Человеку свойственно планировать будущее, ставить себе цели и идти к ним. Но порой судьба поворачивает совсем в иное русло, приходится пересматривать взгляды на жизнь, раз за разом переосмысливая своё отношение к окружающему миру. Главный герой – Сергей Стужев, родом из глухой деревни, парень с незатейливыми планами на ближайшую перспективу. Вдохновившись поступком своего единственного друга, Стужев принимает решение в корне изменить свою жизнь. Он покидает родные края и поступает на военную службу, где сталкивается с реалиями жестокого мира за пределами нейтральных территорий. Множество испытаний ожидают его на этом пути: радость и боль, счастье и страдания всегда идут рядом с ним.
В основу повествования положена армейская тематика, большое внимание уделено анализу нравственно-психологического состояния героев книги. Экшен – в очень умеренных количествах.

Иллюстрации к повести: VK, DeviantArt

Глава 17. Кредит доверия

Кирилл устало опустился на лавку напротив матери.
– На гостинку нам уже не хватает...
Он стыдливо спрятал глаза. Перелёт обошёлся гораздо дороже, чем он предполагал, и теперь не хватало денег даже на простейший кров над головой. Но и смириться с тем, что матери придётся ночевать на улице, он не мог.
– Ты посиди ещё тут, я сейчас попроб...
– Кирюш, – Марфа остановила его. – Утро вечера мудреней. Чай, не зима на дворе, перебьёмся. А завтра уже что-нибудь придумаем.
Юноша вздохнул, нехотя кивнув. Было очень неприятно это признавать, но большой город испугал его. Среди архитектурной громады Новограда он почувствовал себя диким зверем, случайно выскочившим из лесу на людную улицу. Темп жизни здесь настолько отличался от мест, в которых Кирилл вырос, что казался бурной рекой, течение которой закрутило его и понесло вместе с остальными, не давая осмотреться и понять происходящее.
Они вышли на улицу и опустились на ближайшую лавку. Кирилл обнял маму, стараясь укрыть её от холодного ночного воздуха и мысленно коря себя за прокол. Задняя дверь таверны открылась, выпустив луч тепла и света в сгустившийся сумрак, и во дворе появилась невысокая женская фигура с тазом помоев. Вывернув нечистоты в яму, хозяйка обернулась на притаившуюся пару и замерла на секунду, приглядываясь.
– Вы чего там сидите? – спросила она.
– Мы… мы сейчас уйдём… – смиренно ответила Марфа.
– Обождите, – тётка подобрала длинную юбку и засеменила к ним. – Вы не местные?
Она осмотрела юношу с матерью с ног до головы.
– Не местные, сама вижу. А чего в постоялом дворе комнату не снимете? Зачем стены подпирать на холоде?
– У нас… денег не осталось, – смущённо произнёс Кирилл.
Женщина сложила руки на груди и покачала головой.
– Так не пойдёт, – она цокнула языком. – Давайте в тепло, там потолкуем.
Юноша с матерю переглянулись, но возражать не стали. И вот они снова сидели в зале таверны, только уже совсем пустом и тихом.
– Вам совсем некуда идти?
Хозяйка налила обоим горячего чаю и присела рядом, продолжая их разглядывать.
– Совсем, – Кирилл не стал врать.
– А что же тогда привело вас сюда?
– Нужда, – парень развёл руками. – На прежнем месте оставаться было нельзя. Вот и приехали… лучшей жизни искать.
– А что вы умеете? – канийка склонила голову набок.
– Готовить, шить, вязать, ухаживать за скотиной, – подала голос Марфа.
– А ты? – хозяйка перевела взгляд на Кирилла.
– А я... кузнечному делу обучен.
Женщина задумалась на секунду, а потом обратилась к Марфе:
– Ну, могу взять в помощницы, на кухню. Да и кров вам, пока жильё не сыщете, предоставлю. Только условимся с вами, что совсем задаром вы у меня жить не будете. Если ты, – она снова посмотрела на юношу, – и правда чего в кузнечном деле умеешь, работа для тебя точно найдётся. Расскажу тебе, куда идти и с кем говорить, завтра попробуешь устроиться. А покамест идите спать.
Сын с матерью вновь удивлённо переглянулись, но ничего, кроме слов благодарности, не сказали. Дают, бери, как говорится. Не в том они были положении, дабы искать подвох.
Утром Кирилл внимательно выслушал хозяйку таверны, старательно запоминая дорогу до ремесленного цеха. Потом поцеловал мать, пожелал хорошего дня и, не теряя времени, поспешил искать работу. Когда он добрался до места, в цеху ещё царила тишина, мастера только начинали собираться. Кирилл решил подойти к первому попавшемуся ремесленнику и спросить у него, с кем ему стоит побеседовать. Юноша ещё не успел ничего сказать, как каниец заговорил сам:
– Если это по поводу последних заказов, то сверху я больше не возьму, так Ярославу и передай.
– Простите, но я не… – Кирилл замялся, пытаясь понять, за кого его приняли.
Кузнец посмотрел на него вопросительно, немного нахмурившись.
– Я хотел бы устроиться к сюда подмастерьем. Мне сказали, что вам нужны рабочие руки.
Мастер внимательнее присмотрелся к парню, издав неопределённый звук.
– А… Стало быть, ты не от Ярослава. Спутал я тебя с его посыльным. Вас, хадаганцев, сложно друг от друга отличить.
– Но я не совсем хадаганец… – совсем тихо попытался оправдаться Кирилл, но умолк.
Кузнец осмотрел его и спросил:
– Рабочие руки всегда нужны. А что умеешь?
– Много чего… На прежнем месте ковал как посуду и другую утварь, так и оружие с доспехами. Сам научился всечку делать, тиснение…
– А почему сам?
– Мастер меня не очень любил.
Между ними повисла неудобная пауза, и Кирилл понял, что сморозил лишнего. Тут же выдать не лучшие подробности своего прошлого при попытке трудоустроиться было крайне глупым решением.
– А было за что?
В глазах канийца уже потух интерес, потому терять было нечего, и юноша решил идти до конца.
– За хадаганскую рожу, – опустив глаза, ответил он.
Кирилл ожидал, когда мастер укажет ему на дверь, и уже думал о том, куда идти дальше, где искать работу. Он успел мысленно себя обругать за такой глупый провал, как вдруг кузнец заговорил снова:
– Издалека приехал?
– Да, – без энтузиазма ответил Кирилл.
– Ну что ж, если это единственное, за что тебя можно не любить, то препятствий я не вижу. Покажешь себя в деле и, если не соврал, будет тебе работа. Пошли, дам тебе рабочую одёжку.
Глаза юноши загорелись от удивления и надежды. Не веря своей удаче, он постоял ещё секунду на месте, а потом, опомнившись, побежал следом за кузнецом. Он старался сдерживаться, но улыбка всё равно появилась не его лице. Мастер, обернувшись на него, заметил это и, снисходительно улыбнувшись в густые усы, спросил:
– Как звать-то тебя?
– Кирилл, – кротко проронил парень.
– Белимир Всадов, – кузнец протянул юноше грубую мозолистую ладонь, и тот с радостью пожал её.
Для начала Белимир дал Кириллу несколько простых заданий в виде подков, наконечников для стрел, клёпок и звеньев цепей. Юноша легко справился с задачей без помощи и подсказок, потому мастер посадил плести его кольчугу, а к вечеру выдал отбракованное лезвие кинжала. Когда парень без особого труда выправил на нём заточку и выбрал ровный дол, облегчив его в два раза, Белимиру оставалось только развести руками.
– Тебя и учить ничему не надо, ты всё умеешь, – кузнец удовлетворённо продолжал рассматривать клинок. – Ну, это если в подмастерья брать. До самостоятельного мастера ещё дорасти надо и всяким тонкостям обучиться. А так… Не вижу препятствий.
– Правда? – сейчас Кирилл уже не сдерживался и практически светился от радости.
– Правда. Возьму тебя под своё крыло.
– Спасибо! Спасибо вам огромное!
– Тише-тише, – Белемир оградительно поднял руки. – На сегодня хватит, вот тебе за работу. Ступай отдыхать.
Проронив ещё одно радостное спасибо, Кирилл выскочил на улицу и побежал по новоградским переулкам. Вечерняя прохлада приятно ударяла в лицо, а ветер шумел в ушах и трепал отросшие свободные волосы. Редкие прохожие удивлённо оборачивались, но юноша не замечал их и не чувствовал своих ног. Перемахивая через ступени, он взбежал на крыльцо таверны, нырнул внутрь, скрипнув дверью, и юркнул сразу в кухню, высматривая маму. Марфа, подбоченившись, стояла возле печи и наблюдала за тем, как подрумяниваются дрожжевые пирожки. Юноша подкрался к ней сзади и, когда она выпрямилась, закрыл ей глаза.
– Кирюша? – канийка коснулась ладонями его тёплых рук.
– У меня всё получилось, – парень расплылся в улыбке, когда мать обернулась к нему.
Он победно встряхнул кошельком, немного наполнившимся серебряными.
– Какой же ты у меня молодец, – мама обняла его. – Так куда?
– В ремесленный цех, к кузнецам. Мастер – такой душевный мужик! Постоянную работу обещал. А ты как? – Кирилл озабоченно посмотрел на мать. – Надо будет потерпеть, но, думаю, уже через месяц ты сможешь не работать…
– Знаешь, а меня не особо-то и грузили. Готовила почти целый день, да. Но посуду мыть есть кому, полы драить тоже никто не заставлял. Так что мне в радость, Кирюш.
В кухню заглянула хозяйка таверны.
– О, работничек объявился. Ну как?
Кирилл улыбнулся и ей, продемонстрировав деньги.
– Я почему-то и не сомневалась, – женщина довольно покачала головой. – Понравились вы мне. По глазам видно, что честные и работящие.
Кирилл с Марфой радостно переглянулись.
– Если будете комнату оплачивать, живите, сколько хотите. Но если ты, парниша, и правда к ремесленникам затесался, то это ненадолго. Купите домик в скором времени, Новоград ведь всё ещё строится и места появляются. Так что всё у вас будет хорошо.

***

Поначалу Кирилл опасался повторения старого сценария, потому вёл себя очень скромно и даже замкнуто. В любых разговорах он старательно держал язык за зубами и сразу уходил от темы своего прошлого. Коллеги по цеху строили свои догадки – вроде как он с Дайна или ещё каких-нибудь нейтральных территорий, что самого Кирилла в общем-то устраивало.
Косые или удивлённые взгляды тоже встречались, но стоило юноше представиться и сказать, где, сколько и на кого он работает, недоверие слетало с лиц людей, а в разговоре и вовсе сменялось радушием. А одна пожилая женщина, торговка с овощного лотка, узнав о том, что Кирилл с матерью делят крохотную комнатку в постоялом дворе и оба работают с утра до ночи, всучила ему корзину со съестным. Сколько парень ни пытался убедить её в том, что они с мамой не бедствуют, женщина всё равно настояла на своём.
Вернувшись домой, юноша тихо поздоровался с Марфой, поставил корзину на стол и опустился на кровать, думая о чём-то своём.
– Ой, это что? – мама с интересом заглянула под белое полотенце, которым были накрыты гостинцы.
Кирилл не ответил. Женщина обернулась к нему, и её глаза расширились от удивления.
– Кирюш, ты чего? – испуганно спросила Марфа. – Что случилось?
Парень стиснул зубы, изо всех сил сдерживаясь, но слёзы так и накатывались на глаза.
– Всё в порядке, мам. Всё в порядке, – он спешно стал вытирать их ладонями. – Я просто… Растрогался. Т-ты… ты представляешь, – сбивчиво продолжил юноша, – это мне на рынке одна женщина дала. Мы просто разговорились, и я обмолвился парой слов о том, кто я, как мы с тобой живём. А она…
Кирилл опять замолчал, сдерживая новый комок.
– О, моё золотце, – мать подошла к нему и обняла. – Это нормально! В этом нет ничего сверхъестественного. То есть, ей спасибо огромное, она очень добра. Но так обычно и ведут себя люди, видя чужое горе или нужду.
– Почему тогда в прошлый раз всё было иначе? Разве они плохие люди?
– Нет, сынок, не плохие. Понимаешь, им сложнее себя защитить. И потому всё неизвестное и чужое они стараются вытолкнуть. Так проще.
– Но я не понимаю! Неужели у людей нет своих глаз?
Марфа вытерла последние слёзы с лица сына и продолжила:
– Ты меня как-то упрекал в том, что я наивна, но сам не понимаешь или не хочешь видеть простой вещи. Другие люди не думают так, как ты. Твой отец… несмотря на всю боль и горе, которые он принёс в нашу с тобой жизнь, дал нам образование, а через него способность мыслить самостоятельно. Ты можешь взвесить всё увиденное тобой и сделать собственные выводы. Ты умеешь наблюдать и принимать свои и только свои решения. А откуда, скажи, таким знаниям взяться там, в глубинке? Для её жителей нормально и правильно держатся того, к чему они привыкли. Это их единственный способ защитить себя. Если бы не Кривотолков, они постепенно привыкли бы и к нам.
– А здесь люди образованные…
– И не только. Ты посмотри вокруг – жителей Новограда куда сложнее удивить. Они бок о бок живут с эльфами и гибберлингами, а через город идёт поток настолько разношерстный, что вряд ли уже что-то может стать для них диковинкой.
– Тем не менее, на въезде была довольно серьёзная проверка.
– Не без того. Всё же военное время.
Они замолчали. Из окна доносился размеренный городской гомон, из которого иногда вырывались отдельные слова, чей-то смех или постукивание копыт по мостовой. Занавески мирно колыхались из стороны в сторону, то прикрывая, то пропуская в комнату лучи солнца.
– Хороший город, – глядя на белые клочки облаков среди деревянных куполов, произнёс Кирилл. – И люди в нём хорошие.
Он почесал намокший нос и тряхнул головой.
– Какой же я размазня…
– Не размазня, – не согласилась мать. – Просто у тебя чуткое сердце. Пусть оно таким и остаётся.

***

Юноша внимательно следил за тем, как точильный камень облизывает острую кромку клинка, и не сразу заметил, как вокруг него стало тише. Он опомнился только тогда, когда на его плечо легла тяжёлая рука Белемира.
– А? – парень поднял на мастера глаза, убрав меч от инструмента.
– Вставай, всех денег в мире не заработаешь. Пошли обедать, – каниец вытер пот со лба и кивнул на выход из мастерской.
Кирилл послушно отложил работу, быстро отряхнулся, сбросил рабочую одежду и поспешил за учителем.
Они, как и обычно, устроились на заднем дворе цеха, смешав и поделив свои обеды, которые давали им с собой Марфа и жена Всадова. Кирилл с самого начала невзлюбил столовую, так как там было шумно, и он, к тому же, первое время вообще боялся общественности. Со временем учитель стал к нему присоединятся из чувства сострадания, со словами: «не должно человеку есть в одиночестве, сие вредно для здоровья и духа в целом». А потом и сам полюбил обеды на свежем воздухе с видом на астральный берег.
– У меня для тебя новость, Киря, – заговорил Белемир, закусывая дозволенные пятьдесят грамм маринованным помидором. – Я подал прошение главе Мастеров Новограда о твоём повышении.
Кирилл замер с набитым ртом и удивлённо повернулся к кузнецу.
– Амбвгх…
– Прожуй, – остановил его Всадов.
Парень быстро прожевал хлеб с мясом, запил всё как следует квасом и, глубоко вдохнув, переспросил:
– Повышение? Но разве я готов?
– Не прибедняйся, – махнул рукой каниец. – Конечно же, готов. Кирь, ты очень способный парень, и я хочу, чтобы ты не терял время, работая у меня в подмастерьях. Пусть повышают тебе плату и снабжают материалами уже как самостоятельного мастера. Я буду помогать тебе, не переживай.
Юноша выдохнул, глядя в астрал.
– Ты рад?
Кирилл как-то грустно улыбнулся и, ещё немного помолчав, ответил:
– Я не просто рад, – он обернулся к мастеру. – Я счастлив. Спасибо.
Почему-то так сильно захотелось обнять Белемира, но юноша засмущался собственных чувств. Однако, кузнец сам дружески сгрёб его в охапку.
– Далеко пойдёшь, с таким-то талантом!
Он потрепал Кирилла по макушке и отпустил. Парень почувствовал, как мокрые искры радости подступают к глазам, но сделав усилие над собой, сдержался.
– Спасибо, – повторил он.

Дальше было только лучше. У Кирилла появилось собственное рабочее место, потекли заказы. Вместе с тем стало и больше обязанностей, но его это не пугало. В нём зародилась новая жизнь, новая энергия, под которой старые раны стали заживать. С каждым днём он всё больше проникался любовью к этому городу и к людям, которые его окружали. Всё больше ему хотелось быть одним из них, быть похожим. Он даже отпустил бороду и усы, дабы «хадаганской рожи» стало меньше видно. И с тем, как постепенно пропадали вокруг напоминания о том страшном прошлом, через которое они прошли вместе с матерью, усыпала и ненависть, уступая место спокойствию и желанию жить обычной, мирной жизнью.
Ещё больше его сердце отогревало растущее доверие между ним и Белемиром. Очень скоро они стали воспринимать друг друга практически, как родных. И в какой-то момент Кирилл понял, что может доверять этому человеку достаточно, дабы делиться с ним своими мыслями и даже частично открыть глаза на прошлое. Единственное, о чем он не рассказывал учителю – это кем был его отец и почему им с Марфой пришлось бежать из той глубинки, где они пытались осесть. Эту часть своей истории он хотел бы и сам забыть, будто о кошмарном сне.
У Марфы тоже всё складывалось хорошо. Её доброе сердце и мягчайший характер, наконец, нашли своё место в этом мире. Всего за какой-то месяц все постоянные посетители постоялого двора знали о ней и очень радовались даже её простому присутствию. Эта женщина умела простой улыбкой и кротким нужным словом так зарядить обстановку, что оттаивало и успокаивалось даже самое чёрствое сердце. Хозяйка таверны в какой-то момент даже уменьшила плату для Кирилла с матерью до совсем символической, так как благодаря Марфе приток посетителей заметно увеличился. А у самого Кирилла на душе оттого стало легче. Отправляясь утром на работу, он знал, что мать его остаётся в безопасности и ауре доброжелательности, не боялся, что кто-нибудь её обидит.
Как-то раз, собираясь отходить ко сну, он заметил, как мама с нежным взглядом перебирает в руках какую-то деревянную безделушку.
– Это что у тебя? – поинтересовался парень.
– Подарок, – лицо матери украсила смущённая улыбка и румянец.
– Ты же их обычно детям раздаёшь, – Кирилл присел рядом, с интересом рассматривая деревяшку и пытаясь понять, чем она отличается от остальных таких знаков внимания от растаявших путников.
– А эту хочу оставить, – Марфа снова нежно улыбнулась.
– А от кого она?
– От Радима.
– Радим? Это кто? – не унимался юноша.
– Ой, вот пристал со своими расспросами!
Марфа шутливо оттолкнула его, пряча глаза, в которых он успел рассмотреть игривые искорки, которых раньше никогда не видел. И вообще мать была какой-то живой и весёлой, хотя Кирилл привык видеть её кроткой и спокойной.
Вдруг юношу охватило сильное смущение от осознания того, что происходит. Он учтиво замолчал и больше не задавал вопросов. И, хоть это чувство и застало его врасплох, всё равно в душе он был очень рад за мать.
Прошлое и правда стало отступать, пусть внутри до сих пор Кирилл этому удивлялся и не мог поверить, не мог нарадоваться.
Прошлое стало отступать…

Продолжение