Пушинки

Ещё совсем юная эльфийка, буквально десятого уровня, слонялась по Светолесью в безуспешных поисках ромашек. Квест, выданный ей главным алхимиком Новограда, представлялся самым ужасным и сложным из всего, с чем девушке приходилось до сих пор сталкиваться. Птицы, как всегда, заливались песнями о счастье и весне так, будто они делали это в последний раз, боясь уже больше никогда не увидеть солнечный свет. Ветра не было. Кучерявые небольшие облачка весело плыли по небосклону, такому глубокому и такому голубому, что в нём можно было просто потеряться. Тихо шелестели в движении эльфийские крылья. Белочка копошилась в высокой траве у высокого осинового дерева. Тихо ругаясь себе под маленький, гордо вздёрнутый носик, Эви блуждала буквально между трёх стройных берёз, тихо звенящих серёжками, покачивающимися при слабом дуновении ветерка. Зелёный пейзаж грел и радовал глаз, успокаивая и будто бы убаюкивая. Но эльфийка была готова отдать зуб, что сегодня здесь ей точно не захочется спать или не спеша гулять, наслаждаясь прекраснейшими из видов Кватоха. Ведь что может быть прекраснее залитого пряным солнечным светом Светолесья? Недаром оно так и называется - Светолесье. Здесь практически всегда светит солнышко и поют птицы, даже когда наступает зима или осень. Дожди идут так редко, что их количество за год можно пересчитать на пальцах одной руки. В каких уголках Вселенной Сарнаута не побывай каниец, эльф или гибберлинг, он никогда не сможет назвать что-то, способное заменить эту удивительную ламповую локацию. Единственная проблема Светолесья, с которой пришлось столкнуться Эви и с коей так или иначе сталкивался, сталкивается и будет сталкиваться каждый первый алхимик — это малое количество ромашек. А ведь собрать для квеста их нужно целых пять, то есть невозможно ограничиться одним скоплением нужных цветов. Их нужно как минимум два, а иногда, в особо неудачных ситуациях, и три. — И почему именно ромашек здесь так безумно мало? — негодовала молодая эльфийка, аккуратно подрезая серпом очередной цветок календулы. — Одна календула, медуница да крапива. — искренне возмущалась она. — А покупать их на аукционе себе дороже. Я что, почку должна продать, лишь бы выполнить этот ужасный квест? Он слишком сложный для таких, как я! И это отнимает столько времени! Я могла бы уже дойти до Сиверии за эти несколько часов! Сердце недовольно стучало, ускоряясь, и его стук отдавался в ушах - так всегда было, когда Эви волновалась по поводу чего-то, сильно нервничала, стрессовала или раздражалась. Наконец застонав от разочарования, когда она в очередной раз наткнулась на календулу, эльфийка в бессилии просто повалилась на землю. Её психика начинала сдавать свои позиции, и Эви захотелось расплакаться от обиды, как будто она маленький ребёнок, встретивший на своём пути препятствие, которое невозможно ни преодолеть, ни в конце концов обойти. — Привет, — раздалось где-то совсем рядом, позади, так что эльфийка не могла видеть, кто с ней говорит, но голос, как она поняла, был девичий, почти, как ей показалось, детский. Эви резко обернулась, задирая голову вверх, отчего чуть не упала. — Привет, — наконец поздоровалась она в ответ, заглядывая в глаза склонившейся над ней канийке лет шестнадцати или четырнадцати. Разница, более, чем в десять лет, смутила эльфийку и заставила себя ощутить на цыпочках подкрадывающуюся к ней старость. Хотя какая старость в тридцать? Абсолютно никакой. Только вот тем отдельным эльфам, что не живут вечно, это вряд ли возможно объяснить... Неприятная мутация генов всегда нервировала Эви, поэтому с другими эльфами она общалась неохотно и крайне редко. — Ты что-то ищешь? — поинтересовалась подросток, плохо скрывая ещё совсем детское любопытство. — Ничего не ищу, — обидевшись, буркнула Эви себе под нос и наконец-то поднялась на ноги, попутно старательно отряхивая платье от прилипших травинок, листочков и пыльцы. — Может, я могу чем-то помочь? — словно не услышав ответа, предложила канийка, и на её лице появилась приятная, полная дружелюбия, улыбка, а в травянистых глазах легко читалась теплота и забота. Ощутив неловкость от собственной грубости, эльфийка постаралась, покривив лицом, тоже изобразить на физиономии пародию счастья и радости, но не особо преуспела в этом. Она всегда чувствовала себя особенно плохо, когда кто-то пытался относиться к ней хорошо, проявлять заботу или предлагать помощь. Это заставляло почувствовать в полной мере, насколько же жалки её попытки разрешить что-то самостоятельно. — Я ищу ромашки, — без всякого желания призналась Эви и ещё более раздражённо добавила, забыв, что на лице должна была остаться маска приветливости. — И делаю это уже битый час, а найти никак не могу! — Ромашки? — поразилась подросток и часто-часто заморгала глазами. — Да, ромашки. Эти несчастные белые многолепестковые цветы с жёлтой сердцевиной. — Так их же тут много, — весело рассмеялась девочка, недоумённо глядя на всклокоченную от гнева и беспомощности эльфийку. У Эви нервно дёрнулся глаз, но она набрала в лёгкие побольше воздуха и шумно медленно выдохнула, тем самым успокаивая себя. Она немного помолчала, а потом спросила: — И где именно? — Да практически где угодно, — развела руками в стороны канийка. — Не будешь ли ты столь любезна и объяснишь поподробнее, где именно здесь, в этом светлом лесу, много ромашек? — Конечно, — тут же согласилась девочка. — Пойдём, я провожу. Проругавшись про себя на всю нелепость ситуации и странный характер незнакомки, Эви послушно кивнула головой и последовала за канийкой. Как всегда пели птицы, шелестела трава и источали сладкие ароматы мелкие цветы, хаотично разбросанные Матушкой Природой по любому свободному клочку земли. Только вот слишком молоденькие это было цветы, чтобы можно было срывать их и уж тем более использовать для алхимических целей. Сбор таких трав был бы явным расточительством. Срывая ещё практически росточки, мы тем самым лишаем их возможности вырасти, а на один полноценный цветок приходится три или четыре маленьких. Из-за халатности некоторых жадных до времени алхимиков так и вымирают отдельные виды... Эви же никогда себе такого не позволяла. В конце концов, она всегда с уважением относилась к природе, хотя далеко и не всегда её понимала. — А вот мы и пришли, — внезапно раздавшийся голос ошарашил эльфийку, целиком и полностью ушедшую в свои мысли. Очнувшись, она подняла растерянный взгляд на спутницу, а потом посмотрела, куда та указывает рукой. — И в самом деле... — прошептала Эви и удивлённо проморгалась. Перед ней была небольшая полянка, заключённая в обод берёзок, и на ней росли в умиротворённой тишине ромашки, любопытно выглядывающие друг из-за друга, чтобы понежиться под слегка приглушёнными листвой солнечными мягкими лучами. Как странно, подумалось эльфийке, и почему же она не может припомнить этого уголка Светолесья, тогда как изошла его вдоль и поперёк не один раз... «Видимо, чудо», — решила она и приступила в сбору цветов. Просмотреть полную запись

В Темноводье водятся странные люди, В Темноводье водятся странные птицы. В Темноводье творится жуть и истории, В Темноводье тьма сокрывает лица. © Записки странствующего барда о Темноводье — Эй, ну и куда ты пошла? — прилетает в пм малиновым неярким шрифтом, и кнопочка раздела чата с приватами начинает статично подмигивать тем же цветом, то осторожно вспыхивая, то боязливо затухая. — Да тут пещера какая-то, — прилетает быстрый ответ, пока чародейка медленным шагом продвигается вглубь пещеры. — Да там тупик, я тебе точно говорю. — Но здесь ведь не бывает тупиков, — недоумевала волшебница. — Бывают, — уверенно заявила шаманка, оставшаяся далеко позади своей подруги, убежавшей в каком-то подозрительном тупиковом направлении. —Вспомни хотя бы Чистилище. — Ну... Это уже скорее исключение из правил, нежели какая-то закономерность, — аргумент не подействовал, и девушка, наконец-таки забросив чат, одновременно клацнула на две кнопки компьютерной мыши и устремились дальше в бурую тьму. Пройти пещеру насквозь ей не составило особого труда, и вот, через несколько десятков секунд, она уже вынырнула на другой стороне горного хребта, разделяющего, подобно вечно неспящему часовому, две начальные локации. — И что там такое? — помешкав и подождав какое-то время, всё же полюбопытствовала шаман, не решавшаяся идти вслед за подругой в какое-то неизведанное место. Главным же её убеждением было то, что нет смысла появляться там, куда не ведёт тебя квест. А квеста в той стороне у неё не находилось, поэтому она просто маячила на полянке, изредка отбивая атаки одичалых мобов, которые здесь были агрессивные, но хотя бы ходили не толпами. — Тууут... — протянула чародейка и на мгновение её пальцы замерли над клавиатурой – она обдумывала, что бы такое написать. — Жёлтое небо, тёмный гремучий лес и какое-то всё оранжевое. — А нпс? — уточнила подруга, всё ещё гадая, нужно ли ей следовать за потерявшейся, чтобы помочь ей в какой-либо передряге, или нет. — Есть, здесь на карте значок хранителя света совсем рядом со мной, а так, кажется, особо больше ничего и нет. Она осторожно продвигалась вглубь локации, находясь пока ещё практически на самом её краю и довольно медленно, неохотно от него же отдаляясь. Под ногами похрустывали засохшие короткие то ли осиновые, то ли еловые ветки, частично скрытые под щедрым слоем песка и мягкой иссохшей хвоёй бледно-жёлтого цвета – примерно таким же было здесь и небо. Только казалось, что оно гораздо ниже, чем где бы то ни было; небеса будто задевали вершины тёмной гряды леса, застревали в них. Волшебница с недюжим интересом часто озирается по сторонам, в её глазах горит живой интерес, а сердце в груди утомительно быстро бьётся в предвкушении чего-то нового и неожиданного, необычного, волшебного... И этим чем-то "новым, неожиданным, необычным и волшебным" оказалась смерть от огромных чёрных воронов, патруливоваших окраину Темноводья. Они быстро расправились с низкоуровневой чародейкой, спровадив её в Чистилище к слуге Тенсеса. — Я даже пикнуть не успела, — обиженно жаловалась волшебница в пм подруге, так предусмотрительно всё же не последовавшей в неизвестную локацию. — И какого лвла там мобы? — как бы к слову поинтересовалась шаманка. — Да говорю же, что я даже пикнуть не успела, не то что разглядеть, какой такой у этих воронов лвл. — Ну что... Тогда могу сказать тебе только одно: ну я же тебе говорила не лезть, а ты всё равно полезла, дурёха. — Не дурёха я! — Дурёха! И даже не спорь со мной. — Пффф... *через некоторое время, а если быть точнее, то всего лишь через пять минут* — Ёжики зелёные! Две девушки улепётывали со всех ног от трёх сагрившихся на них чёрных, как ночь, воронов с огромными серыми клювами, острыми, как металл, когтями, и злыми-злыми, а также дико голодными до плоти, сияющими чёрными же глазами. Вслед убегающим доносилось разъярённое карканье и шум машущих могучих крыльев, которым для полного соответствия образу не хватало только острия на конце каждого из перьев, чтобы ими можно было взрезать глотки жертвам. Говорят, что у страха глаза велики. Так вот, сейчас шам задавалась великим вопросом, какого Нихаза она здесь сейчас делает и как только она умудрилась на это согласиться, тогда как глаза её были размером со здоровое яблоко. Жадная до золотых монет, друид не хотела тратить ни одной на покупку мирры, да и ждать воскрешения ей тоже не хотелось. Чуть дальше, немного отставая, но с неменьшим энтузиазмом за ней бежала чародейка, вечно оборачиваясь назад, отчего её сердце её пропускало удар, и вновь прибавляя ходу. До мирной зоны с нпс, около самого входа в Темноводье, было уже недалеко. Когда подруги добрались туда, а стражники отбили атаку лесных летучих монстров, девушки без сил повалились на землю. — Жесть... — немногословно подвела итог их вылазки шам. — Да... Полная, — согласилась с ней чародейка, и девушки переглянулись. — Тёмная водичка? — нервно усмехнулась друид. — Что? — не поняла её подруга. — Темноводье, говорю, — терпеливо пояснила она. — Ну, локация, понимаешь... Она называется так. Тем-но-водь-е. Ну ты посмотри наверху, справа у тебя. Под картой. Рядом с кругляшком карты в самом деле было чётко выведено название локации. И через несколько секунд брякнул многозначительный ответ: — Аааа... — Ббб... — передразнила её друид и грустно взглянула на свой уровень хп. Порывшись у себя в сравнительно небольшой сумке, она извлекла оттуда слабое зелье исцеления, которое осталось у неё ещё с начальных островов. В её руке теперь была стеклянная колбочка с ярко-красной жидкостью, напоминающей то ли странного цвета вино, то ли отчего-то больно прозрачную кровь. Девушка открыла пробку, которой было качественно законсервировано зелье, дабы не расплескалось и не разлилось, и, поднеся сосуд к губам, сделала смелый глоток, тут же ощутив, как приятное целительное тепло разливается по всему её телу. Выхилив добрую часть своего хп, шам вновь начала усердно рыться в сумочке, на этот раз у неё это занятие заняло чуть больше времени, она извлекла другое слабое зелье исцеления – это было куплено на аукционе в Новограде практически за копейки, но девушка точно знала, что оно ей пригодится. Не думая долго, она протянула склянку чародейке, и та благодарно приняла помощь. Сарнаут наблюдал за подругами внимательно, недоверчиво вслушиваясь в их тихие голоса. Он осторожно принимал все их повадки, анализируя поведение и характеры, чтобы потом ещё с большим успехом их же воспроизвести уже самостоятельно и в других целях. Это был довольно странный мир, который затягивал день ото дня всё больше и больше. В конце концов, находясь здесь, ты просто начинаешь терять грань между миром реальности и Сарнаута, погружаясь в прелесть волшебной астральной сказки. Просмотреть полную запись

Вечером Агата направилась в палату к командиру, где у них состоялась интереснейшая беседа на тему былых великих свершений лигийских солдат и офицеров. Маленькой девочке оставалось только удивляться всем чудесностям Сарнаута. Она с искренним удовольствием прослушала историю о судьбе Нихаза, попыталась вникнуть в судьбу червелицых, ужаснулась Великому Катаклизму и порадовалась за, хоть и вынужденное, но всё же перемирие между эльфийской расой, канией и гибберлингами. Столько удивительных историй ей не приходилось слышать до сих пор никогда. Это взбудоражило её воображение, уже рисующее странные и яркие пейзажи далёких аллодов, озлобленные физиономии астральных демонов и диковинные сладости, которыми торгуют на Суслангере. Потом гибберлинг ещё долго расспрашивала Велимудра о своём дедушке и узнала о нём больше, чем за всю свою жизнь до этого. Она слушала всё, навострив пушистые и до ужаса мягкие ушки, которые, не удержавшись, всё же рискнули помять её сожители. Но как только Агата покинула главный шатёр и поняла, что большинство солдат уже ушло на боковую, остались лишь те, кто стоял в карауле, а таковых было немного, в голове её тут же созрел план. Гибберлингу с трудом, но всё же удалось незаметно стянуть с оружейного места небольшой кинжал, в темноте лишь слабо поблёскивающий своей остро отточенной гладкой поверхностью. К счастью для малютки, здесь же она нашла ножны для своего нового ножа. Как говорил ей дедушка, оружие – лучший спутник жизни. Его никогда не стоит забывать где бы то ни было или оставлять дома. Теперь ей нужно было только незаметно прошмыгнуть мимо клюющего носом караула. А сделать это тоже было несложно, ведь не всегда нужно встречаться с проблемой лоб в лоб. Иногда, если что-то перегораживает тебе дорогу, можно просто обойти это препятствие и продолжить свой путь. Так оно и вышло. И вот Агата уже быстрой большой чёрной тенью удалялась от лагеря, искренне надеясь всё же не оказаться пойманной или замеченной. Причём желательно бы, чтобы не заметили её не только «свои», но и «чужие». Согласитесь, никому не хочется быть съеденной какими-то монстрами в кромешной темноте эльджунской ночи? Бррр. Но гибберлинг постаралась откинуть неприятные для воображения и желудка мысли. Ею двигало извечное и самое сильное чувство – любопытство. Под лапами тихо шуршала сырая трава – ближе к вечеру прошёл довольно сильный дождь, отчего вся земля была мокрой и немного скрипела под ботиночками. Скрипели под внезапными резкими дуновениями ветра иссохшие изнутри стволы высоких хвойных деревьев, чем-то напоминающие сосны. Только если сравнивать эти деревья со светолесскими елями, можно подумать, что речь идёт вообще о двух в корне разных видах растительности. Одно буквально дышало жизнью, пропитавшееся красками и соками до мельчайших своих частичек, тогда как второе, казалось, состояло всё из паутины и хитина: оно было словно бумажным, каким-то настолько хрупким и сухим, как мёртвая трава. Куда же шла маленькая Агата? Что влекло её в ночную темноту и глушь, где прячутся за каждым из странных деревьев ночные кошмары, внимательно наблюдающие за блуждающими в ночи своими бесцветными стеклянными глазами, которые, к сожалению, не светились и не выдавали их с поличным? Её интересовали простые банальности, как бы это ни было странно. В конце концов, гибберлинг была всего лишь ребёнком и потому поступала часто необдуманно. Разница была лишь в том, что дома всё решали за неё, а поэтому со стороны она могла казаться взрослой, собранной и уверенной в себе, знающей, как решить любые проблемы, с которыми ей приходилось сталкиваться. На самом же деле, она не была сильно разумной, не умела быстро и точно соображать, часто тупила и велась на глупости, так как была до ужаса наивна. Она была настолько легкомысленна в отношении опасности, насколько только может быть ребёнок. Её интересовало, как велик аллод. Можно ли ночью наблюдать приходящие на него астральные корабли? Что за почва здесь, везде ли земля или песок? Есть ли тут горы и насколько они большие? А холмистая ли на Эльджуне местность? Какие здесь водятся животные, и насколько они злые? А крупные ли здесь поселения? Сколько в них живёт местных? У неё буквально чесались лапки всё это узнать, испробовать, исследовать, увидеть. Но, как часто это бывает в моменты сомнений, когда ты уже ушёл из безопасной зоны, начинаешь метаться перед тем, как сделать финальный шаг. С одной стороны, конечно, у Аги сейчас была ещё возможность вернуться в лагерь, хотя она и ушла уже достаточно далеко, и вполне вероятно, что никто бы так и не заметил её отсутствия. На крайний случай, она могла бы что-то соврать и легко отделаться. Но, с другой стороны, едва ли у неё ещё хотя бы раз в ближайшем будущем появился такой шанс. У пушистых ушек, слегка касаясь ножками плечей девочки, порхали две крохотные фигурки. Одна выглядела как седой гоблин в белой робе. Над головой у него висел и светился ангельский нимб, а белые крылышки были хоть и сравнительно небольших размеров, но всё же позволяли существу удерживаться в воздухе. Второй фигурой был такой же гоблин, но только красноватого оттенка, с хвостом демонёнка и крыльями горгульи. На голове у него красовались внушительные рога, а на неприглядном лице мерзкая усмешка. Физиономия же "ангела" изображала крайнюю степень вымученности и усталости. Было видно, что у существа нет никакого желания влиять на мысли опекаемого им сарнаутца, в нашем случае Агаты. — Ну так что, — устало проворчал гоблин в белой робе. — Ты наконец определилась, чего ты хочешь? Гибберлинг, услышав незнакомый ей голос, резко обернулась, испугавшись, но никого не заметила. — Ты нас не видишь, так что успокойся, — заверил её «ангел». — А кто вы тогда такие? — недоверчиво поинтересовалась удивлённая Агата. — Мы твои хранители... — тяжело вздохнуло существо, щёлкая старыми, истёртыми счётами, — Я голос разума, добра и справедливости, а он... — гоблин ткнул непропорционально большой рукой с пальцами, больше напоминающими обрубки, в сторону своего вечного спутника. — А его я тоже не вижу, да? — уточнила гибберлинг. — Да, — проворчал голос «разума, добра и справедливости». — Не слушай этого недружелюбного чудика, — злобно похихикивая, хрюкнуло рогатое существо. — Он такой зануда ещё с самого Катаклизма. — Да? — поразилась до глубины души Агата, продолжавшая тем временем маршрут вникуда. — А он застал ещё те времена? — Да, конечно, застал! — довольно хмыкнул "демон". — Я тогда был самым крутым демоном, а эта мелочь влачила своё жалкое существование по каким-то уголкам Сарнаута. — Ври-ври, да не завирайся, — вымотанно протянул голос добра. — Мы с тобой работаем уже не одну сот лет и спины гнём на одинаковых работах. — Ой, да ну тебя. Вечно ты цепляешься к словам, — отозвался голос зла. — Ну так что... — гоблин в белой робе достал откуда-то из-под полы берестяной свиток, раскрыл его, быстро пробежался по нему глазами, закрыл и спрятал назад. — Агата, что ты выбираешь? Остаться на стороне добра, честности и всего такого прочего, белого и пушистого, вернувшись в лагерь, или перейти окончательно на сторону зла, лжи и всего такого прочего, чёрного и грубого, продолжи свой путь... А куда ты, кстати, идёшь? — Вот дурак, ты даже не спросил её, куда она идёт! — наехал на ангела демонёнок, злобно сверкнув угольками крохотных глазок. — Я не знаю... — честно и прямо ответила Агата. — Куда-то. — Что? — не поняло существо с нимбом. — Ты преступаешь границу добра и зла не ради чего-то? То есть ты мне хочешь сказать, что ты вообще не понимаешь, чего хочешь добиться своим побегом? — Ну... Я хотела просто прогуляться, посмотреть тут что да как... Я же никогда не была ещё на Эльджуне. Ангел хлопнул себя ладонью по лбу и разочарованно простонал. Демон тоже смотрел на гибберлинга с долей искреннего удивления. — Подожди, — начал он, обращаясь с голосу добра. — А прогулка вообще по чьей части: твоей или моей? Она разве где-то задокументирована? — Сейчас посмотрю, — устало проворчал ангел и вновь полез под полу за берёзовым свитком, а потом долго, с целую минуту, его изучал, пока Агата продолжала куда-то идти, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Погоди. Дай и мне посмотреть, — заинтересованно проговорил демон, медленными движениями приближаясь к ангелу и старательно заглядывая ему через плечо. — Не дам, — сурово отказал гоблин в белой робе и, щёлкнув пальцами, оттащил магией зло подальше от свитка, а потом с важным видом заметил глубоким голосом. — Это священные бумаги. — Да ну тебя, это обычные бумаги, — только развёл руками рогатый гоблин, повиливая остроконечным чёрным гладким хвостиком. — Нет, священные! — резко возразил ему ангел и бросил на демона полный праведного негодования взгляд. — Да самые обыкновенные, вам всё наврали там. Я сам видел, где покупались эти свёртки. Так что успокойся и дай мне наконец взглянуть, что там твои накалякали на этой бересте. — Ну... — ангел тяжело вздохнул, закатил глаза к небу, беззвучно прошептал парочку проклятий, что только вызвало на лице демона весёлую улыбку, — Хорошо, — наконец согласился он и подпустил зло поближе к себе, чем оно, конечно, не упустило шанс воспользоваться. — Таак... — сосредоточенно протянул рогатый гоблин, — Вот, тут написано, что считается злом, — он ткнул грубым мозолистым пальцем в бумагу и процитировал вслух, — Злом считается любое деяние, которое не обозначено как доброе. Ничего не понял, — честно признался голос зла. Он почесал затылок, потом забрал из рук товарища свиток, повертел его перед собой в разные стороны. Затем придвинул его к глазам, отдалил, снова приблизил, снова отдалил. Наконец в глазах его блеснуло озарение и он радостно хлопнул себя ладонью по лбу: — Понял! — радостно крикнул демон. — Чтобы понять, что есть зло, нужно просто прочитать, что такое добро. Это было где-то... Где-то... Вот. Где-то здесь! Ага... Так... Добрым деяние считается любое, которое не обозначено как злое. Минуту он в задумчивости пялился в каракули «священных записей», в то время как его товарищ лишь тяжело вздыхал и раздосадованно качал головой. — Ничегошеньки не понял, — во второй раз признался демон. — А ты бываешь на удивление честным, — горько усмехнулся ангел и пояснил. — Здесь говорится только то, что нам с тобой нужно как-то самим сообразить на двоих, потому что никто не знает, как точно это работает. — И как вы тогда работаете? — шокированный рогатый гоблин удивлённо смотрел на товарища, не моргая и не веря своим глазам и ушам. — Да вот как-то работаем, — беззлобно вздохнул ангел. — И что тогда делать с этой? — он ткнул пальцем в пушистую щёку Агате, слегка тронув длинные усы. — А что с ней делать... Ничего. Видимо. Раз уж о прогулке не принято считать в Сарнауте как о чём-то злом и бесчестном... — И что делать тогда конкретно нам сейчас? Зачем мы вообще тогда вылезли? И ты ещё эту речь свою толкнул о пути искреннего добра с какой тогда целью? — Да как-то по привычке, если честно, — грустно согласился гоблин со светящимся над похожей на яйцо головой нимбом. — Не надо было нам с тобой никуда вылезать, пошли назад в небытие. — Так просто что ли? — Эй, — окликнула своих невидимых спутников маленькая гибберлинг. — Вы видите, что там такое? Две сущности миропорядка тут же отозвались, резко повернувшись на голос и уставившись в темноту. Только вот они видели всё, в отличие от Агаты. Демонёнок тихо присвистнул и невесело протянул: — Драконопоклонники... — И что они делают в этом Тенсесом забытом месте?.. — риторически проворчал ангел, слегка поражённый фактом увиденного, что, впрочем, было не очень заметно, ведь за долгие годы тяжёлых потрясений яркие эмоции, в конце концов, стираются с измождённого лица. — Драконопоклонники? — ахнула Агата и тут же испуганно прикрыла мягкой ладошкой открытый от изумления рот. — А что они здесь делают? — Что-что, — язвительно проговорил демонёнок. — Свои тёмные делишки они здесь вытворяют. — Да?.. — в шоколадных глазах гибберлинга мелькнул огонёк живого любопытства. — А какие именно? Это опасно? — Не могу сказать, — серьёзно заявил голос зла и всех пороков. — Это тайна слишком высокого уровня. Меня живьём уничтожат, если узнают, что я такие данные распространяю. — Ты? И пытаешься хранить какие-то тайны? — брови ангела подскочили в удивлении, давно он за собой такого не припоминал. — Ну да, — неохотно признался демон, скрещивая на груди короткие ручонки. — Не очень на тебя похоже. — Да вообще. Сам себе поражаюсь. — Может, мы тогда можем подойти к ним поближе и что-то узнать? — поинтересовалась у совсем её не слушающих спутников и уверенным шагом двинулась вперёд, стараясь держаться деревьев и пригибаться пониже к земле, чтобы больше походить на какой-нибудь поросший мхом камень. — Да конечно, то есть стоп. Что?! — рогатый гоблин внезапно понял, что именно предложила Агата и в ужасе зашипел на неё, чтобы только громко не кричать. — Девчонка! А ну остановись! Брысь! Кыш! Вернись назад! А ну-ка! Слушайся меня, ушастая! Но гибберлинг лишь отмахнулась от него. До драконопоклонников было ещё далеко, метров пятнадцать или двадцать. Они столпились группой у разведённого большого костра и о чём-то живо беседовали на своём диком наречии. Агата аккуратно приближалась к ним, будто чуяла, что ей всё же удастся остаться незаметной. Просмотреть полную запись

*когда оказалось, что твой практически самый любимый педагог тоже играл в твою любимую игру сотню лет назад, и ты такой... Аааа, подожди! Никуда не уходи! Стой! Не переводи тему! У меня к тебе есть куча с душегубским хвостиком вопросов. Сейчас... Где мой диктофон! Подожди, я открою блокнот, найду ручку! Ёжики. Тут только механический карандаш. Ой, да ладно. Так. Минуууууутттт... Всё. Давай. Говори.* - Вот скажи мне, с чем у тебя, ой, то есть у Вас в первую очередь ассоциируются Аллоды Онлайн? - Ну, это было настолько давно, - заминка. - Я даже не знаю, что сказать, там, наверное, так всё сильно изменилось. *усиленно кивает головой, подтверждая предположение* - Когда я в третий раз вернулась в игру, всё было настолько отличным, что даже бросить всё захотелось. Я подумала, ну нафиг такую игру, от старых АО осталось одно название да начальные локи. - Там, наверное, всё совсем плохо с донатом? Я помню, ещё когда играл, цены на него были высокие. Не помню только, там все сервера были фришные или нет? - Нет, есть же подписка. И, кстати, относительно недорогая. - Правда? *обсуждаем немного цифры; разговор двух гуманитариев о математике и экономии средств, а так же их логичном вложении* - И правда, - соглашается. - А что Вам больше всего тогда нравилось? Ну... Когда Вы играли? А. И ещё. Вы играли один? - Нет, мы с друзьями тогда поиграли пару месяцев. *прерывает* - Да ну... Вы же получается и почти не играли! - Ну так... Впечатление составили. *одёргивает себя, стараясь случайно не позволить теме разговора смениться* - И что же Вы думаете об игре? - Графика очень прикольная, ну, была, как минимум. Детализация и всё такое. Я очень ценю в играх хорошее качество. Оно, правда, с новыми частями иногда только портится. Но надо быть честным, не всегда. Не всегда. Так что рисовка мне понравилась. - Да, она атмосферная такая. А музыка? Вы помните мелодии локаций? Хотя бы некоторых? Ах да, точно, и за какую фракцию Вы играли? - Ну, Империя, если я не ошибаюсь, она так называлась, это прямая пародия на Советский Союз, а вторая... Лига? Там вроде как старая Русь, древняя. За неё и играли с ребятами. Кони, волки, Новгород... - Новоград, - довольно и воодушевлённо. - Да, Новоград, - исправляется. - Музыку, нет, я особо не помню. Да не то, чтобы не помню... Конкретно мелодию вспомнить не могу. А так помню, конечно, что на меня она произвела большое впечатление. Приятная игра, если бы только не донат. *молчит* - Но и без доната игр-то нет толком, это понятно, но ушли мы именно из-за этого, да и чего-то нового тоже хотелось, - заканчивает свою мысль. - А расу Вы какую выбрали? - О, расы. Я помню там были такие... Гибберлинги. Забавные медвежата. - Как по мне, они больше всё-таки на хомячков смахивают. На агрессивных хомячков-переростков. Так какую расу? - Я думал сделать эльфа, но что-то мне перехотелось и я создал канийца. Знаешь, такого типичного старорусского богатыря. - Высокого, крепкого телосложения и с густой седой бородой? - Да, именно такой, но только с рыжей, - аккуратно исправил он. - А класс какой выбрали? Воина или ещё кого? - Я священника, кажется, выбрал. - Хах, только не говорите, что и Вы выбирали по внешнему виду высшей экипировки, - смеётся. - Тогда я этого тебе не говорил, - улыбается. *задумывается о чем-то своём, в то время как я пролистываю в голове три варианта одеяний язычника, которые мне так приглянулись в своё время. Да, простовато изначальное. Но оно почти везде такое. Зато какая у меня была белка...* - А сюжетку Вы помните? - Ну, какие-то отрывки точно помню. А вот полную - нет. Помню ещё, что там была такая снежная локация, очень красивая. - Сиверия, да, там удивительные пейзажи. Всегда любила её. Просто любимая локация. Не больше, разве что, Светолесья. Нет. Вот. Две любимые локации. *улыбается, предаваясь воспоминаниям* - Вот, да, Северия. - Сиверия. - Сиверия. - А на Ассэ-Тэпхе Вы бывали? Или бросили настолько рано, что даже туда не дошли? - Обижаешь, - смеётся. - Может, мы и ушли, но не сразу же. Нельзя уйти, не распробовав игру на вкус. - Говорите, словно Вы заядлый игроман. - Так игр мы много пробовали. Наверное, все самые известные... - А сейчас во что-то играете? - Да нет, какое играю, ты же видишь, что мне со всеми этими работами делать. Их же проверять надо. - А в Аллоды Онлайн потом не хотите ещё раз попробовать поиграть? Я бы Вам могла пояснить те моменты, которые Вы упустили. - Да, может, и правда поиграю. Не знаю, не могу точно сказать. Если с донатом, как ты сказала, там всё по-прежнему, то разве что не на фришный. - У нас ещё была тема недавно с сервером, на котором якобы не планировался донат. - Да? - смеётся. - И конечно же у них ничего не вышло? *кивает и виновато улыбается* - Тогда, быть может, Вы расскажете что-то, что на Вас произвело самое сильное впечатление? - В Аллодах-то? - Да, в них. - Ну, мне понравилось коммьюнити. - Честно? - Честно. - Ну знаете... Не знаю, понравилось ли бы оно Вам сейчас... - кривит мордочку. - Что, совсем всё испортилось? - Да как Вам сказать... Скорее да, чем нет. - Ну так всегда происходит. - И правда. Чего тогда переживать. Давайте лучше о хорошем. О лете? - Да, о лете. - И Летнем атолле? - Ну, конечно! И о фарме ракушек. - Извечная тема... Вам, кстати, нравился он? Ну, фарм. Знаете, все эти марафоны, коктейли, полёты на клетуне... В этом году ещё башни из гальки появились! Правда, костюмы год от года толком не менялись столько времени... Но этим летом их разнообразили, что очень приятно. Правда, фарм стал значительно тяжелее... А цены на ракушки вообще жуткие. Так что, если ты не хочешь фармить, приходится ужас как раскошеливаться. О! А ещё в этом году там можно вырастить нового скакуна, попугая. Представляете? Он такой прикольный. Жёлтенький, зелёненький, голубенький... Очень классный. Мне нравится. Я вот нафармила, - довольная улыбка. - Рад за тебя, раз тебе игра доставляет удовольствие. - Конечно. Недостатки есть всегда, везде и во всём, но я всё равно безумно люблю АО. – Ты спрашивала о фарме и моём отношении. Да, я люблю пофармить. Но ничто не может быть лучше хорошо сгруппированного рейда. Вот тут уж с ним посоревноваться некому. - Тут я с Вами, конечно же, соглашусь. *опомнилась* - Ой, ладно, я, наверное, Вас совсем утомила. Давайте вернёмся к изначальной теме. Спасибо! - Да не за что. Да, как хочешь, собственно. *счастливая ставит дополнительный плюсик человеку за то, что он был связан с АО* P.S. люблю коллекционировать всё, что связано с игрой, даже людей, хд Просмотреть полную запись

— Ан вот оно и лето, закончилось, а я пролетала его, пропорхала, как стрекоза из той басни, — рассмеялась танцующая эльфийка с золотыми искрящимися глазами и белокурыми кудрями, свисающими крупными пружинками с плеч. — Да, как ни странно, дорогая, ты права, — попивая свежий ещё ананасовый с горчинкой коктейль, заметил каниец с густой рыжей бородой, больше напоминающей сапёрную лопату, которой можно огреть какое-нибудь чудище по голове. — Пф, — эльфийка показушно фыркнула, но тут же разулыбалась, растроганная; ей льстила мысль о недавней годовщине замужества. Был последний день лета. Солнце светило по-прежнему ярко, будто пытаясь отгореть за все те дни, в которые не дорабатывало. Оно обжигало кожу своими испепеляющими лучами белого света, стремясь заставить загар превратиться в угольную черноту, что у него, конечно же, не получалось. — Ну вооот... — грустно протянула эльфийка, оглядывая свои ручки со всех сторон. — А я ведь и совсем не загорела за эти три месяца. Осталась такой же бледной, как и была. Ну ты только посмотри на это, как замороженная курица... Фи... — Да ну, что ты, — весело отмахнулся каниец и серьёзно добавил, глядя жене прямо в лимонно-сияющие глаза. — Ты прекрасно выглядишь, как и всегда. Эльфийка на секунду замешкалась, стушевавшись. Она полетела и опустилась на край барной стойки, чем невероятно взбесила местного баристу, но говор был на непонятном ей рыбьем наречии и девушка не обратила на это никакого внимания. Замотав на палец мелкую белую кудряшку, выбившуюся из общего слоя кудрей, она закусила губу, потом с минуту подумала и задумчиво протянула: — Дорогой... У нас же скоро годовщина, да? — М? А ты что-то конкретное хотела предложить? — поинтересовался каниец. — Да нет, ничего такого определённого... Но может... Мы могли бы съездить куда-нибудь? На этом предложении супруг поперхнулся ещё не допитым им тропическим коктейлем и, закашлявшись, поднял удивлённый взгляд на супругу. — Мы же всё лето провели здесь по твоей просьбе, — шокированно напомнил он жене. — Как ты и хотела: море, солнце, пальмы, коктейли, кокосы... — А ещё ананасы, бананы, персики, абрикосы... — она, поочерёдно загибая пальцы, продолжила перечислять всё, что только приходило ей на ум, когда думала о проведённом на Летнем атолле отпуске. — Жуки, попугаи, рыбоголовые баристы... Недовольный поведением клиентки работник бара вновь завозмущался, активно размахивая руками и выкрикивая какие-то нечленоразборные слова в адрес эльфийки, которая так же продолжала его игнорить, списывая монологи баристы на простой фоновый шум. — Мы даже купили тебе бабочку, которую ты так хотела, — напомнил ей мужчина, легко кивая головой в сторону вьющегося у девушки очаровательного создания, которое было буквально сшито из света, цветного стекла и радости. — Да, моя Амурочка прекрасна, — довольно согласилась эльфийка и аккуратно коснулась подушечками пальцев головы волшебного насекомого. — Но я хотела съездить куда-нибудь ещё... Она задумчиво смотрела на небо, по которому неспешно плыли единичные ленивые облака, похожие на аммровских овечек. Дул слабый сладкий ветерок, пахло солью и чем-то цитрусовым – это уставший от пререканий с пустотой бариста принялся за работу, заприметив на горизонте новых клиентов, уже пошатывающихся из стороны в сторону от чрезмерно выпитого алкоголя орков. Самый шумный и самый нетрезвый из них носил короткие военные шорты и майку в крупную чёрно-белую полосу, на его квадратной голове была несоразмерно большая фуражка, которая постоянно надвигалась на глаза. Эльфийка сделала глубокий вдох и шумно выдохнула, ощутив на кончике языка сладость от парящих в воздухе ароматов. Ей явно представилось, насколько солнечным и красочным может быть следующее их лето. Наверняка, они снова смогут выбраться сюда... И здесь снова будет это жаркое солнце, горячий жёлтый песочек, мягко окутывающий в него погружаемые ноги, эта прохладная солёная вода, через которую легко просматривается дно и маленькие рыбки, снующие туда-сюда, и эти коктейли, от которых слегка кружится голова, если выпить парочку, и совсем уже мир становится радугой, если решаешь принять участие в коктейльной гонке. Она прикрыла глаза и ощутила, как в груди её расцветает пышным цветом радость. Это была та самая радость, какая возникает в сердце каждого, кто уже знает, что в ближайшем будущем его ждёт счастье... И даже если ты счастлив именно сейчас, то это не значит, что тебе не разрешено мечтать о счастье или желать большего. Нет, наоборот. Счастливому свойственно стремиться стать ещё более счастливым. — Ну и куда ты хочешь поехать осенью? — своим неожиданным вопросом супруг прервал размышление эльфийки. — А? — она испуганно распахнула глаза и часто-часто заморгала. Пока реальность подгружалась в её мозг, муж терпеливо ждал, а потом ещё раз, с доброй улыбкой, которая, впрочем, стоила ему определённых усилий, повторил свой вопрос. — Ну и куда ты хочешь поехать осенью? — А, — наконец-таки опомнилась эльфийка. — осенью... Она снова задумалась, но ненадолго, решив не тонуть в пучине отдалённых от реальности мыслей. — Я бы хотела, — заявила девушка, осмысленно сверкнув золотисто-лимонными глазами. — Чтобы осенью мы с тобой, ты и я, отправились на Жемчужное кольцо. — Жемчужное кольцо? — густые, ярко-рыжие брови канийца в удивлении поползли вверх. — Да... — мечтательно протянула эльфийка и сладко заулыбалась, словно ей кто-то тут же предложил горсть шоколадных конфет с любимой ореховой начинкой. — Там, говорят, круглый год море, солнце и песок... А ещё там отличные пляжи. Ты же был там много лет назад. Да и я была там когда-то. Только очень и очень давно, так что даже не вспомню сейчас... Ну, когда качалась ещё. — Но там же агрессивная зона, — возразил мужчина, допивая тропический коктейль и заказывая себе ещё один у измотанного баристы, который на заказ клиента просто устало кивнул и принялся за извечную работу перепончатыми лапами. — Ну да... — немного стушевалась эльфийка, пожимая плечами. — Но на то же и ты будешь со мной, правда, милый? Она взглянула на него глазами котёнка и попробовала состроить жалостливое выражение, которое ей всегда удавалось. На этот приём муж лишь закатил глаза, а затем от души рассмеялся. Его смех подхватила и супруга, и они вдвоём ещё с минуту веселились. Был последний день лета, и никак не хотелось, чтобы он подходил к концу. Хотелось строить новые планы, ожидать новых событий и удивительных происшествий и составлять башни из гальки, потом скользя и карабкаясь на самый верх. Хотелось всего, но только не конца сегодняшнего дня. Но разве со временем поспоришь..? И солнце пока ещё светило по-прежнему ярко, словно пытаясь отгореть за все те дни, в которые не дорабатывало. Оно обжигало белоснежную эльфийскую кожу испепеляющими лучами, стремясь заставить так и не появившийся за все эти три месяца у девушки загар превратиться в угольную черноту. Каниец улыбался. Девушка снова танцевала и тихо напевала знакомый мотив. Бариста настойчиво чистил стеклянный бокал. Просмотреть полную запись

~ со всей любовью к чд ~ Неумолимо приближалось время, которое нам всем так хорошо известно: оно настигает нас каждую неделю в одно и то же время, впрочем, становясь каждый же раз для нас неожиданностью – время Чемпионского Доминиона. Конечно, он не настолько масштабен, как мчд, и не собирает такие толпы наблюдателей, однако, тоже является частью культуры Аллодов. Некромант бесцельно слонялся по окраине Светолесья, совсем под стеной столицы, будто бы его молния требовала того, чтобы тоже быть разогретой перед предстоящим сражением. Последняя модель, а именно странный окрас красной суслангерской машины, не особо нравился владельцу, но его наличие позволяло ему публично выражать собственную состоятельность, ведь это означало, что у него явно были средства, раз уж он смог позволить себе коллекционку. Почему-то в Аллодах Онлайн всегда другая мера денег. Другое же здесь и соотношение их со временем. То есть... Люди готовы убивать часы, чтобы нафармить достаточно голды, чтобы купить накурь на месяц, при том, что реальная её цена достаточно невелика. Понятно, многие могут сказать, что они против доната или просто не могут позволить себе вкладывать деньги в игру, однако, надо понимать и то, что время, потраченное на фарм золота, при перевложении в работу, приносящую реальный заработок, приносит куда большую сумму денег. То бишь куда проще вместо фарма потратить те же часы на обычную работу или подработку, а потом спустить эти, явно большие деньги, в игру. При практически одинаковой затрате усилий мы получаем кардинально разный результат. Понятно также, что найдутся и те, кто скажет, что вся прелесть фарма именно в его процессе, иначе зачем тогда вообще играть, если можно работать и изредка донатить в игру, чтобы не чувствовать себя отщепенцем. Вынуждена не согласиться с этим. Разумеется, если процесс фарма в АО приносит больше удовольствия, то Тенсес в помощь и красной скатерью-самобранкой дорога. Но я говорю именно о той ситуации, когда человек фармит именно ради того, чтобы купить что-то в игре. Не правда ли, так было бы жить намного проще? Быть может, кто-то просто об этом не задумывался раньше в таком ключе. А впрочем, насильно никого не буду заставлять упростить себе жизнь – себе дороже. Игрок же об этом не думал, его вообще мало тревожил финансовый аспект, ведь есть такие люди, которым всегда хочется чего-то подарить. Вот и он был именно таким человеком, а потому мог вполне себе баловаться чужими подачками, что, впрочем, ничем не возбранялось. Как один человек имеет право хотеть осчастливить другого, так и другой имеет право принять эту поддержку или же помощь и стать чуточку счастливее. Вся его группа, за исключением разве что одного инженера, уже собралась и была готова отправиться прямиком на чд, где, конечно, без сапа не так приятно, но тоже вполне терпимо. Попутно перебрасываясь репликами с соги, некромант остановился докупить мирры у самой арены, когда заметил на ней трёх дерущихся игроков. От нечего делать или в целях тренировки перед доминионом здесь часто собираются игроки. На этот раз среди бойцов был один вар, одна эльфийка, которая так же, как и наш герой, была некромантом, и один паладин в сияющих юбилейных доспехах. Холодные металлические латы, вычищенные до блеска, весело поблёскивали в лучах предзакатного солнца. «Из-за чд мне так ни разу и не пришлось наблюдать закат.. » — с печалью подумал некромант. И в самом деле, из-за разрывов во времени между заходами и телепортацией в разные локации, никто из участвующих в Чемпионском доминионе не имеет возможности наблюдать, как садится за тонкие станы берёз большое, как блин, и жёлтое, как сливочное масло, солнце, жар от которого заставлял воздух плыть. Решив, что промышлять бесполезным мыслеблудством – это последнее из занятий по шкале полезности, которым он бы хотел заниматься, эльф в один быстрый щелчок отозвал молнию и плавно приземлился на присыпанную песком землю: все дорожки здесь были оформлены именно таким образом. Он призвал душегубку, которую в пвп боях предпочитал мрачноватому стражу, и полетел в сторону арены, попутно здороваясь с некоторыми собравшимися здесь зеваками, которых, всех до единого, знал лично в силу своей чрезмерной общительности и необходимости в непрерывном разыгрывании дружелюбия, которое сейчас стало уже для него скорее привычкой, нежели необходимостью. Некромант легко ладил с людьми, и ему это нравилось, как нравилось это и всем, без исключения, его знакомым. Иногда его даже утомляло такое чудовищно огромное количество сарнаутцев, с кем он был вынужден для поддержания контакта общаться, но такое случалось крайне редко. В конце концов, выбранный образ жизни всегда приедается, но не исключительно в негативном значении, он приживается, становится обычным и единственно возможным. — О, и ты здесь, — радостно поприветствовал его старый знакомый воин, сражавшийся на арене, отвлекшись от боя, отчего он, собственно, чуть не словил бурстовый удар и не просел по хп в чистый ноль. — Ага, — коротко ответил ему некромант, рисуя на своём лице приветливую улыбку. — А ты... — запамятовав, пробормотала эльфийка-некромант, щурясь и внимательно всматриваясь в лицо дружелюбного эльфа, до этого ей ещё ни разу не приходилось его встречать. — Мы не знакомы ещё, я думаю, — виновато заметил некромант. Бой прервался, и бывшие противники уже просто болтали о своём. Двое некромантов познакомились друг с другом, паладин успел пожаловаться эльфу на ужасающие новые правки по классу и желание поскорее перелиться в пока ещё крутого во всех отношениях жряка. А воин просто хохотал, надрывая живот, наблюдая за сменой недовольных эмоций на лице любителя тяжёлых лат и внушительного размера мечей. В конце концов, ему даже сделалось дурно от такого переусердствования и немного закружилась голова. — Ой, уже сейчас будет начинаться, — испуганно охнула некромант, она засуетилась, как белочка, не знающая, где зарыла орешек. — Да... Наконец-то можно будет снова нормально подраться, а не все эти детские шалости, — довольно протянул варвар, потягиваясь руками вверх — Ну что, тогда встретимся уже на чд? — задорно уточнил эльф. — Конечно встретимся! — подбадривающе прикрикнул воин под согласное кивание паладина, — Уж будьте уверены, — он злоумышленнически потёр руки. — Сегодня вы все так просто не уйдёте. Я каждому из вас пропишу по порции быстрых смертей. — Ну конечно-конечно, — насмешливо проговорил паладин, и взгляд его отвлекла извечно не вовремя (хотя, на самом деле, как раз идеально вовремя) появляющаяся надпись. Выскочило по самому центру экрана и замигало красным оповещение о начале Чемпионского доминиона в ближайшее время. Некромант сделал глубокий вдох, набрав в лёгкие побольше воздуха, и нервно выдохнул. Теперь нужно было сосредоточиться и забыть обо всём, тебя окружающем и отвлекающем, как минимум, до конца захода. Просмотреть полную запись

~ просто маленькая фантазия ~ Примечание от автора: массовое использование одного и того же местоимения играет акцентную роль, а не является тавтологией. Оказавшись в этой удивительно огромной и странно трагической Вселенной, Сарнауте, он сразу ощутил, как тяжелеет на сердце. Впрочем, пока у него ещё не было ни сердца, ни тела, ни даже глаз, чтобы увидеть тот мир, в котором он очутился. Пока существовало только его сознание, а именно сферообразная душа, золотистыми кольцами, сменяющими друг друга, парящая над бездной пурпурно-угольного Астрала. Если бы у него были руки, он бы сейчас же протянул их вперёд, чтобы попытаться ощупать странную материю, ранее ему незнакомую и обладающую ещё не до конца изученными магически-разрушительными свойствами. Интересно, а смог ли бы хоть кто-нибудь приручить её? Он делает шаг или то, что в его понимании является шагом вперёд, и впервые начинает что-то ощущать. Он чувствует лёгкое щекотание, которое накатывает на него волной, и, только когда оно заканчивается, понимает, что видит перед собой две розоватых, как персик, руки с длинными пальцами и не сильно длинными, но и явно не короткими ровными ноготками. С помощью лёгкого усилия кисти рук изгибаются и пальцы необычным образом скрещиваются. Между ними зарождается глубоко-изумрудное свечение, как звезда, как ещё не свершившаяся вспышка. И постепенно из этого света вытекает, подобно туману, изумрудный призрак медведя. Зверь беззвучно рычит, сверкая глазами, и привстаёт на задние лапы, после чего с грохотом опускается на передние и в несколько прыжков ускакивает вперёд. Он с удивлением смотрит только недавно прорезавшимися глазами на эту картину, а потом переводит взгляд на свои ладони, сложенные лодочкой, в которых плещется невесомая ярко-малиновая эссенция. Он пытается поднести руки поближе к лицу, но из крохотного маджентового «озерца» вырывается искра. Делая виток в воздухе, она принимает точные очертания призрака лисицы, после этого делает плавный круг вокруг эльфа и, тронув его лапой, распадается на миллион искорок, которые оседают на землю, делая её похожей на розовый млечный путь. В этот раз на свои руки он смотрит уже более настороженно, но ничего не происходит; он вертит ладонями в непонимании, пока наконец не отчаивается и с досады не хлопает ими друг о друга. Тогда между ними тут же накаляется яркое синее сияние, из которого выскакивает призрак разъярённого яка, огромного и рогатого. Животное ревёт и недовольно водит головой. Его маленькие лазурные глазки злобно высматривают жертву своего гнева, но, так и не найдя её, зверь издаёт разочарованный глубокий грудной звук и рассеивается в воздухе. Он складывает пальцы одной руки в подобие бутона, а потом раскрывает его. Из распустившегося цветка выползает полупрозрачная амброзиевая змея. Она вьётся кольцами, спускаясь всё ниже и ниже, до уровня ног, а потом окольцовывает фигуру эльфа, оказавшись за его спиной и быстро укрупняясь в размерах, она накрывает его своим воротником, защищая от внезапного порыва ветра. Тихое, сердитое шипение исчезает вместе со змеёй. Он взволнованно оглядывается по сторонам, будто желая подцепить что-то, что упустил ранее. Во Вселенной Сарнаута явно больше магии, чем может показаться на первый взгляд. Он воодушевлён и поражён, но не знает, как ещё ухватиться за хвостик волшебства, чтобы вновь заставить его сотворить какое-нибудь чудо... Он пробовал произносить какие-то странные слова, которые казались ему заклинаниями, вслух. Какие-то из них срабатывали, и вновь появлялись призраки чудных сарнаутских зверей. Среди них был и умойрский оленёнок, ловко и быстро скачущий по холмам, и кирахский скорпион с большим шилом, хранящим смертельный для всякого живого существа яд, и ассэ-тэпхский белый тигр с мощными лапами и острыми пожелтевшими клыками, и много кто ещё, всех долго перечислять. Крольчонок вился у его ног, задевая лапками и тыкаясь в них мордочкой. Животное, даже будучи призрачным, мгновенно усваивало привычки и повадки своего вида и точно их воспроизводило, при этом добавляя в каждое движение и каждое же действие свою капельку индивидуализма. Ему подчинялась материя, он мог брать её буквально из крупиц Астрала, паривших в воздухе, создавать с нуля и придавать ей форму. Он мог не просто создавать предметы, но также вдыхать в них жизнь. И из мёртвого появлялось живое. Оно начинало дышать, шевелиться, у него могли возникать желания и симпатии. Это было настоящее — живущее — творение в полном смысле этого слова. Он сидел на краю Вселенной Сарнаута, на безызвестном крохотном аллоде, затерянном где-то в опасном астрале. Он смотрел вдаль, туда, где могла бы быть линия горизонта, если бы когда-то земля не раскололась на отдельные островки, поглощаемые неизвестной тёмной материей. У Астрала тоже есть своя музыка. Она не такая яркая и сочная, как в других локациях: Светолесье, Темноводье, Сиверии... Не такая, как на Святой Земле, не такая, как на Айрине и Суслангере. Нет, она сильно отличается от всего этого. Когда слушаешь музыку Астрала, то создаётся ощущение, будто ты слушаешь мелодию таинственной тишины. Казалось бы, тишину никак нельзя услышать уже по определению. Однако... если бы у тишины был голос и она нашёптывала на ушки Вселенной свои сокровенные тайны, то звучал бы он именно так и никак иначе. Он перевёл взгляд на свои руки – этот предмет занимал теперь его больше всего. Сколько чудес могут создать ещё эти ладони? Сколько магии можно в них сконцентрировать? Какие формы можно ей придать? Что захочется оживить, а отчего захочется избавиться? Кто знает... Ему было дано творить, и он хотел теперь отдать всего себя этому делу. Он был готов теперь посвятить этому всю жизнь, длительность которой он даже не знал, к его счастью. Те, кто дарует жизнь, всегда сами живут довольно недолго. Таков закон этого и всех остальных миров. Кролик устал копошиться в ногах и наконец прилёг. Он прикрыл свои салатовые светящиеся глазки и, опустив недлинные ушки, поджал крохотный пушистых хвостик. Сквозь его практически прозрачное, призрачное тельце проглядывала трава, которая росла на аллоде, и редкие цветочки мать-и-мачехи. Но растения не гнулись под весом зверька, а словно проходили сквозь него, оставаясь цветущим где-то в почках букетом опадающего лета. Он создавал жизнь, но за это он должен был отдавать кусочки своей души, как Великие маги отдают манну за сотворяемые чудеса. Всё в этом мире имеет свою цену. И цена эта редко радует покупателя своей лояльностью. Он дышал полной грудью впервые в своей жизни и ощущал, думал, чувствовал, что мир вокруг него, имя которому Сарнаут, невыразимо прекрасен и ему дано преобразовать его, чтобы сделать ещё прекраснее... Просмотреть полную запись

Зэм стояла перед витриной нового магазина старья на окраине Незебграда и тяжело вздыхала, не отрывая взгляда от магнетически манящей её к себе композиции. Там, за стеклом, среди всякого бронзового хлама, алых истёртых тряпок, каких-то старых и покоцанных кинжалов стояла мечта всей её жизни... Граммофон. — Ну, и чего ты стоишь тут, будто прилипла к витрине? — грубо поинтересовался вышедший из магазинчика заведующий этого заведения. Он был толстый, так что двум людям только хватило бы рук обхватить его, среднего или даже скорее низкого роста, с поблёскивающей лысой плешью на макушке, бедно прикрытой зачёсанными единицами седых волос, рваной козлиной бородкой и раскрасневшимися круглыми, как два помидора, щеками. Когда говорил и даже когда молчал, он продолжал шевелить ими, словно что-то жевал и иногда причавкивал. — Если хочешь что-то купить, то зайди в магазин и купи, — серьёзно заявил торговец, упирая руки с толстыми пальцами-сардельками в бока, которые у него, впрочем, не были видны из-за перекрывающего всё огромного живота. Глаза мужчины жадно сверкали, словно намазанные жиром. — Если нет, то проваливай отсюда и не дыши мне так на витрину, она же запотевает. Ты мне, что ли, её потом протирать будешь? Вот вредители механические, зомби вы, как Вас Сарнаут только носит... Зэм виновато опустила голову, украдкой бросив последний взгляд на граммофон, и осторожно попятилась назад. Ей не хотелось спорить с вредным заморским купцом, легче было просто поскорее исчезнуть с так называемого «места преступления». — И куда ты пошла? — возмутился мужчина, активно размахивая руками, словно отгоняя ворон, как пугало, от обуявшей его злости он даже прихрюкивал и громко шмыгал носом. — А извиняться кто будет? Я жду извинений! Но зэм просто развернулась на высоких каблуках и быстро зашагала прочь от магазинчика. Ей было тоскливо оттого, что она не могла себе позволить такую роскошь, как настоящий бронзовый граммофон, так как была вынуждена регулярно платить членский взнос в гильдию и оплачивать жильё на окраине города, на что ей с трудом хватало денег, так что она просто сводила концы с концами из месяца в месяц и откладывала лишь очень маленькую сумму. Порывшись в сумке, зэм достала оттуда нектарин, который собрала этим утром на Летнем атолле. От него исходил сильный сладкий, но дурманяще нежный аромат, от которого слегка кружилась голова и в секунду возбуждался дикий аппетит. Жадно впившись сизо-чёрными губами в светло-оранжевую, немного розоватую мякоть фрукта, девушка ощутила какое-никакое удовлетворение. Очень кстати негромко заурчал живот, всячески поддерживая желание хозяйки подкрепиться. В конце концов, она ещё не обедала, а время было уже обеденное и обещало скоро закончиться. Утолив голод, хотя и не до конца, зэм бодрым шагом направлялась в сторону ближайшего портала. Ежедневные квесты в руинах Ал-риата сами себя не сделают, как сами себя не купят и зелья природного урона, которые так некстати стоят довольно дорого на местном аукционе, а в ином месте, то есть на самих руинах, их можно приобрести только за соверены, и тоже, кстати, не за особо маленькую сумму. Обменявшись парой заученных фраз с хранителем портала, зэм ощутила, как её тело плавно распадается на частицы, словно тает в пространстве, потом настала темнота. Но уже через несколько секунд в глаза ударил яркий луч сияющего голубого света, и девушка вновь ощутила, что прочно стоит ногами на земле. Хвала Тенсесу, телепорт в этом мире работает без перебоев. — Здравствуй, Сабраз, добро пожаловать на руины, — привычно поприветствовал гостью здешний хранитель портала, искусственно улыбаясь, чтобы показать свое дружелюбие ко всем фракциям и расам, что было обязательной частью его работы. Однако зэм всегда чуяла за этим хранителем что-то чуждое себе и природе, словно он был роботом, но никогда на эту тему не поднимала разговор. Да и не принято в Сарнауте вообще разговаривать с хранителем. Нужно лишь назвать точную точку и локацию, где хочешь очутиться, а на остальные фразы можно не обращать никакого внимания. Так даже проще, это словно радио, где-то на фоне шумящее время от времени. — Сегодняшний квест требует от Вас... — монотонно вещала девушка в изысканных воинских одеяниях, но зэм её уже не слушала. Она просто автоматом приняла это задание и так же поступила со всеми остальными квестами. Проверив свой счёт соверенов и немного опечалившись – их оставалось всего каких-то десять штук, Сабраз призвала новогоднего сыча, который радостно ухнул, завидев целеустремлённое выражение лица хозяйки, и, взмахнув затёкшими от долго пребывания в стойле крыльями, полетел вперёд, управляемый поводьями. Одной рукой зэм поправила маску, которая слегка съехала ей на нос, из-за чего отверстия для глаз находились не совсем в правильном месте, и таким образом перекрывалась часть обзора. — Ну что, начнём с вампиров? — спросила у сыча Сабраз, по-дружески похлопывая скакуна по шее, скрытой за густым слоем плотных белых перьев. В ответ ей раздались довольное ухуканье, и сыч подлетел выше, сделав ускоренный рывок вперёд. Сегодня у зэм было не очень много дел в расписании. Можно даже сказать, что сегодня у неё был практически выходной. В первую очередь нужно было выполнить все ежедневные задания, начиная с руин и заканчивая квестами гильдии и Царством Стихий. Это было даже хорошо, так как можно было не тратить драгоценные инсижки и весь день проходить в удобных пве статах. Она любила пве и предпочитала его любому из всех возможных видов пвп: массовому, групповому, хаотично сложившемуся или даже один на один. Отдельной её головной болью были тренировочные пвп бои, которых нужно было отходить целых десять штук. То есть не просто отходить десять раз, а десять раз нужно было одержать победу, что было на самом деле не такой уж и простой задачей, как могло показаться на первый взгляд. Но сегодня Сабраз могла себе позволить один день пропуска. В конце концов, её основная группа, с которой они обычно и отхаживали трени, отсутствовала по каким-то своим делам, а ходить с рандомными людьми было ещё менее приятно и, тем более, это зачастую занимало куда больше времени, которое и так утекало в никуда. Нет, сегодня ей не нужно было этим заниматься. А пока оранжевая листва привычно кружила в воздухе, сорванная порывом проказника-ветра, а потом оседала на землю, укрывая её новым слоем цветного и мягкого ковра, пахнущего орехами, желудями и осенним счастьем. Как хорошо, что даже среди знойного и душного лета можно найти уголок, где вечно жива и вечно прекрасна красно-жёлто-бронзовая осень. Просмотреть полную запись

— Ну что, вот и середина лета проскочила, — меланхолично заметила жрец, осторожно поправляя шляпу с широкими полями так, чтобы всё лицо эльфийки оказалось в тени. — Угу, — поддакнула ей бард, растягиваясь на нежной умойровской салатовой травке, словно мартовский кот, тихо и довольно мурлыча себе под нос. — Половина лета проскочила, а мы так и не отлетали ни одних компасов... — продолжила свою мысль жрец, тупо уставив взгляд себе на колени, на которых мирно лежали слегка растрепавшиеся светлые кудри – довольно редкая причёска для эльфиек, как добыть её – знает далеко не каждый. — Ага... Никаких компасов... Никаких инсижек... — Ты как одеваешься-то? — вдруг поинтересовалась девушка. — Да как... Так... Как придётся... — равнодушно пожала плечами бард, давая понять, что эта тема её больше не особо заботит, так как вытащить её из той дыры низкого гс в которой она оказалась, никто не может, а значит, зачем волноваться. Ведь абсолютно бессмысленно тратить свои нервы на то, что ты вряд ли сможешь хоть как-то изменить. Это простая трата энергии в никуда. — А я вот на днях прикупила себе три штучки, а потом ещё разбила репликами каждую из них на четыре штучки. Вышло двенадцать. — И что, хватило на все Т2? — полюбопытствовала бард и лениво потянулась, мышцы у неё ныли, хотелось какой-нибудь хорошей и захватывающей дух битвы. Только вот идти ей было некуда, то есть было куда, но незачем, ведь смысл шотаться, отлетая на точках. Жрец что-то ответила, но девушка не расслышала, так как в голове зазвучали боевые кличи с поля боя, заклинания, песни... Вздохнув, она только и произнесла: — Печально... — девушка перевернулась со спины на живот и уткнулась лицом в траву с крохотными головками пастушьей сумки. — Ну почему я пропустила целый сезон, аааа? Она обречённо простонала и забарахталась, как жирненький тюлень на льдине, беспомощно размахивая плавниками. — Да я тоже его запорола, откровенно говоря, — нехотя призналась самой себе жрец, — И вряд ли у меня уже получится это хоть как-то изменить, — она тяжело вздохнула, накручивая на палец длинную блондинистую кудряшку. — Наверное, самым разумным в таком случае будет только ждать следующего сезона и уже тогда одеваться. Сейчас-то мы только шишек набьём, а изменить ничего не сможем. — Ты как давно была на бг? — уточнила бард. — Да я там каждый день бываю, — отмахнулась жрец. — И с каждым днём всё только хуже, если честно. Ну, или мне так только кажется. Но я скорее склонна доверять собственному мнению, нежели, без всяких на то причин, в нём сомневаться. — Как говорится – если хочется разницы, запусти немного проблему, и ты увидишь, насколько сильно всё ещё может измениться. Ведь раньше всё было плохо, но... — Но хотя бы не так плохо, — закончила за неё эльфийка. — Вот именно. О чём я и говорю. Поэтому я не вижу смысла переживать. Ты вон берёшь инсижки, а я экономлю кри на следующий сезон. И кто тут поступает необдуманно? — Да я, видимо... — печально протянула жрец. — Но что я могу поделать, моей кп я нужна, так сказать, подтянутая. — А они что? — с печальной усмешкой спросила девушка, приподнимая голову и глядя на подругу. — А они... Да что они... Ты же знаешь, — без всякого энтузиазма пробормотала эльфийка и совсем провалилась в смертельную тоску. — Ну вот и почему ты тогда должна что-то делать? — не поняла бард, она смотрела на подругу, приподняв брови и настойчиво ждала чёткого ответа. — Почему я должна что-то делать..? Да, наверное, потому что я хочу хоть как-то для них быть полезной. Ну, я так думаю... — И этого того стоит? — Не знаю... — А как ты чувствуешь? Стоит или нет? — Я ничего не чувствую. — Ковиднутая, что ли? — прыснула бард. — Да ну тебя, — показушно обиделась жрец и шутливо толкнула подругу в плечо, да так, что та чуть не упала, хотя падение из состояния полулёжа вряд ли было бы особо болезненным или неприятным. Особенно если учитывать то, что упала бы она на всё ту же безумно мягкую траву. И где ещё в Сарнауте можно найти траву, настолько же прекрасную, как на Умойре и в Светолесье? Вряд ли найдётся хоть ещё один уголочек в этой магической Вселенной, где может быть просто так хорошо всего лишь оттого, что ты валяешься в полдень на земле, среди цветов и трав, дышишь зеленью и бросаешь редкие взгляды на скрытое за пушистыми кронами деревьев чистое лазурное небо. Кажется, когда находишься в этих местах, твой взгляд фильтруется, всё словно окрашивается в спокойный зелёный. Поэтому здесь прекрасно спится. Прекрасно дышится. Прекрасно смотрится. Да и вообще... Здесь просто хорошо. Всегда. Сюда можно приходить, когда особенно тяжело на душе, и тебе определённо станет в той или иной степени легче. Природа, говорят, лечит. Быть может, Умойр чем-то выделяется среди всей природы... Кто знает... — Не хочешь взять отпуск на остаток сезона, а? — Что? — жреца вырвали из омута мыслей, где она уже успела за столь недолгое время утонуть с головой, так что с трудом выбралась оттуда, лишь услышав звучащий голос барда. — Я спрашиваю, не хочешь ли ты взять отпуск до конца сезона, чтобы просто отдохнуть, пока вся эта движуха с одеванием вновь не начнётся? — Да нет, как-то без всего этого... И жизнь не жизнь... — Понимаю, — довольно протянула девушка, вновь плюхаясь всем телом на траву и собирая её руками в охапку, как подушку. — Есть и те, кто даже в последний день сезона жёстко фармит, лишь бы поднять ещё пару единиц гса. — Но ведь чем больше ты наберёшь сейчас, тем проще же тебе будет потом поддерживать уровень и даже заставлять его расти. — Да, тут ты безусловно права. И я даже никак не могу с этим поспорить, хотя очень бы и хотелось, но знаешь... — девушка на минуту задумалась. — Я всё равно не буду сейчас одеваться. Ну это всё к чёрту. — Всё же мы с тобой никогда не сойдёмся. — Даааа... — Мысли у нас с тобой вроде как одинаковые, а реакция на них в виде поступков всегда разная. Может, с нами что-то не так? — Не знаю... Может, и не так... Они посмотрели друг на друга и молча улыбнулись. Кругом стояла зелень, окрашивая собой даже отдыхающих в тени сарнаутцев. Пели птицы, шуршала листва деревьев, тихо перешёптывалась трава и где-то недалеко нежно звенели колокола в какой-то сельской церквушке. — Хочу пвп... Хочу массовую движуху, чтоб прям ух как. И ах, и ох, и чтоб так вот удар под бок, а потом ещё заклинанием и шлёп по недовольной мистовской моське, — бард активно жестикулировала, на контрасте продолжая лениво переваливаться с боку на бок. — Могу предложить пвп со мной. — Правда? — вдруг оживилась девушка. — Ну так чего тогда ждать? Пошли! Просмотреть полную запись

Когда они с паладином оказались на Эльджуне, Агата тут же ощутила сильный порыв ветра, который врезался ей в спину, словно подталкивая её вперёд. Было достаточно прохладно, и если бы не богатый подшёрсток с жировой прослойкой, то гибберлинг бы точно и быстро начала зябнуть. Она хотела что-то сказать, но как только открыла рот, так и замерла: из него кубарем выкатилось белёсое облачко пара и растаяло в воздухе. Это было поистине завораживающее зрелище для малютки. Так она и решила ничего не говорить на пути к лагерю, а просто всю дорогу выпускать изо рта маленькие белые облака, словно огнедышащий дракон. О драконах она знала немного, как и о драконопоклонцах, какое-то время назад перебравшихся с осколка Язеса на Эльджуне. Никто толком во всей Лиге об этом не знал, хотя это и не было объявлено военной тайной или чем-то вроде того. Впрочем, все предпочитали помалкивать и не распространяться на эту тему. Задачу на вытеснение со Святой земли диких шаманов на себя принял, по личному приказу Великого Совета Кании, возглавляемого Воисветом Железным, небольшой местный отряд во главе с командиром Велимудром Вишнёвым, он совсем недавно был повышен из подрядчиков, и теперь уже в его подчинении была дюжина вояк. У него, во-первых, не было выбора – никто не смел перечить Великому Совету Кании. Ну и, во-вторых, для него это было делом чести, и каниец был просто счастлив, что на него возложили ответственность за такую важную миссию. Короче говоря, места эти, а именно Эльджун, теперь стали не самыми безопасными в силу новых поселенцев, грабящих и без того маленькое по численности мирное население и уводивших, ладно бы скот, которого, впрочем, здесь практически и не было, детишек местных жителей. Никто не знает, как и почему дети исчезли, но эти странные события приписывали драконопоклонникам. Кто-то даже полагал, что они приносят жертвы Великому Дракону, убивая на своём алтаре детей. Наконец отвлёкшись от выдуваемых ей же облачков рассеивающегося в полуденной эльджунской прохладе пара, Агата поняла, что перед ней, уже буквально в десятке шагов, раскинулся военный лагерь. Она сразу это поняла какой-то особенной чуйкой. Знамёна Лиги на шатрах, частично заметный склад оружия, где покоилось множество щитов и булав – такое было основное оружие местных отрядов. Канийцев было не так много, как предполагала гибберлинг. Возможно, как ей подумалось, некоторые временно отсутствовали или просто сидели в своих палатках, так что она просто никак не могла их увидеть. В любом случае, хоть вид военного лагеря и воодушевил малютку, она ожидала от него немного большего, что было печально признавать. Они шли уже между палаток к самой большой из них, где, как полагала Агата и должен был быть командир, теперь и её командир тоже. Некоторые воины с любопытством оглядывались на маленькую гибберлинга и ласково улыбались. Ну чьё сердце не растает от взгляда на такое маленькое обворожительное пушистенькое и светленькое мохнатое создание, как дитёныш-гибберлинг? — Мы уже почти пришли, — доверительно заявил сопровождающий девочку пожилой каниец, наклоняясь к ней. — Запомни, нашего командира зовут Велимудр Вишнёв и он на самом деле очень благородный человек, что бы тебе на первый взгляд ни показалось. Относись к нему с уважением и почтением, ведь ты тоже теперь у него в прямом подчинении будешь числиться. — Хорошо, — уверенно кивнула головой Агата и аккуратно зашла вслед за паладином в шатёр. Командирский шатёр внутри был более внушительных размеров, что удивило малютку, чем снаружи. Возможно, здесь была замешана какая-то магия, а возможно, просто сработал эффект набитости пространства, из-за которого зачастую вещи кажутся куда просторнее, ведь они вмещают столько всего, нежели есть в действительности. Как только Агата оказалась внутри палатки, она сразу обратила внимание на старые красные, все в цветочный или же геометричный узор, то золотистый, то чёрный, а то и белый, ковры, которыми было выстелено подобие пола. И только потом она подняла взгляд и буквально наткнулась носиком на протянутую ей для знакомства широкую канийскую руку. — Ой, здравствуйте, — от неожиданности проронила Агата неосознанно быстро, но тут же собралась и учтиво извинилась. — Прошу прощения. Перед ней стоял среднего возраста человек со сложно выделяемыми персональными чертами. Пожалуй, его было довольно легко спутать с любым из его подчинённых да и вообще много с кем. Бывают такие люди, у которых лица вроде бы и не максимально невзрачные, но настолько простые, что выделить из них что-то запоминающееся очень сложно. В такой ситуации достаточно отвернуться на минутку, и ты уже не сможешь вспомнить, как именно выглядит человек, стоящий за твоей спиной с которым ты только что тщательно познакомился. — Привет, — доброжелательно улыбнулся командир, и маленькая Агата всё же протянула ему в ответ свою лапку. Они пожали друг другу руки. — Меня зовут Велимудр Вишнёв — командир этого отряда. Добро пожаловать в нашу семью, Агата. — Вы знаете моё имя? — Конечно, знаю, мы ждали тебя и довольно долго. Ну, и конечно же, мы все наслышаны о твоём дедушке-офицере. — Вы мне расскажете о нём что-нибудь интересное? — воодушевлённо осведомилась маленькая гибберлинг, с надеждой заглядывая прямо в усталые глаза офицера своими маленькими охристыми блестящими бусинками, спрятавшимися в откормленных щёчках. Во взгляде командира промелькнуло светлое детское чувство заботы, которое ему приходилось так редко проявлять. Когда обычно встречаешься только с монстрами да отступниками, перестаёшь видеть в каждом новом лице друга. Наивность Агаты, её манеры и чисто детское любопытство, обычно неуместное в военной обстановке, – всё это пробудило в сердце мужчины ранее затаившуюся в нём любовь к миру и благодарное сочувствие к маленькому созданию. Да, это ощущение всеобъемлющей доброты и нежности было немного ни к месту в силу обстоятельств, угрожающих жизни сарнаутцев, но Велимудр решил быть снисходителен к гибберлингу, как к родной дочери, и было в этом что-то прекрасное. — Конечно, — по-отечески улыбнулся каниец. — Я расскажу тебе всё-всё, что знаю о твоём дедушке. Только давай вечером, маленькая. А то сейчас, — он обернулся и обвёл взглядом оставшихся у стола, на котором была разложена огромная бумажная карта Эльджуна с какими-то красными пометками карандашом, и тут Агата приметила стоящих, — У нас важное собрание, так что будь добра, — теперь он обратился к паладину. — Светобор, проводи, пожалуйста, нашу гостью в гостевую палату. И помоги ей там обустроиться. — Будет сделано, — отрапортовал паладин, и они с гибберлингом вышли из главного шатра. — А где гостевая палата? — полюбопытствовала Агата, хотя на деле ей не терпелось поскорее сбежать из лагеря на просторы Эльджуна, где низкое сизое небо, вечно скрытое за кучерявыми облаками-тучами. — Да почти здесь же, — спокойно пожал плечами каниец. — Сейчас обустроишься и... — Смогу погулять? — весело предположила малютка, притоптывая лапками. — Прогуляться? — не понял паладин и недоверчиво уставился на сияющую радостью ожидания девочку. — Ну да, — протянула она. — По округе, по Эльджуну. Я никогда здесь раньше не была. И в самом деле, Агате никогда не приходилось здесь бывать, честно говоря, ей вообще мало, где бывать приходилось. Дальше столицы Лиги она бывала только пару раз, можно перечесть по пальцам, и то это были небольшие вылазки в сторону вечно солнечных и зелёных берёзовых рощ Светолесья, куда её отправляла мать за цветами. Нужно было собрать календулы, ромашек да мать-и-мачехи. Но для маленькой девочки это было настоящее приключение и чудеснейший же подарок судьбы. Она страсть как любила приключения, однако предпочитала ото всех скрывать этот факт. Вряд ли это кому-то понравилось бы, особенно её родителям. Да и вообще всей родне, кроме дедушки. Но теперь, оказавшись здесь, за границами своего привычного обитания, ей было так сложно сдерживать свой естественный порыв исследователя. Если учитывать тот факт, что всем гибберлингам присуще врождённое любопытство и тяга к исследованию, то в возрасте Агаты, когда такое поведение обусловлено стадией развития, всё это смешивается в неконтролируемую тягу куда-то бежать и что-то новое для себя открывать. — Боюсь, что тебе нельзя отдаляться от лагеря, — медленно, но чётко проговорил Светобор, поглаживая свои седые волосы. — Тем более одной. — Ну так пошли со мной, — так же беззаботно предложила Агата, счастливо улыбаясь. — Я тоже не могу с тобой пойти. — А почему? — на мордочке гибберлинга тут же нарисовалось смертельно грустное выражение, и носик недовольно хлюпнул. — Потому что у нас здесь такие порядки, — тяжело вздохнул паладин и покачал головой, он говорил это явно неохотно. — Ни мне, ни тебе ни в коем случае нельзя просто так отходить от лагеря. — Но ты же забирал меня, разве это не считается? — недоверчиво сощурилась Агата. — Это другое, — не согласился каниец. — Я забирал тебя по личному поручению командира, а не своевольничал. — И что, он мне не даст разрешение погулять по округе? — расстроилась девочка. — Едва ли он вообще кому-то дал бы такое дозволение. Я же говорю, — доходчиво объяснил Светобор. — Отлучаться мы можем только при военной необходимости, то есть если у нас есть миссия или личный приказ командира. — Но... — И никаких но! — каниец напустил на себя максимально суровый вид и серьёзно посмотрел на Агату, которая под таким взглядом со своими двумя пышными розовыми хвостиками смотрелась просто как куколка, обиженная и готовая вот-вот заплакать. — Неужели никак? – Увы и ах, дитя, — пожал плечами паладин, и они вновь зашли в палатку, к которой всё это недолгое время опечалившего малютку разговора шли. Эта палатка была куда меньше, здесь спокойно могло расположиться двое сарнаутцев, которые, впрочем, здесь уже и были заселены, судя по мешкам на коврах и разложенным тут же матрасам. На маленькой деревянной тумбочке стоял тёмно-зелёный чугунный чайник, а рядом с ним два стеклянных стакана, один из которых был наполовину полон, а второй наполовину же пуст. У матрасов стояли какие-то сумки, некоторые из них были забиты под завязку. А на подушках хранились идеально сложенная одежда. Ночная рубашка и штаны. Они были белого, хотя, на самом деле, скорее серого цвета и в синюю полоску. У Аги почему-то возникло ощущение, что именно такую форму носят заключённые в тюрьме и психических лечебницах Империи. От этой ассоциации ей стало немного не по себе, и она поёжилась, словно почувствовала, как резко вокруг похолодало. Но на самом деле в этот момент действительно стало холодно. — Замёрзла? — немного виновато уточнил Светобор у раздосадованной девочки. — Нет, — покачала она головой. — Здесь совсем не холодно. — Это пока, — невесело хмыкнул паладин. — Ночи здесь ух какие ледяные... Все озёра покрываются толстой коркой льда, а земля лёгким слоем инея. И полностью замерзает, так что при ударе об неё можно испортить сапёрную лопату. Нам как-то приходилось рыть могилу одним утром... Ой. Ладно. Это не то, о чём нужно знать детям, особенно таким маленьким и миленьким девочкам, как ты. Короче, осваивайся. Не стесняйся. С тобой в палате будут жить ещё двое, с ними ты познакомишься немного позже. По территории лагеря можешь ходить абсолютно спокойно, ничего не опасаясь. Но дальше – ни ногой! Надеюсь, ты меня поняла? — Поняла, — с печальным вздохом согласилась Агата, понурив голову. Когда Светобор вышел из палаты, гибберлинг подошла к свёрнутому в рулет матрасу, такому же серо-белому в синюю полоску, как и пижама маленького размера, которая на нём лежала. Девочка взяла в лапки ночную рубашку и расправила её, а потом приложила к себе, будто бы примеряя. — Вроде бы в самый раз... — тихо пробормотала гибберлинг. На деле, рубашка была немного большего размера, чем нужно. Впрочем, это не должно было особенно мешать. Больше не меньше, как говорится. После этого Агата заново осторожно сложила так называемую пижаму и распаковала свой походный мешочек, разложив вокруг матраса немногочисленные имеющиеся вещи. Последующие минут десять она провела, внимательно изучая новую среду обитания. В основном, интересных предметов не было. Как поняла гибберлинг, оружия в палате никто не хранил, видимо, для этого и был предназначен условный военный склад, куда Агате так не терпелось направиться. Видать, воины предпочитают не иметь многого, чтобы потом не приходилось таскать его повсюду, ведь это должно быть так утомительно и отнимает силы. А любая трата энергии может быть губительна, ведь возможно, что именно её не хватит воину для того, чтобы одержать победу в сражении. Победа же не так важна в своей сути для одного солдата, но она важна для группы, для отряда, ведь от воина зависит не только его жизнь, но и жизнь его сослуживцев, которые дерутся с ним бок о бок в этом бою. Пока ещё гибберлинг относительно немного знала о жизни вояк да и о воинах в целом, но ей ещё только предстояло открыть для себя этот странный, удивительный и, несомненно, очень опасный для маленькой Агаты мир. А пока на Эльджуне быстро начинало темнеть, и холод быстрыми широкими шагами ступал по бледно-серой, будто бы пепельной земле, неся за собой смерть для всех тех, кто не успел спрятаться, и тихонько насвистывал едва различимую считалочку: Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Я иду тебя искать. Просмотреть полную запись

— Это исключено! — возмущённо запротестовала женщина-гибберлинг. — Агата ещё совсем ребёнок! Она никуда не поедет! — Это не тебе дано решать, — вставил свои пять медяков ее муж. — Мне! — выкрикнула гибберлинг, злобно зашипев. – Она моя дочь! — И моя тоже! — Да что ты понимаешь в любящем сердце матери?! — практически опешила та и даже для наглядности приложила руки к груди, там, где должно было находиться то самое её горячо любящее материнское сердце, будто бы оно в самом деле болело. — Я понимаю то, что ты споришь с очевидным фактом. Ты не можешь на это повлиять, — лишь развёл лапами супруг. — Это я не могу ни на что повлиять? — возмутилась его супруга и упёрла лапы в пухленькие бочка. — Я не могу? Я не могу?! Я-то как раз могу побольше твоего! — И что же ты собираешься тогда сделать? — без всякого энтузиазма поинтересовался гибберлинг. — Я напишу письмо Айденусу! — выпалила жена. — Самому Айденусу? В самом деле? — недоверчиво сощурился супруг и провёл большой и мягкой лапой по своей гордости – белой, разделённой на два, бороде до пупа. — Да! — Ну пиши тогда, — отрешённо согласился гибберлинг, желая уже как можно скорее закончить неприятный разговор. — Посмотрим, что тебе ответит его канцелярия. — Пф! — недовольно фыркнула жена и, резко развернувшись, направилась к входной двери, чтобы идти прямиком к почтальону, при этом забавно переваливаясь с лапы на лапу, как это делает каждый гибберлинг в силу своего особого телосложения. Удивительно, что при всей этой странной композиции тушки, эти маленькие пушистики очень ловкие и могут развивать достаточно большие скорости, если им это, конечно же, необходимо. Если гибберлингу что-то не нужно, то никакой предлог и логичный, казалось бы, довод не заставит его взяться за дело, в котором он ни капельки не заинтересован. Такова природа этих очаровательных пушистых существ, похожих на воинственных хомячков-переростков. Он не любил ссориться с женой и очень её любил. Но иногда, когда они с ней просто не сходились во взглядах, муж старался говорить, что именно он думает по данному поводу. Нельзя сказать, что такой подход был продуктивен, однако же он и не усугублял ситуацию. Даже после долгих дебатов с привычным для мохнатого семейства фырканьем, рычанием и нервным тереблением усов или бороды. Агата же никогда не лезла в родительский спор. Выросшая в семье бывших вояк, купцов и инженеров, она чувствовала, что право на то, чтобы высказать своё мнение, нужно ещё заслужить «в бою», а пока она просто сидела и молчала. Но если бы кто-то вдруг увидел её, он бы решил, что маленькая девочка просто-напросто никого не слушает и где-то летает в больших и пушистых перистых облаках Дайна. О них ходит легенда, что все души умерших, которым воспрещён вход в Чистилище, охраняемое суровым и могучим слугой Тенсеса, по причине исчерпания лимита перерождений или за свершение военных преступлений, уходят в Дайн и по пологим холмам, поросшим сухостоем, да каменистым склонам поднимаются на самый-самый верх, к небу, в облака... И там, среди облаков же они блуждают, и не день, и не два, а целую вечность... Некоторые сарнаутоведы склонны считать, что это была просто шутка Нихаза, которую ему разрешили совершить и простили в силу её безобидности. Другие же говорят, что это всё энергетика Дайна. Но сторонников второй теории, однако же, настолько мало, что даже доступно сформулировать их идею не предоставляется возможным. Всё это лишь очерки, наброски... Лишь идеи чего-то будто бы великого, а быть может, и в самом деле... *** Дедушка Агаты всегда говорил ей, как важно уметь принимать то, что послала тебе фортуна. С судьбой нельзя заигрывать, у неё явно плохое чувство юмора. Если уж пришлось встретиться лицом к лицу с каким бы то ни было испытанием, надо для начала просто смириться с этим фактом, а затем предпринять все возможные меры для разрешения задачи. Почему-то многие сарнаутцы привыкли считать, что мудрость и насыщенность мыслью присуща, в основном, эльфам, чуть реже канийцам и хадаганцам. Никто не знает, почему и как такая теория стала распространяться с невиданной скоростью во все уголки Сарнаута, но сейчас она уже плотно укоренилась в общественном сознании. Однако же это не совсем правда. Мало кто знает, сколько житейских мудростей хранит гибберлингская память. Их знания тайн жизни передаются из поколения в поколение и дальше, а потом уже распространяется по всему белому свету с помощью так называемого сарафанного радио. Дедушка знал и хранил много секретов, много тайных знаний, способных перевернуть с ног на голову мировоззрение не одного сарнаутца. И Агата, пусть даже не могла представить, сколько на свете ей ещё предстоит постичь, была точно уверена в том, что уж её дедушке известно всё о Сарнауте до последней капли. А потому она доверяла ему больше, чем самой себе, и всегда и во всём его слушалась. И вот теперь чутьё давало ей знак. Ей нужно было идти, и как бы опасно это ни было, она не имела права на отказ. — Я пойду, — уверенно заявила своему отцу маленькая щекастая гибберлинг, поправляя лапками обруч на голове. Тот посмотрел на неё с какой-то долей удивления, уважения и, совсем немного, сожаления. И правда... Какой отец хочет, чтобы у него забирали на холодный и опасный Эльджун его единственную оставшуюся в живых и горячо любимую малютку? — Конечно, пойдёшь, — наконец выдавил из себя взрослый гибберлинг и заботливо потрепал за волосы дочурку. — А мама не будет против? — всё же решила уточнить маленькая Агата, подняв на отца полный серьёзности взгляд охристых глазок-бусинок. — А что мама... — с тоской на сердце тяжело вздохнул отец, и его мордочка приняла печальное выражение. — Она просто слишком сильно тебя любит, потому и не может отпустить. Да и я сам бы не стал этого делать, если бы... — Если бы не дедушка? — уточнила малютка. — Да, милая, если бы не дедушка. — Но это ведь не конкретно его решение? — Да как тебе сказать, Аги... Если бы не твой дедушка, то ты бы просто не оказалась во всём этом замешана, а так... Ты внучка офицера. Ты должна держать лицо. И не только своё, а нашей семьи. Хотя я и не понимаю, зачем такую малышку отправлять в военный лагерь на какую-то миссию... Я сказал бы, что это безумие, но не буду. — Тогда мне уже начинать собираться? — Да, через пару дней за тобой должны будут прийти, — уверенно кивнул головой гибберлинг. — И всё же я искренне надеюсь, что ты не повторишь трагичную судьбу своих братьев. На это Агата ничего не сказала. Но что-то внутри её говорило, что даже самые смелые её предположения о будущем будут разбиты действительностью. Нет, она, разумеется, даже представить пока ещё не может, что именно её будет ждать пусть уже в таком недалёком будущем. *** — Аги! Чтобы не лезла никуда, если не просят и попусту не рисковала своей шкуркой! — вслед уходящей с высоким пожилым паладином дочери кричала практически во весь голос мать. И только когда уже маленькая фигурка гибберлинга совсем скрылась из виду, она дала волю слезам и повалилась на вымощенную круглым серым булыжником улицу. — Доченька моя, ну на кого же ты меня покинула... — гибберлинг вскинула лапы к ясному лазурному небу и вопросила. — Тенсес, за что ты послал мне это испытание, я ведь и так уже лишилась двух своих малюток? Убереги Аги в далёкой стороне, пригляди за ней! А Агата быстро перебирала крохотными лапками в плотно зашнурованных ботиночках, чтобы ни в коем случае не отстать от сопровождающего. Гибберлинг время от времени бросала любопытные взгляды на паладина – она впервые видела такого канийца и без лат. — А почему вы так одеты? — уважительно поинтересовалась девочка. На мужчине был простой тканевый костюм. Какой-то блекло-коричневый лёгкий свитер и кожаные, но не в обтяжку, а свободные штаны. На ногах у него были высокие, почти до колена, сапоги на интересной шнуровке, которая напоминала скрещенные кости, там же, с внешней стороны язычка красовалось изображение орочьего черепа. — А ты что думала, мы всегда ходим наряженные? — усмехнулся в длинные седые усы спутник. — Когда идёшь в бой, надо быть в латах, это да. Когда идёшь на парад, тоже нужно на себя нацепить эту груду металла по правилам. Но когда ты просто идёшь в таверну или на встречу с командующим, как вот мы сейчас с тобой, тогда не обязательно так выряжаться. — Я думала, — важно протянула гибберлинг. — Что настоящий воин должен всегда быть при оружии. А броня – та же кожа. Её вообще нельзя снимать. — Даже во сне? — поразился паладин. — Да, даже во сне, — серьёзно заявила Агата. — Правильно мыслишь, вояка, — каниец одобрительно похлопал малышку по плечу, для чего ему пришлось слегка нагнуться. — Однако в теории не все точно так же, как потом оказывается в жизни. — Да, я знаю, — задумчиво проговорила Агата. — Дедушка всегда так говорил. — Твой дедушка известный сарнаутец. Его уважает любой воин. – Да? А вы откуда знаете моего дедушку? — Я его лично не знаю, но наслышан порядком от нашего командира, ты с ним, кстати, скоро встретишься. Первая встреча с командиром обещала быть ещё и первой для Агаты встречей с миром войны. Как она поняла, направлялись они с паладином на Эльджун, где был расположен какой-то лигийский лагерь. На самом деле, девочку просто распирало от любопытства. Будь её воля, она бы сейчас так и подорвалась на месте да побежала вперёд, к порталу, чтобы как можно скорее оказаться в желанном месте, а не плестись ещё с полчаса по шумным улицам Новограда. Что-то неизвестное всегда манит сердце. Хочется к этому прикоснуться, ощутить на себе волшебную магию познания нового. Нет ничего лучше на свете, чем открытие для себя ранее неизведанного. В такие моменты сердце бьётся особенно гулко, кровь, струящаяся по венам, будто бы обжигает кожу, а голова слегка туманится. — А мне выдадут оружие? — маленькие глазки возбуждённо сверкнули, словно в них зародилась новая звезда. — Этого мне не сказали, однако... — паладин на минуту задумался, из-за чего они всё это недолгое время шли в полном молчании. — Я думаю, тебе выдадут, как минимум, кинжал. Любишь оружие, маленькая? — Люблю, — смущённо призналась гибберлинг и стыдливо опустила голову. Ей вспомнилось, как часто она смотрела на сияющие холодные металлические лезвия, местами поцарапанные, местами побитые. "Каждый шрам, оставленный на клинке – это страница истории," — говорил пожилой офицер, поглаживая широкой лапой свою длиннющую седую бороду. Он так же говорил внучке, что у каждого оружия есть свой уникальный язык, на котором он способен говорить со своим владельцем. Этот звук особенно часто можно услышать в сражении. Это бряцание металла, режущий скрип и раздражённый вибрирующий звон, рассекающий воздух своим боевым кличем. Если научиться слышать своё оружие, тебе не будет равных в бою, потому что только оружие знает и может предсказать его действия, обезопасив своего владельца от получения смертельного ранения и возможной гибели. Малютку-гибберлинга всегда особенно привлекали не мечи или посохи, а кинжалы. Возможно, причиной этому был их небольшой размер. Куда удобнее держать в лапе изогнутый, как светолесская пепельная кошка, нож, чем громоздкий и тяжёлый меч, который так легко уронить на самого себя, что, собственно, приведёт к неминуемой гибели, довольно глупой и уж точно бесславной. Агата хотела иметь свой кинжал, которому она смогла бы дать особое имя и который всегда охранял бы её от любых бед и невзгод. Тогда... Она бы больше никогда не чувствовала себя одинокой, даже если дедушки больше нет рядом. — Интересная ты, — по-доброму усмехнулся малютке паладин. — Так вот как мыслит настоящая офицерская внучка. — А у тебя какая должность? — попутно спросила гибберлинг просто для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор. В конце концов, с беседой любая дорога кажется короче. А когда ты такой маленький, это особенно важно, ведь любая дорога для тебя дважды длиннее и дважды шире, чем для остальных. — Я простой служивый, — печально пожал плечами каниец. — Казалось бы, к такому возрасту надо бы хоть до чего-то, но дослужиться, а я... Как начинал в солдатах, так в солдатах и закончу, видать. — А почему? — Да как-то всё так пошло уж, что вокруг меня всегда было слишком много талантливых и самоотверженных, отважных людей, — паладин печально улыбнулся, и на лице его промелькнуло отчаяние, до сих пор ещё не переросшее в смирение. — Вот я и не выделялся как-то на их фоне. Сначала помогал старшему офицеру, потом тот ушёл на другой фронт, на Ассэ-Тэпх его призвали, затем помогал другому офицеру, теперь вот уже совсем седой и поддерживаю по мере сил нового командира. Дай Тенсес ему здоровья. Талантливый каниец, ничего не скажешь. — А эльфы у вас есть? — Эльфы... Они зачастую слишком брезгливы, а потому сторонятся тяжёлой работёнки, такой вот как у нас как раз. О, смотри, а вот и башня. А ну-ка, поднимайся. Сейчас я быстро договорюсь с хранителем, у тебя-то, почитай, джунских монет не водится. Просмотреть полную запись

Написала под впечатлением от собственных подсчётов (так что цифра указана реальная) количества кристаллов, требующихся для приобретения всех необходимых мне вещей на атолле. До сих пор пребываю от этого в полном шоке, выслушиваю жалобы друзей о том же и с неугасающей надеждой жду падения цен на это ракушечное золото. *** — Ракушки, ну почему вы такие дорогие, а..? — проныла гибберлинг, липнущая к слотам аукциона. — Шесть тысяч за штучку, пять тысяч за штучку, с максимальной скидкой четыре тысячи, Нихаз их бери, золотых монет! Я что, кузнец, чтобы их наковывать в таком количестве? Она фыркнула и наконец-то отпрянула от аукциона. На мордочке её можно было легко различить ничуть не скрытую злобу и раздражение, предела которому явно не было видно, как не было счёта прелестным юным светолесским берёзкам, мимо которых быстрым, насколько это было возможно для особенностей телосложения её расы, шагом шла гибберлинг. Лапки в маленьких кожаных ботиночках на армейской шнуровке, выбитых воительницей с месяц тому назад из одного заштатного воришки на рынке Суслангера семенили по светло-салатовой, ещё молоденькой, травке, разбавленной местами очаровательными жёлтыми макушками мать-и-мачехи, белыми крылышками ромашек, нежно-сиреневыми шапочками медуниц и крупных солнычных зонтиках календулы. Носик недовольно пыхнет, образуя несколько миленьких складочек — вечных друзей девочки, которая всегда так легко заводилась, а потом ещё с целый день или два злилась, проклиная всё вокруг, особенно щедро она сыпала проклятиями на «жуткие условия существования» и «бесконечный сарнаутский трындёж». И только закончив эту процедуру, ставшую уже для неё и её окружения традицией, она наконец-то успокаивалась, затихала, обдумывая что-то своё, и не всегда этим «чем-то своим» было её поведение ранее. Ещё через день она уже была бодра и полна сил, буквально выдыхала ноздрями энтузиазм и вновь спешила лететь в любой уголок Вселенной Сарнаута, чтобы воплотить в жизнь свои чудовищно огромные, в сравнении с реальными размерами гибберлинга, амбиции. Она была очень амбициозной особой, которая зачастую не понимала значения слов «нет», «никак», «нельзя», «невозможно». Всё, что имело приставку «не» или «ни», сразу же попадало в её чёрный список слов и выражений. Гибберлинг была абсолютно и бесповоротно уверена, что в волшебном мире нет ничего невозможного, нет ничего неосуществимого и нет ничего невоплотимого в жизнь. Даже будучи простым воякой, которому всегда приходится таскаться лишь с простым мечом и, надо признать, довольно тяжёлым щитом, особенно если он металлический, а не деревянный (вот казалось бы, мир магии и чудес, волшебства, заклятий, вампиров, астрала, эльфов... А придумать лёгкий и прочный металл, Нихаз его бери, так никто и не смог. Ну и что это за Вселенная такая с недоплюшками?!). — Ни-за-что, — она чётко проговаривала слова, отдельно произнося каждый слог, будто бы отчеканивая его, как монету, — Не-бу-ду я по-ку-пать э-ти ва-ши ра-куш-ки, – на этом терпение её лопнуло, и она громко, практически во весь голос, завопила на всю округу. — Идите к Нихазу все вы, барыги чёртовы! Какого ЦНа всё так дорого и именно в этом году, когда я наконец-то собралась всё докупить! Фигушки вам! Фи-гуш-ки! Я не буду сливать столько кри и голды на ваши жалкие тряпки! Это было бы простым сумасшествием! И фармить эти ваши недоценности я тоже не собираюсь! Пытаться их собрать в нужном количестве – это всё равно, что купить душу творца на последнем дне за полную цену! Нет! Нет! И нет! Она взъерошила волосы, отчего один из двух светло-персиковых хвостиков на её голове покосился – немного сползла резинка из уса сороконожки с Кираха, именно их усы так ценятся эльфами и используются ими при изготовлении резинок, не то что бы сильно удобных, но, надо признать, достаточно прочных и вполне неплохо выполняющих свою функцию. Пнув ногой большой малиновый с жёлтой сердцевиной цветок астры, мимо которого шла, гибберлинг покачнулась и чуть не упала. Надо было помнить, что стебли у этих растений до ужаса прочные и едва ли их хоть как-то потревожит «лёгкий» толчок лапкой хомячка-переростка. Да они даже не заметят такого, будут спокойно расти себе дальше и источать этот сильный сладкий аромат, от которого даже матёрых медведей начинает клонить в сон. Только кабаны нейтрально относятся к этому явлению. Ну есть аромат и есть, чего из-за этого шумиху разводить, будто бы большое дело. — Я хочу костюмчик, — обиженно бормотала себе под нос девочка, сжимая лапки в кулачки и сильно желая прямо сейчас на месте убить кого-нибудь за несколько ракушек ей в копилочку. — Я хочу себе все костюмчики! И окрасы! Хочу и всё! Что в этом такого? Почему я не могу себе позволить эту малость... Её маленькие тёмно-карие глазки сверкнули навернувшимися на них солёными, как воды Летнего атолла, слезами. Щёки тронул лёгкий слой алой краски. Девочка с силой прикусила губу и, не выдержав, разревелась. Пока слезы текли по её лицу, щекам, потом спадали на металл поразительно сияющих на солнечном свете юбилейных лат, чередуемых с красными, как аэдское вино, шелковыми тканями, изящными складками свисающими и волочащимися за воякой, она очень тихо проводила вслух вычисления, в результате которых пришла к до глубины души ужаснувшему её результату: чтобы приобрести все, жизненно необходимые ей для удовлетворения хомячества и собирательства, вещи, ей нужно было обменять по нынешнему гоблинскому курсу пять тысяч и четыре сотни кристаллов на золотые монеты. Мало того, что это была просто заастральная сумма, у девочки просто банально не было столько валюты, да и если бы была, она бы точно не стала тратить её на костюмы, потому что такие расценки — это чистой аммровской воды сумасшествие. — Грррр! — она злилась, рычала, никак не контролируя собственное поведение. Это был плач души воина с мохнатыми ушками на макушке и крохотными глазками-бусинками. Не выдержав ноши отчаяния, которая буквально физически давила на плечи гибберлингу своим весом в трёх орков, она, спотнувшись, повалилась на земь, встретившись моськой с травой и уткнув же в неё злобно сопящий носик. Слёзы душили, отчего было затруднительно дышать, в горле словно возникла какая-то плёнка, не пропускающая воздух. Гибберлинг тихо рычала от бессилия и ныла так громко, как только могла. Она представляла, какие испытания ждут её на пути к достижению цели и просто отказывалась верить в то, что убьёт на нелепый фарм весь свой досуг... — Ну дайте мне кто-нибудь ракушек... Да хотя бы одну... Я же такая хорошая девочка, а..? Пожалуйста... Просмотреть полную запись