала было она, но заметив веселящихся меня и Майю, остановилась. — О, простите… я думала, что вы здесь один.
      На ее лице появились растерянность и даже обида. Я снова почувствовал себя не в своей тарелке, будто жена застукала меня с любовницей.
      — Кхм-кхм… здравствуйте, Влада. У вас есть новости? Удалось что-нибудь узнать о напечатанных листовках?
      — Нет. То есть, да… То есть… я работаю над этим, — ответила она, избегая встретиться со мной взглядом.
      — Если вам нужна какая-то помощь…
      — Да, я буду иметь вас в виду, спасибо.
      Она замолчала, и повисла неловкая пауза. Майя, переводя взгляд с нее на меня и обратно, наконец нарушила тишину:
      — Я, пожалуй, подожду вас снаружи, капитан…
      — Нет-нет, я просто зашла поздороваться и уже ухожу. У меня масса дел! Всего доброго! — перебила Влада скороговоркой и быстро вылетела за дверь.
      Снова наступила тишина. Брови Майи ползли вверх, а губы расплывались в сочувствующей усмешке, но от комментария с ее стороны меня избавил вернувшийся Сечин с маяком, представляющим из себя крохотный металлический шарик. Как выяснилось позже, маяк подает особый сигнал, который невозможно расслышать без специального оборудования. Достаточно просто оставить его поближе к шахтам на северном берегу, и наши корабли с легкостью сумеют навести на него оружие и произвести прицельный огонь. Операция амбициозная настолько же, насколько и опасная — и для самих кораблей, которые вынуждены будут залететь на вражескую территорию, и для тех, кто попытается установить маяк — то есть, для нас.
      Переход от одного берега к другому через весь аллод можно описать несколькими словами — опасно, изнуряюще и долго. Мы ехали вчетвером — я, Миша, Лиза и Майя. Точнее, половину пути мы ехали, половину — шли пешком, потому что животных пришлось оставить на полдороге, в одном из наших контрольных пунктов, рассыпанных по Асээ-Тэпх тут и там. По самой южной части можно было передвигаться посмелее, не избегая широких, протоптанных тропинок. Нам то и дело попадался имперский патруль, в компании которого мы устраивали перекур или оставались ночевать в относительной безопасности. Но ближе к центру аллода, а затем и вовсе на северной его части, приходилось медленно тащиться на своих двоих окольными путями, огибая лигийские посты и пугаясь звука собственных шагов.
      Майя действительно хорошо знала эту местность, вплоть до того, по каким дорогам ходят лигийцы, где с большой долей вероятности окажется засада и на каком дереве можно с комфортом вздремнуть. Она рассказывала про эти сумеречные, неприветливые джунгли так увлеченно, даже с какой-то потаенной любовью, что, наверное, каждый, кто слушал ее, невольно проникался их особым духом. Я стал за собой замечать, что иду, осторожно выбирая, куда наступить, чтобы не примять большие листья растений и не задеть притаившуюся мелкую живность; что вглядываюсь в малейшее движение потревоженных лиан, ведь в густых безветренных зарослях они не могут шевелиться сами по себе; что шум джунглей, до этого казавшийся сплошной невнятной какофонией, разбился для меня на отдельные звуки, в каждый из которых я чутко вслушивался, стараясь определить источник; что запахи, долетавшие до моего носа, имеют разные оттенки, и когда они становятся слишком сладкими, значит, где-то рядом цветы и открытая поляна, которую лучше обойти. Я начинал чувствовать этот лес, понимать его, учился его читать как книгу на знакомом мне языке. И лес отвечал взаимностью. Нас уже не сопровождал эскорт из местной живности, возмущенной появлением чужаков, как это было, когда я впервые вошел в джунгли. Мы двигались тихо и незаметно, иногда замирали и даже, кажется, забывали дышать, когда чаща шептала нам о присутствии кого-то рядом, обходили широкие тропы и просачивались сквозь вражеские кордоны, как вода находит себе путь даже через самые толстые стены. Несколько раз мы видели лигийцев так близко, что мне мерещилось, будто я слышу их дыхание и биение сердец. Адреналин зашкаливал. И мы часами могли стараться не шелохнуться, чтобы не выдать себя. Бывало, что приходилось чуть ли не на животе отползать назад, прячась по кустам, и сделать это бесшумно — отдельный подвиг. Нас спасало то, что лигийцы на своей подконтрольной территории подсознательно ощущали себя пораскованней, как, впрочем, и мы на своей. Я подумал, что быть может, когда мы вшестером направлялись к историкам в разрушенный джунский город Ускул, нас точно так же провожали взглядами пришлые чужаки, не решаясь напасть в стане врага.
      До тайного убежища, как его называла Майя, мы все же умудрились добраться незамеченными. И конечно это была целиком и полностью заслуга нашей проводницы, чувствующей себя на лигийской части Асээ-Тэпх рыбой в воде. Без нее нас бы поймали еще на середине аллода.
      Люк у корней дерева не был заметен ни с первого, ни со второго взгляда. Я вообще не сообразил, за что схватилась и потянула Майя, и как перед нами образовалась темная яма с хлипкой на вид лестницей из лиан. Спускаться по этой ненадежной конструкции, не зная глубины убежища, было не самым веселым занятием, тем более, что я полез первым, но все оказалось не так уж и плохо — внутри приличных размеров пещеры бодро горел костерок и пахло едой.
      — Кто к нам с кабаном придет — тот кабана и получит! Жареного. Самую вкусную часть.
      — Ну тогда я по адресу!
      Я действительно пер на себе тушку кабанчика, которого мы удачно завалили неподалеку. Как сказала Майя — в убежище с пустыми руками не приходят, потому как война войной, а обед по расписанию! Встретивший нас у лестницы хадаганец представился Платоном Заныкиным. Кроме него, здесь же находилась орчиха Пятка Косолапых и восставший Иавер Салеб-Сакр, и все они чрезвычайно обрадовались и возвращению Майи, и пополнению в лице меня, Миши и Лизы (ни капли при этом не удивившись последней), и провизии, которую мы принесли с собой. Было странно видеть радость и веселье на лицах тех, кто постоянно пребывает в смертельной опасности. Через час мы уже сидели как старые друзья вокруг костра, над которым сочился жирком принесенный кабан. Я позволил себе немного расслабиться и сразу почувствовал усталость от длительного перехода, на которую до этого заставлял себя не обращать внимания. Рядом со мной пыхтел Заныкин, без конца тыкающий в кабанью тушу ножом на предмет ее готовности и не умолкающий ни на секунду.
      — Не очень-то хотелось бы похудеть. У нас, знаете ли, с этим быстро! Нас с товарищами сняли с передовой и заслали тайком сюда. На берегу в шахте Лига добывает метеоритное железо для своих астральных кораблей. Стратегический ресурс! Думаю, поэтому Лига в этот аллод зубами и вцепилась, а магия-шмагия и Тенсес ихний — только предлог! Но мы эту шахту уничтожим, вот увидите. Только надо бы сначала подкормиться. Диверсиями заниматься — это вам не в потолок плевать. Можно, конечно, ремень отварить. Перчатки тоже хороши бывают, если долго ношены. Но с кабанятиной не сравнится ничто из этого! А сытому и воевать веселей. Берегись Лига!
      — Куда уходит дым от костра? Нас не засекут здесь? — поинтересовался Михаил, неодобрительно хмурясь.
      — Нет, — покачал головой Заныкин. — Тут ведь шахта совсем рядом, дым туда и уносит. А там поди свищи, кто костры жжет. Может шахтеры, может кобольды…
      — Кобольды? — переспросил я.
      — Ага. Эти пещерные твари обитают в глубине Метеоритной копи. Мы часто слышим их копошение прям тут, за стенкой нашего укрытия. Есть опасность, что кобольды докопаются до нас, и это убежище будет раскрыто. А хуже всего, что некоторые из них обладают способностями к магии — они используют ее для оплавки стен шахты. Мы называем их «бурильщиками».
      — А с Лигой они как уживаются?
      — Никак. Лигийцы тоже не решаются сунуть свой длинный нос в глубины Метеоритной копи. Вот бы выкурить оттуда кобольдов и самим захватить там все! — мечтательно произнес Заныкин, в очередной раз проткнув кабаний бок.
      Вылазку запланировали на ближайшую ночь. Несмотря на то, что туннели шахты проходили совсем рядом, вход располагался далековато, и до него еще нужно было добраться. Разрушить Метеоритную копь целиком вряд ли получится, а вот завалить вход хорошим залпом даже с одного корабля вполне возможно! По разработанному совместными усилиями плану первым на разведку ушел Иавер Салеб-Сакр — он должен пройти чуть дальше Метеоритной копи, почти до самого лагеря Лиги, и доложить обстановку. По заверениям самих диверсантов, трюк для Зэм не такой уж и сложный — он проделывал его много раз. Следом до входа в шахту выдвинулись я с маяком, Майя и Пятка Косолапых. Но самая сложная задача легла на плечи шедших параллельно с нами Миши, Лизы и Платона Заныкина — прикрыть нас в случае обнаружения, взяв огонь на себя, и увести противника подальше, чтобы я во что бы то ни стало все же сумел подойти к копи и оставить Лиге наш маленький имперский «привет».
      В каждой группе, включая одинокого Зэм, находился мистик, что позволяло нам координировать свои действия без проблем.
      — Салеб-Сакр говорит, что вокруг шахты почти нет охраны. Разве что у самого входа отряд витязей… — прошептала Майя.
      — А обычно их больше? — спросил я.
      — Да! Но сейчас их всех перебросили к Паучьему Склону, — ответила за нее Пятка. — Мы видели, как пару дней назад туда уходили целые дивизионы…
      — Отлично, — хитро заулыбалась Майя, — а мы пока тут без них пошуруем.
      В саму шахту нам заходить не нужно было, только подползти поближе ко входу, оставить маяк и так же незаметно убраться восвояси. Густые заросли в этом плане нам здорово помогали и подобраться удалось почти вплотную. Для того, чтобы разглядеть лигийских витязей, не нужен был бинокль — они находились совсем рядом, как на ладони. Сюда бы отряд наших лучников и мы бы разделались с ними на раз-два… Впрочем, внутри, скорее всего, тоже есть охрана, да и шахтеры могут оказать сопротивление, так что наши шансы в любом случае неравны. Я напоминал себе, что мы находимся на чужой территории, в окружении врага, и если нападем, то живыми точно не выберемся. Поэтому приходилось сидеть тихо, прикидываясь кустиками.
      — Можно оставить маяк прямо здесь. Шахта под нами, и до входа рукой подать, — прошептала Майя, и я кивнул, соглашаясь и чувствуя удовлетворение от проделанной работы.
      Пусть нам и пришлось несколько часов утомительно тащиться на пузе по кустам, замирая от каждого шороха, но цели достигнуть мы смогли, умудрившись не привлечь к себе внимания. Задание можно считать успешно выполненным, осталось только так же тихо вылезти отсюда, вернуться в штаб и доложить, что маяк на месте. И все бы так и было, но…
      — Смотрите, ящики с метеоритной рудой! Готовят к отправке, — протянула Пятка и глаза ее недобро загорелись.
      — Надеюсь, в последний раз. Следующую партию они уже не успеют отпра…
      — Мы можем и эту остановить! — перебила меня орчиха. — Есть у меня один забавный предметик…
      — Какой еще предметик?
      — «Ржавая порча»! — торжественно произнесла Пятка, продемонстрировав мне нечто, похоже на простой свиток бумаги. — Мы наведем ржавчину на метеоритное железо, и оно станет ни к чему не пригодным. Еще никто не изобрел способ очистить его от магической ржавчины!
      — А чем больше железа мы испортим, тем больше кораблей Лиги застрянет в портах! — добавила Майя.
      Я, мягко говоря, не заразился их энтузиазмом.
      — Думаю, это слишком опасно…
      — Спокуха, кэп! У нас все продумано! — заверила Пятка и, не дожидаясь моего ответа, внезапно ломанулась вперед, перепрыгивая через кусты.
      Мое сердце едва не остановилось!
      С ужасом проследив за ее скачкообразными движениями, я посмотрел на витязей у входа в шахту. Они задрали головы, услышав шум, но Пятка рухнула на землю и, весьма грациозно для своей немаленькой комплекции прокатившись по земле, замерла без движения за толстыми корнями дерева. Наступила тишина. Лигийцы поводили глазами по зарослям, за которыми мы сидели, как мыши, и, пожав плечами, отвернулись, очевидно решив, что это какие-то животные или птицы потревожили лес. Когда все успокоилось, орчиха снова поползла, на этот раз вбок, заходя чуть правее, и вскоре я потерял ее из виду.
      — Это называется — «все продумано»?!
      — Ой, да не зуди, капитан, — отмахнулась Майя, ничуть не смущаясь моего возмущенного взгляда. — Посадишь нас на гауптвахту, когда вернемся.
      Она ласково, как маленького ребенка, потрепала меня по щеке, окончательно ввергнув в ступор такой фамильярностью, и захихикала, глядя на выражение моего лица. Учитывая, что я младше по возрасту их обеих, это мне нужно совершать легкомысленные поступки, а им — отчитывать меня за безответственность. Но никак не наоборот!
      — Нужно отвлечь витязей, чтобы Пятка подобралась к ящикам, — прошептала Майя.
      Она вдруг резко поднялась во весь рост и швырнула невесть откуда взявшийся в ее ладошке булыжник в густую листву, откуда тут же раздались визгливые вопли. Я, схватив ее за руку, дернул вниз, заставляя приникнуть к земле, потому что лигийцы снова повернулись на шум.
      — Какого… демона… ты делаешь?!
      — Отвлекаю их внимание, — выдавила она и зажала руками рот, потому что ее душил смех.
      Истерика? Только этого мне не хватало! Хорошо хоть поднявшийся вой мартышек заглушает все вокруг…
      Охранники шахты выхватили мечи и осторожно двинулись в нашу сторону, так что нам пришлось и вовсе уткнуться носом в землю. Как далеко они зайдут в лес в поисках нарушителей спокойствия? Я ничего не видел, поскольку не смел поднять головы, но лигийцы подошли так близко, что уже были отчетливо слышны их голоса.
      — Проклятые обезьяны!
      — Может хищник какой спугнул?
      — Надо его найти! Еще начнет охотиться тут! Того и гляди, шахтера утащит…
      — Да, не-е-ет! Хищников мы отсюда давно отвадили. Не суются! Может, того… имперская гадина? — шепотом предложил кто-то совсем рядом, почти над самой моей головой.
      Листья, за которыми мы прятались с Майей, зашевелились, и краем глаза я увидел лигийский меч, который их активно раздвигал. Мне вдруг стало холодно несмотря на жару.
      — Да ладно вам жути-то нагонять! Имперская гадина… Нет тут никого, кроме мартышек! Айда назад…
      Меч возле меня исчез и заросли снова плотно сомкнулись. Из моего горла вырвался выдох — только сейчас я заметил, что все это время не дышал. Плечи Майи дрожали, потому что она продолжала смеяться. И как только они ухитряются здесь выживать, если так легкомысленно ко всему относятся? Лигийцы вернулись к шахте, все еще настороженно оглядываясь, и я позволил себе занять более удобное положение, потому что от напряжения сводило спину и плечи. Через некоторое время Майя, успокоившись, тоже приподнялась с земли и уселась рядом.
      — Отпустило? — хмыкнул я.
      — Что заставляет тебя быть таким серьезным, кэп? Ты так молод и так часто хмуришься…
      — Меня расстраивает неоправданный риск и глупость!
      — Нет, ты думаешь, что на тебе висит много ответственности, и как будто все время боишься кого-то подвести…
      — Естественно! Я боюсь подвести свою страну! Она отдает мне приказы, и я обязан их выполнять в точности, — горячо ответил я, поразившись, как, возможно, сама того не зная, метко ткнула пальцем Майя. Чем больше я думал о словах Яскера, тем тяжелее казалось бремя, которое он на меня взвалил. А если я ошибусь и пойду неверной дорогой? Я смогу тащить на себе этот груз? — Очень жаль, что ты не чувствуешь того же.
      — Ты ошибаешься. Я все чувствую. Но между приказами, которые ты «обязан выполнять в точности», — передразнила она меня, кривляясь, — нужно еще когда-то успевать жить.
      — Для тебя «жить» — значит испытывать судьбу на прочность?
      — В том числе.
      — Неплохой способ жить. Только очень короткий.
      — Ты думаешь, я боюсь смерти, малыш? — заулыбалась она, словно старалась специально позлить меня и своим неуместным весельем, и своей философией, и этим отвратительным «малыш». — Я умирала дважды.
      — И ты почувствовала себя кошкой с семью жизнями? Я тебя огорчу — ты не всегда будешь благополучно воскресать!
      — Ну и что? — спокойно пожала плечами Майя. — Умереть можно и сидя бревном на одном месте, если вдруг какому-нибудь лигийцу приспичит отлить именно в тех кустах, где я обосновалась! Мы постоянно рискуем жизнью просто потому, что находимся здесь. Но если нам суждено уйти навсегда сейчас, то по крайней мере у нас не будет сожаления, что мы могли что-то сделать, но не сделали…
      — Знаешь, если вы будете вести себя поскромнее и поосмотрительнее, то сделать вы точно успеете гораздо больше! — отрезал я. — И я тебе не малыш. Изволь обращаться ко мне в соответствии с Уставом!
      На ее лице отобразилось снисходительное сочувствие, как будто она открывала передо мной истину, а я оказался туп настолько, что ничего не понял.
      — Строго следуя чьим-то приказам, не потеряй самого себя, капитан, — ухмыльнулась она, когда я демонстративно отвернулся, показывая, что не намерен продолжать этот диалог. — Ведь настоящая жизнь — это свободный полет. Без правил и ограничений…
      Витязи у входа в шахту хоть больше и не делали попыток найти нарушителей спокойствия, все же смотрели по сторонам с опаской, и, вероятно, именно это заставляло Пятку оставаться где-то в зарослях и не шевелиться. Время шло, а ее все не было, но я уже усвоил, что для партизанской войны нормально часами торчать на одном месте, прятаться и изнывать от ожидания и скуки. Майя долго молчать не могла и, несмотря на мою угрюмость, снова заговорила.
      — Кто та девушка? Ну, которая приходила к тебе, когда мы были в центральном лагере…
      — Никто.
      — Ну, а если серьезно? Я никому не расскажу!
      — Никто. Просто знакомая.
      — Да ла-а-адно! Она же тебя приревновала ко мне…
      — Тебе показалось.
      — Слушай, капитан…
      — Ты можешь посидеть спокойно и не болтать?
      — Конечно! Я ведь разведчица!
      Не сдержавшись, я фыркнул.
      — Что? Больше не пойдешь со мной в разведку? — захихикала она.
      Я воздел глаза к небу, призывая всю свою силу духа, и тут вдруг услышал шорох. Мы с Майей одновременно прильнули к земле, прислушиваясь к слабому шуму. Это оказалась Пятка, медленно карабкающаяся к нам ползком. Слава Незебу, на этот раз обошлось без ее кошмарных скачков по кустам.
      — Свиток не подвел! Пусть шахтеры сваливают ржавую руду в астрал! Все равно теперь от нее никакого толку. Здорово у нас получилось, правда?! — засияла она, приблизившись. — Так мы скоро Лигу на колени поставим. Устроим ей сырьевой кризис!
      Мне хотелось многое ей сказать, но я промолчал. Сейчас просто не место для разбора полетов. Тем временем Лиза сообщила, что позади нас по направлению к шахте движется лигийский патруль и лучше пока не высовываться. Снова потянулись томительные минуты, плавно перетекающие в часы. Отступать некуда — мы оказались практически в окружении лигийских витязей, и я старался сохранять хладнокровие, поглядывая на охранников и шахтеров у входа. Лигийцы уже заметили, что с добытой рудой что-то не так. Ржавчина распространилась очень быстро, и теперь вокруг ящиков столпилось много канийцев, чесавших в недоумении затылки, что вызывало бурное веселье у Майи и Пятки. Через некоторое время засевший где-то впереди Иавер Салеб-Сакр доложил, что охрана у Места Силы тоже отправилась к шахте. И правда — вскоре в поле нашего зрения появился еще один отряд витязей, так же уставившийся на испорченную руду.
      — Значит, впереди сейчас путь открыт? — уточнила Пятка.
      — Наверное… если все приперлись сюда поглазеть на наш сюрприз, — ответила Майя.
      — А что там впереди? — вклинился я заинтересованно.
      — Лигийский лагерь.
      — Значит мы туда не пойдем!
      — А нам туда и не надо. Можно пройти чуть-чуть вперед, до Места Силы, а оттуда сделать крюк, обогнуть патруль и посты, и вернуться назад.
      Уже зная склонность этих горе-разведчиц к авантюрам, я бы не стал им слишком доверять. Но выбора не было. На местности они ориентируются лучше меня, то направление, по которому мы пришли, все равно пока отрезано, а сидеть в кустах прямо под носом лигийцев тоже то еще удовольствие, хотелось поскорее убраться отсюда.
      — То Место Силы особенное, — объясняла по дороге Пятка, когда мы начали пробираться еще глубже к лигийскому стану, минуя Метеоритную копь. — Церковь Лиги объявила его священным и приставила витязей для охраны. Говорят, там даже видели дух Тенсеса!
      — Серьезно?
      — В шахте воздух спертый, испарения вредные — вот и мерещится работничкам невесть что. Но магия в этом Месте Силы и в самом деле мощная, и паломники приезжают к нему даже с других аллодов Лиги.
      Наш короткий марш-бросок получился успешным. Место Силы действительно находилось не очень далеко от Метеоритной копи и добрались мы до него, не нарвавшись на неприятности. Когда я уже видел сквозь листву яркие проблески магии Света, нам навстречу вышел Иавер Салеб-Сакр, подтвердивший, что впереди пусть свободен. Для меня эта информация означала лишь успешный отход к убежищу, пусть и придется нарезать большой круг… но Майя и Пятка снова хитро переглянулись.
      — Никаких незапланированных диверсий. Это приказ! — рявкнул я, предупреждая все их возможные выходки.
      — Приказ так приказ, — поскучнела Пятка, дернув плечами.
      Место Силы мало чем отличалось от тех, что я уже видел — каменный, полуразрушенный постамент с поднимающимся в небо вихрем света.
      — И правда никого… Такое бывает только раз в жизни! — Майя обернулась и посмотрела на меня таким душещипательным, щенячьим взглядом, как ребенок, выпрашивающий у родителей конфету.
      — Ну что еще? — вздохнул я, оглядываясь по сторонам. Охрана могла вернуться в любой момент, и надо бы поскорее уходить отсюда.
      — Всего пару минут, кэп! — радостно воскликнула она, увидев мои колебания, и быстро взобралась по старым каменным ступеням, вытаскивая на ходу небольшой кинжал из-за пояса. — Представляю, в какой ярости будут паломники, они сюда своему Тенсесу молиться приходят. Лига придает большое значение религии, а ее Церковь Света — сборище бесноватых фанатиков!
      Майя старательно, даже высунув кончик языка от усердия, принялась выцарапывать на камнях какие-то каракули. Вскоре на священном для лигийцев постаменте уже красовалось незамысловатое «Здесь был Незеб!». Все дружно прыснули.
      — Вот пусть теперь грызут локти от злости! — довольно потирая руки сказал Салеб-Сакр. — А витязям Лиги, этим заносчивым пафосным выскочкам, теперь достанется на орехи от начальства. Проворонили они свою святость, хе-хе!
      — Ну все, дело сделано. Уходим огородами, — хлопнула в ладоши Пятка, когда с настенным творчеством было покончено.
      — Спасибо, малыш, — шепнула Майя, снова потрепав меня по щеке, и быстро юркнула в лесные заросли.
      Вспыхнув от злости (что я ей, мальчик, что ли?), я уже открыл рот, чтобы поставить зарвавшуюся разведчицу на место, как мне прям в уши раскаленным прутом воткнулось громогласное:
      — ИМПЕРЦЫ!!!
      И в следующий миг над моей головой просвистела стрела. Что ж, лимит фортуны на сегодняшний день мы исчерпали еще в момент порчи метеоритной руды. Дважды насолить лигийцам, нагло высунув нос из зарослей, наверное уже слишком! Сейчас не было смысла рассуждать, почему наши мистики не почувствовали приближение витязей и почему Миша, Лиза и Платон Заныкин, прикрывающие нас сзади, не увидели охрану и не подали нам знак.
      Все бросились в рассыпную. Я метнулся в лес вслед за Майей, которая, услышав шум, обернулась.
      — БЕГИ!
      Сам я, слыша за спиной топот и проклятия, схватился за свисающую с дерева толстую лиану, чтобы перелезть через переплетение гигантских корней, так некстати возвышавшихся на пути. Но едва я подтянулся вверх, как стебель оборвался. Я упал и мне пришлось быстро сгруппироваться и откатиться в бок, потому что лигийский меч уже блеснул рядом. В следующий миг каниец отлетел назад от невидимой ударной волны — я тоже почувствовал ее отголосок. Правда, сразу за напавшим на меня витязем показались другие. И их оказалось даже больше, чем я предполагал! Маячившая в голове мысль вступить в бой сразу пропала.
      — Ну чего ты там копаешься?! Давай быстрее!
      Майя глядела на меня сверху и протягивала ладонь. На этот раз хвататься ни за какие лианы я не стал, а вскарабкался самостоятельно. Вдвоем мы побежали через кустарники, намеренно ныряя в самую гущу, чтобы у наших преследователей не было возможности стрелять по нам из лука или бить проклятиями. И хотя в моих ушах стучала кровь, я вдруг услышал звонкий смех! Дважды умиравшая, и может быть поэтому не боявшаяся уже ничего, даже очередной смерти, Майя хохотала прямо на ходу!!! Будто все это просто игра, и лигийцы сзади бегут за нами для того, чтобы радостно поприветствовать, а вовсе не отрубить нам головы. Но слышал я ее недолго. Вскоре джунгли буквально взорвались оглушительным визгом, и все вокруг пришло в движение.
      Казалось, что сам лес ожил и присоединился к этой погоне. Вверх взметнулись птицы, разнообразная живность, которую до этого даже не было видно, вдруг выскочила прямо под ноги и бросились наутек, но больше всего шума наводила целая стая обезьян, запрыгавшая по деревьям, истошно при этом вереща. Всех их гнал древний, как мир, инстинкт, заложенный даже в самом примитивном разуме. Страх огня. Значит, Михаил жив и боеспособен, раз сумел устроить пожар, как мы и уславливались — в случае наступления чрезвычайного положения. И план наш сработал! Правда, скорее всего теперь маг-стихийник стал главным объектом преследования для Лиги. Я очень надеялся, что Заныкин сумеет вывести и его, и Лизу.
      Пламени не было видно и даже не чувствовалось дыма, но звериная паника распространилась очень быстро, по цепочке заражая джунгли все дальше и дальше. Мельтешение и какофония звуков дезориентировали, сбивали с толку, но нам это было только на руку. Майя ловко лавировала среди зарослей, и я старался не отставать, хоть мои лицо и руки уже были исцарапаны в кровь. Не к месту вспомнилась «Фабрика грез». А неплохой сюжет для «подвижной истории»: имперские лазутчики с шумом, с помпой улепетывают от Лиги по джунглям в сопровождении вопящей лесной живности! Эта мысль меня даже повеселила.
      Майя резко нырнула куда-то влево и скрылась с глаз, и я растерянно притормозил. Из-за листьев вдруг высунулась ее поманившая меня рука. Последовав за ней, я очутился то ли в норе, то ли дупле, то ли каморке, но места там было не очень много, так что пришлось прижаться друг к другу и замереть.
      Интересно, насколько сильным было Мишино заклинание и как далеко может распространиться огонь? Умереть в обнимку с красивой женщиной — может, и не самая плохая смерть из всех возможных, но я все еще надеялся выжить.
      Майя продолжала содрогаться от смеха, уткнувшись мне в грудь лицом. И я вдруг осознал, что тоже смеюсь! Лигийцы были где-то рядом и могли нас услышать, сердце заходилось в лихом ритме от быстрого бега и ударной дозы адреналина, нервное напряжение скопилось внутри и теперь вырывалось наружу идиотским, неконтролируемым хохотом. Умом я понимал, что это какое-то безумие, но остановиться не мог. Может быть, мы все уже надышались вредными испарениями из шахты?
      Я постарался дышать глубже, чтобы успокоиться.
      — М… м… малыш…
      — Еще раз назовешь меня малыш… и я тебя ремнем отлуплю!
      — Звучит интригующе! — произнесла она и снова закатилась в очередном приступе смеха — рубашка на моей груди намокла от ее слез.
      Нет, она точно сумасшедшая! Чокнутая партизанка с полным отсутствием инстинкта самосохранения, зато с избытком наглости! Я должен как-то заткнуть ей рот… Невыплеснутый адреналин еще гулял в крови и способ, который забрел в мой распаленный разум, казался идеальным. Я ее поцеловал.
      Шум снаружи сначала был очень громким, но длилось это недолго. Звуки постепенно стали отдаляться, запаха гари тоже не ощущалось, и никто не врывался в наш интимный скворечник. Обстановка, мягко говоря, не располагала к романтике, но организм после перенесенного стресса настойчиво требовал разрядки, и вряд ли даже самый убежденный моралист упрекнул бы нас в безнравственном поведении.
      Выбраться из своего укрытия мы решились часа через три. К тому времени джунгли уже вернули себе маску спокойствия — вокруг стояла тишина и ничего не двигалось, лес походил на застывшую картинку. На всякий случай мы, опасаясь облавы, решили сделать здоровенный крюк, подальше от шахты. Разговаривать на обратном пути не хотелось ни мне, ни ей, и пробирались мы молча. 
      Я все время думал про остальных. Про Лизу и Михаила. Беспокойство за них неприятным комком сидело внутри, я невольно ускорялся, чтобы поскорее все выяснить, и Майя вынуждена была хватать меня за руку, чтобы немного притормозить.
       На витязей мы натыкались постоянно, и снова приходилось очень долго лежать в зарослях или прятаться за деревьями, а то и вовсе пятиться назад. Наша дневная выходка не прошла даром — Лига, кажется, подняла всех, кто у нее остался на северном побережье, чтобы прочесать лес, и теперь вражеские отряды с факелами бродили по джунглям в поисках лазутчиков.
      — Неважно, сколько у них воинов, — шептала Майя. — Это место просто создано для партизанской войны — здесь легко спрятаться. Важно, есть ли среди них мистик!
      — Ты сможешь его почувствовать?
      — Не знаю. Я постараюсь нас закрыть щитом, но и ты не скрипи так громко мозгами, хорошо? Я не настолько сильный маг.
      Вокруг становилось темнее. День, отыграв свою партию, уступал место ночи, а я окончательно заблудился в пространстве, даже не представляя, далеко ли мы от убежища. Мы петляли по лесу, забирая то правее, то левее, а то и вовсе возвращались назад, когда натыкались на вражеские отряды.
      — Твои друзья живы, и они не будут рады, если тебя поймают! — снова заговорила она, когда я в очередной раз слишком быстро попер вперед, ломая кустарник.
      — Откуда ты знаешь? Ты слышишь Лизу?
      — Да, они все в убежище, в безопасности. Успокойся, пожалуйста, мы тоже уже рядом! Ты так психуешь, что лигийцы тебя даже с Паучьего Склона услышат!
      — Могла бы пораньше сказать, я бы не психовал…
      — Когда смогла, тогда и сказала!
      Я открыл рот, чтобы ответить ей, но передумал. Вот мы уже и пререкаемся, как старые супруги.
      Вернулись в «родную» пещеру разведчиков мы только к ночи, как выяснилось — последними. Все остальные уже находились там, к моему облегчению — живые и относительно здоровые, так что завязанный внутри меня узел наконец-то расправился.
      — Там был мистик. Невероятно сильный мистик! — Лиза выглядела хмурой и даже, кажется, винила себя за то, что не заметила вовремя приближающуюся угрозу, восприняв это как оскорбление своим способностям. — Я пыталась развеять его магию, но…
      — Мы не видели витязей до последнего, пока они не напали на вас у Места Силы, — пояснил Михаил. — Они просто выпрыгнули из ниоткуда! Я не почувствовал магии, но Лиза уверена, что маг там был.
      — Я тоже мистика не почуял… Может это был не мистик, а, скажем, жрец? — предположил Салеб-Сакр. — Жрецы ведь…
      — Нет, там был мистик! — упрямо перебила Лиза и так ярко сверкнула глазами, что спорить дальше никто не решился.
      — Ну, значит ты здорово ему запудрила мозги, раз уж он нас не засек, когда мы возвращались, — примирительно сказала Майя, поставив точку в споре.
      Вылазка к Метеоритной копи хоть прошла и не совсем гладко, как хотелось, но хотя бы без потерь с нашей стороны. К тому же главная цель все же была достигнута: маяк установлен! Отметили мы это дело остатками кабана — радостно, но вяло из-за отсутствия у всех энергии для бурного веселья. Я решил, что отправляться в обратный путь уставшими и невыспавшимися смерти подобно, а мы и так достаточно уже рисковали, поэтому ночевать остались в убежище. Костер решили потушить, и только крылья Лизы мягко мерцали в темноте, бросая на лица голубые блики. В сон я провалился очень быстро, и последней моей мыслью была благодарность Пламу за то, что все остались живы.
      Под утро, разгоняя сонливость, я, Лиза и Миша прощались с Платоном, Пяткой и Майей, потому что назад нас вел Салеб-Сакр.
      — Ну, бывайте, может еще свидимся!
      — Конечно, — кивнул я, пожимая руку Заныкину. — Война завтра не закончится, так что торчать нам тут до самой пенсии!
      — Угу, живы будем — не помрем, — хохотнула Пятка.
      Майя, не сказавшая за вчерашний вечер мне ни слова с того момента, как мы вернулись, сегодня тоже была неразговорчива, терпеливо ожидая, пока все перебросятся друг с другом ничего не значащими, но подбадривающими фразами и заверениями, что наши пути обязательно пересекутся. Я не находил для нее слов и поэтому тоже не начинал никакого диалога. В конце концов она подошла ко мне сама и тихо прошептала, чтобы не слышали остальные:
      — Ты обещал отлупить меня ремнем, помнишь?
      — Я всегда держу свои обещания.
      Она усмехнулась, но получилось у нее это совсем невесело.
      — Знаешь, что меня радует?
      — Что?
      — Теперь твоя «просто знакомая» будет ненавидеть меня обоснованно! — Майя снова вымученно хихикнула, а потом улыбка вдруг спала с лица, словно у нее не осталось сил притворяться веселой. — Я вижу тебя в последний раз.
      — С чего такой пессимистичный прогноз?
      — С того, что я мистик, забыл? Я плохой провидец, у меня почти никогда не бывает видений, но если уж я что-то предсказываю, это всегда сбывается. Может быть, ты не дойдешь до центрального лагеря, может быть, я уже не выберусь отсюда…
      — А может, нас просто раскидают по разным точкам?
      — Может быть. Но так или иначе, мы больше никогда не встретимся, я это точно знаю, — задумчиво протянула она. — Странно, как это бывает… но такова жизнь…
      — Свободный полет без правил и ограничений, — вспомнил я, и она снова заулыбалась.
      — Лети, малыш, я освобождаю тебя от твоего обещания.
      Затем она развернулась и пошла прочь, ни разу не обернувшись. И ее исчезающая среди зарослей спина как-то особенно ярко врезалась мне в память, как иной раз отчетливо запоминаются какие-то фрагменты из жизни.
      Салеб-Сакр проводил нас примерно до середины аллода. Переход был тяжелым — повсюду сновали лигийцы, и приходилось то очень долго выжидать, то петлять окольными путями. Впрочем, чем больше мы отдалялись от северной части Асээ-Тэпх, тем становилось легче идти. Когда мы достигли имперского поста, где оставили своих животных, я выдохнул с облегчением. Дальше Салеб-Сакр с нами не пошел, предпочтя вернуться обратно.
      В Имперском штабе за время нашего отсутствия никаких катастроф не произошло. Скорее даже наоборот — нас ждали приятные новости в виде полностью выздоровевшего Орла, который вместе с Матреной вернулся в группу, а также Лба, хоть все еще находящегося в госпитале, но по крайней мере в сознании и в хорошем настроении оттого, что ему не пришлось умирать. Я отчитался перед Сечиным о проделанной работе, и теперь оставалось только ждать новостей из лигийского стана. Вероятно, по всему Асээ-Тэпх проходили и какие-то другие тайные операции — не из-за одной же Метеоритной копи мы отказались от Паучьего Склона! — но о них мне ничего не было известно.
      Последующие дни не отличались разнообразием. Ничего более важного, чем патрулирование территории вблизи центрального имперского лагеря, нам не поручали, и я даже стал высыпаться, потому что спал не урывками, и не на земле или дереве, а в казарме, на нормальной кровати. Лоб быстро шел на поправку и вскоре должен был к нам присоединиться, что не могло меня не радовать. Наступившее затишье могло быть обманчивым, но на душе все равно пока что царило спокойствие.
      Весть о том, что небольшим имперским кораблям удалось прошмыгнуть к северному побережью и обрушить вход в метеоритную шахту, а после быстро убраться восвояси, пришла почти одновременно с информацией о полном захвате лигийцами Паучьего Склона. На этот раз с обеих сторон не было столь ужасающих потерь, потому что мы сдали эту точку почти без боя. И хотя так и планировалось изначально, все равно все ходили немного подавленными — ведь Империя пролила столько крови, отстаивая свои позиции у склона! А теперь там заправляет Лига.
      — Эх… жалко, — вздохнул полковник Кровавых, от которого я и узнал эту новость. — Ну не беда, может еще отвоюем! Было бы с кем.
      — Всегда будет — с кем, — произнес я, нахмурившись.
      — Да, не обращай на меня внимания, — махнул рукой полковник. — Опять группу разведчиков потеряли. У северного побережья. Лига их прям возле своего лагеря сцапала и обезглавила! Пытаемся теперь выменять их тела. Хорошие ребята были…
      — Кто?
      На самом деле, я уже знал ответ. Еще до того, как полковник назвал имена… Возможно, я даже знал об этом уже в тот момент, когда попрощался с Майей!
      — Хорошие… — кивнул я, соглашаясь.
      Свободный полет без всяких ограничений может быть только в одну сторону — вниз. И заканчивается он, как правило, очень быстро. Я лишь надеялся, что Майя и ее бесстрашные друзья, живущие острыми ощущениями, успели получить от этой жизни все, что хотели. Чуть позже я узнал, что умирали они хохоча, до последнего гордо задирая головы… И где-то в глубине души я даже им завидовал.

Глава 6

Глава 6. Истребитель

      На новоприбывших солдат, только что сошедших с корабля, я глядел со снисходительной усталостью старца. Они растерянно, с опаской вертели головами, потея в наглухо застегнутой имперской форме и плащах. Сам я хоть и не оголился по пояс, как это делало здесь большинство мужчин, уставших от удушающей, влажной жары, но ходил с небрежно закатанными рукавами и расстегнутым воротом. О том, что по Уставу форме положена накидка с гербом Империи, я и вовсе не вспоминал — из нас только Лиза продолжала ее носить, пряча эльфийские крылья. Как-то странно было смотреть сейчас на новичков и осознавать, что сам еще недавно находился среди них. Хмурый Сечин уже направился к построившимся вдоль берега рядам, и теперь я отчетливо понимал его мысли: солдаты — взволнованные, молодые, только выпустившиеся из ИВО — хоть и не слишком разнились со мной по возрасту, все равно отчего-то казались детьми.
      Я маялся неподалеку в компании трех офицеров — нас позвал генерал для какого-то важного дела, сообщить о котором он не успел. Внеочередной корабль из столицы спутал все планы и мы вчетвером, догадываясь, что инструктаж новоприбывших — дело не быстрое, приготовились ждать долго.
      — Такую мелочь только в магазине на сдачу давать, — прокомментировал пополнение стоявший рядом орк, скользя кислым взглядом по новичкам.
      — Не нагнетай, Резак, все такими были и ничего… Некоторые даже до сих пор живые, — покачал в ответ головой самый старший из нас и по возрасту, и по званию — майор Глумин.
      Резак был не согласен. Он раздраженно закурил, усевшись прямо на ящик с письмами, который только что выгрузили на берег. Грузчик хотел возмутиться, но глянув на физиономию орка, передумал и поспешил убраться обратно на корабль.
      — Ох, тяжело мне с этими новобранцами, — снова заговорил Резак. — То ли дело мы, кадровые военные! А эти… Даже с поручением их никуда не отправишь! Лига уже устраивает засады у нас под носом, и стороной их не обойти — эти гады повсюду! Убивают курьеров, почтальонов, водоносов…
      — По дороге к восточному форпосту? — спросил я, поднимая самую животрепещущую тему последних дней, что перекочевывала из уст в уста, обрастая все новыми подробностями.
      — Угу, — кивнул Резак. — Ну «языка» ихнего-то мы взяли…
      — Как?
      — А вот так! Нарядили своего парня курьером и отправили гулять по джунглям, а сами незаметно следом. Три засады вырезали! Одного лигийца живым приволокли… и вот. Нас Сечин, может, поэтому звал?
      Все переглянулись и пожали плечами. Причина сбора не была известна никому из нас. Прождали мы меньше, чем предполагали — всего около двух часов. Далее полковник Кровавых перехватил инициативу в свои руки, и освободившийся наконец генерал снова обратил свой взор на нас, махнув рукой и приглашая войти в святая святых центрального лагеря — «мозговой трест», как все его называли. Рассевшись с обеих сторон длинного стола, в окружении развешанных на стенах карт и схем, мы уставились на Сечина в ожидании.
      — Ситуация, товарищи, сложилась следующим образом, — начал он, сцепив пальцы в замок. — Нам необходимо отправиться за линию фронта, в тыл врага. Нам — это укрепленному отряду Хранителей.
      — Укрепленному отряду? — повторил Козырь, когда Сечин замолчал, давая нам время обдумать услышанное. — То есть, идем практически в открытую?
      — Именно. Строго говоря, территория не совсем лигийская, хоть это и северная часть аллода. Лига сейчас сосредоточила основные силы на северо-западе Асээ-Тэпх и в районе Паучьего Склона, таким образом уменьшив свое присутствие на северо-востоке. Но не радуйтесь раньше времени, товарищи. Вот, прошу всех взглянуть на карту… Возле мертвого города Тиканна находится одно из Мест Силы, а это… вот тут, рядом… поселок ламий. Ламии — своенравные и гордые создания, но Лиге каким-то образом удалось заключить с ними договор о сотрудничестве! Это нас, разумеется, не устраивает. Мы должны заставить ламий передумать! Сначала — дипломатично. Если не получится — то силой. Первый вариант предпочтительней.
      — Вы хотите заключить с ними союз? — спросил я.
      — Это вряд ли. Поселок ламий у Лиги под боком, им проще договариваться. Даже если мы сумеем перетянуть ламий на свою сторону, лигийцы предпримут ответные шаги быстрее, чем наши переговорщики вернутся в свой лагерь. Лучше всего сделать так, чтобы ламии сидели в своей деревне и вообще никуда не лезли. Это не их война.
      — Насколько я знаю, ламии не слишком разговорчивы, — впервые подал голос молчаливый лейтенант — восставший Зэм Номарх Малак. Я определил в нем мага-стихийника, потому что его посох периодически испускал знакомое красноватое свечение.
      — Это так, абы с кем они в диалог не вступают. Переговоры будет вести полковник Кровавых, он пойдет с вами. Не удивляйтесь. Эти дамы весьма агрессивная раса, привыкшая все решать силой, так что выбор не случайный, и как мне кажется, удачный. Они смогут найти общий язык. Сейчас самая главная задача — туда добраться. Как вы понимаете, идти придется через весь аллод, и есть несколько моментов, осложняющих эту и без того нелегкую задачу. Во-первых — Лига. И я говорю не о северной части Асээ-Тэпх. У нашего восточного форпоста сложилась тревожная обстановка. Лигийские корабли недавно высадили десант на побережье, но нам удалось его разгромить. Тем не менее, часть десантников скрылась в джунглях и теперь ведет партизанскую войну.
      — А пленник, которого удалось привести? — спросил я, скользнув взглядом по подавшемуся от любопытства вперед Резаку.
      — Допросили. Кое-какая информация теперь у нас имеется! Партизаны сосредоточены в трех лагерях и нам даже известны имена их командиров. Я уже послал карательные бригады на зачистку, так что скоро это партизанское движение будет обезглавлено и уничтожено! Но опасность в этом районе все еще находится на критическом уровне. И все это вблизи нашего лагеря! Безобразие…
      Сечин надулся, поджав губы, и выглядел так, будто проговаривал про себя все известные ему ругательства.
      — Не думаю, что они решатся напасть на нас. Я слышал, их удел — одиночки и небольшие группы, — произнес я.
      — Да, но они могут устроить какую-нибудь каверзу по дороге, так что будьте крайне осторожны! Вторая опасность — это окружающая среда, и тут ситуация тоже сложилась… не совсем обычная. На востоке от Храма Тенсеса находится чаща Текуани. В переводе с джунского, если Историки не врут, — «Хищная чаща». Как и везде, там — непроходимые джунгли и хищные звери. Но кроме того, в последнее время мы получаем сообщения о чудовище, которое нападает с одинаковой яростью на солдат Империи и Лиги, — Сечин помолчал немного, побарабанив пальцами по столу. Было видно, что его очень беспокоит эта тема. — Мы называем эту тварь Истребителем. Скорее всего, это какой-нибудь дикий зверь, может, тигр или гигантский крокодил. Или вообще какое-то неведомое нам животное.
      Трудно было объяснить, почему по моей спине вдруг пробежал холодок. В джунглях полно опасного зверья, и даже если там завелся кто-то еще более яростный и сильный, так ли уж это странно? Но в моей груди засела неясная, смутная тревога, и я никак не мог выбросить этого «Истребителя» из головы все последующее время.
      Маршрут движения обсуждали долго, до мелочей, а затем к нам присоединился полковник Кровавых с планом дальнейших действий. Под его лекцию о характерных чертах ламий, их особенностях и обычаях я разглядывал картинки этой расы, думая при этом про неизвестного зверя в чаще Текуани.
      Последние дни я не слишком отдалялся от центрального лагеря, и готовящаяся вылазка внезапно меня воодушевила. Нет, я не соскучился по диким джунглям и вражеским территориям. Меня просто убивала рутина. Наш довольно солидный отряд включил в себя четыре группы: мою, лейтенанта Номарха Малака, капитана Резака Непокоренных и майора Аскольда Глумина. Кроме того, с нами был полковник Кровавых, возглавивший шествие, и двое молчаливых, похожих друг на друга как братья-близнецы, хадаганца — сотрудники вездесущего Комитета, так и оставшихся для меня безымянными.
      В день перед отправкой, когда все мои мысли были заняты только предстоящим походом, ко мне вдруг подошла Влада. Она старательно избегала встречи с тех самых пор, как я вернулся в имперский лагерь с севера Асээ-Тэпх, и ее робкое: «Здравствуйте, капитан» спустя столько времени стало для меня приятной неожиданностью. Я обернулся, невольно заулыбавшись.
      — Здравствуйте, Влада. Рад вас видеть.
      — Да… я тоже рада… Я слышала, что случилось с той разведгруппой. Мои соболезнования, мне очень жаль… Извините, что я вам напомнила, — тут же смущенно добавила она, потому что я нахмурился.
      — Не извиняйтесь, мы совсем недолго были знакомы… Но все безвозвратные смерти печальны.
      Влада закусила губу, словно решая, как продолжить диалог, начавшийся не слишком весело, и я решил ей помочь, потому что не хотел, чтобы она уходила.
      — Как продвигается ваше расследование?
      — Ну… Если честно — не очень, — вздохнула она. — Историки непричастны к изготовлению и распространению листовок. Это точно Лига! Других вариантов нет, но все те образцы, которые удалось добыть, пока что не совпадают с бумагой пропагандистских листовок в нашем лагере. Я, правда, не теряю надежды, но…
      — У вас все получится.
      — Знаете, мне впервые дали вести дело самостоятельно, до этого я только стажировалась под присмотром опытных агентов…
      — Боитесь завалить свое первое задание? — понимающе произнес я.
      — Да, очень! Я перебираю кучу вариантов, но везде тупик! — Влада сокрушенно покачала головой и снова закусила губу.
      — Я могу чем-то помочь?
      — Не знаю… наверное… Мне нужны любые образцы печатной продукции Лиги. Я слышала, что вы опять уходите на задание куда-то на север, и если вам вдруг…
      — Обязательно притащу всю бумагу, какая только попадет мне в руки!
      — Спасибо! Это было бы замечательно, — она улыбнулась и, слегка покраснев, робко добавила: — Я правда очень рада, что вы вернулись, капитан Санников.
      — Зовите меня Ник, хорошо?
      — Договорились… Ник.
      Я подумал, что находиться на вражеской территории, вдалеке от своих, гораздо легче, когда знаешь, что кто-то думает о тебе. Не передать словами, как приятно осознавать, что здесь, в лагере, Влада будет ждать меня с образцами лигийской бумаги… ну или просто — меня.
      На этот раз вся моя группа была в полном составе и находилась рядом со мной. Выздоровевший Лоб восседал на своем носороге с одухотворенно-скорбным лицом, строя из себя познавшего жизнь ветерана, остальные выглядели более или менее привычными. Мы не слишком-то таились, двигаясь к восточному форпосту, но все же были внимательны. Ускользнувшие десантники могли устроить нам любые сюрпризы, поэтому приходилось вертеть головой на все триста шестьдесят градусов даже вблизи родного лагеря. Сюрприз не заставил себя ждать, правда несколько иного характера, чем мы ожидали.
      — Стоп! Проезд закрыт!
      — То есть как это — закрыт? — чуть не выпал из седла полковник Кровавых, оторопело глядя на восставшую Зэм, преградившую нам путь перед форпостом. — Вы вообще кто? Вы вообще знаете, кто я?!
      — Знаю, товарищ полковник. Я военврач Саранг Нефуа, и данными мне Империей полномочиями я запрещаю проезд сюда кому бы то ни было! В лагере карантин.
      — Что у вас случилось? — сбавил тон полковник, спешиваясь.
      — Партизаны Лиги отравили источник, из которого мы брали воду для кухни. И среди наших солдат началась повальная эпидемия. Причем двойная: дизентерия и золотуха, весь лагерь мучается поносом — это просто позор! Я делаю, что могу, но больных очень много!
      — Ну-у-у, приехали, — проворчал Резак. — Вот так надеешься на нормальный ночлег, а тут все солдаты обос…
      — Попрошу не выражаться при дамах! Вам нужны лекарства?
      — Я уже приготовила микстуру из копыт тапиров… может, еще попробовать кору деревьев, тоже, говорят, крепит… Ну неважно. Больные скоро встанут на ноги, но пока что внутрь заходить не стоит. И не пейте сырую воду! Ее необходимо фильтровать и кипятить, — нравоучительным тоном сообщила восставшая.
      — Мне нужно все самому проверить, — прокряхтел полковник, отодвигая Зэм в сторону, и бесстрашно направился в лагерь, бросив нам через плечо. — А вы стойте тут и ничего не пейте!
      Как только он скрылся с глаз, мы тоже слезли со своих животных. У стен лагеря, обнесенного деревянным забором, вокруг костров сидели солдаты, как выяснилось — здоровые, и мы присели к ним на огонек послушать последние сплетни с передовой.
      — Обстановка была спокойной, пока Лига не высадила десант на нашем побережье. Мы его разгромили, но часть десантников прорвалась в джунгли и теперь проводит диверсии в нашем тылу. Убивают солдат, похищают оружие, недавно какую-то отраву в речку подбросили! Командование Империи требует обеспечить безопасность тыла и ликвидировать партизанскую угрозу. А кем ее ликвидировать, если в лагере чистых штанов — раз, два и обчелся? Аж неудобно рапорты писать…
      Я сочувственно покивал. И правда, неловко вышло. Вот и лигийская ответочка прилетела за наше удалое «Здесь был Незеб!». Жгут Кровавых, лично проинспектировав восточный лагерь, убедился в правдивости слов военврача, так что из-за опасений подцепить заразу нам пришлось устраиваться на ночь в куда менее комфортабельных условиях, чем мы рассчитывали.
      Пресловутые лигийские десантники так и не попались нам, то ли уже успели удрать на свою территорию, то ли наши отряды зачистки сумели всех выловить и ликвидировать. Но зато на передний план вышла другая проблема: чем дальше мы отдалялись от своего форпоста, тем наглее и опаснее становилась местная фауна. Лигийцы оставили свои восточные позиции, сдвинувшись на западную часть Асээ-Тэпх, и теперь здесь безраздельно властвовали хищные звери, снова почувствовавшие себя единственными хозяевами джунглей. Больше всех страдал майор Глумин. Его подопечные — непростительно шумные хадаганцы — оказались родом с Суслангера, где тигры считаются очень опасными тварями, с которыми лучше не связываться. Ситуация осложнялась еще тем, что звери, несмотря на нашу численность, не боялись на нас нападать.
      — Похоже, тигры уже и человечинки отведали, м-да… — прокомментировал Глумин такое поведение. — И похоже, им понравилось. Звери-то серьезные, когти как клинки.
      — Значит надо проредить их поголовье, — резюмировал полковник.
      Мне нравились эти большие, полосатые, белые кошки и трогать их не хотелось, но они видели в нас обед, завтрак и ужин, так что выбора не оставалось. Приходилось держаться поближе друг к другу, потому что стоило кому-нибудь отдалиться хоть немного, из кустов сразу следовал сильный, высокий прыжок хищника. И только молниеносная реакция — дважды Кузьмы и один раз Номарха Малака — уберегала нас от трагических потерь.
      Эти нападения значительно тормозили нас и серьезно нервировали, поэтому мы в конце концов приняли решительные меры. Лейтенант Номарх Малак действительно оказался магом стихий, и его возможности поистине восхищали. Магический жезл в его руках засверкал алым, и перед нами вырос огненный элементаль, которого мы окрестили Факелом. С этими порождениями магии меня связывали не самые добрые отношения, но Факел вел себя безупречно! Во-первых, он все же разогнал тигриную братию, и идти стало заметно легче, во-вторых, он не посягал на пышную лесную растительность, оставляя после себя лишь узкую выжженную полосу на земле. Нам даже периодически приходилось подбрасывать в него сухие ветви, чтобы огонь не потух, и в общем-то это было даже весело! Впереди красным имперским знаменем плыл элементаль, а сзади, подкармливая его всем, что попадалось под руку, толклись мы, оспаривая друг у друга право потыкать ветками в наш ходячий костерок. Больше всех, вполне ожидаемо, пришел в восторг Михаил. Всю дорогу можно было слышать их с Малаком тихий разговор о научных достижениях в области огненной магии.
      Лиги нигде не было видно, дикая лесная живность расползлась подальше от Факела, и джунгли даже показались не такими уж агрессивными… так было до того момента, как мы наткнулись на мертвые тела гибберлингов — они лежали посреди протоптанной и накатанной телегами дороги, и вид их ужасал.
      — А вот и Лига, давненько их не слышно, — мрачно произнес Орел.
      — Не похоже, — покачал головой я. — Форма не лигийская. Может, торговцы или историки?
      — Есть вопрос поважнее. Кто это сделал с ними? Их будто… разорвали на части! — сказал полковник.
      — Вряд ли это звери. Они бы не оставили свою добычу просто лежать здесь…
      — Убийство произошло не так давно…
      — Думаете тот, кто это сделал, еще где-то рядом?
      — Вот это силища! Кто на такое способен?
      — Орк бы смог, но наших здесь точно нет… Наемники?
      — Или Истребитель.
      Все разом посмотрели на меня, но дальше я говорить ничего не стал. И так все понятно. Мы находились в чаще Текуани, Сечин предупреждал нас о какой-то неведомой твари, обитающей в этих местах, и я бы удивился, если бы она не дала о себе знать. Кем бы ни были эти гибберлинги, но воскресить их после таких повреждений уже никому не удастся, поэтому мы, посовещавшись, все же решили закопать их. Дальше двигались с куда меньшим воодушевлением — присутствие кого-то, способного так изуродовать живое существо, не способствовало хорошему настроению.
      Метров через сто лежал второй труп.
      — Нет, я еще понимаю — гибберлинги, мелочь лохматая, но так растерзать орка! Такое даже огру не под силу! — первым отмер от ступора полковник Кровавых.
      Никто ничего не ответил. Всем стало не по себе. Никаких следов топора, меча, или хотя бы когтей и клыков не было видно, словно орка, как и гибберлингов, просто разорвали голыми руками и бросили на землю! Закопали его в молчании, и далее шли внимательно глядя под ноги, вдруг на глаза попадутся еще какие-нибудь следы новых жертв лесного чудовища?
      Лиза оповестила, что к нам кто-то приближается, одновременно с тем, как зарычал мой дрейк. Мы, дружно схватившись за оружие, уставились в густую чащу, готовые к нападению кого угодно — хоть Лиги, хоть дикого зверья… Но через несколько минут к нам бесшумно вышла группа людей в необычных, сияющих доспехах и с демонстративно пустыми руками. И все же я почувствовал исходящую от них угрозу — сразу становилось понятно, что перед нами не безобидные торговцы.
      — От лица гильдии Охотников на демонов, приветствую вас, граждане Империи!
      Несмотря на то, что речь была напыщенной, вышедший вперед человек произнес ее сухо и совсем не торжественно.
      — От лица кого? Охотников на демонов? — хохотнул полковник Кровавых не без презрения.
      Незнакомец не снизошел до ответа, и его спутники тоже стояли с совершенно невозмутимым видом. Мне же хотелось взять в руки меч, хоть пришельцы и не проявляли агрессии.
      — Ну ладно… охотники. Какого лешего вы тут-то забыли?
      — Мы не принимаем участие в противостоянии ваших стран, наш долг — защищать аллоды от возможного вторжения демонов… — начал было охотник, очевидно — самый главный в этой группе, но его прервал снова расхохотавшийся орк.
      — Тех самых демонов, которые вторглись к нам через Врата Джунов? — уточнил он, картинно утирая слезы. — Я думал, Скракан и Незеб запечатали их еще в прошлом веке. Какое еще, блин, вторжение?!
      — В мире осталось еще достаточно демонов, — пожал плечами охотник. — Недавно к нам в лагерь на Кирахе поступило сообщение о странной твари, которая убивает солдат на Святой Земле, и мы немедленно отправились сюда. Вы называете эту тварь Истребителем.
      Полковник от подобной осведомленности перестал улыбаться, сильно нахмурившись.
      — И что дальше? Причем тут вы и ваши демоны? Тварь бродит посреди аллода, а демоны живут только в астрале!
      — Пока не знаю… Мы выслеживали Истребителя несколько дней. Это очень необычное существо. Но прежде чем делать окончательные выводы, нужно поймать его!
      Было видно, что наш командир ни во что не ставит слова охотника, но поймать Истребителя, пока тот не истребил честных имперских солдат, – мысль, заслуживающая внимания.
      — Ну допустим… Я Хранитель Империи, полковник Жгут Кровавых, с кем имею честь? — произнес он, все-таки решив спешиться и пожать руку охотнику.
      — Меня зовут Алексей Лужин. Мы должны обсудить все… Наш лагерь разбит у мертвого города Тиканна.
      — Разве там не лигийский форпост? — вдруг подал голос один из сопровождающих нас комитетчиков. Кажется, он впервые что-то произнес за все время нашего похода.
      — Лига ушла отсюда несколько недель тому назад, — ответил Лужин. — Сейчас подступы к лигийскому лагерю с этой стороны защищают ламии, их поселок находится рядом. Но как я уже сказал, мы в этой войне придерживаемся строго нейтралитета, вам нечего опасаться.
      Эти слова не внушали особого доверия никому, даже шумные суслангерцы из группы Глумина притихли, недоверчиво щурясь. Чужие, не лигийские, доспехи и оружие охотников могли быть трофейными, так что это еще ничего не значило. Пока что незнакомцев было меньше, чем нас, поэтому в их интересах вести себя мирно, но в лагере нас могут поджидать неприятные неожиданности и идти в гости не шибко хотелось.
      — Не нравятся они мне, — тихонько вынес свой вердикт Орел, когда полковник вместе с двумя комитетчиками отошли на экстренное совещание.
      В целом я с ним был солидарен. Хотя моя интуиция на этот раз молчала, сам по себе вид незнакомых и хорошо вооруженных людей не настраивал на беспечный лад. Мы ждали окончания консилиума руководства, которое, как выяснилось, придерживалось другого мнения. Полковник Кровавых, пытаясь придать своей клыкастой физиономии торжественность, что обычно вызывало у окружающих оторопь разной степени тяжести, объявил о положительном решении вопроса.
      До лагеря добирались недолго. Всего полдня пути, и мы уже оказались в месте, похожем на древний город Ускул — те же джунские развалины, испещренные характерными иероглифами. Но были и отличия.
      Лига!
      Нет, наши враги не выпрыгнули из кустов с оружием наголо, но дух Лиги ощущался так остро, что мне казалось, будто я нахожусь в самом сердце их территории. Останки каменных сооружений обросли деревянными постройками. В имперском лагере, конечно, тоже пользовались древесиной — лес ведь вокруг! — но все-таки выглядело это совсем не так, как здесь. Большие, строгие имперские строения с каркасами из металла не имели ничего общего с этими маленькими домиками, чем-то неуловимо похожими на игрушечные коробки. Пара бревенчатых вышек (без видимых металлических частей), неожиданно веселенький, украшенный чьим-то творчеством частокол (наверное, караульные от нечего делать развлекались резьбой по дереву) и полное отсутствие фонарей на мана-батареях тоже не давали забыть, что лагерь не имперский. Очевидно, Лига оставила свой форпост не так уж и давно, потому что здесь все еще находилось множество различных предметов, напоминающих о ней. В частности — пузатый самовар, поблескивающий начищенными боками на большом, дощатом столе с двумя длинными лавками по бокам. Я подумал, что все-таки попробую чай из этой штуки. Не зря же Гелла так его нахваливала!
      Несмотря на то, что привечали нас вполне гостеприимно, обстановка, по понятным причинам казавшаяся нам откровенно враждебной, заставляла находиться в постоянном напряжении. Полковник Кровавых, удостоверившись, что внутри нас не ждет никакая засада, отправил две группы — Глумина и Резака — патрулировать территорию вокруг лагеря. Таким образом, на переговоры с охотниками, кроме самого полковника и двух комитетских «теней», были допущены лишь я и Иавер Малак, а наши с ним группы, в свою очередь, отправились на заслуженный отдых, чтобы потом сменить караульных.
      Охотники, во главе с Лужиным, попросившим называть себя просто Алексей, без всяких регалий, восприняли нашу недоверчивость с вежливыми улыбками. Они не возражали ни против тщательного досмотра самого лагеря, ни против дозора вокруг него. Мне отчаянно хотелось спать, и чай из самовара, которым я от скуки наливался в течение всего разговора, только убаюкивал еще сильней. Чай как чай, кстати, ничего особенного. Может все дело в загадочных лигийских баранках, про которые Гелла тоже упоминала?
      — Мы изучили повадки этой твари. Похоже, она неважно видит и ищет добычу по тепловому излучению. А значит, ее можно обмануть, — негромко вещал Алексей, пока я боролся с желанием придержать смыкающиеся веки пальцами. — Варианты есть. Например — измазаться в грязи, и тогда Истребитель не сможет нас увидеть…
      — Для этого ее нужно хотя бы найти, — резонно вставил полковник.
      — У меня есть предположение, где находится логово Истребителя. Ареал поисков неумолимо сужается. Я нарисовал примерную карту его передвижений… Вот эти точки – это обозначения найденных жертв. Охотится он не ради пропитания, это важно учесть! Он просто убивает. Нападает только в том случае, если может справиться с жертвой. Не было ни одного нападения на большую группу. И еще… самое главное… животных он не трогает.
      Я моментально проснулся.
      — Все его жертвы — разумные существа? — уточнил полковник, засомневавшись, правильно ли он понял.
      — Да. Он нападает на граждан Империи, Лиги, на тех, кто соблюдает нейтралитет…
      — Если он убивает не абы кого, а целенаправленно, то это означает, что либо он находится под контролем мистика, либо он сам обладает разумом, — произнес я.
      — Второе — маловероятно, — категорично отрезал полковник. — Ни одно разумное существо в Сарнауте не обладает такой физической силой — ни прайдены, ни минотавры, ни даже орки…
      — Но никакого мистика мы тоже не обнаружили, — тихо сказал Алексей. — У нас есть сильные маги разума. Если бы кто-то управлял Истребителем, они бы его уже давно нашли!
      Я вспомнил про того загадочного мага, о котором говорила Лиза, когда мы устраивали диверсию у Метеоритной шахты. Если верить ее словам, там был очень сильный мистик… Нет, не подходит. Ведь среди жертв Истребителя были и лигийцы. Зачем этому магу натравливать чудовище на своих же?
      Пусть сонливость с меня слетела, но усталость никуда не делась. Поэтому когда — глубоко за полночь — мы с охотниками наконец пришли к единому мнению о наших дальнейших действиях, я почувствовал облегчение. Хотелось умыться (в идеале — искупаться) и принять горизонтальное положение, ведь вторую половину ночи караулить лагерь снаружи придется мне.
      — Давно надо было тебя гнать в шею! Не выйдет из тебя путного торговца!
      — Да я весь день бегаю вверх-вниз, вверх-вниз, кто угодно устанет… Ноги сбила, сил больше нет. А вы только и знаете, что меня туда-сюда гонять!
      — Чтобы в нашем деле преуспеть, ноги нужны сильные и воля железная! Как у меня, ага! А ты часок по джунглям побегала и все — притомилась!
      Я направился прямиком к выясняющим отношения миловидной девушке и орку, чтобы призвать их к порядку. Хоть я и гость здесь, но где-то тут моя группа пытается спать, так что этой парочке придется вести себя потише! К тому моменту, как я приблизился, девушка уже фыркнула и, состроив орку гримасу, ретировалась.
      — Нет, ну ты глянь на нее! Устала она, видите ли! И кто дернул меня ее в ученицы взять?
      — Вы — торговцы? — спросил я.
      — Угу. Лицензия имеется, все чин чинарем! До вас тут Лига была, у них со снабжением потуже, чем у вашего брата, хорошо торговля шла… Я Лист, кстати.
      — Давно они ушли? Лига, я имею ввиду.
      — Да в аккурат, как охотники нарисовались. Ну, а мне-то что? Лишь бы было с кем дела вести… Эн-Шетех вон, зараза, выдумал тут плотоядные грибы толкать. На Умойре их разводят ради деликатесной мякоти. Стоит бешеных денег! Но там эти грибы мелкие, мякоти — с гулькин нос! А эти… Ты их видел? Великаны! Продам тебе со скидкой! Вот сейчас ученицу запрягу, чтоб насобирала…
      — Как же ты девушку одну в лес отправляешь, опасно ведь!
      — Да кому она нужна, бестолочь мелкая?! Только время на нее зря трачу… Правда, охотники говорили, тварь там неведомая засела, может и не надо пока высовываться, — орк почесал затылок. — Тебе, кстати, телохранитель не нужен?
      — Ты, что ли? — хохотнул я и уже повернулся, чтобы уйти.
      — Не-е. Ламии! Прикинь, идешь ты такой весь из себя, богатый и красивый, а рядом, тихо шелестя чешуей, — две ламии с трезубцами. Круто!
      Я притормозил.
      — Это возможно?!
      — А то! Зря что ли я с ними столько нянчился? И трофеи таскал, и на поединки выходил! Трех поединщиц победил, между прочим! Голову дикого дрейка припер… Эти ламии ужасно заносчивы, но теперь они убедились, что я достойный работодатель! Так то! Уже две ламии предложили мне свои услуги, и это только начало. Я стану их… блин, не знаю подходящего слова… торговым представителем — вот!
      — Постой, разве у них не союз с Лигой?
      — Ну как, союз… Они тут границы ихние вроде как охраняют. Там дальше лигийская территория, вот и не пускают туда никого. Бдят, гадюки. Даже меня с лицензией не пропустили! Ну да ладно, не слишком мне туда и хотелось! Асээ-Тэпх большой, и так найду, где дела вести.
      Что ж, даже если этот орк нашел, как договориться с ламиями, то и наш полковник сумеет. Поединки… Может ламии в дальнем родстве с орками? Так или иначе, Сечин не ошибся с выбором переговорщика.
      Бывший лигийский форпост оказался достаточно обширным, тогда как обитателей в нем осталось немного, из-за чего вокруг находилось полно пустующих построек. Личного пространства хватило бы на всех, но пользоваться этой привилегией мы не стали из соображений безопасности. А ну как нас всех перебьют поодиночке во сне? Поэтому я пошел прямо на храп Лба, как по навигатору, чтобы разыскать своих.
      Изба! С ума сойти. Я буду ночевать в лигийской избе! Более того — на деревянной кровати! Никакого металла, никакой рабицы — только струганные (похоже, даже вручную!) грубоватые доски. Да эти лигийцы просто чокнутые! Сколько времени и сил нужно, чтобы сделать одну такую кровать? То ли дело наши конвейерные, заводские койки… И все же, лежать на такой кровати отчего-то было очень приятно. Я довольно потянулся, как кот, искупавшийся в сметане, и даже зажмурился от удовольствия. Деревянные стены, деревянный потолок, деревянная мебель — довольно неуклюжая, надо сказать, но Гелла была права, что-то все-таки есть в этой дикости необъяснимо притягательное, что-то такое… настоящее, что ли.
      Я тряхнул головой, пытаясь настроить себя на более правильный лад. Умереть от счастья в лигийской избе — не слишком достойная смерть для имперского патриота. Это все от того, что я просто устал! В конце концов, когда тело просит отдыха, и шалаш покажется подарком судьбы. Убедив себя в этой простой мысли, я забылся сладким, безмятежным сном, какого никак не мог ожидать от себя самого, учитывая обстоятельства. И это было очень кстати, потому что следующий день выдался выматывающим, долгим и убийственно бесполезным!
      По договоренности с охотниками нашему отряду из четырех групп пришлось разделиться, чтобы выполнить свои обязательства. Я со своими друзьями поступал в распоряжение Алексея Лужина для поисков Истребителя, тогда как остальные отправились на встречу с ламиями. Как потом я узнал, первый этап переговоров прошел относительно удачно, во всяком случае ламии не отказывались вести диалог. Зато наши поиски не то что не увенчались успехом, но даже не дали никаких мало-мальских зацепок.
      Чтобы подтвердить (или опровергнуть) теорию охотников о зрении Истребителя, нам нужно было измазаться грязи. Широкая, но неглубокая речушка, сопровождающая нас к тому месту, где мы собирались исследовать лес, все мельчала и наконец превратилась в болото с подгнившими листьями, которое пришлось пересечь. Поэтому надобности купаться в грязи не было никакой — мы и так оказались в ней с головы до ног! И этот факт не стал бы настолько обидным, если б с нашего мероприятия получился хоть какой-то толк. Рассредоточившись по территории, мы целый день бессмысленно просидели в кустах, в то время как сам Алексей и один из его помощников не менее бессмысленно ходили между нами туда-сюда в ожидании нападения. Но то ли тварь прекрасно видела всех нас и осознавала опасность для себя, то ли охотники ошиблись с определением примерного местоположения логова, то ли у Истребителя просто не было на сегодня запланировано ничье истребление, так или иначе возвращаться в лагерь нам пришлось несолоно хлебавши.
      На следующий день с охотниками отправилась группа Резака. Мне и моим друзьям предстояло наконец познакомиться с главной целью нашего похода — ламиями. К их лагерю мы выдвинулись не очень рано, точнее, даже поздно — к полудню. Я настолько привык быть на ногах ни свет ни заря, что сейчас даже чувствовал себя как-то странно: как будто день уже заканчивается, а я еще ничего не сделал. Зато у меня появилось время поискать в лагере какие-нибудь лигийские книги для Влады. И я нашел! Что-то религиозное, что читать я конечно не стал — вражеская пропаганда совсем меня не интересовала. Я прибрал к рукам оставленные кем-то в пустой избе небольшие и уже затершиеся свитки, от всей души надеясь, что смогу принести удачу хорошенькой комитетчице своей находкой.
      Поселок ламий и впрямь был рядом — мы добрались до него пешком (ламии не очень любят животных, даже прирученных) за пару часов. Майор Глумин за это время поведал мне, как прошла вчерашняя встреча, и очень скоро я понял, что сегодняшняя проходит по тому же сценарию. В само поселение, правда, мы так и не попали, хотя мне очень хотелось узнать, что оно собой представляет. Ламии остановили нас у границы, обозначенной множеством вешек, на которых почему-то болтались сушеные грибы. Дальше путь всем, кроме лигийцев, был воспрещен — об этом мне тоже шепнул Глумин. Сами ламии произвели на меня неизгладимое впечатление! Если судить по тому, что выше пояса, то все они, кажется, были женского пола.
      — Как они размножаются? — тут же поинтересовался неугомонный Орел. — Почкованием, что ли?
      — Тихо! — шикнул полковник. — Еще обидятся…
      Весь внешний вид этих дам говорил о том, что обижать их — дело рисковое. Сверху они в общем-то были похожи на обычных, человеческих женщин, но вот снизу вместо ног блестел чешуей настоящий змеиный хвост — длинный, толстый и гибкий. Я живо представил, как ламии хватают им свою жертву и туго обвивают ее, чтобы раздавить… Меня даже передернуло от этой картины! Наличие одежды и украшений из листьев, костей и меха сразу давало понять, что перед нами существа разумные. Я не знал, способны ли они к магии — трезубцы в их руках чем-то напоминали магические жезлы.
      — Они очень агрессивны. Агрессивно смотрят, агрессивно думают, — проинформировала Лиза.
      — Они могут использовать магию?
      — Да. Магию стихий, и еще немного гипноз, — ответил за нее Михаил.
      Исчерпывающе. То есть ламии могут ввести жертву в транс, перемолоть ей кости хвостом, а потом еще поджечь ее бренное тело, превратив в зажаристую отбивную. Неплохую стражу нашли себе лигийцы!
      Опутанные лианами обломки города Тиканна все еще кое-где попадались на глаза, а чуть дальше, среди стволов деревьев и листвы, виднелись проблески Места Силы. Широкая дорога с двумя характерными полосами голой земли — еще недавно здесь часто проезжали телеги — уходила куда-то в глубину леса и я подумал, что конец ее, возможно, как раз в центральном лигийском лагере, проход к которому чутко стерегли хвостатые воительницы. Их было очень много. Они стояли вдоль дороги, как будто ждали, что сейчас тут появится чей-то кортеж, сидели на усыпанных джунскими письменами валунах, мелькали в чаще, сливаясь с ней идеально, и даже — я задрал голову вверх — угрожающе глядели на нас с деревьев, обмотавшись нижней частью своих тел вокруг веток.
      — Ну и гадюшник, — прошептал Кузьма и заслужил тычок от Матрены.
      Я согласился с ними обоими. Место действительно не из приятных, но говорить об этом вслух все же не стоит.
      За вешки с сушеными грибами, отделяющие запретную территорию, было позволено пройти только нашему командиру и двум комитетчикам, остальные остались ждать за кордоном. Шедший впереди полковник Кровавых уверенно приблизился к восседающей на развалинах ламии, чей трезубец был особенно большим и грозным, и уселся напротив нее. Комитетчики застыли за его спиной и походили бы на охранников, если б не казались рядом с огромным орком такими субтильными. Я не сомневался, что когда ламия откроет рот, мы услышим шипение, но ничего такого не было. Собственно, мы вообще ничего не слышали с такого расстояния, и всех разбирало любопытство.
      Время снова потянулось мучительно долго. Нам необходимо было быть готовыми в любой момент среагировать на возможную атаку ламий, но ожидание рассеивало внимание. Вскоре суслангерцы Глумина уже начали тихонько травить несмешные анекдоты, а все остальные реагировать на них зевками и кислыми улыбками.
      — Ну что там, драться они сегодня будут или нет? Я сейчас сдохну от скуки…
      — Драться? — вздрогнула Матрена.
      — Угу, — подтвердил самый шумный суслангерец. — Вчера ламии три раза поединок устраивали. Ну наш полковник всех победил! Аж гордость за страну берет…
      И точно! Вскоре орк, кряхтя, поднялся, махнув нам рукой, чтобы оставались на месте, и вышел на относительно ровный пятак земли без зарослей и камней — в самый раз для арены. Остальные полуженщины-полузмеи чуть разошлись, или правильнее сказать — расползлись, а на поляну скользнула одна, с виду очень опасная ламия, возвышающаяся над полковником Кровавых на две головы. Она была без трезубца, с голыми руками, но и орк тоже отбросил топор. Рукопашная! Я смотрел на разворачивающееся зрелище во все глаза, забыв даже приглядывать за другими ламиями.
      Громиле орку явно не хватало длины рук, чтобы достать свою противницу кулаками — та легко балансировала на своем сильном хвосте, уворачиваясь от атак. Очевидно, что свои тонкие, женские ручки в бою она использовать не собиралась. Я оказался прав, когда подумал, что змеиный хвост — это и есть одна из главных опасностей: ламия ловко извернулась и ударила им орка, пытаясь схватить, но тот — надо отдать ему должное — хоть и получил серьезный удар по предплечью, обвить свою руку не позволил, резко отпрянув. Ламия поднялась еще выше на своем хвосте и теперь буквально нависала над полковником.
      — Святой Незеб, какой же они длины?! — проговорил Кузьма.
      — Большая Имперская Энциклопедия разумных и полуразумных существ утверждает, что около шести метров от макушки до кончика хвоста, но бывают и больше, — тут же откликнулся Миша.
      Глядя на действия поединщиков я понял, что несмотря на свой устрашающий вид, чем выше поднимается ламия, тем она становится менее опасной, потому что в такие моменты она не может серьезно атаковать хвостом — ее выпады становятся совсем короткими и слабыми. Чтоб увеличить силу атаки и расстояние, ламии приходится опускаться пониже, подставляя под удар хрупкий, женский корпус.
      Схватка была очень необычной и оттого зрелищной. Какое-то время оба противника не могли нанести друг другу хоть сколько-нибудь мощные повреждения, и я даже засомневался, что это вообще возможно: оба были достаточно осторожны, чтобы не делать ненужных движений. Интересно, какой исход удовлетворит ламий и бывает ли у них ничья? Не успел я об этом подумать, как орк вдруг как-то неуклюже отступил, покачнувшись. Я не сразу понял, что произошло, ведь он не получил никакого серьезного удара. Ламия снова опустилась вниз, освобождая хвост для атаки, и на этот раз, когда она сначала свернула его пружиной, а потом резко распрямила в сторону полковника, тот лишь рассеянно махнул рукой, толком не увернувшись, и его гигантская туша оказалась на земле поверженной.
      — Гипноз! Она загипнотизировала его! — воскликнул я.
      Почему-то мне показалось, что нечестно! Хотя о какой честности может идти речь? Это же не спортивный ринг с прописанными правилами. И все-таки мне даже как-то стало обидно за командира — с магией и он бы смог ее уложить на обе лопатки… Ламия тем временем быстро обвила хвостом могучее тело орка и принялась сдавливать.
      Я, схватившись за рукоятку меча, бросил взгляд на майора Глумина в ожидании приказа — после полковника он был среди нас старший по званию, но тот сурово покачал головой.
      — Не надо, капитан. Вмешиваемся только при самой крайней необходимости.
      — Она же убьет его!
      — Это честный поединок. Голову она ему не откусит. Убьет — воскресим.
      — Ник…
      Я обернулся и посмотрел на окликнувшего меня Лба — тот кивнул на поляну, не отрывая от нее взгляда. Полковник Кровавых все еще лежал на земле. Но не тут-то было! То ли от боли, то ли оттого, что ламия не могла долго держать противника в трансе, но он уже очухался и, ухитрившись извернуться и высвободить руки, теперь старательно выкручивал ей хвост.
      — Силен… — довольно оскалился Лоб.
      Матрена, не в силах смотреть на это, закрыла лицо руками. Сейчас между противниками шла борьба на выносливость — ламия продолжала сдавливать тело орка, а он пытался завязать конец ее хвоста в узел. Непонятно было, есть ли в хвосте кости и можно ли его сломать, но ламия совершенно очевидно испытывала боль. Мои руки вспотели от напряжения. Очень хотелось вмешаться.
      — Успокойся, капитан, — видя мою нервозность, сказал Глумин. — Ты что, не веришь в победу полковника Хранителей?
      — Нет, просто смотреть на чью-то схватку со стороны — это не для меня.
      — Не обращайте внимания, майор. Наш капитан почему-то искренне уверен, что всегда лично должен быть в центре событий, — не преминула вставить ехидный комментарий Лиза.
      Я хотел было сообщить, что ничего такого не думаю, но внезапно увидев на лицах своих друзей согласие, решил промолчать.
      Поединок обошелся без смертей. Ламия сопротивлялась достаточно долго, но и полковник не собирался сдаваться, даже если та сумеет раздробить его кости. Может быть, болевой порок у орков все же был повыше, потому что закончилось все тем, что воительница, не выдержав, громко взвыла и, отпустив пойманную жертву, дернулась прочь, признавая проигрыш. Полковник сразу выпустил ее хвост, и она уползла с поляны.
      — Матрена, можешь открывать глаза, наши победили, — произнес Орел.
      Орк поднялся на ноги, болезненно морщась, проковылял обратно к той ламии, с которой вел переговоры, и, усевшись на свой камень, как ни в чем не бывало продолжил диалог. Двое комитетчиков, про которых я совершенно забыл, даже не пошевелились.
      — А что это сейчас вообще такое было? — поинтересовался Орел. — Зачем эти поединки?
      — Мы в Академии немного изучали существ, владеющих магией стихий… — начал Михаил.
      — Только давай без пересказа всего курса!
      — Не бойся, он уже знает, что ты не способен усваивать много информации сразу, — снова встряла Лиза.
      — Да за все время общения с ним я сам как будто в пяти Академиях отучился!
      — Так вот, — слегка повысил голос Миша, — там нам рассказывали, что поединок у ламий — это что-то вроде подтверждения правдивости своих слов.
      — То есть можно соврать, потом подраться, и ламии будут думать, что ты сказал правду?
      — Нет. Это просто их традиция — подтверждать твердость своих слов и намерений поединком.
      — Дикари — они и есть дикари, — выдал Лоб, ковыряясь топором в зубах.
      Прошло еще не меньше часа, когда полковник Кровавых снова поднялся на ноги. Неужели еще один поединок? Если вчера их было целых три… Но полковник направился к нам, а за ним двинулись и комитетчики.
      — Похоже, заседание подошло к концу, — заключил Орел.
      — Ламии приняли решение — они не будут нарушать данное Лиге обещание, — сразу прояснил ситуацию полковник, как только подошел.
      — И что будем делать? — разочарованно спросил Глумин.
      — Пока возвращаемся в лагерь охотников. Дальше посмотрим.
      Неожиданно в лагере мы застали и охотников, и группу Резака. Это было очень странно, потому что вчера мы вернулись после поисков Истребителя лишь глубокой ночью. У них, в отличие от нас, было приподнятое настроение, значит их день прошел более продуктивно.
      — Чего это вы сияете, как медовые оладушки? — проворчал полковник, устало рухнув на деревянную лавку. — Поймали Истребителя?
      — Нет. Но мы обнаружили его логово! Так что дело за малым, — сообщил Лужин. — Нам понадобится ваша помощь…
      — Кхм-кхм, — прервал его один из комитетчиков. — Я прошу прощения, но нам с товарищами офицерами необходимо срочно обсудить некоторые вопросы, если вы не против.
      — Да, да, конечно, — поджал губы Алексей.
      Мы зашли в ближайшую пустующую избу, чтобы переговорить, точнее, чтобы послушать, что нам скажут представители Комитета. Наверняка у них был план на тот случай, если ламии не захотят оставаться нейтральными.
      — К сожалению, товарищи Хранители, переговоры не увенчались успехом, — сказал комитетчик в основном для того, чтобы ввести в курс дела Резака. — Мы этого ожидали, но до последнего надеялись решить все мирным путем.
      — Вы так и не сказали мне, в чем состоит запасной вариант, — произнес полковник. — Силой нам их таким составом не одолеть.
      — И не надо. Удар по ним нанесут Ястребы. Они уже здесь.
      — Я думал, Ястребы Яскера защищают столичный аллод, — вставил я.
      — Они защищают Империю везде, где это потребуется.
      — Если Империя нападет на ламий, то это только укрепит их связь с Лигой, — подал голос Малак. — Или вы подразумеваете полный геноцид?
      — Нет, конечно. Это может повлечь серьезные потери с нашей стороны, а это нам совсем ни к чему. Только удар. Но нанесет его не Империя, а Лига.
      — Провокация? — уточнил Глумин.
      — На войне все средства хороши! Отряд Ястребов переберется на ту сторону и нападет на ламий с тыла. Все будет сделано так, как будто это Лига. Мы должны разжечь в их сердцах ненависть!
      — Понятно, — кивнул я. — А что делать нам?
      — Возвращаться в центральный лагерь Империи. Вы свою миссию выполнили.
      — Точнее — завалили, — хмуро поправил полковник.
      — Не расстраиваетесь, вообще-то мы не очень то и верили, что все получится решить переговорами. Но попробовать должны были. Мы же не звери, в конце концов, сразу нападать. Завтра утром мы должны покинуть это место, чтобы Империей здесь даже не пахло, когда начнется атака Ястребов.
      Вот так! Поход оказался бессмысленным. Я почувствовал раздражение и досаду, будто вина за неудавшееся задание полностью лежала на мне. Снаружи нас все еще дожидался Алексей Лужин. Он продолжил прерванный разговор, не обращая внимания на наши не слишком радостные лица.
      — Как я уже сказал, самого Истребителя мы не поймали, но нам удалось отследить его путь и обнаружить логово. Сомнений никаких. Мы должны устроить облаву! Но мне не хватит своих людей, потому что необходимо полностью оцепить территорию. Поскольку тварь ориентируется по тепловому излучению, выходить против нее в ночь не имеет смысла, только ухудшим собственное положение. Я предлагаю выдвинуться утром…
      — Сожалею, товарищ Лужин, — снова прервал его все тот же комитетчик, сказавший за последние полчаса слов больше, чем за все время нашего похода. — Но утром мы уходим отсюда. Империя благодарна вам за гостеприимство.
      Лужин помолчал немного, а затем осторожно напомнил:
      — Истребитель нападал и на ваших граждан тоже.
      — Это печально. Но к сожалению, у нас есть более важные дела.
      Оба представителя Комитета синхронно развернулись и зашагали прочь, давая понять, что разговор окончен.
      — В таком случае нам придется обратиться за помощью к Лиге.
      Удаляющиеся спины так же синхронно замерли.
      — Я надеюсь, это не было угрозой? — произнес второй комитетчик, и я впервые услышал его голос.
      — Мы не собираемся участвовать в вашей войне. У нас свои цели и задачи. И нам все равно, к кому обращаться за помощью — к Лиге или Империи. Обе стороны для нас равны.
      — Что ж, Империя желает вам и вашей гильдии удачи.
      Вот теперь точно разговор окончен. Мы молча провожали взглядами две удаляющиеся фигуры комитетчиков. Мое раздражение усилилось, и я физически ощутил, как внутри меня зреет бунт. С ламиями ничего не вышло, так хотя бы тварь мы должны изловить? Она убивала наших граждан, и когда наконец появилась возможность покончить с этим, нам приказывают устраниться!
      — Товарищ полковник, вы обязаны выполнять приказы агентов Комитета? — спросил я, не обращая внимания на все еще присутствующего здесь же Лужина.
      — Формально — нет. Это другая структура, но… ты же все понимаешь, капитан. Это Комитет. Ему не принято отказывать.
      — Отомстить за своих товарищей — это разве не дело чести?!
      — Мне тоже это не нравится, Ник, но мы должны уйти завтра утром! — повысил голос полковник.
      — Если вы все-таки не против оказать нам помощь… — медленно произнес Алексей и все повернулись к нему, — то можно организовать облаву сегодня, хоть это и менее продуктивно. Зато… если все пройдет хорошо, завтра вы уйдете.
      Теперь все уставились на полковника в ожидании его решения, и тот, поколебавшись, все-таки кивнул.
      Нет, я не забыл про наставление Яскера тщательно обдумывать свои поступки. Но откуда кто-то может знать, как оно должно быть? Может быть, именно такие решения и есть — правильные? Пусть они рождаются под действием эмоций, но я не чувствовал себя виноватым.
      Времени у нас оставалось совсем немного, ждать было некогда, поэтому задерживаться в лагере мы не стали. День близился к вечеру, вскоре начнет темнеть, а добираться до логова Истребителя придется долго, да еще и через грязь и болота. Мы старались идти как можно скорее, практически без остановок и отдыха, но все равно прибыли на место только когда тусклый, зеленоватый из-за листвы свет почти угас.
      — Нам нужно разойтись, — пояснял Алексей. — След Истребителя привел сюда. Там множество пещер, и он прячется именно в них! Он не будет нападать на такое количество противников и попытается скрыться, я уверен. И чтобы не упустить его в этот раз, необходимо окружить это место. Будем осторожно приближаться, сужая круг. Ему никуда не деться!
      Какое-то время ушло на то, чтобы занять нужные позиции: мы боялись спугнуть тварь и обходили предполагаемое логово по большой дуге. Мне не очень нравилось то, что пришлось растянуться в длинную цепочку, но лучшего варианта не нашлось. Куда бы ни метнулся Истребитель, мы должны его перехватить! Часы неумолимо тикали, скоро мы совсем перестанем что-либо различать без фонарей, а фонари — это тепло, которое сразу нас выдаст. А ведь нам нужно подобраться как можно ближе к логову незамеченными!
      Красться сквозь чащу стало  уже как-то привычно. Я даже не акцентировал внимания на своих движениях и перебирал руками и ногами механически, напрягая зрение и слух. Вокруг было очень тихо, поэтому улавливать малейшие шорохи не составляло труда. А вот с обзором дела обстояли гораздо хуже. Из-за того, что кроны деревьев закрывали все небо, ночью в джунглях царила кромешная тьма. Еще немного, и нам все же придется хоть как-то подсветить себе путь…
      — Сюда-а-а!!!
      После почти абсолютной тишины вопль прозвучал как взрыв. Впрочем, взрывы сразу же загремели следом. Все кинулись к месту схватки, благо, яркие вспышки магии и громкие матерки безошибочно указывали, куда бежать.
      Это был Истребитель. Я не знал, как он выглядел, но был уверен, что не ошибся. Он попытался удрать, но мы окружили его со всех сторон. Синее, рогатое чудовище в полтора человеческих роста с жуткими светящимися глазами с легкостью ломало толстые ветви вековых деревьев, пытаясь отбиться. В него летели стрелы и магия, но тварь оказалась невероятно вынослива, и то, что убило бы уже и слона, ее не останавливало! Обожженный, израненный Истребитель безумно выл, и от его голоса кровь стыла в жилах. Мы прижимали его к пещерам, но он, размахивая длинными руками, не подпускал к себе никого, огрызался, кидался на тех, кто подходил слишком близко, бросал выдранные из земли джунские камни и здоровые ветки. Но нас было слишком много.
      Когда уже казалось, что силы его на исходе, и монстр вот вот рухнет на землю, он вдруг повернул голову, и хотя я находился на отдалении, сомнений не осталось — он посмотрел мне в глаза. 
      Я не был к нему ближе остальных, я даже не нанес ему не одного удара — бой вели только маги и лучники, но Истребитель совершенно точно глядел на меня. А в следующее мгновение он с диким ревом бросился в мою сторону.
      Не испугался я вовсе не потому, что я такой бесстрашный. Все произошло слишком быстро и неожиданно, так что я просто не успел! Я стоял, оторопевший, на одном месте, и только одна мысль крутилась в голове — почему он бежит на меня? Его искаженное злобой лицо и пылающие глаза гипнотизировали… и что-то в этом казалось очень знакомым. Истребитель рвался вперед к намеченной цели, не обращая внимания на препятствия и боль, словно не был живым существом, и мне вдруг вспомнилась уродливая морда с щупальцами, с тупым остервенением бьющаяся о прутья решетки, и этот голос: «Я всего лишь часть… Часть неотвратимого… Увидимся…».
      Наверное, Истребитель бы меня разорвал, как и других своих жертв, но я был не один. Истерзанная тварь упала на землю буквально в нескольких метрах от меня, но даже это не заставило ее отступить — она, все еще воя, поползла в мою сторону, цепляясь когтями за корни деревьев, и глаза ее при этом все так же полыхали ненавистью. Покрепче ухватившись за меч, я пошел вперед — если она хотела, чтобы именно я прекратил ее существование, то пусть так и будет. Я замахнулся, но ударить не успел. В последний раз взвыв, Истребитель буквально рассыпался прахом! Только что он лежал на земле, по капле выжимая из себя последние силы, чтобы схватить меня, а через секунду превратился сверкающую пыль, которая быстро погасла, растворившись в воздухе!
      — Что… как… Куда он делся??? — завопил полковник Кровавых. — Он же только что был здесь? Не мог же он испариться?!
      Он зло осмотрел всех собравшихся вокруг того места, где был Истребитель, будто это мы его куда-то спрятали.
      — Вы все прекрасно видели, полковник, — произнес Лужин после паузы. — Только демоны ничего не оставляют после себя.
      — Это не демон! Демоны не могут долго находиться вне астрала! Вдали от него они теряют силы и умирают. А эта тварь отлично себя чувствовала здесь и продолжала бы убивать, если бы не мы!
      — Может, она возвращалась в астрал, а потом обратно… — несмело предложил кто-то.
      — Здесь до астрального берега знаешь сколько километров?! Мы в центре аллода! Какой к Тенсесу, демон?! Как он смог жить так долго вдали от астрала?! — продолжал бушевать полковник.
      Мы молчали, не зная, что ответить. Полковник уселся прямо на землю и, похлопав себя по карманам и не найдя искомого, произнес:
      — Дайте мне кто-нибудь закурить.
      — На Святой Земле происходит что-то странное, и мы должны быть готовы ко всему, — продолжил Лужин, когда орк задымил сигаретой и немного успокоился.
      — К чему например? К новому нашествию демонов? — огрызнулся полковник. — Эта угроза давно миновала! Незеб и Скракан закрыли Врата, через которые демоны попали к нам. Ценой своей жизни закрыли! Понятно?! А те демоны, что остались — это просто недобитки, до которых мы еще не добрались! Никакого нашествия нет и быть не может!
      Я содрогнулся, вспомнив тот кусок истории. Четвертое марта девятьсот десятого года нашей эры. Ночь Астральных Порталов. После Великого Катаклизма — дня, когда мир раскололся на острова, то был, наверное, второй день по чудовищности произошедшего. Тогда на всех аллодах вдруг открылись порталы и оттуда повалили демоны, убивающие все и вся. Великие маги, удерживающие земли от разрушения, тоже пали жертвами демонов. И аллоды без их защиты стали разрушаться… Больше половины земель Сарнаута — земель, населенных миллионами живых существ! — были уничтожены.
      Вторжение демонов легло на страницы и так не слишком спокойной истории ужасным, кровавым пятном. На какое-то время оно даже помирило Империю и Лигу! Обе стороны понесли слишком колоссальные потери, и им пришлось объединиться, чтобы положить конец внешней угрозе.
      И им это удалось! Они ведь сумели закрыть Джунске Врата и обезопасить мир от нового вторжения…
      Они ведь сумели?!

Глава 7

Оригинальный сюжет игры (Империя) в авторской обработке
Автор: risovalkin

К ОГЛАВЛЕНИЮ

Глава 4. Паучий Склон

      Лес был густым и непролазным. Упругие, похожие на змей, стебли лиан тяжело поддавались натиску острых клинков, широкие листья тропических растений, изрубленные первопроходцами, сочились липким, иногда ядовитым соком с сумасшедшим запахом, от которого дико болела голова. Джунгли словно изо всех сил сопротивлялись проходу нашей армии сквозь свои заросли и выталкивали это инородное тело, уничтожающее все на своем пути. Но гости были упрямы. Мы вгрызались в лесную чащу, все больше углубляясь в сердце Асээ-Тэпх.
      До Паучьего Склона можно было добраться налегке за пару дней, но нас тормозила, во-первых, громоздкая техника, вести которую через джунгли становилось все сложнее по мере того, как мы забирались во все более дремучие заросли. Я не представлял, как можно воевать с таким вооружением на подобной местности, но, как говорится, руководству видней. Во-вторых, кавалерия, сопровождающая по флангам тяжелую артиллерию, тоже не слишком успешно справлялась, даже несмотря на то, что шедшая впереди пехота прорубала нам путь. Мы могли бы значительно ускорить продвижение, если бы вытянулись в длинную цепочку, но это было слишком опасно. И хотя ушедшая вперед и рассредоточившаяся по бокам разведка докладывала об отсутствии вражеских засад, было принято решение максимально снизить угрозу и двигаться единым фронтом, оставляя за собой широкие, варварски вырубленные и вытоптанные проплешины в густом лесу.
      Я находился впереди вверенного мне звена людей и орков по левому флангу — наиболее опасному. Если Лига отправила свои войска нам навстречу, то удара, скорее всего, стоит ждать именно слева. Сталкиваться с нами лоб в лоб они вряд ли станут, хотя в условиях практически нулевой видимости и такой вариант не стоило отбрасывать. К тому же наша главная ударная сила — неповоротливые титаны и дредноуты — бесполезна в этих дебрях. Нападение справа тоже было возможно, но там у противника меньше места для маневра, так как занятый Историками центр аллода вместе с Пирамидой Тэпа находился как раз справа. Лиге вряд ли бы удалось незаметно проскочить между нашим войском и условно нейтральной территорией, охраняемой наемниками Историков. Нападение с тыла обернулось бы для нас катастрофой, тем более, что обойти нас слева по большой дуге местность вполне позволяла. Но не позволяло время. Даже если Лига кинула против нас быстрые, мобильные отряды, двигающиеся в несколько раз быстрее, чем мы, у них все равно должен быть больший запас времени, чтобы успеть обогнуть наше войско, не нарвавшись на нашу же разведку, и напасть сзади. Таким образом вариант атаки слева казался наиболее вероятным, и все непроизвольно косились именно туда.
      Из своей родной группы я видел только Лба в составе тяжелой кавалерии, замыкающей крайний левый фланг. Если нападение состоится, то именно они примут на себя первый удар — их задача просто дать время сгруппироваться остальным. Маги, лучники и лекари держались ближе к центру и вне поля моего зрения. Пока все было тихо. Я больше доверял чутью Старика, уверенный, что дрейк сможет распознать опасность, но он был спокоен и даже миролюбив, безмятежно сложив крылья и не обращая внимания на других животных, идущих рядом.
      Самыми сложным периодом, как ни странно, оказалось даже не продвижение, а остановки. Именно тогда я понял, что значит спать с открытыми глазами. Тот ночной привал, когда мы вшестером направлялись в Ускул, впервые оказавшись в джунглях, не был таким напряженным. Постоянное ожидание атаки как-то незаметно переросло в уверенность, что она непременно состоится, так что даже во сне — рваном, нервном и неглубоком — приходилось оставаться чуть ли не в полной боевой готовности. Поэтому к концу пути, когда мы наконец добрались до Паучьего Склона, все почувствовали некое подобие облегчения, хоть мы и прибыли к месту схватки. Все-таки неопределенность может вымотать не меньше, чем сам бой.
      Наш лагерь располагался в низине у подножия большого холма. Теперь я понял, чем руководствовалось командование, отправляя сюда тяжелую технику — лес здесь расступался, а от редких деревьев на склоне горы остались лишь обугленные пеньки. Местность превратилась в покатое бугристое поле все сплошь в подпалинах от постоянных столкновений. И если смотреть в бинокль, то на другой стороне этого поля был виден лагерь противника! Частично его укрывала растительность, но даже по тому, что я смог разглядеть, можно было сделать неутешительные выводы.
      — Их больше.
      — Ага.
      — У них катапульты.
      — Так точно.
      — И они совсем близко!
      — Так и есть.
      Орчиха, такого же звания, как и я, но, очевидно, пребывающая на Асээ-Тэпх уже достаточно долго, чтобы смотреть на равностоящих новичков с легким снисхождением, критически осматривала ядра, сложенные друг на друга высокой горкой.
      — Они подтянули свои катапульты поближе и теперь постоянно нас бомбят! Мы, естественно, отвечаем. Так и перекидываемся снарядами. Сегодня утром я самолично заряжала в катапульту канийское ядро, упавшее в нашем лагере. Не удивлюсь, если завтра эта же каменюка свалится мне на голову… как моему помощнику. Мальца контузило прямым попаданием — все мозги отшибло, а у него и так их было немного…
      Говорила она это совершенно спокойно, даже как-то обыденно. Я снова приник к биноклю. На таком большом открытом пространстве превосходящий численностью противник будет иметь преимущество, и если столкновения лоб в лоб не избежать, то лучше начать его прямо сейчас, когда мы уже подтянули свои силы к Паучьему Склону, а Лига все еще продолжает прибывать, наращивая мощь. Более того, против нас играла еще и погода. Только когда над нашими головами перестали нависать сплошным ковром кроны деревьев, стало понятно, что от праздника солнца не осталось и следа. Небо быстро затягивало тяжелыми тучами, не предвещавшими ничего хорошего ни для техники, ни для лучников, составляющих внушительную часть войска. Если пойдет дождь, наши шансы серьезно уменьшатся, тогда как Лига, с их многочисленными магами, почти не пострадает. Ведь магия не боится ничего.
      Я не знал целиком нашего плана действий. Все, что мне было известно, касалось в большей степени того звена, в котором нахожусь я сам, но кое-какой информацией я все же обладал.
      — Как вы собираетесь поднимать катапульты наверх? Канаты же не выдержат, — я с сомнением посмотрел на высокий склон, довольно круто забирающий вверх справа от нашего лагеря.
      В нашем наступательном плане катапульты играли значительную роль. Титаны и дредноуты должны были двигаться по левому флангу, ближе к джунглям, чтобы в случае чего укрыться в зарослях. Лига, конечно, может и, скорее всего, будет мешать нам добраться до своего лагеря, зайдя еще левее и ударив нам вбок, и задачей моей линии как раз было не дать им этого сделать, защитив технику со стороны леса. А вот весь правый фланг практически целиком лежал на катапультах. Если их удастся поднять выше на холм, то мы сможем накрыть огнем почти все поле, расчистив его для прямого наступления. Катапульты будут защищать наши немногочисленные маги, и их поддержки на левом фланге будет здорово не хватать.
      — Ничего, наши катапульты из прочнейших сосновых брусьев…
      — Но если они свалятся с такой высоты, то все равно разобьются в щепки!
      — Это если канаты порвутся, а они не порвутся! Есть тут у нас один… умник. Придумал их паучьей слюной смазывать, она как раз клейкая. Мы укрепили этой гадостью канаты! Противно, правда, теперь до них дотрагиваться… Ну да ладно, сейчас не до чистоплюйства. Благо, здесь эти пауки кишмя кишат.
      Я опустил взгляд себе под ноги. Почему Паучий Склон получил именно такое название, стало понятно сразу, как только мы к нему приблизились. Крупные, мохнатые пауки в этих джунглях сидели под каждым кустом, и я не раз задевал то руками, а то и лицом их неприятную, липкую паутину. Но здесь, у подножия горы, их было так много, что они расползались из-под ног целым роем, а кое-где можно было увидеть и особо больших особей, напоминавших о расплодившихся пауках-мутантах возле манастанции в Незебграде.
      — Лига, похоже, уже готова к захвату всего Паучьего Склона. Пора действовать, атаковать… — орчиха ударила кулаком по ладони. — Чего наши командиры тянут?
      Меня тоже смущала эта непонятная задержка, ведь время играет против нас… Неужели Сечин надеется избежать столкновения?
      — Руководство разберется, когда атаковать, — сдержано ответил я, приникая к биноклю.
      — Ух, скорей бы… Давно пора припереть Лигу к северному побережью и слить их в астрал.
      Я открыл рот, собираясь подтвердить, что так оно и будет рано или поздно, но слова застряли в горле, потому что в этот же момент оглушительно завыла сирена, оповещающая о нападении. Хоть я и ожидал этого в любой момент, но сердце все равно укатилось в пятки. Я прямо с места запрыгнул на спину дрейку и рванул к своему звену, что есть мочи. Началось…
      Когда титаны первыми шагнули вперед, а отряд храмовников, с воплями, кинулся следом, когда склон сопки, по которому покатились катапульты, осветился радужными бликами магии, когда лучники приготовили свои стрелы, а барды огласили округу ободряющими ритмами, в такт которым заколотились сердца, страху вдруг совсем не осталось места. Я видел вспышки ракетных залпов — это дредноуты уже открыли огонь по противнику, спиной чувствовал движение кавалерии, слышал крики «За Империю!», и мне стало казаться, что я неуязвим, будто закован в непробиваемую броню, что до меня не сможет добраться ни одна стрела, не проклянет заклятие, и не сразит ни один меч. Ощущение непобедимости и всемогущества топило инстинкт самосохранения, и мы ринулись навстречу врагу радостные и бесстрашные, не обращая внимания на всполохи магии, что раскрасили в разные цвета град стрел, закрывший все небо.
      За блестящими корпусами боевых машин мне трудно было разглядеть, что происходит на правом фланге и в центре, зато слева храмовники уже ввязались в бой с сумевшим подойти так близко противником и прорывавшимся как раз к моей линии. Я поднял меч, подавая знак вслед за другими командирами звеньев, и мы развернули животных и углубились в лес, насколько нам позволяло пространство. Из джунглей наступала легкая, мобильная пехота, которая, столкнувшись с храмовниками, избегала открытого боя, рассыпавшись по лесу и виляя среди зарослей. Нескольким лигийским отрядам удалось успешно просочиться сквозь наш заслон, но теперь перед ними оказалась кавалерия. Я видел группу воинов прямо перед собой и, пришпорив Старика и чувствуя, как адреналин растекается по венам, двинулся к ним.
      Их было несколько, зато я был верхом. Скорее всего, несущийся вперед дрейк, оскалившийся и грозно хлопающий крыльями, производил больше впечатления, чем сидевший на нем всадник с мечом. Лигийцы бросились врассыпную, но Старик успел сцапать одного, сомкнув свою пасть на его загривке, и принялся остервенело мотать головой и трясти канийцем, как тряпичной куклой. Его приятели попытались освободить товарища, но одного дрейк ударил хвостом — тот отлетел в сторону, ударился о толстый ствол дерева и затих, другого я достал мечом. Еще двое продолжали нас атаковать. Старик, не желая выпускать свою добычу, встал на дыбы и зарычал. Вдвоем мы бы сумели отбиться, но тут волна ледяного холода ударила мне в бок, и у меня перехватило дыхание. Дрейк, приняв на себя заклинание мага, заскулил и попятился, его зеленое крыло тонким слоем покрыла изморозь, и он забил им по земле, болезненно вереща.
      — Капита-а-ан!
      Пригнулся я инстинктивно, и нацеленный в меня огненный шар пролетел над моей головой, опалив волосы. Подоспевшие мне на подмогу храмовники уже увидели мага и пробивались к нему, прикрываясь щитами, но тот был достаточно силен, чтобы не подпускать к себе никого. Но главное, что они отвлекли его внимание, и я почувствовал себя увереннее, потому что разделаться с вражескими пехотинцами, когда тебя сверху не заливает смертельная магия, гораздо легче.
      Старик, прижимая к телу раненое крыло, прыгнул в самую гущу лигийцев, выскочивших наперерез нашим храмовникам. Он вертелся как юла, раскидывая противников и головой, и хвостом, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы не вылететь из седла. Орудовать мечом не было возможности, потому что я держался обеими руками за дрейка, да и лигийцы не могли подойти ко мне на столь близкое расстояние, чтобы я смог их достать. Краем глаза я видел других наших наездников, которые тоже успешно оборонялись и блокировали проход противника к технике… но потом я вдруг понял, что уже не вижу самой техники! Лигийцы постепенно отступали в лес и уводили нас в за собой, подальше от дредноутов, которых мы должны были охранять. И мы повелись на этот маневр, как дети!
      — Назад! — завопил я во все горло. — ОТСТУПАЕМ!!!
      Повернуться спинами к противнику было нельзя, а пятиться — сложно. Лигийцы, поняв, что их раскусили, стали атаковать более агрессивно, навалившись на нас вместе с откуда-то взявшимся подкреплением. Откатиться назад к полю, хотя и с потерями, нам все же удалось, но не успел я подумать, что если бы по нам били маги заклятиями, то мы бы вряд ли сумели выйти из леса, как в лицо с обеих сторон пахнуло и холодом, и жаром одновременно.
      Все поле выглядело как дикая фантазия умалишенного. Обугленная трава была покрыта ледяной коркой, морозная вьюга стелилась по земле, смешиваясь с дымом и копотью, яркие вспышки света, то ли заклятий, то ли от залпового огня дредноутов, то и дело прорисовывали сквозь черно-белую пелену силуэты двух схлестнувшихся армий, и над всем этим полыхало разноцветное марево магии.
      Вероятно, наши катапульты, атакующие с правого фланга, сделали свое дело и расчистили дорогу, потому что титаны сумели приблизиться почти вплотную к противнику и теперь прокладывали путь прямо через вражескую конницу. Казалось, что перевес на нашей стороне, потому что мы прижимали лигийцев к их лагерю… но там непробиваемой стеной нас встречала Магия. Земля плавилась от напалма и тут же замерзала в нелепых узорах, и в ней, как в грязном янтаре, застывали мечи, щиты, доспехи, разодранные знамена и те, кто их нес. Дышать было нечем, видимость упала почти до нуля, добавляя дезориентации, и красивые схемы на карте Паучьего Склона, с аккуратными стрелочками, показывающими направление и задачи отдельных боевых расчетов, стремительно уходили в небытие. Ни о какой системе уже не шло речи, неразбериха царила по обе стороны фронта, и уже трудно было понять, кто с кем сражается.
      Титаны завязли на первой линии, и если с пехотой и даже кавалерией они справлялись, то против магии не могли сделать ничего. Они буквально рассыпались от попеременных ударов то огнем, то холодом. Пространство вокруг них выгибалось, искажая привычные линии и делая мир похожим на картину с потекшими красками. Из самой гущи побоища вдруг выкатился скомканный оплавленный шар из металла, некогда бывший титаном, и как снаряд покатился в сторону нашего лагеря, оставляя за собой широкий ров. О том, что случилось с тем, кто управлял боевой машиной, не хотелось даже думать.
      Довольно быстро оттеснив Лигу с центра поля, наша атака стала захлебываться. Лишь чуть позади от основного боя, сохраняя дистанцию, дредноуты все еще организованно огрызались ракетными ударами, стараясь попасть в тыл врагу и достать лигийских магов, не дающих сдвинуть линию фронта вплотную к своему лагерю. Но снаряды окутывала золотистая вязь магии противника, плавно уводившая их в сторону. К тому же к дредноутам, абсолютно беспомощным в ближнем бою, уже пробивались вражеские отряды, заходя с боков.
      Я потерял из виду солдат из своего звена, а может, просто не узнавал их лиц. Возле меня собрался отряд наездников, тоже потерявших своих командиров, но сгруппировавшихся вокруг офицера. И мы даже каким-то чудом сумели построиться и выдвинуться наперерез приближающимся кавалерийским отрядам. Соображать приходилось на лету. Голоса своего я не слышал, и поэтому подавал знаки руками. Мы ворвались в самую гущу врага, легко сбив набирающую обороты атаку, но увязли в бою и не смогли окружить дредноуты плотным кольцом, зато выиграли время, за которое те, возможно, сумеют перегруппироваться, откатившись чуть назад и заняв более безопасные для себя позиции… Только бы не пошел дождь, который может вывести из строя, сразу лишив нас львиной доли своей мощи!
      Большинство солдат было выбито из седла практически сразу, но мне удавалось какое-то время сохранять равновесие и не упасть с дрейка, кидающегося на противника. Он сцепился с волчицей, куда более мелкой, зато очень быстрой и юркой. Его попытки сомкнуть пасть на ее шее пока заканчивались ничем, зато она успешно драла когтями его крылья и кусала за лапы. Я не мог достать мечом ни волчицу, ни ее седока, но краем глаза видел, как несколько пеших канийцев, достаточно уверенно отбивающихся от атак, бочком приближаются к нам с явным намерением успокоить Старика. Выхватив из-за пояса короткий кинжал, с которым мне меньше всего хотелось расставаться, я попытался прицелиться в наездника волчицы. Сделать это было нелегко — дрейк крутился на месте как бешеный и закрывал мне обзор крыльями, волчица тоже не стояла на месте, да и царивший вокруг хаос не давал сосредоточиться, сбивая с мысли.
      В какой-то момент я сумел выцелить лигийца и метко метнуть в него кинжал, но эта секунда концентрации стоила мне дорого. Двое мечников заходило сзади, и Старик, неудачно махнув хвостом, подбросил одного из них прямо на меня. Оружие каниец выронил, но не растерялся, вцепившись в мои плечи мертвой хваткой и буквально вырвав меня из седла. Вдвоем мы покатились с ним по земле — я, стараясь скинуть его со своей спины, он — пытаясь ухватиться за меня покрепче. После недолгой борьбы я все же умудрился двинуть ему локтем в бок и освободить одну руку, после чего вывернулся из его захвата и вытащил меч.
      Хотя я и лишился преимущества в виде дрейка, с привычным оружием в руках мне совсем не было страшно. Наоборот, я ощутил прилив сил, даже несмотря на наступающих со всех сторон врагов, отсутствие места для маневра и плохую видимость. Я был в своей стихии. Бесшабашная отчаянность, с которой я размахивал мечом, заставляла забыть об усталости и двигаться вперед и вперед, безжалостно нанося удары по противнику. Азарт будил глубинные, животные инстинкты и мной овладело какое-то чудовищное, неуместное веселье.
      Взмах — минус один эльф, еще взмах — минус каниец.
      Два — ноль в мою пользу.
      Смогут ли они потом воскреснуть? Неважно. Имело значение лишь то, что мой счет увеличивался…
      Пока дредноуты удерживали на себе внимание лигийских магов, наши инженеры сумели подкатить к месту сражения те самые ящики с загадочным содержимым. На меня наседали сразу несколько воинов, и в конце концов я едва ли не уперся спиной в одну из таких телег.
      — Капитан, помоги!!!
      Внутри оказались необычные стеклянные капсулы, наполненные мутной жидкостью, в которой как будто что-то плавало… Что-то живое. Сами сосуды были закрыты сверху и снизу металлическими крышками, по которым прыгали голубоватые электрические искорки.
      — Бросай! — завопил стоявший рядом хадаганец и метнул одну из таких капсул в гущу врага.
      Бомба? Я, отбив атаку и не глядя назад, на ощупь схватил сосуд и, недолго думая, тоже зашвырнул его от себя подальше. Наверняка какое-то взрывное устройство, созданное в одной из бесчисленных лабораторий Империи…
      Взрыва не последовало.
      В той стороне, куда улетели наши снаряды, вдруг выросли гигантские фигуры, напомнившие мне о моей службе в ИВО. Там я впервые увидел экспериментального боевого скелета — Костопырку. Вероятно, эксперименты прошли успешно, потому что теперь эти «Костопырки» начали бодро атаковать врага. Непонятно, как они умещались в столь маленьком сосуде, но думать об этом было некогда. Яркая вспышка света — и одного скелета просто сдуло, разорвав на части, но на его месте уже разбились новые капсулы, и армия костлявых мертвецов восставала над израненной землей Паучьего Склона.
      К тому времени все поле уже было распахано и сожжено взрывами и магией. Ближайший лес затянуло быстро распространяющимся пожаром, а свинцовые тучи все никак не могли пролиться дождем. Обитатели диких джунглей в ужасе расползлись от озверевших чужаков, пришедших в их дом и старательно уничтожающих все вокруг в безумной цели истребить друг друга. Мертвые тела, присыпанные землей и копотью, перемолотые вместе с грудами почерневшего металла, укрыли территорию так, что живым уже негде было ступить.
      Я же, старательно отбиваясь мечом и разбрасывая капсулы, вдруг с сожалением вспомнил о некроносорогах. Орава этих тупых, но выносливых чудовищ сейчас бы здорово нам помогла… Тогда, в «НекроИнкубаторе», меня шокировало такое варварство, эксперименты казались бесчеловечным издевательством. Но не теперь. Я даже не замечал, как что-то внутри меня ломается, как извращается мое восприятие мира, и то, что было отвратительным и аморальным в мирной жизни, на войне вдруг перестало быть таким уж неприемлемым. Сейчас мне не было жаль никого — ни измученных животных, ни несчастных зомби. Пусть лучше умирают они. И мне уже все равно, как долго ученые будут изучать перед этим «степень их живучести», лишь бы больше не спотыкаться на поле боя об убитых хадаганцев, орков и даже, астрал с ними, восставших Зэм.
      Еще пара вспышек — и нескольких скелетов смело магией. Но несмотря на это, мы сумели еще немного откинуть Лигу назад. Казалось, что Империя одерживает верх, как внезапно сильный порыв ветра на несколько секунд развеял густой дым над полем, открыв взору покатый склон холма. Пока мы давили противника в центре и по левому краю, наш правый фланг, где на возвышенности держали оборону маги, нес ужасающие потери, катастрофически быстро отступая под натиском врага. Лигийцы, сумев быстро перебросить туда часть своих сил и таким образом ослабив центр, теперь уверенно поднимались вверх по склону. Наши войска уже среагировали на этот молниеносный марш-бросок и тоже сдвигались к правому флангу, но не настолько быстро, чтобы погасить лигийский маневр, грозивший нам печальным финалом. Ведь если противник займет высоту, откуда так легко вести обстрел по всей территории, то битву можно считать проигранной.
      — Старик! — завопил я, срывая голос, но невообразимый шум вокруг перекричать было невозможно.
      Дрейка я не видел и не знал, жив ли он еще. Тележка с капсулами рядом загорелась и я наглотался дыма и закашлялся, едва не пропустив удар меча — лезвие просвистело в паре сантиметров от моей груди. Отбив его наотмашь, я снова закричал:
      — СТАРИ-И-ИК!
      Услышал он меня, почувствовал ли, но спустя несколько секунд, издавая жуткий рык и разгоняя крыльями дым, показался мой дрейк, одним махом отшвырнув атакующих меня противников. Его перепончатые крылья в некоторых местах были порваны, окутанные мистическим светом кости неестественно вывернуты, но он был жив и преданно смотрел на меня зелеными глазами, готовый идти за мной до последнего. Я, выхватив из горевшей тележки три целые капсулы с боевыми скелетами, запрыгнул ему на спину и направил по склону вверх.
      Трех капсул конечно будет мало, чтобы отбить холм, но все же это какая-никакая подмога. Если бы рядом со мной находился еще кто-то верхом, то я бы подал знак следовать за мной, но оглядевшись, я понял, что уцелевших наездников не осталось, а на то, чтобы перебежать с левого края до правого через все поле на своих двоих, уйдет слишком много времени. И мы со Стариком мчались по склону, перепрыгивая через все препятствия, не обращая внимания на кипевший вокруг бой.
      Я был не единственным, кто подумал о скелетах. Пока я с капсулами пересекал покатое поле, наверху уже появлялись огромные костяные фигуры. Однако лигийцы сумели подняться достаточно высоко, чтобы заполучить преимущество и расстреливать сверху поднятых мертвецов огненными заклятиями, от которых те быстро рассыпались. Ситуация становилась плачевной, так как противник все еще продолжал подъем, и мы никак не могли это остановить.
      Не знаю, зачем я вскинул взгляд на самый верх, где на макушке Паучьего Склона, едва различимое сквозь пелену дыма, светилось Место Силы. Меня вдруг пронзила безумная мысль.
      — Давай, Старик, туда! — закричал я.
      Каким-то образом он понял. Расправив крылья, дрейк взмыл в небо, вложив в этот отчаянный прыжок все свои силы. Мы пронеслись над головами воюющих сторон, умудрившись за раз перекрыть огромное расстояние. Нас пытались атаковать, я видел и стрелы возле себя, и вспышки проклятий, но золотой кокон, окруживший меня и дрейка, отвел их в сторону. Какой-то жрец защитил одинокого имперского наездника, рвущегося сквозь бой, мимо своих и чужих, туда, на самый верх, где сверкает древняя магия…
      Меня снова посетило ощущение собственной неуязвимости. Я видел цель и упрямо мчался к ней через огонь, через стрелы, через боль и усталость, обгоняя смерть, дышащую мне в затылок. Разве могло в этот момент хоть что-то остановить меня? Место Силы было совсем уже близко, когда жесткий удар в бок повалил Старика на землю, выбив меня из седла. Сгруппировавшись, чтобы не разбить капсулы, я серьезно приложился спиной, но даже это не поколебало моей уверенности. Нас сразу настигло несколько лигийцев, набросившихся на меня, но дрейк, превозмогая боль, встал между мной и противником, грозно клацая клыками. Его и так уже раненное крыло теперь и вовсе болталось плетью, но сдаваться Старик не собирался.
      Тяжело поднявшись на ноги, я оглянулся. До Места Силы подать рукой… Дрейк больше не мог двигаться, но все еще прикрывал меня, не подпуская никого. И я побежал. Всего лишь несколько метров, и я на месте. Магический вихрь уже слепил мне глаза ярким светом, когда я ощутил сильный толчок в спину. А в следующее мгновение я в подробностях прочувствовал, как разрываются мои мышцы, как вскрываются мои жилы, как дробятся мои ребра, когда лигийская стрела наконец достигла своей цели.
      Но и я достиг цели тоже…
      Капсулы сами выпали из моих рук, ударившись о камни и разбившись, но дальше я ничего уже не видел. Все вокруг стало расплывчатым, в голове помутнело от боли, и сознание начало меня покидать. Может быть, если я умру здесь, свои меня найдут, вылечат и воскресят? Если, конечно, будет кому меня искать.
      Я так и не понял, сколько времени был в отключке, и был ли вообще. Но боль вроде бы никуда не исчезала, хотя и притупилась. Мышцы судорожно сокращались, выталкивая инородное тело, и за этим процессом я как-то отстраненно следил, будто бы не из моей спины торчала стрела. Мозг отметил, что процесс этот не вполне естественен, но почему-то удивления это не вызывало. Когда тело избавилось от стрелы, кожа начала зудеть. Жизнь, еще недавно покидавшая меня, теперь наоборот возвращалась, накачивая меня силой. Вместе с ней возвращались связные мысли. Я открыл глаза.
      Нет, битва на Паучьем Склоне, как и рывок к Месту Силы, не был плодом моего больного разума. Я лежал лицом вниз на каменной плите, из которой бил столб света. Все встало на свои места: меня угораздило «поймать» стрелу возле источника чистой, святой магии, не позволившей мне умереть и излечивающей лучше любого лекаря.
      — Идиотам везет, — пробормотал я сам себе, удостоверившись, что жив, могу шевелиться и говорить.
      Постепенно начал возвращаться слух. Шум боя сначала был глухим, будто доносился через толстые стены, но потом становился все громче и громче. Я поднял голову и попытался сфокусировать зрение. Вскоре мир вокруг снова обрел резкость, звуки стали четкими, и запах гари заполнил нос. Энергия от Места Силы разливалась по венам и выходить из него не хотелось… но битва не закончилась и рассиживаться было некогда. Боль исчезла, зато появился страх. Что случилось за то время, пока моя рана затягивалась? Что я увижу, когда магия перестанет слепить мне глаза? Я встал на ноги, крепко сжимая свой меч, и сделал шаг вперед, оставив за спиной ласковые объятия волшебного вихря, дающего мне силы и надежду.
      Обстановка изменилась. До этого бодро поднимавшаяся вверх по склону лигийская армия, которую я, будучи на вершине, подсознательно ожидал увидеть прямо перед собой, теперь очень быстро отступала. На них давили наши смешанные отряды из подоспевшей пехоты и получивших поддержку и перешедших в наступление магов. Но главное — впереди, возвышаясь надо всеми как спасительные маяки, на противника наступали три гигантские фигуры. И на этот раз ослепительные вспышки взрывной магии не могли причинить им ощутимого вреда — они неотвратимо шли на врага, загребая длинными костлявыми руками всех, до кого могли дотянуться. Скелеты, «рожденные» из капсул в Месте Силы, оказались намного крепче и выносливее. Лигийские маги попытались остановить их, атакуя огненными шарами, но стало только хуже. Скелеты загорелись, но не упали, и теперь походили на шагающие столбы ожившего пламени, приводящие в ужас одним своим видом.
      Какое-то время лигийцы еще огрызались, укрываясь за защитной магией и пытаясь сохранить позиции, но то, что их прорыв на вершину горы оказался неудачным, склонило чашу весов в нашу пользу, и в конце концов их вынужденное отступление переросло в настоящее бегство. Я, чувствуя эмоциональный подъем и острое желание вернуться в строй, принялся искать глазами Старика.
      Дрейк отполз к толстому обугленному пеньку, когда-то бывшему очевидно здоровым деревом, и зализывал раненые бок и крыло, каждый раз вздрагивая при резких движениях. Я решил отвести его к Месту Силы, чтобы оно вылечило животное, потому что ждать помощи лекарей в ближайшее время все равно не имеет смысла, когда на поле столько убитых и раненых. Идти Старик почти не мог и волочил брюхом по земле, еле перебирая лапами и грозно рыча, когда я через чур активно начинал его тащить вверх.
      — Ну давай же, Старик, там тебе станет легче…
      Карабкаться на склон было сложно, но дрейк сумел преодолеть этот путь, хотя стоило это ему огромных усилий. Я буквально втянул его в столб света, где он припал к каменной плите, закрыл глаза и больше не шевелился.
      — Поправляйся. Я за тобой вернусь, я обещаю.
      Я погладил его нос, получив в ответ полурык-полустон, и оставил его лежать одного. Помочь я ничем не мог и лишь тешил себя мыслью, что Место Силы сделает свое дело и мой дрейк быстро выздоровеет.
      Спускаться по склону было гораздо легче, чем подниматься, да и бьющая из меня энергия от открывшегося второго дыхания подталкивала вперед, и мне казалось, что за моей спиной развеваются крылья и я способен едва ли не взлететь, как дрейк. К тому времени наше войско уже не просто наступало, оно гнало Лигу с Паучьего Склона, оглашая всю местность дикими криками, тонувшими в музыке бардов, во всю трубивших отступление…
      ОТСТУПЛЕНИЕ?!
      Я не поверил собственным ушам. Нам приказывают отступить? Наверное, это какая-то ошибка, ведь мы уже победили — противник бежит, и сейчас мы можем загнать его далеко в лес, выбить с Паучьего Склона, уничтожить лигийский лагерь и прочно обосноваться тут самим! И тогда никто уже не сможет вытеснить нас отсюда! Я даже остановился и прислушался к раздающимся звукам горна. Сигнал был безжалостным и даже каким-то болезненным, но однозначным — он приказывал отступать назад.
      Удостоверившись, что это не ловушка и не обман — трубят именно наши барды, с нашей стороны, я бросил взгляд на потрепанные, но вдохновленные близостью победы остатки имперской армии. Очевидно, что я был не единственным, кто удивился столь нелогичному решению командования. Кто-то остановился, растерянно обернувшись назад, но большинство по инерции продолжало наступать на Лигу — то ли не слышали, то ли не хотели слышать такие обидные сейчас звуки. При виде убегающего врага уже включился инстинкт хищника — догнать, добить, уничтожить. Закрепить свое превосходство!
      На какой-то момент я даже подумал, что вспыхнет бунт, и войско, ведомое боевым куражом, откажется выполнять приказ, но строгие правила, призывающие к беспрекословному подчинению, вбитые в головы еще с ИВО, оказались сильнее. Более дисциплинированные офицеры, вняв громкому сигналу, начали разворачивать своих подопечных, и наше бурное наступление наконец стало замедляться — солдаты нехотя прекращали преследовать лигийцев, позволяя врагу уйти и скрыться в лесу.
      К тому моменту атака уже докатилась до лагеря Лиги, сровнять с землей который почему-то нам не было позволено. Всеобщий пыл еще не утих, но воодушевление сменилось разочарованием, написанным на лицах и сквозившем в недовольном гуле. Кое-кто еще рвался мстить Лиге, и таких приходилось чуть ли не пинками вести обратно. Несмотря на наше отступление, в лигийском лагере вспыхнул огонь — кто-то сумел поджечь напоследок вражеские катапульты.
      Пятиться назад, к своему лагерю, подбирая по пути убитых и раненых, было тяжело и физически, и морально. Я поравнялся с майором, усиленно размахивающем руками, подгоняя солдат.
      — Почему мы не добили их?
      — Сказано, отступать!!! Ты чем-то недоволен, капитан?! Хочешь поспорить??? — гавкнул он, вскинув на меня налитые кровью глаза.
      — Никак нет…
      — Тогда заткнись и помоги нести раненых!
      Поникшие, мы уходили на свою сторону, совсем не ощущая вкуса победы. Шум уже стих, бардов не было слышно, и на разговоры ни у кого не осталось сил. На поле мы потеряли много людей, орков и Зэм, так что выжившим придется еще не раз возвращаться за ними. Тучи висели над головами, все больше наливаясь чернотой, и было совсем непонятно, сколько сейчас времени. Когда я уже шагнул на территорию огороженного брусьями лагеря Империи, небо вдруг разделила пополам яркая ломаная линия, на мгновение превратив темноту вокруг в блеклый, черно-белый день, а спустя несколько секунд пространство взорвалось оглушительным грохотом. И хлынул дождь.
      В этот день погода захотела быть на нашей стороне. Начнись ливень хоть немного раньше — все могло закончиться по-другому. Горевший лес быстро был потушен, и исчезла задымленность, но видимости из-за дождя и темноты не прибавилось. Зато под ногами образовалась каша. Я восемь раз возвращался на поле, чтобы подобрать кого-нибудь, и каждый раз идти становилось все труднее — ноги противно проваливались в грязь, прилипающую здоровыми комьями. Но хотя бы было не холодно, даже несмотря на то, что я быстро промок до нитки.
      Больше всего мне хотелось найти своих друзей, и я еле сдерживался, чтобы не бросить все и не отправиться на их поиски. Неизвестность пугала. И как бы я не заставлял себя думать о хорошем, окружающая обстановка не очень-то располагала — слишком много раненых, покалеченных и убитых.
      Первой нашлась Матрена — она среди других лекарей находилась в лагере, помогая пострадавшим. Здесь тоже нужны были руки, и я твердым шагом направился к ней.
      — У Лба все очень плохо, — первое, что сказала она, заметив меня. И вся моя радость при виде нее исчезла. — Не знаю, сумеем ли вытащить. Возможно, придется его… ну чтобы потом воскресить. Так, наверное, будет лучше, у него слишком серьезная рана.
      — А если он не воскреснет? — ответил я, чувствуя, как внутри все похолодело.
      — Не думай об этом. Здесь хорошие жрецы.
      — Без этого — никак?
      — Я не знаю. Лоб был в сознании, когда я уходила, он не разрешает. Ругается, — выдавила Матрена невеселую улыбку. — Но долго он не продержится, с ним сейчас другой лекарь.
      — А остальных ты не видела?
      — Кузьма ранен, но у него все будет хорошо, я лично его осматривала. У него обморожение на руке и плече. Его вылечат. Мишу и Лизу не видела.
      — Понятно. Тебе нужна помощь?
      — Да. Нужно перенести этих людей вон туда…
      Конечно, хотелось увидеть Лба и Орла, но работы было слишком много, так что пришлось отодвинуть на задний план свои хотелки. Я перетаскивал раненых, куда мне говорили, и все время думал о Мише и Лизе. И о Старике, которого мне нужно было найти. Я оставил его у Места Силы и сейчас не имел представления, где он. Может быть, он все еще там? Лежит раненый и ждет меня? Ведь я обещал ему вернуться.
      Ночь опустилась как-то совсем незаметно — я просто вдруг осознал, что множество зажженных фонарей, развешанных на невысоких, деревянных столбах, едва едва разгоняют абсолютную черноту, прильнувшую к нашему лагерю со всех сторон. Я поднял голову и посмотрел вверх, вспомнив о звездах, про которые говорила комитетчица Влада. Где-то там, наверху, должно быть невероятно красивое небо… Но небо до того было черным и непроглядным, что походило на низкий потолок, изрядно давивший на нервы.
      Лба и Орла я так и не увидел — они находились в дальних палатках, в которые я не заходил. Зато в лагерь сам вернулся Старик! Я находился среди раненых солдат, куда ему проход был воспрещен, но он привлек мое внимание громким рыком.
      — Капитан, убери свою зверюгу отсюда немедленно! — сразу завопил на меня старший лекарь, потому что дрейк вознамерился пробраться ко мне во что бы то ни стало.
      Я, едва ли не перепрыгивая через кого-то, метнулся к своему питомцу. От него исходило ровное, зеленоватое свечение, глаза озорно блестели, и весь он выглядел совершенно здоровым.
      — Старик, вернулся! — я обнял его костлявую шею, чувствуя, как упала часть висевшего на мне груза. — Сам меня нашел…
      Он ткнулся мне носом в плечо, позволяя погладить себя по голове.
      — Мы с тобой отличная команда, дружище! Здорово лигийцев потрепали, да?
      Дрейк согласно зарычал в ответ и широко раскинул крылья.
      — Отведите своего дрейка в загон, капитан, он нам мешает, вы же видите! — услышал я за спиной возмущенный голос.
      — Идем, Старик, — улыбнулся я, — нас тут боятся.
      Когда мы подошли к краю лагеря, мой взгляд сам по себе упал на поле, где днем шла ожесточенная битва. Там, среди темноты, блуждало множество желтых огоньков. Удивленный, я подошел чуть ближе к ограде и вдруг заметил самого Сечина. Генерал в одиночестве стоял в расслабленной позе, облокотившись на катапульту, и курил, задумчиво глядя вдаль на все те же огоньки. Я, не ожидавший наткнуться на главного командира, растерянно остановился.
      — Животных следует отвести в загон, Санников, — произнес он, не поворачивая головы и выпуская изо рта облачко дыма.
      — Я как раз туда и шел, — ответил я, но при этом продолжая стоять на месте. Любопытство раздирало изнутри, но субординация мешала задать мучивший меня вопрос.
      — Если я все правильно понял, это ты додумался призвать боевых стражей у Места Силы? Неплохая мысль, капитан. Эти капсулы — одна из последних разработок ученых НИИ МАНАНАЗЭМ, ее впервые применили здесь. У этих созданий высокий уровень живучести, они хорошо держались. А с учетом воздействия на них святой магии, так просто блестяще… Думаю, у ученых будет много поводов для размышлений, — продолжил Сечин разговор, и тогда я тоже решился.
      — Товарищ генерал, разрешите…
      — Разрешаю. Мы переосмыслили свое пребывание на Асээ-Тэпх и пришли к выводу, что Паучий Склон не самая главная для нас цель.
      Яснее мне не стало. Даже если это место и не так важно для нас, как мы думали ранее, но все равно — зачем отказываться от него, когда победа уже была в руках? Я молча соображал, как корректнее сформулировать свой вопрос, но Сечин спустя некоторое время продолжил.
      — Нам нужно было разбить их, но не лишить шанса занять эту высоту. Поэтому их лагерь должен остаться цел. Сейчас они начнут стягивать сюда силы со всего аллода, ослабляя другие свои позиции. Выбирая между одним Паучьим Склоном и несколькими другими точками, мы решили, что второе нам все-таки важнее.
      Я снова задумался. Объяснение мне все равно не нравилось. Другие точки нужно будет еще отвоевывать, а Паучий Склон уже мог стать целиком нашим! Зачем нужно было отступать?!
      — Ты-то, конечно, считаешь себя самым умным и думаешь, что в руководстве сидят одни дураки, — беззлобно сказал Сечин, словно читая мои мысли, и уголки его губ дернулись вверх.
      — Никак нет, товарищ генерал.
      — Отступление — это тоже часть стратегии. Ты должен четко понимать суть происходящего, Санников. Научиться смотреть в корень, а не только на то, что на поверхности. Отхватить у противника кусок земли, конечно, приятно, но выиграть войну в целом это не помогает. Мы уже проверяли.
      Теперь я точно утвердился во мнении, что у Сечина есть какие-то особые указания на мой счет. Иначе зачем генералу объясняться за свои решения перед подчиненным, стоявшем на много ступеней ниже него? Все правильно, я должен понимать суть происходящего, ведь Яскер считает, что я способен серьезно повлиять на ход истории. И он не хочет, чтобы она, история, повернулась в ненужную сторону, если я приму неправильное решение.
      — Пока Лига пытается утвердиться здесь и собирает силы для реванша после сегодняшнего проигрыша, — серьезно продолжил Сечин, — мы сможем решить свои проблемы в других местах.
      — То есть нашей целью не был захват Паучьего Склона, нам нужно было просто разбить их местную группировку и заставить привести сюда еще больше отрядов…
      — Да, именно. Теперь мы перегруппируемся и нападем там, где они стали слабее. У нас, в отличие от лигийцев, очень много аналитиков, которые тщательно разрабатывают стратегию. Это единственное, что помогает нам держаться здесь. Ведь, несмотря ни на что, Лига — очень сильный враг, — вздохнул генерал. — Мы можем сколько угодно смеяться над их отсталостью и неорганизованностью, кичиться своими технологиями и дисциплиной, но факт остается фактом — мы не только не в состоянии выбить их с Асээ-Тэпх, но и сами с трудом удерживаем свои позиции.
      — Из-за их численности?
      — Из-за их численности, и не только. Что стоят все наши достижения, если их устаревшее оружие, деревянные корабли с тряпочными парусами, и расхлябанные, собранные из крестьян войска защищает настоящая, древняя магия? Канийцы сами по себе склонны к ней, но эльфы… Эльфы — самая первая раса Сарнаута и едва ли не самая магически одаренная из всех ныне живущих.
      Я сразу подумал про Лизу. Где же все-таки она?
      — …И еще эти их гибберлинги! Не считай их безобидными пушистыми хомяками. Они маленькие, юркие, хитрые и очень сообразительные! И среди них тоже, астрал их подери, навалом настоящих магов!
      — Я не считаю гибберлингов безобидными. Товарищ генерал, в моей группе была эльфийка…
      — Да, я знаю, — махнул рукой Сечин. — Я приказал ее убрать с глаз долой и от греха подальше.
      — Как это — убрать? — оторопел я.
      — В подсобке сидит у интенданта, и лучше ей сейчас оттуда не показываться. Она неплохо показала себя на Склоне. Сильный маг, я доволен. У нас таких мало. Но она все-таки эльфийка, а наша доблестная армия сейчас не в самом хорошем расположении духа. Не надо ей лишний раз ни перед кем маячить.
      Я кивнул, соглашаясь. И мне стало неловко за мысли, которые нет-нет, но посещали меня, пока я таскал раненых. Я старательно заставлял себя верить в то, что Лиза давно выбрала сторону — нашу. Но гадкий, мерзкий червячок сомнения все равно тихонько точил меня изнутри. Мы уже много раз попадали с ней в передряги, и она не давала повода сомневаться в себе, но все же… До этого ей не представлялось такой отличной возможности вернуться к своим — просто перейти за линию фронта и оказаться в Лиге. И как бы я ни отмахивался от этой мысли, в глубине души я боялся, что так и случится. За этим следовала еще более чудовищная мысль — Лиза может не только перебежать сама, но и перетянуть за собой Михаила. После слов Сечина я ощутил одновременно и облегчение, и стыд за то, что позволил себе так плохо подумать о тех, кого уже привык считать друзьями. Зато теперь мое доверие к Лизе стало по-настоящему безграничным.
      — Всем выходцам из Лиги приказано сидеть тихо, чтобы не провоцировать. Не надо нам грязных историй…
      — Всем? — удивился я. — Разве Лиза не одна такая?
      — Нет, конечно. Обычно эльфы, канийцы и гибберлинги, перешедшие на нашу сторону, работают в тылу врага. Разведка. Но тех героев, которых раскусила Лига, мы постарались вызволить, теперь они перебрались сюда. Но не радуйся. С нашей стороны тоже есть предатели, которые ушли в Лигу… Поубивал бы их всех лично, — процедил Сечин сквозь зубы.
      Я подумал, что в этом даже есть ирония: перебежчики противника — бесспорные герои, заслуживающие всяческих почестей, точно такие же перебежчики, только уже с нашей стороны — подлые предатели, заслуживающие смерти. И действует это правило на любой войне по обе стороны фронта.
      Генерал продолжал всматриваться в огоньки, по-прежнему хаотично блуждающие по полю, и я, проследив за его взглядом, спросил:
      — Что это?
      — Мы забрали своих убитых и раненых. Теперь очередь Лиги.
      Я невольно бросил взгляд на катапульту, на которую облокачивался Сечин. Лигийцы как на ладони, сами показывают свое местоположение зажженными фонарями…
      — Они не атаковали нас, когда мы возвращались за своими пострадавшими, — произнес генерал, в ответ на мой взгляд.
      Этот жест взаимного уважения показался мне одновременно и правильным, и до невозможного нелепым. Разве не мы еще недавно изо всех сил, без жалости и сострадания, старались перемолоть друг друга в пыль? Перед глазами все еще стояли ужасающие картины боя, а память хранила эту невероятную, пугающую жажду крови, завладевшую всеми, опьянившую, стирающую все хорошее, что в нас есть… На фоне дневного помешательства попытка доказать себе и друг другу, что мы еще не лишились разума и в нас теплятся хоть какие-то остатки гуманности, выглядела немного абсурдной. Какой-то слабенький, неубедительный поклон нашей вроде как цивилизованности.
      «Война аморальна сама по себе,» — вспомнил я чьи-то слова. Может быть, такие поступки, как дать противнику возможность позаботиться об убитых и раненых, помогают нам разбудить свою совесть и вспомнить, что мы все еще чем-то отличаемся от зверей?
      Я поднял голову и посмотрел на мерцающий где-то вдалеке столб света — Место Силы, так никем и не занятое. Смогли бы мы с Лигой позабыть о своих распрях настолько, чтобы использовать его вместе? Такое трудно было представить даже в самых отчаянных мечтах.
      Подсобка интенданта находилась рядом, и я, оставив Старика в загоне, заглянул туда. Судя по голосам, Лиза и впрямь была там не одна, но остальных я не увидел, потому что она первая вышла мне навстречу — с виду вполне здоровая. Вздох облегчения вырвался из моей груди.
      — Я здесь, Ник! — произнесла она, появившись среди стеллажей с полками. — Миша сказал, что с тобой все хорошо. Он видел тебя, когда ты носил раненых…
      — С ним все в порядке? — быстро спросил я.
      — Да, он где-то здесь, в лагере. Где остальные?
      — Матрена врачует. Орел и Лоб пострадали… Особенно Лоб.
      — Ох… — Лиза уселась на какие-то ящики, нахмурив брови.
      — У него серьезная рана, но я уверен, что он справится. Он сильный, — попытался я ее успокоить, хотя сам сильно нервничал, и скорее всего, она это прекрасно видела.
      — Мне запретили выходить отсюда, — после паузы произнесла Лиза. — Сколько я могу торчать в четырех стенах?
      — Я не знаю, — откликнулся я, присев рядом. — Как ты?
      — Не ранена, как видишь.
      Говорила она как-то глухо, с обидой, глядя в сторону.
      — Вижу. Но я не про это спрашивал, — тихо откликнулся я, и Лиза резко повернула ко мне лицо, вздернув брови.
      — Тебя все еще волнует моральная сторона моего выбора?
      — Я просто беспокоился, — примирительно развел я руками.
      — Беспокоился за мое состояние? Или переживал, что я перебегу к Лиге?
      Мне не хотелось ей врать, но и правду сказать тоже было сложно, и поэтому я молчал.
      — Можешь не отвечать, я знаю, что ты так думал, — пожала плечами Лиза и снова отвернулась.
      — Я рад, что я ошибся.
      — Тогда перестань смотреть на меня с такой невыносимой жалостью!
      — А я и не смотрю…
      — Нет, смотришь! У меня нет никаких повреждений, и я в полном порядке! Я не нуждаюсь ни в чьей жалости.
      Трудно было определить, правду она говорит или нет — холодная эльфийка редко давала волю эмоциям, стараясь все всегда держать в себе. И уж тем более не в ее характере было позволить кому-нибудь себя жалеть.
      — Я не пожалеть тебя пришел, а поддержать.
      — Лоб и Орел сейчас больше нуждаются в поддержке, — заметила она.
      Это прозвучало холодно и высокомерно, но я уже привык к ее манере разговора. В переводе на нормальный язык это звучало как-то так: «Я волнуюсь за Лба и Орла, лучше пойди и проведай их!».
      — Я пойду к ним, если меня пустят, конечно, — я поднялся на ноги, чтобы уйти.
      — Ник, — вдруг окликнула меня Лиза, и голос ее слегка потеплел. — Со мной правда все хорошо.
      — Тебе было сложнее, чем остальным… — осторожно произнес я, обернувшись, и Лиза закатила глаза.
      — Ради всех Святых, Ник! А тебе легко было против канийцев?
      — Я ведь хадаганец.
      — Хадаганец? Я тебя умоляю… — рассмеялась она, возвращая себе привычную маску надменности. — Ты в зеркало на себя давно смотрел? Настоящие хадаганцы смуглые, черноволосые. У них совсем другой тип лица! Может, с науками ты и не очень дружишь, но поверь образованному человеку — биологически с этим народом тебя объединяет только принадлежность к человеческой расе. Но ты не хадаганец, ты самый что ни на есть каниец!
      Я повернулся к ней, возмущенно скрестив руки на груди. Лиза, конечно, мне друг, но так меня еще никто не оскорблял!
      — Я видел свое лицо в зеркале много раз и могу сложить два и два. Не думай, что открыла для меня великую тайну! Когда Незеб вошел в Канию со своей армией, многие канийцы его тогда поддержали и присоединились к нему. Вместе они основали новое государство и назвали его Хадаганом. Мне плевать, от какой ветки людей произошли мои предки! Они создавали эту страну, и поэтому я такой же хадаганец, как и те смуглые, черноволосые, с другим типом лица!!!
      — Оу. Это было… пылко, — усмехнулась Лиза. — Оказывается, ты все-таки немного знаешь историю.
      — Я плохо учился в школе, но я в ней все же учился!
      — Так или иначе, твои предки тоже когда-то отказались от своего народа и перешли на другую сторону. Почему же ты не мучаешься угрызениями совести?
      — Может, мои предки и мучились, мне-то откуда знать? Я рожден уже в этой стране и могу с чистой совестью считать себя хадаганцем! — упрямо ответил я.
      — Они не мучились, уверяю тебя. Это и есть то, что отличает разумных существ от всех остальных — свобода собственной воли. Свобода выбора! Свои — это не те, кого навязывают тебе обстоятельства. Свои — это те, кого ты сам себе выбираешь! И если этот выбор обдуманный и осознанный, он больше не терзает.
      Я долго молчал, обдумывая сказанное. Много разных, сумбурных мыслей роилось в моей голове. В конце концов Лиза произнесла:
      — Иди, Ник, узнай, как там Лоб и Орел. И сообщи мне потом. Я не усну, пока не узнаю.
      Молча кивнув, я вышел. Я ведь и сам не усну, пока не буду полностью уверен, что все живы.

Глава 5