— Да что ты понимаешь в любящем сердце матери?! — практически опешила та и даже для наглядности приложила руки к груди, там, где должно было находиться то самое её горячо любящее материнское сердце, будто бы оно в самом деле болело.

— Я понимаю то, что ты споришь с очевидным фактом. Ты не можешь на это повлиять, — лишь развёл лапами супруг.

— Это я не могу ни на что повлиять? — возмутилась его супруга и упёрла лапы в пухленькие бочка. — Я не могу? Я не могу?! Я-то как раз могу побольше твоего!

— И что же ты собираешься тогда сделать? — без всякого энтузиазма поинтересовался гибберлинг.

— Я напишу письмо Айденусу! — выпалила жена.

— Самому Айденусу? В самом деле? — недоверчиво сощурился супруг и провёл большой и мягкой лапой по своей гордости – белой, разделённой на два, бороде до пупа.

— Да!

— Ну пиши тогда, — отрешённо согласился гибберлинг, желая уже как можно скорее закончить неприятный разговор. — Посмотрим, что тебе ответит его канцелярия.

— Пф! — недовольно фыркнула жена и, резко развернувшись, направилась к входной двери, чтобы идти прямиком к почтальону, при этом забавно переваливаясь с лапы на лапу, как это делает каждый гибберлинг в силу своего особого телосложения. Удивительно, что при всей этой странной композиции тушки, эти маленькие пушистики очень ловкие и могут развивать достаточно большие скорости, если им это, конечно же, необходимо. Если гибберлингу что-то не нужно, то никакой предлог и логичный, казалось бы, довод не заставит его взяться за дело, в котором он ни капельки не заинтересован. Такова природа этих очаровательных пушистых существ, похожих на воинственных хомячков-переростков.

Он не любил ссориться с женой и очень её любил. Но иногда, когда они с ней просто не сходились во взглядах, муж старался говорить, что именно он думает по данному поводу. Нельзя сказать, что такой подход был продуктивен, однако же он и не усугублял ситуацию. Даже после долгих дебатов с привычным для мохнатого семейства фырканьем, рычанием и нервным тереблением усов или бороды.

Агата же никогда не лезла в родительский спор. Выросшая в семье бывших вояк, купцов и инженеров, она чувствовала, что право на то, чтобы высказать своё мнение, нужно ещё заслужить «в бою», а пока она просто сидела и молчала. Но если бы кто-то вдруг увидел её, он бы решил, что маленькая девочка просто-напросто никого не слушает и где-то летает в больших и пушистых перистых облаках Дайна. О них ходит легенда, что все души умерших, которым воспрещён вход в Чистилище, охраняемое суровым и могучим слугой Тенсеса, по причине исчерпания лимита перерождений или за свершение военных преступлений, уходят в Дайн и по пологим холмам, поросшим сухостоем, да каменистым склонам поднимаются на самый-самый верх, к небу, в облака... И там, среди облаков же они блуждают, и не день, и не два, а целую вечность... Некоторые сарнаутоведы склонны считать, что это была просто шутка Нихаза, которую ему разрешили совершить и простили в силу её безобидности. Другие же говорят, что это всё энергетика Дайна. Но сторонников второй теории, однако же, настолько мало, что даже доступно сформулировать их идею не предоставляется возможным. Всё это лишь очерки, наброски... Лишь идеи чего-то будто бы великого, а быть может, и в самом деле...

***

Дедушка Агаты всегда говорил ей, как важно уметь принимать то, что послала тебе фортуна. С судьбой нельзя заигрывать, у неё явно плохое чувство юмора. Если уж пришлось встретиться лицом к лицу с каким бы то ни было испытанием, надо для начала просто смириться с этим фактом, а затем предпринять все возможные меры для разрешения задачи.

Почему-то многие сарнаутцы привыкли считать, что мудрость и насыщенность мыслью присуща, в основном, эльфам, чуть реже канийцам и хадаганцам. Никто не знает, почему и как такая теория стала распространяться с невиданной скоростью во все уголки Сарнаута, но сейчас она уже плотно укоренилась в общественном сознании. Однако же это не совсем правда. Мало кто знает, сколько житейских мудростей хранит гибберлингская память. Их знания тайн жизни передаются из поколения в поколение и дальше, а потом уже распространяется по всему белому свету с помощью так называемого сарафанного радио.

Дедушка знал и хранил много секретов, много тайных знаний, способных перевернуть с ног на голову мировоззрение не одного сарнаутца. И Агата, пусть даже не могла представить, сколько на свете ей ещё предстоит постичь, была точно уверена в том, что уж её дедушке известно всё о Сарнауте до последней капли. А потому она доверяла ему больше, чем самой себе, и всегда и во всём его слушалась. И вот теперь чутьё давало ей знак. Ей нужно было идти, и как бы опасно это ни было, она не имела права на отказ.

— Я пойду, — уверенно заявила своему отцу маленькая щекастая гибберлинг, поправляя лапками обруч на голове. Тот посмотрел на неё с какой-то долей удивления, уважения и, совсем немного, сожаления. И правда... Какой отец хочет, чтобы у него забирали на холодный и опасный Эльджун его единственную оставшуюся в живых и горячо любимую малютку?

— Конечно, пойдёшь, — наконец выдавил из себя взрослый гибберлинг и заботливо потрепал за волосы дочурку.

— А мама не будет против? — всё же решила уточнить маленькая Агата, подняв на отца полный серьёзности взгляд охристых глазок-бусинок.

— А что мама... — с тоской на сердце тяжело вздохнул отец, и его мордочка приняла печальное выражение. — Она просто слишком сильно тебя любит, потому и не может отпустить. Да и я сам бы не стал этого делать, если бы...

— Если бы не дедушка? — уточнила малютка.

— Да, милая, если бы не дедушка.

— Но это ведь не конкретно его решение?

— Да как тебе сказать, Аги... Если бы не твой дедушка, то ты бы просто не оказалась во всём этом замешана, а так... Ты внучка офицера. Ты должна держать лицо. И не только своё, а нашей семьи. Хотя я и не понимаю, зачем такую малышку отправлять в военный лагерь на какую-то миссию... Я сказал бы, что это безумие, но не буду.

— Тогда мне уже начинать собираться?

— Да, через пару дней за тобой должны будут прийти, — уверенно кивнул головой гибберлинг. — И всё же я искренне надеюсь, что ты не повторишь трагичную судьбу своих братьев.

На это Агата ничего не сказала. Но что-то внутри её говорило, что даже самые смелые её предположения о будущем будут разбиты действительностью. Нет, она, разумеется, даже представить пока ещё не может, что именно её будет ждать пусть уже в таком недалёком будущем.

***

— Аги! Чтобы не лезла никуда, если не просят и попусту не рисковала своей шкуркой! — вслед уходящей с высоким пожилым паладином дочери кричала практически во весь голос мать. И только когда уже маленькая фигурка гибберлинга совсем скрылась из виду, она дала волю слезам и повалилась на вымощенную круглым серым булыжником улицу. — Доченька моя, ну на кого же ты меня покинула... — гибберлинг вскинула лапы к ясному лазурному небу и вопросила. — Тенсес, за что ты послал мне это испытание, я ведь и так уже лишилась двух своих малюток? Убереги Аги в далёкой стороне, пригляди за ней!

А Агата быстро перебирала крохотными лапками в плотно зашнурованных ботиночках, чтобы ни в коем случае не отстать от сопровождающего. Гибберлинг время от времени бросала любопытные взгляды на паладина – она впервые видела такого канийца и без лат.

— А почему вы так одеты? — уважительно поинтересовалась девочка.

На мужчине был простой тканевый костюм. Какой-то блекло-коричневый лёгкий свитер и кожаные, но не в обтяжку, а свободные штаны. На ногах у него были высокие, почти до колена, сапоги на интересной шнуровке, которая напоминала скрещенные кости, там же, с внешней стороны язычка красовалось изображение орочьего черепа.

— А ты что думала, мы всегда ходим наряженные? — усмехнулся в длинные седые усы спутник. — Когда идёшь в бой, надо быть в латах, это да. Когда идёшь на парад, тоже нужно на себя нацепить эту груду металла по правилам. Но когда ты просто идёшь в таверну или на встречу с командующим, как вот мы сейчас с тобой, тогда не обязательно так выряжаться.

— Я думала, — важно протянула гибберлинг. — Что настоящий воин должен всегда быть при оружии. А броня – та же кожа. Её вообще нельзя снимать.

— Даже во сне? — поразился паладин.

— Да, даже во сне, — серьёзно заявила Агата.

— Правильно мыслишь, вояка, — каниец одобрительно похлопал малышку по плечу, для чего ему пришлось слегка нагнуться. — Однако в теории не все точно так же, как потом оказывается в жизни.

— Да, я знаю, — задумчиво проговорила Агата. — Дедушка всегда так говорил.

— Твой дедушка известный сарнаутец. Его уважает любой воин.

– Да? А вы откуда знаете моего дедушку?

— Я его лично не знаю, но наслышан порядком от нашего командира, ты с ним, кстати, скоро встретишься.

Первая встреча с командиром обещала быть ещё и первой для Агаты встречей с миром войны. Как она поняла, направлялись они с паладином на Эльджун, где был расположен какой-то лигийский лагерь. На самом деле, девочку просто распирало от любопытства. Будь её воля, она бы сейчас так и подорвалась на месте да побежала вперёд, к порталу, чтобы как можно скорее оказаться в желанном месте, а не плестись ещё с полчаса по шумным улицам Новограда. Что-то неизвестное всегда манит сердце. Хочется к этому прикоснуться, ощутить на себе волшебную магию познания нового. Нет ничего лучше на свете, чем открытие для себя ранее неизведанного. В такие моменты сердце бьётся особенно гулко, кровь, струящаяся по венам, будто бы обжигает кожу, а голова слегка туманится.

— А мне выдадут оружие? — маленькие глазки возбуждённо сверкнули, словно в них зародилась новая звезда.

— Этого мне не сказали, однако... — паладин на минуту задумался, из-за чего они всё это недолгое время шли в полном молчании. — Я думаю, тебе выдадут, как минимум, кинжал. Любишь оружие, маленькая?

— Люблю, — смущённо призналась гибберлинг и стыдливо опустила голову.

Ей вспомнилось, как часто она смотрела на сияющие холодные металлические лезвия, местами поцарапанные, местами побитые. "Каждый шрам, оставленный на клинке – это страница истории," — говорил пожилой офицер, поглаживая широкой лапой свою длиннющую седую бороду. Он так же говорил внучке, что у каждого оружия есть свой уникальный язык, на котором он способен говорить со своим владельцем. Этот звук особенно часто можно услышать в сражении. Это бряцание металла, режущий скрип и раздражённый вибрирующий звон, рассекающий воздух своим боевым кличем. Если научиться слышать своё оружие, тебе не будет равных в бою, потому что только оружие знает и может предсказать его действия, обезопасив своего владельца от получения смертельного ранения и возможной гибели.

Малютку-гибберлинга всегда особенно привлекали не мечи или посохи, а кинжалы. Возможно, причиной этому был их небольшой размер. Куда удобнее держать в лапе изогнутый, как светолесская пепельная кошка, нож, чем громоздкий и тяжёлый меч, который так легко уронить на самого себя, что, собственно, приведёт к неминуемой гибели, довольно глупой и уж точно бесславной. Агата хотела иметь свой кинжал, которому она смогла бы дать особое имя и который всегда охранял бы её от любых бед и невзгод. Тогда... Она бы больше никогда не чувствовала себя одинокой, даже если дедушки больше нет рядом.

— Интересная ты, — по-доброму усмехнулся малютке паладин. — Так вот как мыслит настоящая офицерская внучка.

— А у тебя какая должность? — попутно спросила гибберлинг просто для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор. В конце концов, с беседой любая дорога кажется короче. А когда ты такой маленький, это особенно важно, ведь любая дорога для тебя дважды длиннее и дважды шире, чем для остальных.

— Я простой служивый, — печально пожал плечами каниец. — Казалось бы, к такому возрасту надо бы хоть до чего-то, но дослужиться, а я... Как начинал в солдатах, так в солдатах и закончу, видать.

— А почему?

— Да как-то всё так пошло уж, что вокруг меня всегда было слишком много талантливых и самоотверженных, отважных людей, — паладин печально улыбнулся, и на лице его промелькнуло отчаяние, до сих пор ещё не переросшее в смирение. — Вот я и не выделялся как-то на их фоне. Сначала помогал старшему офицеру, потом тот ушёл на другой фронт, на Ассэ-Тэпх его призвали, затем помогал другому офицеру, теперь вот уже совсем седой и поддерживаю по мере сил нового командира. Дай Тенсес ему здоровья. Талантливый каниец, ничего не скажешь.

— А эльфы у вас есть?

— Эльфы... Они зачастую слишком брезгливы, а потому сторонятся тяжёлой работёнки, такой вот как у нас как раз. О, смотри, а вот и башня. А ну-ка, поднимайся. Сейчас я быстро договорюсь с хранителем, у тебя-то, почитай, джунских монет не водится.