Оригинальный сюжет игры (Империя) в авторской обработке
Автор: risovalkin
Глава 29. Суд Предков
Сказать, что я был не в духе, — не сказать ничего, но злиться мне оставалось только на самого себя. Я был категорически против того, чтобы разделяться, но зачем-то позволил себя уговорить, о чем теперь сильно жалел. Кузьма и Михаил вдвоем отправились на остров клана Яростных, добывать талисманы, без которых те с большой долей вероятности откажутся принимать участие в Орочьих Игрищах. Но за эту часть плана я волновался в меньшей степени: Миша опять устроит пожар где-нибудь неподалеку, а Орлу хватит ума и ловкости проскользнуть в поселение незамеченным. При всей своей воинственности, орки слишком неорганизованны, чтобы заботиться о продуманной охране. В суматохе вряд ли кто-то останется защищать клановую святыню у центрального костра, и это должно сыграть нам на руку.
Гораздо больше я тревожился за уши команды клана Кровожадных. Не за сами уши, конечно, а за Матрену, Лизу и Лба, которые отправились за ними на соседний остров. По заверению Коршуна, команда тренируется на небольшой самодельной площадке с края аллода, и в само поселение заходить не придется. Тем не менее, там все равно будет как минимум шесть орков-игроков и, вероятно, их тренер. Трое против семерых! А если у Кровожадных еще и группа поддержки окажется рядом, то положение совсем станет плачевным. Конечно, Лоб даст фору практически любому силачу, Лиза способна ввести в транс сразу нескольких противников, да и наличие рядом с ними лекаря обнадеживает. Но силы все равно не равны.
Сам я в компании Иавера Гахиджи, Коршуна и тренера шаманской команды Шило Головастых отправился на остров к карателям из клана Праведных. Я пока не совсем понимал свою роль, но Гахиджи зачем-то настоял на моем присутствии, хотя этот визит как раз казался вполне мирным. Пока моя группа рискует жизнью, мне предстоит торчать на дружеских орочьих посиделках. Лучше бы я отрезал уши команде Кровожадных! Так, злясь и ругаясь про себя, я прибыл на остров орков-храмовников, называющих себя звучным словом «каратели».
Пока мы шли до поселка Праведных, Шило Головастых поведал об основной цели визита.
— В команде должно быть шесть игроков, так? Так. А у нас сейчас всего два ветерана и три новичка. Одного игрока, стало быть, не хватает. Есть у меня на примете один орк, Сыч, классный из него вратарь получится. Одна только проблема: забил он на клан и ушел на вольные хлеба. Стал разведчиком-головорезом. Такое иногда случается.
— Почему мы ищем его здесь?
— Каратели клана Праведных заказ выдали на истребление гиен-падальщиц, — вмешался Коршун, — и хорошо за это платят. Хотят их под корень извести. Чтобы — бац! — и не было гиен. Типа неправильно это, что вшивые, вонючие гиены на острове Праведных обитают. Вот до чего святость доводит!
Я ничего ужасного в этом стремлении не увидел, но свое мнение оставил при себе.
— Как ваши новички, и команда в целом? Готовы к Игрищам? — вежливо поинтересовался Гахиджи у тренера Головастых.
— Времени на тренировку мало остается — финал на носу! Да и кровь у меня тигриная закончилась!
— Тигриная кровь? — переспросил я. — Зачем?
— Как зачем? Недаром про нас, шаманов, говорят, что мы вскормлены не молоком матери, а звериной кровью. Свежая кровь тигров — этих прекрасных и могучих зверей — дарит силу, мощь, ловкость. Моя команда каждый день пьет по несколько литров тигриной крови. И гляньте, что за непобедимые бойцы получились!
— То-то их всех перебили! — не сумел удержаться я от язвительного комментария.
— Но это же не повод менять вековые традиции! — возмутился тренер. — Значит, надо пить еще больше тигриной крови. Вот тогда количество перейдет в качество. Тем более, что я должен срочно воспитать новых игроков. Это же сколько крови надо! Игрок должен быть злой и свирепый! Как тигр!
Гахиджи усомнился в научности такого подхода, и они жарко заспорили на эту тему, немного подотстав от нас с Коршуном. Таким образом у меня наконец появилась возможность задать интересующий меня вопрос вождю шаманского клана тет-а-тет.
— Череп Степных? Не припомню что-то… Но раз Верховному Шаману он позарез нужен, то стало быть наша главная задача его разыскать. Мы шаманский клан и чтим традиции, слово Коловрата для нас — закон! Но почему он думает, что этот твой Череп на Диких островах?
— Потому что я тоже здесь, — пробормотал я и, заметив удивленный взгляд Коршуна, добавил: — Это долгая история. Если узнаете что-нибудь о Черепе — дайте мне знать.
— То, что ты упомянул имя Черепа, хороший для нас знак. Здесь, на острове Праведных, горит костер, зажженный в память о Великом Предке — Черепе, величайшем орке в истории.
— То был, кажется, полководец времен войны орков с людьми, — напрягая память, что-то припомнил я из школьной программы.
— Череп сумел объединить враждующие орочьи кланы в единую Орду. И только его смерть не позволила нам, оркам, самой сильной расе Сарнаута, стать хозяевами этого мира! — пафосно заявил вождь Боевых.
Хоть я и хорошо относился к оркам, но мне стало немного обидно за людей, и я решил отрезвить Коршуна, вернув его из радужных фантазий в суровую реальность.
— Хозяевами мира вы бы пробыли недолго — в лучшем случае до Катаклизма, ведь у орков нет магов, которые могут защитить аллоды от разрушения. Когда Сарнаут раскололся, именно люди и эльфы сохранили оставшиеся земли и всех, кто на них живет.
— Хорошо, что Череп этого не увидел, — поморщился Коршун. — Каратели его боготворят и считают, что он дает им силы. Помнишь, что говорил Жаба на совете нашего клана? Оркам из Праведных покровительствует дух Великого Предка. Может и так, я в эти новомодные штучки не очень верю… Но перестраховаться не помешает.
— Хотите начать ставить жертвенные знаки?
— Почти. Во! Гляди, это шаманский тотем, наполненный нашей древней магией. Пока я побалакаю с вождем Праведных, ты поместишь тотем рядом с их ритуальным костром. Посмотрим, чья волшба сильней будет!
— Только афишировать это не стоит! — добавил Гахиджи.
Я не заметил, когда он к нам приблизился и начал слушать разговор. Меня посетило неприятное ощущение, что комитетчик, изображая диспут с тренером, вообще не терял нас из виду и слышал все от первого и до последнего слова. Ничего предосудительного мы и не говорили, но все равно стало не по себе.
Поселок Праведных, как и его обитатели, выглядел намного более цивилизованным, чем шаманское поселение Боевых. Во всяком случае окружающий его забор не был сломан, а жилища казались относительно чистыми и ухоженными, если так можно сказать о старых передвижных кибитках, отделанных клыками и шкурами животных. Кроме традиционного облачения, выдающего в местных орках храмовников, ничего в поселке не говорило о том, что его жители — представители Триединой Церкви. Никаких образов трех Святых — Незеба, Скракана и Тенсеса, икон, крестов и алтарей я не заметил.
Мое внимание привлек высокий костер явно магического происхождения — он полыхал невероятным зеленым пламенем в сгущающихся сумерках на некотором отдалении. Уставившись на разлетающиеся во все стороны искры, похожие на россыпь изумрудов, я пропустил все приветствие, и очнулся только когда тренер Праведных понимающе зацокал языком, услышав от Коршуна о злоключениях команды клана Боевых.
— На Великих Предков надейся, но и сам не плошай. Истина! У нас вот тоже недавно главный нападающий пал духом. То ли влюбился не вовремя, то ли съел что-то. Мы его в степь послали сражаться с гиенами, укреплять боевой дух перед Игрищами!
— И как? Помогло?
— А то! Убил злобную гиену-падальщицу: была тут такая, ходила-бродила, другими гиенами верховодила, и сразу духом воспрял! Вот, чего добиться можно, коли с умом к делу подойти! Педагогика, ексель-моксель, не хухры-мухры!
Мы согласились, что педагогика в наше время вещь первостепенная. Тренер Праведных, в свою очередь, посоветовал поискать загулявшего вратаря в лагере охотников, очень удачно расположенном у ритуального костра. Я и Шило Головастых направились туда, а Коршун и Иавер Гахиджи остались с вождем Праведных выпить за предстоящий финал.
Темнело очень быстро, и вскоре большое зеленое пламя осталось единственным ориентиром в голой степи. Нагретый за день воздух начал остывать, подул холодный ветер, и степная живность, и те, кто на нее охотился, потянулись поближе к огню, разливающему вокруг себя желанное тепло. Шило сразу заметил своего игрока и устремился к нему, без стеснения переступая прямо через орков, как попало развалившихся на ночлег у костра.
— Что тебе нужно от Сыча? Сыч не хочет слышать про свой клан. Я одинокий волк, понимаешь?!
Вратарь был весьма устрашающего вида — здоровый, насупленный, с красной сеткой лопнувших сосудов в глазах, и зеленые отблески от костра придавали ему совсем уж зловещий вид. Он глядел на нас исподлобья и радости от встречи явно не испытывал.
— Завтра финал Игрищ, кто-то должен стоять на воротах…
— Играть за шаманов? Хм! Неохота мне возвращаться в клан. Душные ребята эти шаманы, а тут у нас свобода, вольница и все такое. К тому же, охотничий сезон начался…
— Значит, быстро заработать не хочешь, — пожал плечами тренер и развернулся, чтобы уйти. Было понятно, что он блефует, но Сыч повелся.
— Подожди, я не сказал «нет». Дай подумаю немного!
— Думай быстрее, у меня нет времени с тобой тут до утра торчать.
— Может быть я и пойду к шаманам вратарем… Добрый я сегодня. Только придется мои услуги оплатить. Я же не просто орк, а самый лучший вратарь! И услуги мои стоят недешево, так-то! И оплата вперед, и никак иначе. Я шаманов хорошо знаю, хитрые они. Но Сыча не проведешь!
Пока они препирались, я подошел поближе к зеленому костру — жар от него шел не такой уж и сильный, и мне даже захотелось протянуть руку и коснуться его. Делать этого я, конечно, не стал. Пламя, зажженное в честь орочьего полководца, когда-то воевавшего с людьми, вряд ли будет дружелюбно ко мне. Вместо этого я достал шаманский тотем — небольшую палку с разукрашенным набалдашником из черепа какого-то животного, и огляделся. Здесь находились в основном орки: большинство из них уже дремало прямо на земле вповалку, некоторые резались в карты и щелкали семечки — все вокруг было усыпано кожурой. На меня никто не обращал внимания, и я всадил древко тотема в землю почти полностью — так, чтобы его не сразу заметили. Ощущение, что я сделал что-то неправильное, не покидало. В голове так отчетливо вспыхнула просьба Командора Хранителей не лезть, куда не следует, как будто он написал эти слова большими красными буквами на плакате и повесил его у меня перед носом. Но я отмахнулся от неприятных мыслей. В конце концов, что может натворить безобидный шаманский черепок на палке? Моя группа в данный момент занята куда более криминальными делами — воровством и членовредительством.
— …Бесплатно только птички поют, а Сыч свою выгоду упускать не намерен. Нам, одиночкам, приходится рассчитывать только на себя!
Когда я вернулся к Шило и Сычу, им, очевидно, уже удалось достичь консенсуса. Вратарь довольно потирал руки, тренер же, хоть и пытался состряпать хмурую мину, тоже не остался внакладе, судя по загоревшимся глазам.
— Жду тебя завтра с утра на тренировке. И не опаздывать!
— Только если плату доставят к этому времени. Иначе — не приду!
— Вот и договорились.
Шило кивнул, и мы отправились обратно в поселок с чувством выполненного долга.
— Этот пройдоха своего не упустит.
— Сколько он потребовал за свои услуги? — с интересом спросил я.
— Пять шкур диких носорогов, пятнадцать орлиных перьев для стрел и восемь гоблинских амулетов меткости.
Я прикинул в уме примерную стоимость всего перечисленного.
— Не слабо.
— А то! Но чего не сделаешь ради победы.
Зря я надеялся поскорее отделаться от тяготившего меня визита к клану Праведных и поскорее вернуться на Зверский остров, чтобы узнать, как обстоят дела у моих друзей. Может, кто-то из них уже там? Однако Коршун не торопился прощаться с вождем соседнего клана, и мне пришлось изображать радостного гостя: жевать жесткое мясо тигра и периодически подносить ко рту кружку с чем-то подозрительно похожим на самогон. Я все время поглядывал на часы, те самые, что подарил Зеницын перед штурмом Большого купола, и в конце концов Иавер Гахиджи, видевший мою нервозность, произнес:
— Полагаю, команде Боевых пора продолжить тренировки?
— Да, да, — обрадовался Шило, которому тоже уже не терпелось уйти, и поднялся на ноги. — Мне надо возвращаться к команде!
— По одному ходить не стоит, все-таки на островах много агрессивной живности… Товарищ лейтенант?
— Да. Вдвоем мы справимся, — подтвердил я, с облегчением отодвинув от себя кружку с самогоном.
До штаба Хранителей я домчался со спринтерской скоростью, оставив Шило далеко позади — орк ведь не барышня, чтобы провожать его за ручку до дома. Там я застал Кузьму и Михаила, вполне довольных собой. Как я и предполагал, у них все прошло гладко: активно тушившие внезапно вспыхнувший степной пожар орки клана Яростных не заметили пропажи талисманов — ничем не примечательных побрякушек то ли из камня, то ли из дерева. А вот Лба, Лизы и Матрены все еще не было, хотя прошло уже довольно много времени. И, естественно, мы решили отправиться за ними.
— Мы сами только что вернулись, и уже собирались на остров Кровожадных, когда увидели, что здесь никого нет, — сказал Михаил. — Даже подумали, что ты уже там.
— Нет, мне пришлось задержаться у карателей. Еле отделался…
— Эй, а вы разве не из дневного патруля? — остановил нас караульный на выходе из временного лагеря Хранителей. — Вам пора на боковую.
— Мы добровольцы, в три смены пашем! — твердой рукой отодвинул Орел вставшего на пути хадаганца.
На улице стало совсем темно, и штаб освещался множеством зажженных огней, от которых шло приятное тепло. Но стоило покинуть палаточный лагерь и выйти в открытую степь, как подул пронзительный, холодный ветер — от дневной жары не осталось и следа. Орел поежился, и даже Лоб судорожно передернул плечами. Было тихо. Строители на ночь прекратили свою работу, джунская площадка телепорта, мимо которой мы шли, все еще находилась в разобранном состоянии, и возле нее не крутились инженеры и гоблины-рабочие. От штаба тоже не доносилось ни звука: ночная смена уже заступила на дежурство в степи, а дневная улеглась отдыхать, караул вокруг штаба сонно нес вахту и никто из диких обитателей островов его не тревожил.
Пока мы добирались до края аллода к джунским камням, которые перенесли бы нас на соседний остров, я заметил плывущие в небе отблески защитных сфер, и через несколько секунд Лоб, Матрена и Лиза приземлились возле нас.
— Наконец-то! — выдохнул Орел. — А мы за вами уже выдвинулись. Как все прошло?
— Ужасно! — воскликнула Матрена. — Я, конечно, сразу оказала пострадавшим первую помощь, чтобы им не было больно, когда они очнутся… Но все равно это ужасно!
— Вообще-то с практической точки зрения все прошло хорошо. Ушки игроков у нас, — Лиза кивнула на Лба, и тот потряс мешком, пропитавшимся отвратительными бурыми пятнами. — Эти орки совсем без ума! Над ними висит угроза ответного нападения клана Боевых, а они ходят поодиночке, ничего не боятся. Мы просто выловили их по одному: я вводила в транс, Лоб отрезал уши, а Матрена залечивала раны. Нас даже никто не заметил! Не думала, что справиться будет так просто.
При виде всех живыми и здоровыми можно было вздохнуть с облегчением, но невнятное, свербящее чувство беспокойства все еще сидело в груди. Я постарался не думать о нем, решив, что это остаточные явления того напряжения, в котором я находился, пока гадал на острове Праведных, как дела у остальных.
— Ну что, добровольцы, уже надежурились? Быстро у вас запал кончился, — ехидно прокомментировал караульный наше скорое возвращение в штаб.
— Приступы альтруизма долгими не бывают, — скорбно посетовал Орел в ответ.
Спал я плохо. Мне то снилось, что я один дерусь со стаей диких тигров, к которым позже присоединяются тролли и минотавры, то мои друзья цепляются за край аллода, и я изо всех сил пытаюсь не дать им упасть — хватаю за руки и тащу обратно, сдирая пальцы в кровь, то Рысина, бессменная глава Комитета Незеба, срывает с моей шеи военный медальон, отрезает мне уши, а затем толкает в астрал, и я, падая в бесконечно красивую бездну, понимаю, что такая смерть — необратима. Я просыпался в поту, закрывал глаза и снова видел все то же самое, и так повторялось по кругу несколько раз, пока я не решил просто дождаться утра, бездумно глядя в едва различимый в темноте брезентовый потолок армейской палатки.
Следующий день был суматошным, а у меня, как назло, раскалывалась голова от напряжения и недосыпа. С утра мы опять патрулировали территорию, и я едва ли не вываливался из седла, засыпая на ходу. Хорошо, что на нас никто не нападал. Во второй половине дня мы крутились у стадиона, потому что зрители начали прибывать толпами и все старались пролезть внутрь, хотя рабочие еще только заканчивали работу. В конце концов стадион просто пришлось оцепить плотным кольцом военных, не давая никому даже приблизиться к его стенам. Мне с легкой подачи Иавера Гахиджи пришлось еще, помимо всего прочего, бегать со всякими мелкими поручениями по всему аллоду.
К вечеру от обилия гостей уже было не протолкнуться: никогда в жизни я еще не видел столько орков сразу, они — увешанные символикой команд, разноцветными шарфами и флагами — большими компаниями расселись на земле, занимая все пространство вокруг стадиона, и я даже засомневался, поместятся ли они все внутри. Отовсюду доносились песни, кричалки, смех и ругань, и было так шумно, что я не слышал собственного голоса. Охрана старалась распределить болельщиков разных команд подальше друг от друга, но кое-где все равно вспыхивали драки. Кроме того, жечь костры было строго-настрого запрещено, но запрет, естественно, никто не соблюдал, поэтому Хранителям приходилось еще и носиться туда-сюда с огнетушителями.
— Это какое-то сумасшествие! Голова идет кругом… Поскорей бы уже этот день закончился! — пожаловалась Матрена, хватаясь за лоб.
Она и Лиза находились в импровизированном медпункте, куда сплошным потоком доставляли незадачливых болельщиков, решивших на кулаках доказать, чья команда больше достойна победы. Игра еще не началась, а все лежаки уже были заняты пострадавшими. Я заскочил в медпункт на минуту, решив все-таки выпить какое-нибудь снадобье от мучившей меня головной боли.
— Как ты думаешь, Ник, нас сразу куда-нибудь откомандируют после финала, или придется еще побыть здесь?
— Не знаю. Обстановка здесь неспокойная, кланы воюют между собой… Так или иначе все прояснится, когда закончится игра.
Благодаря Матрене покинул медпункт я в гораздо лучшем состоянии: голову больше не сжимал обруч, и даже сонливость немного отступила. Взбодрившись, я вернулся к своему занятию — перетаскиванию ящиков с провиантом из склада поближе к стадиону.
— Оба-на, оба-на, здравствуй, милая моя!
— Что?!
— Ой, это я не вам. Это я стишки повторяю. После Игрищ планируются народные гулянья, и мне предстоит их проводить.
— Ты распорядитель Игрищ? — поинтересовался я у молодого румяного хадаганца со звонким голосом. Немного подустав, я поставил ящик на землю и достал флягу с водой, решив передохнуть пару минут.
— Да. Правда, я в некоем смятении… Никогда не работал с дикими орками. Есть у меня смутные подозрения, что мои шутки-прибаутки могут им не понравиться. А уж про конкурсы я вообще молчу! Ты представляешь себе орков, передающих друг другу палку, зажатую между ног?
— Нет.
— И я — нет. Подумываю сократить программу, оставить только еду. А мордобой, говорят, сам организуется… Это у тебя что? Мясо?
— Ага. Тигриное. Орки его обожают.
— Отлично! Теперь я чуть более спокоен. Как говорится, и орки сыты — и хадаганцы целы, ха-ха! Что, не смешно? М-да, шутка сомнительная.
— Быть может, даже политическая, — откликнулся я, состроив серьезную мину.
— Прошу тебя, никому не рассказывай! — заволновался распорядитель, и я невольно заулыбался.
— Расслабься, я это несерьезно.
— Да уж, расслабишься тут… Этот остров не зря называют Зверским — каких только тварей на нем нет! И тролли, и минотавры… рассказывали мне, сколько рабочие намаялись с ними, пока строили стадион. А строить на каком-нибудь из клановых островов было нельзя: орки других кланов такой вой бы подняли! Ох, тяжело с ними! И с орками, и с минотаврами — со всеми!.. У тебя, кстати, выпивки нет?
— Запрещено ведь, — удивился я столь резкой смене темы разговора.
— Да мне на благое дело! Нам тут группу орчих-болельщиц прислали для разогрева. Девочки просто блеск! Но они городские и наших диких орков побаиваются. Нужно бы их как-то взбодрить… Слышал я, здесь живет один циклоп — знатный свиновод по кличке Лупоглаз. Забористое пойло гонит, называется «разорвуха». Не пробовал?
Я покачал головой.
— Жаль, жаль… Вещь! Вот бы ее достать. После этого напитка девочки будут плясать так, что у наших орков мозги выкипят!
Мне вдруг стало интересно посмотреть на пляски пьяных орчих — зрелище, должно быть, незабываемое! — и я искренне понадеялся, что распорядителю удастся где-нибудь раздобыть алкоголь, несмотря на все меры, предпринятые для того, чтобы никто не пронес на стадион спиртное.
Когда всех болельщиков, наконец, запустили внутрь, на улице было уже совсем темно. По всему периметру стадиона горело множество прожекторов, создававших довольно праздничную атмосферу. Где-то стучали барабаны и песни не прекращались — каждая группа фанатов старалась перекричать других. От обилия флагов, поднятых над головами, рябило в глазах. Круглое поле покрывала веселенькая зеленая травка, на которую кое-где была нанесена разметка белой краской. По обеим сторонам находились массивные каменные ворота с цепями вместо обычной веревочной сетки. Пока зрители рассаживались, поле еще было пустым, но вот-вот на нем появятся команды и начнется игра. Я наблюдал, как заполняются трибуны, и вдруг снова ощутил смутную тревогу. Но подумать о ней было некогда — меня отослали с очередным поручением в подсобку, где я застал кладовщика, уже знакомого мне хадаганца — распорядителя Игрищ и Иавера Гахиджи.
— О, наконец-то! Я послал за вами, товарищ Санников, полчаса назад! — недовольно сказал комитетчик, глянув в мою сторону. — Вот этот мяч… то есть, голову гоблина нужно отнести на поле главному судье. И поскорее!
Я хотел было ответить ему, что кроме меня здесь полно других Хранителей, и чтобы не ждать полчаса, столь «важную» миссию вполне мог выполнить кто-то еще, но сдержался. Скоро все закончится и, быть может, я покину Дикие острова уже сегодня.
— Все уже на местах! — радостно оповестил распорядитель. — Болельщицы уже надрались… Я хотел сказать — взбодрились! Орки разогреты, команды готовы. Пора! Сообщите главному судье, что время пришло! Ура, товарищи!
Взяв ящик с головой гоблина в руки, я поплелся на поле.
— Эй, Хранитель, — незаметно притаившийся в темноте Коршун поманил меня пальцем к себе, и вид при этом у него был очень загадочный. — Команды Яростных и Кровожадных до сих пор не прибыли на стадион, хотя давно уже должны быть здесь. Значит, все прошло так, как мы и задумали?
— Очевидно, что да, — без энтузиазма откликнулся я. — Талисманы у нас, уши тоже…
— Отлично! Без своих побрякушек бойцы Яростных на поле не выберутся даже под страхом смерти! И команда Кровожадных теперь опозорена навеки. И поделом: варварам не место в большом спорте! Так что теперь у нас остался только один противник — каратели клана Праведных. Мы разгромим их, и эта победа заставит всех орков уважать нас, шаманов!
— Удачи, — прохладно сказал я и повернулся, чтобы уйти.
— Удача здесь не помощник, — остановил меня Коршун. — Наша команда готова к Игрищам. Почти все готово… Но для верной победы нужно кое-что еще сделать.
Он открыл крышку ящика в моих руках, и взору предстала отвратительная голова гоблина в засохших кровоподтеках. Я поморщился. Нет, никакой жалости к гоблину я не испытывал, мне просто было противно. Коршун, тем временем, выхватил из ящика голову и положил на ее место другую — по виду ничем не отличающуюся от первой.
— И не надо меня ни о чем расспрашивать! Победа на Орочьих Игрищах очень важна для нас. Положение шаманов шатко: воины нас уже не уважают, каратели ведут свою игру, и все больше славных орков выбирает судьбу свободного головореза. Еще немного — и шаманы утратят власть. А вместе с этим мы можем распрощаться с надеждой на свободу и независимость. Вот так-то. Нам надо победить. Любой ценой!
После того, как мы уже вывели из строя две команды, глупо было начинать возмущаться подмене «мяча». Я, сцепив зубы и уговаривая свою совесть заткнуться, направился на поле. По крайней мере цель у этой цепочки гадких действий благородная — перенести орочью месть обидчикам в относительно мирное, спортивное русло. А там, может, и остальные кланы оставят свои попытки доказывать силу соседям на топорах, и переключатся на гоблинбольные баталии. Я уже и сам понял, что Иавер Гахиджи прав — орки очень азартный народ, и наверняка проигравшим кланам захочется поскорее взять реванш. Оставалось лишь надеяться, что победу они будут зарабатывать более честным путем, нежели шаманы.
Главный судья Вертел Бешеных уже готовился выйти на поле, чтобы дать старт финалу Орочьих Игрищ.
— Только не говори мне, что еще и команда Боевых не будет играть! Две команды уже отказались от участия в Игрищах. Если и шаманы не придут, Орочьи Игрища не состоятся вообще.
— На сколько я знаю, они полностью готовы, — ответил я, немного удивленный тем фактом, что главный судья поинтересовался именно у меня состоянием команды Боевых.
— Так, шаманы будут играть! Очень хорошо. Видишь ли, команда клана Кровожадных не пришла по состоянию здоровья! У команды клана Яростных пропали талисманы, а без них она играть не станет. Остаются только шаманы Боевых и каратели Праведных. Один матч всего. Зато какой! Решающий, я бы сказал! Многое решающий… Это что, наш мяч? — Вертел Бешеных заглянул в ящик.
Я кивнул, стараясь выглядеть хладнокровно.
— Хорошо, постой здесь. Скоро все начнется.
Мое сердце колотилось у самого горла, я не понимал, почему так разнервничался, ведь все вроде бы пока идет хорошо: шаманы выиграют Игрища, подтвердив свое лидерство, а я уеду с Диких островов с приятным чувством, что очередной гражданской бойни удалось избежать… Но все-таки адреналин начал закипать в крови, и я не мог избавиться от желания взять в руки меч. Непрошеные мысли о Лиге сами полезли в голову: здесь, на трибунах, находится огромное количество орков — главной ударной силы Империи в войне. А Лиге уже удавалось прокрасться в самое сердце страны. Могут ли они напасть на нас сейчас, застав врасплох? У меня не было причин не доверять своей интуиции, и я заозирался по сторонам. Ощущение нависшей угрозы стало отчетливей. Сколько их здесь? Корабль? Два? Или сейчас сюда направляется целый Лигийский флот?
— Пойдем со мной, вынесешь мяч на поле, почетная миссия! — вернувшийся судья махнул рукой, и мне пришлось выйти вместе с ним под свет софитов.
Когда я вышел на арену с ящиком в руках, трибуны взвыли. Их было плохо видно из-за того, что они находились в тени, тогда как само поле заливал яркий свет. Находиться под таким количеством направленных на меня взглядов, при этом не видя почти никого, было неуютно. А я, к тому же, ждал нападения Лиги в любую секунду, и отсутствие обзора меня сильно раздражало.
Полностью поглощенный мыслями о стычке с вражеским десантом, я был слишком занят разглядыванием почерневшего неба на предмет чужих кораблей и не сразу обратил внимание на судью, повернувшегося ко мне.
— Я знаю, что вы с Коршуном потратили много сил и времени, готовясь к победе. Молодцы, ничего не скажешь! Сейчас ты поймешь, почему я так говорю.
Я все еще думал о Лиге и переключиться в другое русло с ходу не смог — суть сказанного доходила с трудом, но что-то в самом тоне Вертела Бешеных мне не понравилось. Он отвернулся от меня и, приставив ко рту рупор, крикнул на весь стадион:
— Орки! Требую тишины! Мне есть, что вам сказать! Так что заткнитесь! Вот хорошо… С прискорбием сообщаю, что Орочьи Игрища не состоятся.
Шум с трибун буквально взорвал все пространство, и судье пришлось замолчать на несколько минут. Я поставил ящик с головой гоблина на землю и обернулся, словно меня что-то толкнуло в спину. Там, у края поля, стояли с удивленными лицами Кузьма, Миша, Лоб, Лиза и Матрена, явно недоумевающие, зачем их сюда привели.
— Нам стало известно, — тем временем продолжил судья, — что перед игрой клан Боевых подослал к соперникам своих агентов. Это шаманы опозорили игроков клана Кровожадных! Это шаманы выкрали талисманы клана Яростных! Это шаманы навели порчу на священную статую Черепа в поселке клана Праведных. «И хрен бы с ним!» — скажете вы. Молодцы, шаманы, могут, когда захотят! Но! Шаманы подменили голову гоблина на стадионе! И теперь любой каратель, прикоснувшись к ней, не сможет ничего сделать. А это уже нечестная игра! Рядом со мной стоит их агент, который все это и проделал! Каким будет ваш приговор, орки?!
Наверное, за этим последовал новый взрыв возмущенного ора и свиста, но я его не услышал. Все вокруг как-то замедлилось, и я в оцепенении наблюдал, как моих друзей берут в кольцо орки, как болельщики с передних рядов — единственных, что я мог видеть — вскакивают со своих мест и как охрана изо всех сил, еле выдерживая дикий напор, пытается не дать им выскочить на поле, чтобы свершить самосуд. Все это происходило очень медленно, и единственный звук, который до меня доносился — это стук моего собственного сердца, как доказательство того, что я все еще жив. Так я и стоял, в тишине, под светом гигантских прожекторов, как актер на сцене в спектакле одной роли, и пытался осознать, что только что произошло.
— Поверь, мне жаль, что все так обернулось. Штурм Бешеных, мой соклановец и вождь, очень хорошо о тебе отзывался. Думаю, он не хотел, чтобы тебя растерзала толпа безумных орков…
Слова главного судьи долетали издалека, и сосредоточиться на них было тяжело. С трудом сфокусировав взгляд, я попытался собраться и сделать хоть что-то. Болельщики вот-вот сломают кольцо охраны и разорвут и меня, и мою группу прямо здесь на части…
— Мне правда жаль, — произнес Вертел Бешеных и снова поднял громкоговоритель — как раз вовремя, потому что Хранители уже не могли сдержать рвущихся мстить зрителей: — Орки! Я требую тишины! Заткнитесь все! Игрища отменяются, но по нашим законам любой провинившийся может призвать к Суду Предков!
Эти слова волшебным образом подействовали на орков. По трибунам прошел согласный гул, и давление на охрану сразу ослабло.
— Вы не имеете права! — на поле выскочил лейтенант Надзорин, возмущенно размахивая руками. — Это Хранитель Империи и, что бы он ни совершил, судить его может только военный трибунал!
— Расскажи это им! — Вертел ткнул пальцем в зрителей, которые хоть и перестали напирать на охрану, но выглядели очень угрожающе. — Боюсь, ваши судьи не успеют добраться до Диких островов, орки порешают здесь всех гораздо быстрее!
— Что за Суд Предков? — наконец сформулировал я главный вопрос.
— Возможность сразиться с поединщиками кланов обвинителей. Одновременно. Это древний обычай орков, и ты имеешь право прибегнуть к нему сейчас. Соглашайся, другого выхода нет! Или сейчас вас всех шестерых убьет толпа, или ты, как главный, возьмешь все на себя и призовешь к Суду.
— Но его же сотрут в порошок, и воскрешать уже нечего будет, — ошарашено произнес Надзорин.
— Конечно, — кивнул судья и снова обратился ко мне. — Но зато твоих друзей уже никто не будет преследовать. Ты и так уже не жилец, спаси от расправы хотя бы их.
Значит, Суд Предков… Я посмотрел на свою группу — они что-то кричали и пытались прорваться ко мне, но их окружало плотное кольцо орков, и крики до меня не долетали. Одолевали ли меня сомнения? Конечно, нет. Возможно, я вижу их в последний раз, и мне просто хотелось продлить этот момент.
— Решайся, — поторопил судья и я, чувствуя как внутри меня что-то обрывается, кивнул. Он поднял рупор и его голос снова разнесся по всей округе. — Пособник шаманов призывает к Суду Предков. Ему предстоит схватка с тремя поединщиками. Каждый из кланов выставит самого сильного и могучего орка. Если поединщики проиграют в схватке, значит, обвиняемый сообщник шаманов заслужил благословение Великих Предков, и кланы снимут с него обвинения и не станут преследовать по всему миру. Таков закон, таков обычай!
Пока Кланы Праведных, Яростных и Кровожадных решали, кого выставить против одного меня, я молча, и даже как-то отстраненно глядел, как моих друзей пытаются увести со стадиона: как у Миши отбирают засверкавший алым жезл, как сопротивляющегося Кузьму валят на землю и заламывают ему руки, как Лоб остервенело кидается на живую стену орков, но его отбрасывают назад, как грубо хватают Лизу и Матрену и уносят будто двух диких кошек, царапающихся и кусающихся… Я смотрел на них до самого конца, пока не потерял из виду. Внутри была лишь пустота. Даже страха не возникло… но наверное, так и должно быть — умирать за то, что дорого, не страшно.
— …И-и-и первый поединщик — Душитель, головорез, вольный охотник за головами, выходец из Кровожадных, решивший отстоять честь своего клана. Слава ему! Второй поединщик — выходец из клана Яростных — Палаш, сын убитого Штыка и новый вождь клана Яростных! Жажда мести движет им, а значит, Предки на его стороне! И последний поединщик… вы, орки, хорошо его знаете! Когда проповедники Триединой Церкви пришли на Дикие острова, он вступился за них и не дал вам растерзать их! Три дня он охранял лагерь жрецов, и дорога к нему была выстлана трупами орков. За что мы все его уважаем и чтим! И он по праву стал первым карателем на наших островах! Свя-а-а-тоша! Посмотрим, что поединщик шаманов сможет противопоставить Триединой Церкви!.. Да начнется бой!
Каждый раз, когда судья называл новое имя, зрители вопили так, что содрогалось все вокруг. Трое орков вышли на поле, но меня охватило безразличие, и я даже не взглянул в их сторону, раздумывая, стоит ли вообще доставать меч. Один против троих — лучших представителей своих кланов — я все равно не выстою, так что чем быстрее все закончится, тем лучше.
— Не держи зла, Хранитель, кто ж знал, что шаманским агентом окажешься именно ты! А мы так славно все распланировали, — произнес напоследок судья, глядя на меня с искренним сочувствием. — Даже забыли про свои распри с Комитетом…
— Комитетом? — резко вскинул взгляд я. Слово так больно резануло слух, что я даже выпал из охватившего меня ступора. Грудь опалило нестерпимым жаром.
— Да, их агент, Иавер Гахиджи, помог нам во всем разобраться и вывести шаманов на чистую воду. Сволочи они, согласись. Втянули тебя в эту историю…
Он говорил что-то еще, но я его уже не слушал. Значит, комитетчик работал на два фронта: придумал отличный план для шаманов и, как только тот был осуществлен, рассказал о подтасовке другим кланам. Меня просто подставили! Сделали разменной монетой в своих играх! Вот так моя Родина, за которую я готов был сражаться не на жизнь, а на смерть, сама же всадила мне нож в спину.
Я физически ощутил, как в один миг вспыхнувшая в сердце ярость заструилась по венам, отравляя весь организм. Рассудок помутился. Какая-то другая, потаенная часть моего сознания начала вытеснять остальную личность. Перед глазами повисла красная пелена, и я вдруг понял, что готов не просто убить, а без всякой жалости разорвать кого угодно, словно загнанный в угол зверь, словно во мне не осталось ничего человеческого. Опьяневший от обиды и злобы, я выхватил меч и с отчаянностью обреченного шагнул навстречу противникам. Если мне и суждено навсегда умереть сегодня, то своих убийц я заберу с собой!
Их было трое. Орки из клана Праведных, Яростных и Кровожадных. Я перестал замечать все вокруг — мир сузился до трех фигур впереди. Они очень медленно двигались в мою сторону и, наверное, не чувствовали никакой угрозы. Я хорошо видел их, но почему-то совсем не запомнил лиц — в тот момент это не имело никакого значения, важно было лишь то, что кровь кипела в жилах, все тело налилось невероятной силой, и мне казалось, что в мире не осталось ничего, на что я сейчас не был способен. Если привычные предвкушение боя и азарт давали невероятный заряд энергии, то чудовищная, неконтролируемая ненависть, поднявшаяся из самых темных глубин моего «Я», совсем увела куда-то за грань человеческих возможностей. Я будто бы предчувствовал каждое движение противников, будто видел их насквозь… Они пришли сюда, чтобы меня убить, почему же я должен жалеть их?
Все трое были вооружены тяжелыми топорами, что неудивительно — это любимое оружие орков. Я сам когда-то, еще на родном заснеженном аллоде, ходил с топором, подражая расе самых лучших воинов Сарнаута, и в глубине души немного расстраивался своей принадлежности к человеческому роду. Только со временем пришло понимание того, что вся суть не в грубой силе, а в скорости, ловкости и уме. И что меч человеку подходит гораздо больше. Тем более тот, который сейчас был в моих руках, ставший продолжением меня в тот же миг, едва я взял его за прохладную, резную рукоять. Бывает так, что оружие находит своего хозяина, и мне казалось, что это как раз тот случай — я чувствовал его упругую сталь, как родное тело, длину его клинка от гарды до самого кончика, остроту его лезвий, способных войти в живую плоть так легко и незаметно, будто я боролся с бесплотными призраками… Только брызги, оседающие на форме Хранителя Империи багровыми пятнами, говорили о том, что мой противник — настоящий.
Каждый взмах топора любого из трех орков-поединщиков мог стать для меня последним, ведь это оружие не требует особой точности и знаний — любой удар, даже тупым концом по касательной, просто раздробит мне кости. Искусство убивать мечом гораздо более сложное и тонкое: атаковать так, чтобы лезвие коснулось противника под точно выверенным углом, чтобы клинок не соскользнул, а вспорол тело врага, оставив ровный, почти хирургический срез. Это знание было во мне, как будто я с ним родился, и которое всплывало из глубин памяти, словно эхо моих далеких предков, всю жизнь сражавшихся за право жить на этой земле. И победивших. В голове не было никаких мыслей, кроме жажды мести, но инстинкты вели меня, не допуская ошибок: не дать себя окружить, уйти от атаки, совершить обманный маневр, заставить противников мешать друг другу и подставляться под встречную атаку, сделать выпад и нанести удар с ювелирной точностью… Я быстро двигался, мой меч порхал стальной птицей, за которой тянулся кровавый шлейф, и в этом была своя извращенная, убийственная красота.
Возможно, бой длился долго, но для меня он стал одной вспышкой, мигом безумия, когда я перестал быть собой. Очнулся я только после того, как нападать стало не на кого. Мои противники лежали на той самой травке, устилавшей игровое поле, только теперь она уже не была зеленой и веселой совсем не выглядела. Я не отдавал себе отчета в том, насколько серьезные раны наносил, но подходить, чтобы проверить — смогут ли убитые воскреснуть, я не стал.
Когда все было конечно, я механически сорвал несколько травинок и вытер ими клинок. Затем развернулся и пошел прочь. Никто меня не останавливал. Стоявшие на пути орки и Хранители расступались в стороны, давая мне свободно пройти и глядя со смешанным выражением удивления и испуга. Своей группы я не видел, но был уверен, что их не тронут — я отвоевал у орков их право на жизнь, а для Комитета они не представляют угрозы. На стадионе по-прежнему стояла тишина, но вовсе не потому, что мой мозг все еще не воспринимал посторонние звуки. Это была подлинная минута молчания. И лишь когда я покинул арену, до меня донесся усиленный громкоговорителем голос Вертела Бешеных:
— Орочьи Игрища закончены! Предки сказали свое слово! Запомните, орки, этот день! День, когда шаманы показали нам свою настоящую хитрую и лживую морду. День, когда их поединщик бросил вызов, вышел на Суд Предков и победил! Быть может, за ним стояло что-то большее, чем просто жажда жить…
Окончание его речи я не дослушал, сейчас меня целиком занимала быстро удаляющаяся спина Иавера Гахиджи. На улице я застал нескольких Хранителей, отчаянно не дававших прорваться на стадион Старику. Дрейк будто почувствовал, что хозяин в опасности, сбежал из загона и теперь кидался на охрану, истошно рыча.
— Да уймись ты, зверюга! Держите его! Осторожней…
Но Старик не собирался униматься, четко вознамерившись оставить кого-нибудь без рук или без головы, и только заметив меня, сложил широкие крылья и припал к земле, искоса глядя на Хранителей зеленым глазом. Я залез ему на спину и похлопал по длинной шее:
— Давай, дружище, у нас есть еще важное дело.
До порта, где швартовались корабли, было не очень далеко. Я не сомневался, что Иавер Гахиджи направился туда и я успею его перехватить. Однако я ошибся. Комитетчик рванул к джунским развалинам, вероятно намереваясь укрыться на одном из множества островов архипелага. Я видел, как его окружила прозрачная сфера и понесла куда-то сквозь астрал. Добравшись до края аллода, я слез с дрейка и, прежде чем кинуться за комитетчиком, обнял своего питомца, прижавшись щекой к его костлявой шее.
— Не жди меня, Старик. Беги, ты свободен.
Дрейк фыркнул и захлопал крыльями, всем своим видом давая понять, что никуда уходить не собирается.
— Беги же, глупый! Беги! Я не вернусь.
Я погладил его по загривку, жалея лишь о том, что у меня не было возможности попрощаться со своими друзьями. Обидно. Но судьба редко бывает снисходительной.
Джунские развалины удивительным образом отправили меня в нужном направлении, хотя четко приказа я не давал, ведь я понятия не имел, на который из островов сбежал комитетчик. Вероятно, остаткам умной древней технологии хватило размытой формулировки. Бездна разверзлась под ногами, но я был не в том настроении, чтобы любоваться ее смертельным очарованием. Когда мои ноги ударились о твердую поверхность аллода, Гахиджи не успел скрыться в глубине острова, и догнал я его за пару минут, повалив на землю.
— Далеко ли собрался? — прошипел я, заломив ему руки за спиной.
— Товарищ Санников, я прошу вас успокоиться, вы ведь здравомыслящий человек…
— Я буду полностью спокоен, если ты прояснишь мне пару моментов.
— Офицер, возьмите себя в руки! Если вы меня сейчас не отпустите, для вас это плохо кончится…
— Плохо кончится? — расхохотался я. — Если Комитет решил от меня избавиться, то долго я не проживу. Мне терять уже нечего, так что советую отвечать строго по команде. Почему меня подставили? Чем я помешал? Говори!
— Я не намерен вести с вами переговоры, это вне моей юрисдикции…
Мне хотелось завязать его в узел со всеми металлическими частями… Но зачем? Восставшие не испытывают боли. Я, от злости не чувствуя никакой тяжести, поволок его к краю аллода как тряпичную куклу. Помешанные на бессмертии существа, чье сердце остановилось тысячу лет назад, боятся только одного — умереть насовсем.
— Что вы делаете, товарищ Санников, не сходите с ума… Вы же не преступник…
— Я только что убил трех граждан Империи, возможно даже законопослушных, возможно даже навсегда. Думаешь, я не смогу присоединить к их числу ублюдка вроде тебя?
— Будьте благоразумны! Вы офицер Империи, страна оказала вам великую честь…
Подтащив активно сопротивляющегося Зэм к краю земли, я свесил его голову и плечи над астральной пропастью. Возможно, это была лишь иллюзия, рожденная моим взбудораженным разумом, но мне показалось, что астрал как-то заволновался, забурлил, и будто потянул свои щупальца к восставшему, готовый принять жертву. И хоть лицо комитетчика скрывала маска, я почувствовал его страх, заструившийся по моим пальцам, которыми я сжимал его горло.
— Вы… вы этого не сделаете… это противоречит вашему психологическому портрету…
— Что ж, жизнь полна сюрпризов и разочарований. Спрашиваю еще раз — почему Комитет решил от меня избавиться? — рявкнул я, еще больше склонов Гахиджи над бездной — разноцветные астральные блики запрыгали на его металлическом лице.
— Вы здесь ни при чем, на вашем месте мог быть кто угодно! Нам просто необходимо было как-то подставить клан Боевых…
— Зачем?
— Мы стараемся снизить влияние шаманов среди остальных орков… Комитет и лично Яскер уделяют большое внимание орочьему вопросу… Нам нужно, чтобы эта раса стала частью Империи, а шаманы мечтают о независимости. Поэтому просто необходимо выбить почву у них из-под ног…
— Что-то ты темнишь, приятель. Никто из орков не сможет самостоятельно защитить аллод от астрала, значит, об их независимости не может быть и речи! Орки никуда не денутся из Империи, пока у них не будет собственного мага… Так ли уж случайно выбор пал на меня?
— Ну хорошо… да… выбор был не случаен. Среди орков есть особи с повышенной способностью к магии. Но, я уверен, это всего лишь результат астральных мутаций! Потомки Легендарного Орка — это не более, чем легенда, и скоро мы это докажем! Однако то, что вы пересеклись со всеми из них, внушает некоторые опасения. Шаманы считают вас «Избранным», думают, что именно вы вернете им независимость, отыскав орка-мага…
— И поэтому вы решили убить сразу двух зайцев: подставить шаманов, свалить все на меня и таким образом ликвидировать «Избранного».
— Хороший план…
— Не то слово. Блестящий! Жаль, что я оказался таким живучим…
— Товарищ Санников, мы еще можем как-то мирно решить ваш вопрос, если вы не будете делать глупостей!
— Сомневаюсь. Где Череп?
— Что?! Я не понимаю…
— Не строй из себя идиота! Ты сказал, что я пересекся со всеми потомками Великого орка. Но с Черепом Степных я не пересекался! Сейчас я уберу свои руки и ты насладишься прекрасным ощущением полета. Правда, недолго… Хочешь?
— Нет, нет… подождите… Череп действительно был здесь, на Диких островах, и вы бы наверняка встретились…
— Но Комитет меня опередил, верно?
— Да, мы перевернули здесь все и нашли его до вашего приезда.
— Где он?
— В одной из наших лабораторий. Участвует в экспериментах, которые, несомненно, подтвердят, что никаких способностей к высшей магии у орков нет и быть не может! Орки должны оставить пустые надежды! Вы можете вышвырнуть меня в астрал, но это ничего не изменит! Я умру героем, а Империя сохранится союзом трех рас… А-А-А!!!
Гахиджи, вероятно, решил, что я, сделав резкое движение, собираюсь его столкнуть в пропасть. И только поняв, что я поставил его на ноги, заткнулся.
— Рад, что вы приняли правильное реше…
Мысли лихорадочно метались в моей голове. По плану Комитета я должен был сегодня умереть на арене, когда правда о шаманах раскрылась, и мое выживание — лишь досадная неприятность, которая в кратчайшие сроки будет исправлена. Если Комитет задался целью, то он ее достигнет. Я, задумавшись о торговых кораблях, про которые упоминала Кочерга, и на которых мне, быть может, удастся покинуть Дикие острова раньше, чем до меня доберутся, даже не заметил, что Гахиджи оборвал себя на полуслове.
На мое плечо мягко легла чья-то рука…
— Я не сомневался, что Комитет начнет ставить нам палки в колеса. Они не хотят нашей независимости и сделают все, чтобы помешать!
— Вы?! Как вы здесь…
— Строительство джунского портала закончилось час назад. Я прибыл сразу, как только узнал о подставе… прости, что не успел защитить тебя на стадионе.
Коловрат, громко бряцая многочисленными амулетами, сделал шаг к Иаверу Гахиджи, и тот немного попятился, оказавшись между молотом и наковальней: позади него был астрал, впереди — разгневанный Верховный шаман орков. И еще неизвестно, что хуже. Рядом с Коловратом стоял Коршун с совершенно убитым видом, на него даже жалко было смотреть.
— Какой позор!.. Все вскрылось! И про тотем, и, самое главное, про гоблинскую голову. А ведь мне ее ты дал! — рявкнул он, ткнув пальцем в комитетчика. — Какие слова говорил! «Я понимаю, как сейчас важна для шаманов победа! И мы можем вам ее обеспечить!» Гадина! Теперь понятно, что в Комитете Незеба хотели, чтобы шаманы опозорились, чтобы нас никто не уважал. И я сам им в этом помог!
— У-у-у, лжецы и интриганы! — сжал руки в кулаки Коловрат, и вокруг него вдруг сам собой закрутился небольшой вихрь, спиралью взметнувший вверх степную пыль. — Не верю я вам. У Черепа есть какая-то сила, иначе бы вы не заперли его в своей лаборатории!
— Мы… я… это вне моей компетенции, вы же понимаете… — взволнованно залепетал Гахиджи, переминаясь с ноги на ногу, но я видел, что Коловрату он, по большому счету, не интересен.
— Я настроен решительно! — произнес Верховный шаман, ни к кому конкретно не обращаясь. — На кону не только мой авторитет. И не только авторитет шаманов вообще. На кону союз орков и Империи!
Вихрь у его ног стал отчетливее, и я даже увидел, как сверкнули молнии. Пусть кто-то и считает язычников магами низшего порядка, но со стороны это выглядело жутковато. От поднявшегося ветра амулеты Коловрата громко застучали друг о друга, и что-то в этом звуке заставляло ужаснуться, электрические вспышки делали лицо орка мертвенно белым полотном, на котором отчетливо выделялись налитые кровью глаза. И я, и Коршун невольно отступили назад, Гахиджи и вовсе попятился, снова оказавшись на самом краю земли, но через мгновение Коловрат взял себя в руки, и начавшийся было ураган улегся.
— Идем со мной, Избранный, — кивнул он мне, уверенно направившись к джунским камням и больше не удостоив комитетчика взглядом. — У меня есть к Яскеру несколько вопросов…
— К Яскеру? — заколебался я.
Вообще-то у меня были прямо противоположные планы. Вряд ли, конечно, мне удалось бы скрыться от вездесущих агентов Комитета, которые даже сейчас могли целиться мне в спину из-под любого камня, но идти самому прямо в руки к Рысиной мне тоже не очень хотелось.
— Пока ты со мной, никто не посмеет тебя тронуть, — правильно понял мои сомнения Коловрат.
Его слова не слишком меня ободрили. Даже если это и так, я же не могу вечно ходить тенью за лидером орков! Сейчас я снова должен был принять важное решение: взглянуть в лицо смерти или все же попытаться спасти свою жизнь… Как же это тяжело — стоять на той самой развилке, где путь, по которому ты шел, вдруг разделяется на разные дороги, и от того, на которую из них ты ступишь, зависит твоя судьба.
Первый шаг за Коловратом дался мне тяжело, но после того, как он был сделан, все тревоги пропали, и я внезапно почувствовал опустошение, как тогда, на арене, когда я согласился на Суд Предков. Но вместе с опустошением на этот раз пришло еще и облегчение. Облегчение от того, что мне не придется бежать, прятаться и до конца жизни вздрагивать от каждого шороха. Хоть я и не хотел себе в этом признаваться, но в глубине души прекрасно понимал, что так жить все равно бы не смог. Так зачем оттягивать неминуемое и продлевать собственную агонию? Я выбрал правильную дорогу, пусть даже она, скорее всего, окажется значительно короче, чем мне бы того хотелось.
Коловрат широкими шагами направлялся к джунским развалинам, и мне приходилось едва ли не бежать за ним, чтобы не отстать.
— Комитет увел у меня из-под носа последнего потомка… Я в бешенстве! Я хочу видеть Черепа Степных! Что это вообще за фигня — взяли честного орка и отправили в какую-то секретную лабораторию! И мне ничего не сказали. Бардак!
— Гахиджи сказал, что это все астральные мутации…
— Я слышал. Врет! Интересно, в какой из лабораторий Череп находится? В шестой? Вряд ли… Там же этот… как его… проект «Крыло». Какое отношение Череп имеет к авиакам? В девятой? Хм-м, тоже вряд ли… Экзоскелет проектируется для Зэм… Неужели… в тринадцатой? О-о, нет!
Перед моим взором сама собой повисла красная папка с надписью «Х-13. Совершенно секретно», где я лично поставил подпись о неразглашении. Точно! Ведь и Семер Небит — женщина из Комитета, собиравшая пауков-вампиров на берегу Мертвого моря, — тоже говорила что-то про астральные мутации.
— Я должен немедленно встретиться с Яскером. Если через час Череп не будет в моем распоряжении, я… я объявлю о выходе орков из Империи! Да! — он уже почти коснулся джунских камней, но потом вдруг замер. — Нет, стоп. Из Империи пока выходить не будем. Это я погорячился.
На Зверский остров мы спокойно перенеслись сквозь астрал в прозрачных сферах, к которым я уже стал привыкать, во всяком случае такой метод путешествий перестал казаться мне чем-то из ряда вон выходящим. Зато на центральном острове, возле наконец достроенного, полноценного джунского портала, было настоящее столпотворение. При виде множества орков, которые неизвестно как отреагируют на появление собственного вождя, моя рука сама потянулась к мечу. Многие из них желали отстранения от власти шаманов и смещения Коловрата, и после того, что случилось на стадионе, ситуация обострилась еще сильнее. Может быть, Верховному шаману прямо сейчас придется доказывать свое лидерство перед своим разъяренным народом? Чем ближе мы подходили к толпе орков, тем больше во мне крепла уверенность, что стычки не избежать…
Но я ошибся. Воины, что за спиной Коловрата так громко заявляли о своем превосходстве, и которые, узнав о махинациях шаманов, хотели меня растерзать на арене, сразу растеряли боевой пыл, столкнувшись лицом к лицу со своим законным главой. И в тот момент я понял, почему именно Коловрат верховодит этой воинственной расой. В его глазах, во всей его фигуре, в каждом движении сквозила какая-то непередаваемая мощь, заставлявшая всех почтительно пятиться, уступая дорогу и смиренно опуская головы. Он, как вожак волчьей стаи, способен подавлять волю всего лишь силой взгляда. И его все-таки боялись. Спокойно и величественно прошествовав к площадке телепорта сквозь образовавшийся живой коридор, Коловрат обернулся и внимательно посмотрел на свой народ, словно спрашивая, посмеет ли кто-нибудь открыто выразить ему свой протест… Никто не посмел.
Телепорт привычно загудел, и через секунду голубая сфера скрыла от меня Дикие острова и моих несостоявшихся палачей. Но я не сомневался, что там, на другом конце, меня уже ждут другие, куда более изощренные палачи.
Гораздо больше я тревожился за уши команды клана Кровожадных. Не за сами уши, конечно, а за Матрену, Лизу и Лба, которые отправились за ними на соседний остров. По заверению Коршуна, команда тренируется на небольшой самодельной площадке с края аллода, и в само поселение заходить не придется. Тем не менее, там все равно будет как минимум шесть орков-игроков и, вероятно, их тренер. Трое против семерых! А если у Кровожадных еще и группа поддержки окажется рядом, то положение совсем станет плачевным. Конечно, Лоб даст фору практически любому силачу, Лиза способна ввести в транс сразу нескольких противников, да и наличие рядом с ними лекаря обнадеживает. Но силы все равно не равны.
Сам я в компании Иавера Гахиджи, Коршуна и тренера шаманской команды Шило Головастых отправился на остров к карателям из клана Праведных. Я пока не совсем понимал свою роль, но Гахиджи зачем-то настоял на моем присутствии, хотя этот визит как раз казался вполне мирным. Пока моя группа рискует жизнью, мне предстоит торчать на дружеских орочьих посиделках. Лучше бы я отрезал уши команде Кровожадных! Так, злясь и ругаясь про себя, я прибыл на остров орков-храмовников, называющих себя звучным словом «каратели».
Пока мы шли до поселка Праведных, Шило Головастых поведал об основной цели визита.
— В команде должно быть шесть игроков, так? Так. А у нас сейчас всего два ветерана и три новичка. Одного игрока, стало быть, не хватает. Есть у меня на примете один орк, Сыч, классный из него вратарь получится. Одна только проблема: забил он на клан и ушел на вольные хлеба. Стал разведчиком-головорезом. Такое иногда случается.
— Почему мы ищем его здесь?
— Каратели клана Праведных заказ выдали на истребление гиен-падальщиц, — вмешался Коршун, — и хорошо за это платят. Хотят их под корень извести. Чтобы — бац! — и не было гиен. Типа неправильно это, что вшивые, вонючие гиены на острове Праведных обитают. Вот до чего святость доводит!
Я ничего ужасного в этом стремлении не увидел, но свое мнение оставил при себе.
— Как ваши новички, и команда в целом? Готовы к Игрищам? — вежливо поинтересовался Гахиджи у тренера Головастых.
— Времени на тренировку мало остается — финал на носу! Да и кровь у меня тигриная закончилась!
— Тигриная кровь? — переспросил я. — Зачем?
— Как зачем? Недаром про нас, шаманов, говорят, что мы вскормлены не молоком матери, а звериной кровью. Свежая кровь тигров — этих прекрасных и могучих зверей — дарит силу, мощь, ловкость. Моя команда каждый день пьет по несколько литров тигриной крови. И гляньте, что за непобедимые бойцы получились!
— То-то их всех перебили! — не сумел удержаться я от язвительного комментария.
— Но это же не повод менять вековые традиции! — возмутился тренер. — Значит, надо пить еще больше тигриной крови. Вот тогда количество перейдет в качество. Тем более, что я должен срочно воспитать новых игроков. Это же сколько крови надо! Игрок должен быть злой и свирепый! Как тигр!
Гахиджи усомнился в научности такого подхода, и они жарко заспорили на эту тему, немного подотстав от нас с Коршуном. Таким образом у меня наконец появилась возможность задать интересующий меня вопрос вождю шаманского клана тет-а-тет.
— Череп Степных? Не припомню что-то… Но раз Верховному Шаману он позарез нужен, то стало быть наша главная задача его разыскать. Мы шаманский клан и чтим традиции, слово Коловрата для нас — закон! Но почему он думает, что этот твой Череп на Диких островах?
— Потому что я тоже здесь, — пробормотал я и, заметив удивленный взгляд Коршуна, добавил: — Это долгая история. Если узнаете что-нибудь о Черепе — дайте мне знать.
— То, что ты упомянул имя Черепа, хороший для нас знак. Здесь, на острове Праведных, горит костер, зажженный в память о Великом Предке — Черепе, величайшем орке в истории.
— То был, кажется, полководец времен войны орков с людьми, — напрягая память, что-то припомнил я из школьной программы.
— Череп сумел объединить враждующие орочьи кланы в единую Орду. И только его смерть не позволила нам, оркам, самой сильной расе Сарнаута, стать хозяевами этого мира! — пафосно заявил вождь Боевых.
Хоть я и хорошо относился к оркам, но мне стало немного обидно за людей, и я решил отрезвить Коршуна, вернув его из радужных фантазий в суровую реальность.
— Хозяевами мира вы бы пробыли недолго — в лучшем случае до Катаклизма, ведь у орков нет магов, которые могут защитить аллоды от разрушения. Когда Сарнаут раскололся, именно люди и эльфы сохранили оставшиеся земли и всех, кто на них живет.
— Хорошо, что Череп этого не увидел, — поморщился Коршун. — Каратели его боготворят и считают, что он дает им силы. Помнишь, что говорил Жаба на совете нашего клана? Оркам из Праведных покровительствует дух Великого Предка. Может и так, я в эти новомодные штучки не очень верю… Но перестраховаться не помешает.
— Хотите начать ставить жертвенные знаки?
— Почти. Во! Гляди, это шаманский тотем, наполненный нашей древней магией. Пока я побалакаю с вождем Праведных, ты поместишь тотем рядом с их ритуальным костром. Посмотрим, чья волшба сильней будет!
— Только афишировать это не стоит! — добавил Гахиджи.
Я не заметил, когда он к нам приблизился и начал слушать разговор. Меня посетило неприятное ощущение, что комитетчик, изображая диспут с тренером, вообще не терял нас из виду и слышал все от первого и до последнего слова. Ничего предосудительного мы и не говорили, но все равно стало не по себе.
Поселок Праведных, как и его обитатели, выглядел намного более цивилизованным, чем шаманское поселение Боевых. Во всяком случае окружающий его забор не был сломан, а жилища казались относительно чистыми и ухоженными, если так можно сказать о старых передвижных кибитках, отделанных клыками и шкурами животных. Кроме традиционного облачения, выдающего в местных орках храмовников, ничего в поселке не говорило о том, что его жители — представители Триединой Церкви. Никаких образов трех Святых — Незеба, Скракана и Тенсеса, икон, крестов и алтарей я не заметил.
Мое внимание привлек высокий костер явно магического происхождения — он полыхал невероятным зеленым пламенем в сгущающихся сумерках на некотором отдалении. Уставившись на разлетающиеся во все стороны искры, похожие на россыпь изумрудов, я пропустил все приветствие, и очнулся только когда тренер Праведных понимающе зацокал языком, услышав от Коршуна о злоключениях команды клана Боевых.
— На Великих Предков надейся, но и сам не плошай. Истина! У нас вот тоже недавно главный нападающий пал духом. То ли влюбился не вовремя, то ли съел что-то. Мы его в степь послали сражаться с гиенами, укреплять боевой дух перед Игрищами!
— И как? Помогло?
— А то! Убил злобную гиену-падальщицу: была тут такая, ходила-бродила, другими гиенами верховодила, и сразу духом воспрял! Вот, чего добиться можно, коли с умом к делу подойти! Педагогика, ексель-моксель, не хухры-мухры!
Мы согласились, что педагогика в наше время вещь первостепенная. Тренер Праведных, в свою очередь, посоветовал поискать загулявшего вратаря в лагере охотников, очень удачно расположенном у ритуального костра. Я и Шило Головастых направились туда, а Коршун и Иавер Гахиджи остались с вождем Праведных выпить за предстоящий финал.
Темнело очень быстро, и вскоре большое зеленое пламя осталось единственным ориентиром в голой степи. Нагретый за день воздух начал остывать, подул холодный ветер, и степная живность, и те, кто на нее охотился, потянулись поближе к огню, разливающему вокруг себя желанное тепло. Шило сразу заметил своего игрока и устремился к нему, без стеснения переступая прямо через орков, как попало развалившихся на ночлег у костра.
— Что тебе нужно от Сыча? Сыч не хочет слышать про свой клан. Я одинокий волк, понимаешь?!
Вратарь был весьма устрашающего вида — здоровый, насупленный, с красной сеткой лопнувших сосудов в глазах, и зеленые отблески от костра придавали ему совсем уж зловещий вид. Он глядел на нас исподлобья и радости от встречи явно не испытывал.
— Завтра финал Игрищ, кто-то должен стоять на воротах…
— Играть за шаманов? Хм! Неохота мне возвращаться в клан. Душные ребята эти шаманы, а тут у нас свобода, вольница и все такое. К тому же, охотничий сезон начался…
— Значит, быстро заработать не хочешь, — пожал плечами тренер и развернулся, чтобы уйти. Было понятно, что он блефует, но Сыч повелся.
— Подожди, я не сказал «нет». Дай подумаю немного!
— Думай быстрее, у меня нет времени с тобой тут до утра торчать.
— Может быть я и пойду к шаманам вратарем… Добрый я сегодня. Только придется мои услуги оплатить. Я же не просто орк, а самый лучший вратарь! И услуги мои стоят недешево, так-то! И оплата вперед, и никак иначе. Я шаманов хорошо знаю, хитрые они. Но Сыча не проведешь!
Пока они препирались, я подошел поближе к зеленому костру — жар от него шел не такой уж и сильный, и мне даже захотелось протянуть руку и коснуться его. Делать этого я, конечно, не стал. Пламя, зажженное в честь орочьего полководца, когда-то воевавшего с людьми, вряд ли будет дружелюбно ко мне. Вместо этого я достал шаманский тотем — небольшую палку с разукрашенным набалдашником из черепа какого-то животного, и огляделся. Здесь находились в основном орки: большинство из них уже дремало прямо на земле вповалку, некоторые резались в карты и щелкали семечки — все вокруг было усыпано кожурой. На меня никто не обращал внимания, и я всадил древко тотема в землю почти полностью — так, чтобы его не сразу заметили. Ощущение, что я сделал что-то неправильное, не покидало. В голове так отчетливо вспыхнула просьба Командора Хранителей не лезть, куда не следует, как будто он написал эти слова большими красными буквами на плакате и повесил его у меня перед носом. Но я отмахнулся от неприятных мыслей. В конце концов, что может натворить безобидный шаманский черепок на палке? Моя группа в данный момент занята куда более криминальными делами — воровством и членовредительством.
— …Бесплатно только птички поют, а Сыч свою выгоду упускать не намерен. Нам, одиночкам, приходится рассчитывать только на себя!
Когда я вернулся к Шило и Сычу, им, очевидно, уже удалось достичь консенсуса. Вратарь довольно потирал руки, тренер же, хоть и пытался состряпать хмурую мину, тоже не остался внакладе, судя по загоревшимся глазам.
— Жду тебя завтра с утра на тренировке. И не опаздывать!
— Только если плату доставят к этому времени. Иначе — не приду!
— Вот и договорились.
Шило кивнул, и мы отправились обратно в поселок с чувством выполненного долга.
— Этот пройдоха своего не упустит.
— Сколько он потребовал за свои услуги? — с интересом спросил я.
— Пять шкур диких носорогов, пятнадцать орлиных перьев для стрел и восемь гоблинских амулетов меткости.
Я прикинул в уме примерную стоимость всего перечисленного.
— Не слабо.
— А то! Но чего не сделаешь ради победы.
Зря я надеялся поскорее отделаться от тяготившего меня визита к клану Праведных и поскорее вернуться на Зверский остров, чтобы узнать, как обстоят дела у моих друзей. Может, кто-то из них уже там? Однако Коршун не торопился прощаться с вождем соседнего клана, и мне пришлось изображать радостного гостя: жевать жесткое мясо тигра и периодически подносить ко рту кружку с чем-то подозрительно похожим на самогон. Я все время поглядывал на часы, те самые, что подарил Зеницын перед штурмом Большого купола, и в конце концов Иавер Гахиджи, видевший мою нервозность, произнес:
— Полагаю, команде Боевых пора продолжить тренировки?
— Да, да, — обрадовался Шило, которому тоже уже не терпелось уйти, и поднялся на ноги. — Мне надо возвращаться к команде!
— По одному ходить не стоит, все-таки на островах много агрессивной живности… Товарищ лейтенант?
— Да. Вдвоем мы справимся, — подтвердил я, с облегчением отодвинув от себя кружку с самогоном.
До штаба Хранителей я домчался со спринтерской скоростью, оставив Шило далеко позади — орк ведь не барышня, чтобы провожать его за ручку до дома. Там я застал Кузьму и Михаила, вполне довольных собой. Как я и предполагал, у них все прошло гладко: активно тушившие внезапно вспыхнувший степной пожар орки клана Яростных не заметили пропажи талисманов — ничем не примечательных побрякушек то ли из камня, то ли из дерева. А вот Лба, Лизы и Матрены все еще не было, хотя прошло уже довольно много времени. И, естественно, мы решили отправиться за ними.
— Мы сами только что вернулись, и уже собирались на остров Кровожадных, когда увидели, что здесь никого нет, — сказал Михаил. — Даже подумали, что ты уже там.
— Нет, мне пришлось задержаться у карателей. Еле отделался…
— Эй, а вы разве не из дневного патруля? — остановил нас караульный на выходе из временного лагеря Хранителей. — Вам пора на боковую.
— Мы добровольцы, в три смены пашем! — твердой рукой отодвинул Орел вставшего на пути хадаганца.
На улице стало совсем темно, и штаб освещался множеством зажженных огней, от которых шло приятное тепло. Но стоило покинуть палаточный лагерь и выйти в открытую степь, как подул пронзительный, холодный ветер — от дневной жары не осталось и следа. Орел поежился, и даже Лоб судорожно передернул плечами. Было тихо. Строители на ночь прекратили свою работу, джунская площадка телепорта, мимо которой мы шли, все еще находилась в разобранном состоянии, и возле нее не крутились инженеры и гоблины-рабочие. От штаба тоже не доносилось ни звука: ночная смена уже заступила на дежурство в степи, а дневная улеглась отдыхать, караул вокруг штаба сонно нес вахту и никто из диких обитателей островов его не тревожил.
Пока мы добирались до края аллода к джунским камням, которые перенесли бы нас на соседний остров, я заметил плывущие в небе отблески защитных сфер, и через несколько секунд Лоб, Матрена и Лиза приземлились возле нас.
— Наконец-то! — выдохнул Орел. — А мы за вами уже выдвинулись. Как все прошло?
— Ужасно! — воскликнула Матрена. — Я, конечно, сразу оказала пострадавшим первую помощь, чтобы им не было больно, когда они очнутся… Но все равно это ужасно!
— Вообще-то с практической точки зрения все прошло хорошо. Ушки игроков у нас, — Лиза кивнула на Лба, и тот потряс мешком, пропитавшимся отвратительными бурыми пятнами. — Эти орки совсем без ума! Над ними висит угроза ответного нападения клана Боевых, а они ходят поодиночке, ничего не боятся. Мы просто выловили их по одному: я вводила в транс, Лоб отрезал уши, а Матрена залечивала раны. Нас даже никто не заметил! Не думала, что справиться будет так просто.
При виде всех живыми и здоровыми можно было вздохнуть с облегчением, но невнятное, свербящее чувство беспокойства все еще сидело в груди. Я постарался не думать о нем, решив, что это остаточные явления того напряжения, в котором я находился, пока гадал на острове Праведных, как дела у остальных.
— Ну что, добровольцы, уже надежурились? Быстро у вас запал кончился, — ехидно прокомментировал караульный наше скорое возвращение в штаб.
— Приступы альтруизма долгими не бывают, — скорбно посетовал Орел в ответ.
Спал я плохо. Мне то снилось, что я один дерусь со стаей диких тигров, к которым позже присоединяются тролли и минотавры, то мои друзья цепляются за край аллода, и я изо всех сил пытаюсь не дать им упасть — хватаю за руки и тащу обратно, сдирая пальцы в кровь, то Рысина, бессменная глава Комитета Незеба, срывает с моей шеи военный медальон, отрезает мне уши, а затем толкает в астрал, и я, падая в бесконечно красивую бездну, понимаю, что такая смерть — необратима. Я просыпался в поту, закрывал глаза и снова видел все то же самое, и так повторялось по кругу несколько раз, пока я не решил просто дождаться утра, бездумно глядя в едва различимый в темноте брезентовый потолок армейской палатки.
Следующий день был суматошным, а у меня, как назло, раскалывалась голова от напряжения и недосыпа. С утра мы опять патрулировали территорию, и я едва ли не вываливался из седла, засыпая на ходу. Хорошо, что на нас никто не нападал. Во второй половине дня мы крутились у стадиона, потому что зрители начали прибывать толпами и все старались пролезть внутрь, хотя рабочие еще только заканчивали работу. В конце концов стадион просто пришлось оцепить плотным кольцом военных, не давая никому даже приблизиться к его стенам. Мне с легкой подачи Иавера Гахиджи пришлось еще, помимо всего прочего, бегать со всякими мелкими поручениями по всему аллоду.
К вечеру от обилия гостей уже было не протолкнуться: никогда в жизни я еще не видел столько орков сразу, они — увешанные символикой команд, разноцветными шарфами и флагами — большими компаниями расселись на земле, занимая все пространство вокруг стадиона, и я даже засомневался, поместятся ли они все внутри. Отовсюду доносились песни, кричалки, смех и ругань, и было так шумно, что я не слышал собственного голоса. Охрана старалась распределить болельщиков разных команд подальше друг от друга, но кое-где все равно вспыхивали драки. Кроме того, жечь костры было строго-настрого запрещено, но запрет, естественно, никто не соблюдал, поэтому Хранителям приходилось еще и носиться туда-сюда с огнетушителями.
— Это какое-то сумасшествие! Голова идет кругом… Поскорей бы уже этот день закончился! — пожаловалась Матрена, хватаясь за лоб.
Она и Лиза находились в импровизированном медпункте, куда сплошным потоком доставляли незадачливых болельщиков, решивших на кулаках доказать, чья команда больше достойна победы. Игра еще не началась, а все лежаки уже были заняты пострадавшими. Я заскочил в медпункт на минуту, решив все-таки выпить какое-нибудь снадобье от мучившей меня головной боли.
— Как ты думаешь, Ник, нас сразу куда-нибудь откомандируют после финала, или придется еще побыть здесь?
— Не знаю. Обстановка здесь неспокойная, кланы воюют между собой… Так или иначе все прояснится, когда закончится игра.
Благодаря Матрене покинул медпункт я в гораздо лучшем состоянии: голову больше не сжимал обруч, и даже сонливость немного отступила. Взбодрившись, я вернулся к своему занятию — перетаскиванию ящиков с провиантом из склада поближе к стадиону.
— Оба-на, оба-на, здравствуй, милая моя!
— Что?!
— Ой, это я не вам. Это я стишки повторяю. После Игрищ планируются народные гулянья, и мне предстоит их проводить.
— Ты распорядитель Игрищ? — поинтересовался я у молодого румяного хадаганца со звонким голосом. Немного подустав, я поставил ящик на землю и достал флягу с водой, решив передохнуть пару минут.
— Да. Правда, я в некоем смятении… Никогда не работал с дикими орками. Есть у меня смутные подозрения, что мои шутки-прибаутки могут им не понравиться. А уж про конкурсы я вообще молчу! Ты представляешь себе орков, передающих друг другу палку, зажатую между ног?
— Нет.
— И я — нет. Подумываю сократить программу, оставить только еду. А мордобой, говорят, сам организуется… Это у тебя что? Мясо?
— Ага. Тигриное. Орки его обожают.
— Отлично! Теперь я чуть более спокоен. Как говорится, и орки сыты — и хадаганцы целы, ха-ха! Что, не смешно? М-да, шутка сомнительная.
— Быть может, даже политическая, — откликнулся я, состроив серьезную мину.
— Прошу тебя, никому не рассказывай! — заволновался распорядитель, и я невольно заулыбался.
— Расслабься, я это несерьезно.
— Да уж, расслабишься тут… Этот остров не зря называют Зверским — каких только тварей на нем нет! И тролли, и минотавры… рассказывали мне, сколько рабочие намаялись с ними, пока строили стадион. А строить на каком-нибудь из клановых островов было нельзя: орки других кланов такой вой бы подняли! Ох, тяжело с ними! И с орками, и с минотаврами — со всеми!.. У тебя, кстати, выпивки нет?
— Запрещено ведь, — удивился я столь резкой смене темы разговора.
— Да мне на благое дело! Нам тут группу орчих-болельщиц прислали для разогрева. Девочки просто блеск! Но они городские и наших диких орков побаиваются. Нужно бы их как-то взбодрить… Слышал я, здесь живет один циклоп — знатный свиновод по кличке Лупоглаз. Забористое пойло гонит, называется «разорвуха». Не пробовал?
Я покачал головой.
— Жаль, жаль… Вещь! Вот бы ее достать. После этого напитка девочки будут плясать так, что у наших орков мозги выкипят!
Мне вдруг стало интересно посмотреть на пляски пьяных орчих — зрелище, должно быть, незабываемое! — и я искренне понадеялся, что распорядителю удастся где-нибудь раздобыть алкоголь, несмотря на все меры, предпринятые для того, чтобы никто не пронес на стадион спиртное.
Когда всех болельщиков, наконец, запустили внутрь, на улице было уже совсем темно. По всему периметру стадиона горело множество прожекторов, создававших довольно праздничную атмосферу. Где-то стучали барабаны и песни не прекращались — каждая группа фанатов старалась перекричать других. От обилия флагов, поднятых над головами, рябило в глазах. Круглое поле покрывала веселенькая зеленая травка, на которую кое-где была нанесена разметка белой краской. По обеим сторонам находились массивные каменные ворота с цепями вместо обычной веревочной сетки. Пока зрители рассаживались, поле еще было пустым, но вот-вот на нем появятся команды и начнется игра. Я наблюдал, как заполняются трибуны, и вдруг снова ощутил смутную тревогу. Но подумать о ней было некогда — меня отослали с очередным поручением в подсобку, где я застал кладовщика, уже знакомого мне хадаганца — распорядителя Игрищ и Иавера Гахиджи.
— О, наконец-то! Я послал за вами, товарищ Санников, полчаса назад! — недовольно сказал комитетчик, глянув в мою сторону. — Вот этот мяч… то есть, голову гоблина нужно отнести на поле главному судье. И поскорее!
Я хотел было ответить ему, что кроме меня здесь полно других Хранителей, и чтобы не ждать полчаса, столь «важную» миссию вполне мог выполнить кто-то еще, но сдержался. Скоро все закончится и, быть может, я покину Дикие острова уже сегодня.
— Все уже на местах! — радостно оповестил распорядитель. — Болельщицы уже надрались… Я хотел сказать — взбодрились! Орки разогреты, команды готовы. Пора! Сообщите главному судье, что время пришло! Ура, товарищи!
Взяв ящик с головой гоблина в руки, я поплелся на поле.
— Эй, Хранитель, — незаметно притаившийся в темноте Коршун поманил меня пальцем к себе, и вид при этом у него был очень загадочный. — Команды Яростных и Кровожадных до сих пор не прибыли на стадион, хотя давно уже должны быть здесь. Значит, все прошло так, как мы и задумали?
— Очевидно, что да, — без энтузиазма откликнулся я. — Талисманы у нас, уши тоже…
— Отлично! Без своих побрякушек бойцы Яростных на поле не выберутся даже под страхом смерти! И команда Кровожадных теперь опозорена навеки. И поделом: варварам не место в большом спорте! Так что теперь у нас остался только один противник — каратели клана Праведных. Мы разгромим их, и эта победа заставит всех орков уважать нас, шаманов!
— Удачи, — прохладно сказал я и повернулся, чтобы уйти.
— Удача здесь не помощник, — остановил меня Коршун. — Наша команда готова к Игрищам. Почти все готово… Но для верной победы нужно кое-что еще сделать.
Он открыл крышку ящика в моих руках, и взору предстала отвратительная голова гоблина в засохших кровоподтеках. Я поморщился. Нет, никакой жалости к гоблину я не испытывал, мне просто было противно. Коршун, тем временем, выхватил из ящика голову и положил на ее место другую — по виду ничем не отличающуюся от первой.
— И не надо меня ни о чем расспрашивать! Победа на Орочьих Игрищах очень важна для нас. Положение шаманов шатко: воины нас уже не уважают, каратели ведут свою игру, и все больше славных орков выбирает судьбу свободного головореза. Еще немного — и шаманы утратят власть. А вместе с этим мы можем распрощаться с надеждой на свободу и независимость. Вот так-то. Нам надо победить. Любой ценой!
После того, как мы уже вывели из строя две команды, глупо было начинать возмущаться подмене «мяча». Я, сцепив зубы и уговаривая свою совесть заткнуться, направился на поле. По крайней мере цель у этой цепочки гадких действий благородная — перенести орочью месть обидчикам в относительно мирное, спортивное русло. А там, может, и остальные кланы оставят свои попытки доказывать силу соседям на топорах, и переключатся на гоблинбольные баталии. Я уже и сам понял, что Иавер Гахиджи прав — орки очень азартный народ, и наверняка проигравшим кланам захочется поскорее взять реванш. Оставалось лишь надеяться, что победу они будут зарабатывать более честным путем, нежели шаманы.
Главный судья Вертел Бешеных уже готовился выйти на поле, чтобы дать старт финалу Орочьих Игрищ.
— Только не говори мне, что еще и команда Боевых не будет играть! Две команды уже отказались от участия в Игрищах. Если и шаманы не придут, Орочьи Игрища не состоятся вообще.
— На сколько я знаю, они полностью готовы, — ответил я, немного удивленный тем фактом, что главный судья поинтересовался именно у меня состоянием команды Боевых.
— Так, шаманы будут играть! Очень хорошо. Видишь ли, команда клана Кровожадных не пришла по состоянию здоровья! У команды клана Яростных пропали талисманы, а без них она играть не станет. Остаются только шаманы Боевых и каратели Праведных. Один матч всего. Зато какой! Решающий, я бы сказал! Многое решающий… Это что, наш мяч? — Вертел Бешеных заглянул в ящик.
Я кивнул, стараясь выглядеть хладнокровно.
— Хорошо, постой здесь. Скоро все начнется.
Мое сердце колотилось у самого горла, я не понимал, почему так разнервничался, ведь все вроде бы пока идет хорошо: шаманы выиграют Игрища, подтвердив свое лидерство, а я уеду с Диких островов с приятным чувством, что очередной гражданской бойни удалось избежать… Но все-таки адреналин начал закипать в крови, и я не мог избавиться от желания взять в руки меч. Непрошеные мысли о Лиге сами полезли в голову: здесь, на трибунах, находится огромное количество орков — главной ударной силы Империи в войне. А Лиге уже удавалось прокрасться в самое сердце страны. Могут ли они напасть на нас сейчас, застав врасплох? У меня не было причин не доверять своей интуиции, и я заозирался по сторонам. Ощущение нависшей угрозы стало отчетливей. Сколько их здесь? Корабль? Два? Или сейчас сюда направляется целый Лигийский флот?
— Пойдем со мной, вынесешь мяч на поле, почетная миссия! — вернувшийся судья махнул рукой, и мне пришлось выйти вместе с ним под свет софитов.
Когда я вышел на арену с ящиком в руках, трибуны взвыли. Их было плохо видно из-за того, что они находились в тени, тогда как само поле заливал яркий свет. Находиться под таким количеством направленных на меня взглядов, при этом не видя почти никого, было неуютно. А я, к тому же, ждал нападения Лиги в любую секунду, и отсутствие обзора меня сильно раздражало.
Полностью поглощенный мыслями о стычке с вражеским десантом, я был слишком занят разглядыванием почерневшего неба на предмет чужих кораблей и не сразу обратил внимание на судью, повернувшегося ко мне.
— Я знаю, что вы с Коршуном потратили много сил и времени, готовясь к победе. Молодцы, ничего не скажешь! Сейчас ты поймешь, почему я так говорю.
Я все еще думал о Лиге и переключиться в другое русло с ходу не смог — суть сказанного доходила с трудом, но что-то в самом тоне Вертела Бешеных мне не понравилось. Он отвернулся от меня и, приставив ко рту рупор, крикнул на весь стадион:
— Орки! Требую тишины! Мне есть, что вам сказать! Так что заткнитесь! Вот хорошо… С прискорбием сообщаю, что Орочьи Игрища не состоятся.
Шум с трибун буквально взорвал все пространство, и судье пришлось замолчать на несколько минут. Я поставил ящик с головой гоблина на землю и обернулся, словно меня что-то толкнуло в спину. Там, у края поля, стояли с удивленными лицами Кузьма, Миша, Лоб, Лиза и Матрена, явно недоумевающие, зачем их сюда привели.
— Нам стало известно, — тем временем продолжил судья, — что перед игрой клан Боевых подослал к соперникам своих агентов. Это шаманы опозорили игроков клана Кровожадных! Это шаманы выкрали талисманы клана Яростных! Это шаманы навели порчу на священную статую Черепа в поселке клана Праведных. «И хрен бы с ним!» — скажете вы. Молодцы, шаманы, могут, когда захотят! Но! Шаманы подменили голову гоблина на стадионе! И теперь любой каратель, прикоснувшись к ней, не сможет ничего сделать. А это уже нечестная игра! Рядом со мной стоит их агент, который все это и проделал! Каким будет ваш приговор, орки?!
Наверное, за этим последовал новый взрыв возмущенного ора и свиста, но я его не услышал. Все вокруг как-то замедлилось, и я в оцепенении наблюдал, как моих друзей берут в кольцо орки, как болельщики с передних рядов — единственных, что я мог видеть — вскакивают со своих мест и как охрана изо всех сил, еле выдерживая дикий напор, пытается не дать им выскочить на поле, чтобы свершить самосуд. Все это происходило очень медленно, и единственный звук, который до меня доносился — это стук моего собственного сердца, как доказательство того, что я все еще жив. Так я и стоял, в тишине, под светом гигантских прожекторов, как актер на сцене в спектакле одной роли, и пытался осознать, что только что произошло.
— Поверь, мне жаль, что все так обернулось. Штурм Бешеных, мой соклановец и вождь, очень хорошо о тебе отзывался. Думаю, он не хотел, чтобы тебя растерзала толпа безумных орков…
Слова главного судьи долетали издалека, и сосредоточиться на них было тяжело. С трудом сфокусировав взгляд, я попытался собраться и сделать хоть что-то. Болельщики вот-вот сломают кольцо охраны и разорвут и меня, и мою группу прямо здесь на части…
— Мне правда жаль, — произнес Вертел Бешеных и снова поднял громкоговоритель — как раз вовремя, потому что Хранители уже не могли сдержать рвущихся мстить зрителей: — Орки! Я требую тишины! Заткнитесь все! Игрища отменяются, но по нашим законам любой провинившийся может призвать к Суду Предков!
Эти слова волшебным образом подействовали на орков. По трибунам прошел согласный гул, и давление на охрану сразу ослабло.
— Вы не имеете права! — на поле выскочил лейтенант Надзорин, возмущенно размахивая руками. — Это Хранитель Империи и, что бы он ни совершил, судить его может только военный трибунал!
— Расскажи это им! — Вертел ткнул пальцем в зрителей, которые хоть и перестали напирать на охрану, но выглядели очень угрожающе. — Боюсь, ваши судьи не успеют добраться до Диких островов, орки порешают здесь всех гораздо быстрее!
— Что за Суд Предков? — наконец сформулировал я главный вопрос.
— Возможность сразиться с поединщиками кланов обвинителей. Одновременно. Это древний обычай орков, и ты имеешь право прибегнуть к нему сейчас. Соглашайся, другого выхода нет! Или сейчас вас всех шестерых убьет толпа, или ты, как главный, возьмешь все на себя и призовешь к Суду.
— Но его же сотрут в порошок, и воскрешать уже нечего будет, — ошарашено произнес Надзорин.
— Конечно, — кивнул судья и снова обратился ко мне. — Но зато твоих друзей уже никто не будет преследовать. Ты и так уже не жилец, спаси от расправы хотя бы их.
Значит, Суд Предков… Я посмотрел на свою группу — они что-то кричали и пытались прорваться ко мне, но их окружало плотное кольцо орков, и крики до меня не долетали. Одолевали ли меня сомнения? Конечно, нет. Возможно, я вижу их в последний раз, и мне просто хотелось продлить этот момент.
— Решайся, — поторопил судья и я, чувствуя как внутри меня что-то обрывается, кивнул. Он поднял рупор и его голос снова разнесся по всей округе. — Пособник шаманов призывает к Суду Предков. Ему предстоит схватка с тремя поединщиками. Каждый из кланов выставит самого сильного и могучего орка. Если поединщики проиграют в схватке, значит, обвиняемый сообщник шаманов заслужил благословение Великих Предков, и кланы снимут с него обвинения и не станут преследовать по всему миру. Таков закон, таков обычай!
Пока Кланы Праведных, Яростных и Кровожадных решали, кого выставить против одного меня, я молча, и даже как-то отстраненно глядел, как моих друзей пытаются увести со стадиона: как у Миши отбирают засверкавший алым жезл, как сопротивляющегося Кузьму валят на землю и заламывают ему руки, как Лоб остервенело кидается на живую стену орков, но его отбрасывают назад, как грубо хватают Лизу и Матрену и уносят будто двух диких кошек, царапающихся и кусающихся… Я смотрел на них до самого конца, пока не потерял из виду. Внутри была лишь пустота. Даже страха не возникло… но наверное, так и должно быть — умирать за то, что дорого, не страшно.
— …И-и-и первый поединщик — Душитель, головорез, вольный охотник за головами, выходец из Кровожадных, решивший отстоять честь своего клана. Слава ему! Второй поединщик — выходец из клана Яростных — Палаш, сын убитого Штыка и новый вождь клана Яростных! Жажда мести движет им, а значит, Предки на его стороне! И последний поединщик… вы, орки, хорошо его знаете! Когда проповедники Триединой Церкви пришли на Дикие острова, он вступился за них и не дал вам растерзать их! Три дня он охранял лагерь жрецов, и дорога к нему была выстлана трупами орков. За что мы все его уважаем и чтим! И он по праву стал первым карателем на наших островах! Свя-а-а-тоша! Посмотрим, что поединщик шаманов сможет противопоставить Триединой Церкви!.. Да начнется бой!
Каждый раз, когда судья называл новое имя, зрители вопили так, что содрогалось все вокруг. Трое орков вышли на поле, но меня охватило безразличие, и я даже не взглянул в их сторону, раздумывая, стоит ли вообще доставать меч. Один против троих — лучших представителей своих кланов — я все равно не выстою, так что чем быстрее все закончится, тем лучше.
— Не держи зла, Хранитель, кто ж знал, что шаманским агентом окажешься именно ты! А мы так славно все распланировали, — произнес напоследок судья, глядя на меня с искренним сочувствием. — Даже забыли про свои распри с Комитетом…
— Комитетом? — резко вскинул взгляд я. Слово так больно резануло слух, что я даже выпал из охватившего меня ступора. Грудь опалило нестерпимым жаром.
— Да, их агент, Иавер Гахиджи, помог нам во всем разобраться и вывести шаманов на чистую воду. Сволочи они, согласись. Втянули тебя в эту историю…
Он говорил что-то еще, но я его уже не слушал. Значит, комитетчик работал на два фронта: придумал отличный план для шаманов и, как только тот был осуществлен, рассказал о подтасовке другим кланам. Меня просто подставили! Сделали разменной монетой в своих играх! Вот так моя Родина, за которую я готов был сражаться не на жизнь, а на смерть, сама же всадила мне нож в спину.
Я физически ощутил, как в один миг вспыхнувшая в сердце ярость заструилась по венам, отравляя весь организм. Рассудок помутился. Какая-то другая, потаенная часть моего сознания начала вытеснять остальную личность. Перед глазами повисла красная пелена, и я вдруг понял, что готов не просто убить, а без всякой жалости разорвать кого угодно, словно загнанный в угол зверь, словно во мне не осталось ничего человеческого. Опьяневший от обиды и злобы, я выхватил меч и с отчаянностью обреченного шагнул навстречу противникам. Если мне и суждено навсегда умереть сегодня, то своих убийц я заберу с собой!
Их было трое. Орки из клана Праведных, Яростных и Кровожадных. Я перестал замечать все вокруг — мир сузился до трех фигур впереди. Они очень медленно двигались в мою сторону и, наверное, не чувствовали никакой угрозы. Я хорошо видел их, но почему-то совсем не запомнил лиц — в тот момент это не имело никакого значения, важно было лишь то, что кровь кипела в жилах, все тело налилось невероятной силой, и мне казалось, что в мире не осталось ничего, на что я сейчас не был способен. Если привычные предвкушение боя и азарт давали невероятный заряд энергии, то чудовищная, неконтролируемая ненависть, поднявшаяся из самых темных глубин моего «Я», совсем увела куда-то за грань человеческих возможностей. Я будто бы предчувствовал каждое движение противников, будто видел их насквозь… Они пришли сюда, чтобы меня убить, почему же я должен жалеть их?
Все трое были вооружены тяжелыми топорами, что неудивительно — это любимое оружие орков. Я сам когда-то, еще на родном заснеженном аллоде, ходил с топором, подражая расе самых лучших воинов Сарнаута, и в глубине души немного расстраивался своей принадлежности к человеческому роду. Только со временем пришло понимание того, что вся суть не в грубой силе, а в скорости, ловкости и уме. И что меч человеку подходит гораздо больше. Тем более тот, который сейчас был в моих руках, ставший продолжением меня в тот же миг, едва я взял его за прохладную, резную рукоять. Бывает так, что оружие находит своего хозяина, и мне казалось, что это как раз тот случай — я чувствовал его упругую сталь, как родное тело, длину его клинка от гарды до самого кончика, остроту его лезвий, способных войти в живую плоть так легко и незаметно, будто я боролся с бесплотными призраками… Только брызги, оседающие на форме Хранителя Империи багровыми пятнами, говорили о том, что мой противник — настоящий.
Каждый взмах топора любого из трех орков-поединщиков мог стать для меня последним, ведь это оружие не требует особой точности и знаний — любой удар, даже тупым концом по касательной, просто раздробит мне кости. Искусство убивать мечом гораздо более сложное и тонкое: атаковать так, чтобы лезвие коснулось противника под точно выверенным углом, чтобы клинок не соскользнул, а вспорол тело врага, оставив ровный, почти хирургический срез. Это знание было во мне, как будто я с ним родился, и которое всплывало из глубин памяти, словно эхо моих далеких предков, всю жизнь сражавшихся за право жить на этой земле. И победивших. В голове не было никаких мыслей, кроме жажды мести, но инстинкты вели меня, не допуская ошибок: не дать себя окружить, уйти от атаки, совершить обманный маневр, заставить противников мешать друг другу и подставляться под встречную атаку, сделать выпад и нанести удар с ювелирной точностью… Я быстро двигался, мой меч порхал стальной птицей, за которой тянулся кровавый шлейф, и в этом была своя извращенная, убийственная красота.
Возможно, бой длился долго, но для меня он стал одной вспышкой, мигом безумия, когда я перестал быть собой. Очнулся я только после того, как нападать стало не на кого. Мои противники лежали на той самой травке, устилавшей игровое поле, только теперь она уже не была зеленой и веселой совсем не выглядела. Я не отдавал себе отчета в том, насколько серьезные раны наносил, но подходить, чтобы проверить — смогут ли убитые воскреснуть, я не стал.
Когда все было конечно, я механически сорвал несколько травинок и вытер ими клинок. Затем развернулся и пошел прочь. Никто меня не останавливал. Стоявшие на пути орки и Хранители расступались в стороны, давая мне свободно пройти и глядя со смешанным выражением удивления и испуга. Своей группы я не видел, но был уверен, что их не тронут — я отвоевал у орков их право на жизнь, а для Комитета они не представляют угрозы. На стадионе по-прежнему стояла тишина, но вовсе не потому, что мой мозг все еще не воспринимал посторонние звуки. Это была подлинная минута молчания. И лишь когда я покинул арену, до меня донесся усиленный громкоговорителем голос Вертела Бешеных:
— Орочьи Игрища закончены! Предки сказали свое слово! Запомните, орки, этот день! День, когда шаманы показали нам свою настоящую хитрую и лживую морду. День, когда их поединщик бросил вызов, вышел на Суд Предков и победил! Быть может, за ним стояло что-то большее, чем просто жажда жить…
Окончание его речи я не дослушал, сейчас меня целиком занимала быстро удаляющаяся спина Иавера Гахиджи. На улице я застал нескольких Хранителей, отчаянно не дававших прорваться на стадион Старику. Дрейк будто почувствовал, что хозяин в опасности, сбежал из загона и теперь кидался на охрану, истошно рыча.
— Да уймись ты, зверюга! Держите его! Осторожней…
Но Старик не собирался униматься, четко вознамерившись оставить кого-нибудь без рук или без головы, и только заметив меня, сложил широкие крылья и припал к земле, искоса глядя на Хранителей зеленым глазом. Я залез ему на спину и похлопал по длинной шее:
— Давай, дружище, у нас есть еще важное дело.
До порта, где швартовались корабли, было не очень далеко. Я не сомневался, что Иавер Гахиджи направился туда и я успею его перехватить. Однако я ошибся. Комитетчик рванул к джунским развалинам, вероятно намереваясь укрыться на одном из множества островов архипелага. Я видел, как его окружила прозрачная сфера и понесла куда-то сквозь астрал. Добравшись до края аллода, я слез с дрейка и, прежде чем кинуться за комитетчиком, обнял своего питомца, прижавшись щекой к его костлявой шее.
— Не жди меня, Старик. Беги, ты свободен.
Дрейк фыркнул и захлопал крыльями, всем своим видом давая понять, что никуда уходить не собирается.
— Беги же, глупый! Беги! Я не вернусь.
Я погладил его по загривку, жалея лишь о том, что у меня не было возможности попрощаться со своими друзьями. Обидно. Но судьба редко бывает снисходительной.
Джунские развалины удивительным образом отправили меня в нужном направлении, хотя четко приказа я не давал, ведь я понятия не имел, на который из островов сбежал комитетчик. Вероятно, остаткам умной древней технологии хватило размытой формулировки. Бездна разверзлась под ногами, но я был не в том настроении, чтобы любоваться ее смертельным очарованием. Когда мои ноги ударились о твердую поверхность аллода, Гахиджи не успел скрыться в глубине острова, и догнал я его за пару минут, повалив на землю.
— Далеко ли собрался? — прошипел я, заломив ему руки за спиной.
— Товарищ Санников, я прошу вас успокоиться, вы ведь здравомыслящий человек…
— Я буду полностью спокоен, если ты прояснишь мне пару моментов.
— Офицер, возьмите себя в руки! Если вы меня сейчас не отпустите, для вас это плохо кончится…
— Плохо кончится? — расхохотался я. — Если Комитет решил от меня избавиться, то долго я не проживу. Мне терять уже нечего, так что советую отвечать строго по команде. Почему меня подставили? Чем я помешал? Говори!
— Я не намерен вести с вами переговоры, это вне моей юрисдикции…
Мне хотелось завязать его в узел со всеми металлическими частями… Но зачем? Восставшие не испытывают боли. Я, от злости не чувствуя никакой тяжести, поволок его к краю аллода как тряпичную куклу. Помешанные на бессмертии существа, чье сердце остановилось тысячу лет назад, боятся только одного — умереть насовсем.
— Что вы делаете, товарищ Санников, не сходите с ума… Вы же не преступник…
— Я только что убил трех граждан Империи, возможно даже законопослушных, возможно даже навсегда. Думаешь, я не смогу присоединить к их числу ублюдка вроде тебя?
— Будьте благоразумны! Вы офицер Империи, страна оказала вам великую честь…
Подтащив активно сопротивляющегося Зэм к краю земли, я свесил его голову и плечи над астральной пропастью. Возможно, это была лишь иллюзия, рожденная моим взбудораженным разумом, но мне показалось, что астрал как-то заволновался, забурлил, и будто потянул свои щупальца к восставшему, готовый принять жертву. И хоть лицо комитетчика скрывала маска, я почувствовал его страх, заструившийся по моим пальцам, которыми я сжимал его горло.
— Вы… вы этого не сделаете… это противоречит вашему психологическому портрету…
— Что ж, жизнь полна сюрпризов и разочарований. Спрашиваю еще раз — почему Комитет решил от меня избавиться? — рявкнул я, еще больше склонов Гахиджи над бездной — разноцветные астральные блики запрыгали на его металлическом лице.
— Вы здесь ни при чем, на вашем месте мог быть кто угодно! Нам просто необходимо было как-то подставить клан Боевых…
— Зачем?
— Мы стараемся снизить влияние шаманов среди остальных орков… Комитет и лично Яскер уделяют большое внимание орочьему вопросу… Нам нужно, чтобы эта раса стала частью Империи, а шаманы мечтают о независимости. Поэтому просто необходимо выбить почву у них из-под ног…
— Что-то ты темнишь, приятель. Никто из орков не сможет самостоятельно защитить аллод от астрала, значит, об их независимости не может быть и речи! Орки никуда не денутся из Империи, пока у них не будет собственного мага… Так ли уж случайно выбор пал на меня?
— Ну хорошо… да… выбор был не случаен. Среди орков есть особи с повышенной способностью к магии. Но, я уверен, это всего лишь результат астральных мутаций! Потомки Легендарного Орка — это не более, чем легенда, и скоро мы это докажем! Однако то, что вы пересеклись со всеми из них, внушает некоторые опасения. Шаманы считают вас «Избранным», думают, что именно вы вернете им независимость, отыскав орка-мага…
— И поэтому вы решили убить сразу двух зайцев: подставить шаманов, свалить все на меня и таким образом ликвидировать «Избранного».
— Хороший план…
— Не то слово. Блестящий! Жаль, что я оказался таким живучим…
— Товарищ Санников, мы еще можем как-то мирно решить ваш вопрос, если вы не будете делать глупостей!
— Сомневаюсь. Где Череп?
— Что?! Я не понимаю…
— Не строй из себя идиота! Ты сказал, что я пересекся со всеми потомками Великого орка. Но с Черепом Степных я не пересекался! Сейчас я уберу свои руки и ты насладишься прекрасным ощущением полета. Правда, недолго… Хочешь?
— Нет, нет… подождите… Череп действительно был здесь, на Диких островах, и вы бы наверняка встретились…
— Но Комитет меня опередил, верно?
— Да, мы перевернули здесь все и нашли его до вашего приезда.
— Где он?
— В одной из наших лабораторий. Участвует в экспериментах, которые, несомненно, подтвердят, что никаких способностей к высшей магии у орков нет и быть не может! Орки должны оставить пустые надежды! Вы можете вышвырнуть меня в астрал, но это ничего не изменит! Я умру героем, а Империя сохранится союзом трех рас… А-А-А!!!
Гахиджи, вероятно, решил, что я, сделав резкое движение, собираюсь его столкнуть в пропасть. И только поняв, что я поставил его на ноги, заткнулся.
— Рад, что вы приняли правильное реше…
Мысли лихорадочно метались в моей голове. По плану Комитета я должен был сегодня умереть на арене, когда правда о шаманах раскрылась, и мое выживание — лишь досадная неприятность, которая в кратчайшие сроки будет исправлена. Если Комитет задался целью, то он ее достигнет. Я, задумавшись о торговых кораблях, про которые упоминала Кочерга, и на которых мне, быть может, удастся покинуть Дикие острова раньше, чем до меня доберутся, даже не заметил, что Гахиджи оборвал себя на полуслове.
На мое плечо мягко легла чья-то рука…
— Я не сомневался, что Комитет начнет ставить нам палки в колеса. Они не хотят нашей независимости и сделают все, чтобы помешать!
— Вы?! Как вы здесь…
— Строительство джунского портала закончилось час назад. Я прибыл сразу, как только узнал о подставе… прости, что не успел защитить тебя на стадионе.
Коловрат, громко бряцая многочисленными амулетами, сделал шаг к Иаверу Гахиджи, и тот немного попятился, оказавшись между молотом и наковальней: позади него был астрал, впереди — разгневанный Верховный шаман орков. И еще неизвестно, что хуже. Рядом с Коловратом стоял Коршун с совершенно убитым видом, на него даже жалко было смотреть.
— Какой позор!.. Все вскрылось! И про тотем, и, самое главное, про гоблинскую голову. А ведь мне ее ты дал! — рявкнул он, ткнув пальцем в комитетчика. — Какие слова говорил! «Я понимаю, как сейчас важна для шаманов победа! И мы можем вам ее обеспечить!» Гадина! Теперь понятно, что в Комитете Незеба хотели, чтобы шаманы опозорились, чтобы нас никто не уважал. И я сам им в этом помог!
— У-у-у, лжецы и интриганы! — сжал руки в кулаки Коловрат, и вокруг него вдруг сам собой закрутился небольшой вихрь, спиралью взметнувший вверх степную пыль. — Не верю я вам. У Черепа есть какая-то сила, иначе бы вы не заперли его в своей лаборатории!
— Мы… я… это вне моей компетенции, вы же понимаете… — взволнованно залепетал Гахиджи, переминаясь с ноги на ногу, но я видел, что Коловрату он, по большому счету, не интересен.
— Я настроен решительно! — произнес Верховный шаман, ни к кому конкретно не обращаясь. — На кону не только мой авторитет. И не только авторитет шаманов вообще. На кону союз орков и Империи!
Вихрь у его ног стал отчетливее, и я даже увидел, как сверкнули молнии. Пусть кто-то и считает язычников магами низшего порядка, но со стороны это выглядело жутковато. От поднявшегося ветра амулеты Коловрата громко застучали друг о друга, и что-то в этом звуке заставляло ужаснуться, электрические вспышки делали лицо орка мертвенно белым полотном, на котором отчетливо выделялись налитые кровью глаза. И я, и Коршун невольно отступили назад, Гахиджи и вовсе попятился, снова оказавшись на самом краю земли, но через мгновение Коловрат взял себя в руки, и начавшийся было ураган улегся.
— Идем со мной, Избранный, — кивнул он мне, уверенно направившись к джунским камням и больше не удостоив комитетчика взглядом. — У меня есть к Яскеру несколько вопросов…
— К Яскеру? — заколебался я.
Вообще-то у меня были прямо противоположные планы. Вряд ли, конечно, мне удалось бы скрыться от вездесущих агентов Комитета, которые даже сейчас могли целиться мне в спину из-под любого камня, но идти самому прямо в руки к Рысиной мне тоже не очень хотелось.
— Пока ты со мной, никто не посмеет тебя тронуть, — правильно понял мои сомнения Коловрат.
Его слова не слишком меня ободрили. Даже если это и так, я же не могу вечно ходить тенью за лидером орков! Сейчас я снова должен был принять важное решение: взглянуть в лицо смерти или все же попытаться спасти свою жизнь… Как же это тяжело — стоять на той самой развилке, где путь, по которому ты шел, вдруг разделяется на разные дороги, и от того, на которую из них ты ступишь, зависит твоя судьба.
Первый шаг за Коловратом дался мне тяжело, но после того, как он был сделан, все тревоги пропали, и я внезапно почувствовал опустошение, как тогда, на арене, когда я согласился на Суд Предков. Но вместе с опустошением на этот раз пришло еще и облегчение. Облегчение от того, что мне не придется бежать, прятаться и до конца жизни вздрагивать от каждого шороха. Хоть я и не хотел себе в этом признаваться, но в глубине души прекрасно понимал, что так жить все равно бы не смог. Так зачем оттягивать неминуемое и продлевать собственную агонию? Я выбрал правильную дорогу, пусть даже она, скорее всего, окажется значительно короче, чем мне бы того хотелось.
Коловрат широкими шагами направлялся к джунским развалинам, и мне приходилось едва ли не бежать за ним, чтобы не отстать.
— Комитет увел у меня из-под носа последнего потомка… Я в бешенстве! Я хочу видеть Черепа Степных! Что это вообще за фигня — взяли честного орка и отправили в какую-то секретную лабораторию! И мне ничего не сказали. Бардак!
— Гахиджи сказал, что это все астральные мутации…
— Я слышал. Врет! Интересно, в какой из лабораторий Череп находится? В шестой? Вряд ли… Там же этот… как его… проект «Крыло». Какое отношение Череп имеет к авиакам? В девятой? Хм-м, тоже вряд ли… Экзоскелет проектируется для Зэм… Неужели… в тринадцатой? О-о, нет!
Перед моим взором сама собой повисла красная папка с надписью «Х-13. Совершенно секретно», где я лично поставил подпись о неразглашении. Точно! Ведь и Семер Небит — женщина из Комитета, собиравшая пауков-вампиров на берегу Мертвого моря, — тоже говорила что-то про астральные мутации.
— Я должен немедленно встретиться с Яскером. Если через час Череп не будет в моем распоряжении, я… я объявлю о выходе орков из Империи! Да! — он уже почти коснулся джунских камней, но потом вдруг замер. — Нет, стоп. Из Империи пока выходить не будем. Это я погорячился.
На Зверский остров мы спокойно перенеслись сквозь астрал в прозрачных сферах, к которым я уже стал привыкать, во всяком случае такой метод путешествий перестал казаться мне чем-то из ряда вон выходящим. Зато на центральном острове, возле наконец достроенного, полноценного джунского портала, было настоящее столпотворение. При виде множества орков, которые неизвестно как отреагируют на появление собственного вождя, моя рука сама потянулась к мечу. Многие из них желали отстранения от власти шаманов и смещения Коловрата, и после того, что случилось на стадионе, ситуация обострилась еще сильнее. Может быть, Верховному шаману прямо сейчас придется доказывать свое лидерство перед своим разъяренным народом? Чем ближе мы подходили к толпе орков, тем больше во мне крепла уверенность, что стычки не избежать…
Но я ошибся. Воины, что за спиной Коловрата так громко заявляли о своем превосходстве, и которые, узнав о махинациях шаманов, хотели меня растерзать на арене, сразу растеряли боевой пыл, столкнувшись лицом к лицу со своим законным главой. И в тот момент я понял, почему именно Коловрат верховодит этой воинственной расой. В его глазах, во всей его фигуре, в каждом движении сквозила какая-то непередаваемая мощь, заставлявшая всех почтительно пятиться, уступая дорогу и смиренно опуская головы. Он, как вожак волчьей стаи, способен подавлять волю всего лишь силой взгляда. И его все-таки боялись. Спокойно и величественно прошествовав к площадке телепорта сквозь образовавшийся живой коридор, Коловрат обернулся и внимательно посмотрел на свой народ, словно спрашивая, посмеет ли кто-нибудь открыто выразить ему свой протест… Никто не посмел.
Телепорт привычно загудел, и через секунду голубая сфера скрыла от меня Дикие острова и моих несостоявшихся палачей. Но я не сомневался, что там, на другом конце, меня уже ждут другие, куда более изощренные палачи.
Глава 30. Псионика
В круглом зале, украшенном искусными барельефами, с огромной резной люстрой под потолком и начищеными деревянными полами, нас встречала более чем солидная делегация, являющая собой целую гамму эмоций. Глава Империи Яскер как всегда выглядел серьезным и собранным, будто сошедшим с одного из своих портретов, коими увешана все страна. По его левую руку находился Командор Хранителей Штурм, чем-то чрезвычайно довольный и скалившийся в открытой улыбке. Он ободряюще кивнул мне, когда я вошел вслед за Коловратом. Зато стоявшая по правую руку от Яскера Елизавета Рысина не была столь же радостна — при виде живого меня она скривилась так, будто проглотила лимон. Мной вдруг овладело неуместное веселье. Я не верил, что выберусь из Ока Мира живым, и сам удивлялся тому, что меня это совсем не пугает. Когда боишься, значит, еще на что-то надеешься, но как только надеяться становится не на что, страх пропадает, и остается лишь бесшабашная храбрость. Я широко улыбнулся грозной главе Комитета и нагло подмигнул, а после чуть не расхохотался во все горло. Сюда стоило прийти только ради того, чтобы увидеть, как ее перекосило!
— Думаю, у нас созрела серьезная тема для разговора, товарищи, — ровным голосом произнес Яскер. — А вы, товарищ лейтенант Никита Санников, подождите здесь.
Я, несколько растерявшийся от столь официального обращения к себе, не сразу обратил внимание, что когда за ним, Рысиной, Штурмом и Коловратом закрылась дверь главного кабинета страны, я остался один среди замерших по кругу у стен Ястребов Яскера. Однако никто из них не ринулся кромсать меня на части, более того, они как будто и не замечали моего присутствия, стоя без малейшего движения.
— Ребят, вы перед дежурством парализующий яд, что ли, пьете? — спросил я.
Естественно, никто не повел и ухом. От нечего делать я принялся разглядывать круглую комнату, но мысли были далеки от архитектурных изысков и взгляд все время соскальзывал в никуда. Там, в кабинете Яскера, идет непростой разговор о судьбе орков, о судьбе Империи, и я изнывал под дверью в ожидании. Это состояние неопределенности выматывало так, будто я занимался тяжелой работой, а не нарезал круги по комнате… Через час бессмысленных брожений, когда я уже готов был лезть на стену, появилась Негус Хекет — Глава Совета Ученых Советов Зэм, и, скользнув по мне равнодушным взглядом, вошла в кабинет.
— Вы отрываете меня от важных дел…
Дверь за ней закрылась, и больше я ничего не услышал. Снова побежали томительные минуты, а вместе с ними мой очередной круг почета вдоль стен и Ястребов Яскера, которых я из-за их неподвижности уже воспринимал как мебель. В конце концов дверь опять открылась, но из кабинета никто не вышел. Я замер в нерешительности.
— Заходи, заходи, — раздалось оттуда, и я, удостоверившись, что в круглой комнате кроме меня и Ястребов, которые на приглашение никак не отреагировали, никого больше нет, шагнул в уже знакомый кабинет.
Яскер сидел на своем месте во главе, остальные рядом — за длинным столом со множеством стульев. На меня уставились пять пар глаз, наверное, самых влиятельных персон Империи. Точнее — четыре пары, Рысина демонстративно отвернулась в другую сторону. Даже просто находиться в их присутствии — уже повод для особой гордости и осознания собственной значимости… Но почему-то ничего такого я не почувствовал. Быть может, когда сильные мира сего даже не подозревают о твоем существовании, это не так уж и плохо? Верховный шаман возлагал на меня особые надежды и, вероятно, был единственной причиной, почему я до сих пор не в Чистилище. Впрочем, Командор Хранителей тоже не скрывал того, что рад видеть меня живым. Главе Совета Ученых Советов я был безразличен. А вот начальница Комитета Незеба явно мечтала стереть меня с лица Сарнаута собственными руками. И только отношение Яскера оставалось совершенно нечитаемым.
Я замер в ожидании у противоположного конца длинного стола.
— Вы, товарищ лейтенант, волею судьбы оказались в центре не очень приятной ситуации… связанной с потомками так называемого Легендарного орка, — надев на себя непроницаемую маску официоза, сказал Яскер, взвешивая каждое слово.
— Да, меня еще хотели устранить, чтобы я перестал их разыскивать, — не преминул вставить я, но Яскер был слишком умен, чтобы повестись на эту детскую провокацию.
— Не будем пока об этом, — сухо отрезал он. — Сейчас важно другое. Как вы знаете, лейтенант, Череп Степных находится в одной из наших лабораторий… Тринадцатой.
Для всех присутствующих эта информация явно что-то значила. Даже хладнокровная Зэм слегка повела плечами и нервно царапнула металлическим пальцем стол. Я же знал о тринадцатой лаборатории ровно столько же, сколько и о предыдущих двенадцати — то есть ничего.
— Эта лаборатория — мой личный проект. Я сам его курирую. Можно сказать, что это самый важный научно-магический проект Империи. Там собраны лучшие мистики Империи. Там проводятся невероятные эксперименты. Там создается будущее, — задумчиво произнес Яскер, немного выходя из образа непробиваемого чинуши. — Так было до недавнего времени. Со вчерашнего дня врата лаборатории запечатаны, внутрь заходить запрещено.
Коловрат фыркнул и, скрестив руки на груди, недовольно откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что не верит ни единому слову. Но и эту провокацию Яскер оставил без внимания.
— Какое-то сумасшествие охватило сотрудников лаборатории… — продолжил он. — Сегодня… точнее, уже вчера туда ушли два отряда специального назначения, один утром, второй буквально три часа назад, чтобы разобраться в ситуации. Ни от одного из них пока нет вестей. Если они не вернутся до сегодняшнего утра, мы отправим третий… и последний.
— Но как же наши исследования, все наши труды, результаты многочисленных опытов… — воскликнула Негус Хекет, для которой наука, конечно же, была важнее, чем судьбы ученых и пропавших спецназовцев.
— Безусловно, я хочу, чтобы тринадцатая лаборатория продолжила свою работу, — заверил ее Яскер. — Но если мы не сумеем взять ее под свой контроль в ближайшие сутки, то все придется уничтожить. Нельзя ставить под угрозу безопасность наших граждан.
Он немного подождал возражений со стороны восставшей, но та молчала. Затем снова повернулся ко мне.
— Поскольку Череп Степных находися в той же лаборатории, а связь с ней в данный момент оборвана, мы не можем с уверенностью сказать, что с ним. И по этой причине Верховный шаман орков, — он бросил мимолетный, но достаточно уважительный взгляд на Коловрата, — настаивает на том, чтобы вы отправились туда лично и разыскали Черепа.
— Да, я настаиваю! — стукнул кулаком по столу Коловрат.
— Боюсь, что товарищ Санников слишком молод и эмоционально неуравновешен для того, чтобы пускать его на столь важный засекреченный объект, — холодно обронила Рысина, так и не взглянув в мою сторону.
— Если в этой вашей лаборатории и правда что-то произошло, то только он сможет найти наследника, потому что он Избранный! — упрямо сказал шаман, вперив в главу Комитета тяжелый, недружелюбный взгляд. — Так гласит легенда!
— А вы уверены, что ваша легенда имеет под собой хоть какие-то основания, кроме суеверий?
— Этих суеверий оказалось достаточно, чтобы вы подставили Избранного на арене. Не твоя ли конторка все это так бездарно организовала?
— Товарищи, я прошу всех соблюдать приличия, — вмешался Яскер до того, как вспыхнувшая Рысина успела ответить.
И Верховный шаман, и глава Комитета тут же замолчали, но было видно, что им обоим пришлось приложить усилия, чтобы воздержаться от дальнейших взаимных упреков. Мне снова стало смешно. Это всесильные персоны, практически небожители для обычных граждан, казались такими недосягаемыми, невероятными, исполненными мудрости и величия. То, что они могут вот так пререкаться друг с другом, и обижаться, как нахулиганившие дети, которых отругал учитель, совсем не вязалось с их сложившимися в головах образами.
— Доступ к информации о проекте имеют лишь самые проверенные. И умеющие молчать… И я готов дать вам высший уровень доступа. Но не сразу. Такое решение должно быть общим, я же не диктатор какой-нибудь, — продолжил Яскер, обращаясь ко мне, и уголки его губ дернулись вверх. Он был единственным, кто позволил себе тень улыбки при этих словах. — Я подпишу пропуск, только если мои уважаемые коллеги его одобрят. Прошу, товарищи.
Листок бумаги, который он передал сначала Штурму, пошел по рукам. И разумеется, ни у кого даже мысли не возникло иметь какое-то другое мнение по этому поводу, отличающееся от мнения «не диктатора». Решение допустить меня в таинственную лабораторию было принято единогласно. Даже Рысина, до которой листок дошел последним, не позволила себе ни секунды промедления, прежде чем поставить подпись и вернуть разрешение Яскеру.
— Ну что ж. Все правила соблюдены. Товарищ Рысина?
Глава Комитета уже сумела взять себя в руки и к тому моменту, как она заговорила, взглянув, наконец, на меня, голос ее был ровным и безэмоциональным, как, впрочем, и лицо.
— Контроль над ходом операции осуществляет Влад Семидолин, наш агент. Он обладает чрезвычайными полномочиями. Я отправлю ему сообщение, что вы поступаете в его полное распоряжение, и он пришлет за вами кого-нибудь. Спецназ, готовый утром штурмовать лабораторию, уже находится там. И вам надлежит быть там… товарищ Хранитель. Пункт временного размещения находится в вестибюле лаборатории. До начала штурма, если он состоится, осталось четыре с половиной часа. К этому времени вы должны выспаться, выучить план лаборатории, чтобы ориентироваться на этажах, ознакомиться с деталями операции и переговорить непосредственно с командиром Ястребов и получить у него инструкции. Успеете?
Конечно, нет. Уж пункт высыпания точно придется исключить из этого списка.
— Успею.
— Тогда я немедленно оповещу товарища Семидолина о вашем участии в операции…
— Лейтенант, — вдруг обратилась ко мне Негус Хекет, и ее глаза ярко засверкали. Я расценил это как знак ее волнения. — Штурмовой отряд уже получил все указания на этот счет, и вас тоже проинструктируют, но я все-таки скажу вам лично… Ведь это вы стали свидетелем того, как в НИИ МАНАНАЗЭМ проклятый прародитель восставших Тэп обрел новое тело.
— Я… почти ничего не видел…
— Но вы помните, что его саркофаге был обнаружен некий камень… На дне Мертвого моря наблюдались подозрительные черные тени, каким-то образом чинившие препятствия воскрешению погибших. Источником появления теней стало странное вещество, найденное вами же и агентом Комитета у древнего обелиска Зэм. По своему составу это вещество идентично найденному в саркофаге Тэпа камню.
Я, в общем-то, в этом и не сомневался сразу, как только обнаружил серые осколки, которые комитетчица не позволила мне взять, забрав все образцы с собой.
— Естественно, мы стали изучать этот непонятный артефакт, — продолжила Негус Хекет. — И… ничего не обнаружили. Иногда бывают загадки, раскусить которые не под силу даже нашему НИИ. Но есть один ученый, который взялся за решение этой задачи. Величайший ум древности, механик Зэм Иасскул Кведыш. Он один из академиков НИИ, но уже долгое время находится в тринадцатой лаборатории… Нам очень важно узнать, добился ли он какого-нибудь прогресса в своих исследованиях. Эх, жаль Нефер Ур отбыл на Святую Землю! Вот кто сразу бы во всем разобрался и расставил все по своим местам.
— Да, его бы консультация не помешала, но у нас нет возможности вызвать его сюда, он занят не менее важными для Империи делами, — покачал головой Яскер. — Что ж, если никто больше ничего не хочет добавить, то на этом мы закончим. Товарищ Санников, задержитесь.
Раздался шум отодвигаемых стульев, Рысина, Шутрм, Коловрат и Хекет синхронно поднялись со своих мест и направились к выходу. Восставшая прошествовала мимо меня, пребывая где-то в глубине своих мыслей и уже не обращая внимания ни на что вокруг, так и не сказавший ни слова Командор ободряюще хлопнул меня по плечу, Верховный шаман шепнул: «Я подожду тебя за дверью», глава Комитета промаршировала с каменным лицом, плотно поджатыми губами и высоко задранным подбородком.
Яскер тоже встал из-за своего стола и, как и в прошлый раз, уселся на один из стульев рядом со мной, кивнув при этом на соседний. Я подумал, что он по каким-то причинам не хочет разговаривать со мной с глазу на глаз слишком уж официально.
— Садись, садись, — подтвердил он свои намерения. — И спрашивай. Тебе ведь хочется задать этот вопрос? Ты будешь удивлен тем, насколько я готов быть откровенным.
— Зачем вам это? — выдавил я, чувствуя, что от моего веселья не осталось и следа. Снова стало обидно за то, как несправедливо со мной обошлись.
— Скажем так… мне не менее любопытно узнать, что происходит.
— Но вы ведь и так все знаете! — пылко воскликнул я, начисто забывая, кто передо мной сидит. — Я просто выполнял приказы Комитета, и как только…
— Комитет не приказывал тебе искать наследника Великого орка, — оборвал Яскер, нахмурив брови. Я, как всегда, не смог выдержать его взгляд и опустил глаза. — Прежде чем обвинять свою страну в том, то она тебя предала, подумай, не предавал ли ты ее, когда сделал все, чтобы помочь шаманам обрести независимость.
Пламенная речь, которой я уже хотел было разразиться, застряла в горле.
— Нельзя силой принуждать к союзу, — не очень уверенно буркнул я вместо этого.
— Это хорошо, что тобой движет жажда справедливости. А то я уже подумал, что тебе просто понравилось быть «Избранным», — сухо произнес Яскер, все еще прожигая меня своими черными глазами. — Твое существование представляет для государства вполне реальную угрозу, ты даже сам не осознаешь, как далеко уже зашел. Штурм предупреждал тебя, но ты упрямый.
Мне хотелось как-то защитить свои поступки и мысли, но нужных слов я не находил, и поэтому сидел молча, и выглядел со стороны, наверное, как нахохлившийся птенец.
— Коловрат давно носится с этой идеей, — уже не таким холодным тоном продолжил Яскер, и в его голосе проскользнули нотки усталости. — Раньше это была просто его навязчивая мысль, но с твоим появлением опасность приняла реальные очертания… Ох, тяжело мне с ним. То ли дело Штурм — все понимает, все делает так, как надо, и ни о какой независимости не мечтает.
Он тоже замолчал, и некоторое время мы просидели в тишине, каждый думая о своем. Мой гнев остывал, снова оставляя место некой опустошенности. Я и сам прекрасно понимал, что мой выбор в пользу шаманов может нанести удар по Империи, но все равно не отказался от него. Прав я был или нет, теперь для меня уже не имеет значения. Комитет не посмеет тронуть меня, пока рядом Коловрат, но через четыре часа мне предстоит участвовать в опасной операции, где даже опытные бойцы легко могут погибнуть навсегда. Шансы выжить у тех, кто попал в немилость у руководства, и вовсе падают до нуля.
— Что такое тринадцатая лаборатория?
Яскер, как мне показалось, оценивающе посмотрел на меня, словно решая, рассказывать или нет, и что вообще мне можно рассказать. Но я ведь и так все увижу своими глазами!
— Быть может, тебе уже довелось столкнуться с демонами. Если так, то, скорее всего, это были мелкие астральные бесы. Шушера. Но есть и другие.
— Я видел… Тот демон, который разрушил «Непобедимый»…
— Да, именно. Жуткие могучие создания, способные убить Великого Мага. Достаточно вспомнить, что именно демоны убили Тенсеса, Великого Мага Кании. Скракан и Незеб организовали Великий Астральный Поход и закрыли Врата Джунов, через которые демоны проникли в наш мир. В той великой битве погибло множество демонов. Но часть из них уцелела и обитает в астрале. И они по-прежнему остаются мощной силой. Силой, которую мы решили приручить. Именно этим и занимается тринадцатая лаборатория.
Наверное, в любое другое время меня бы поразила эта информация, но я чувствовал себя настолько эмоционально уставшим, что отнесся к известию прохладно.
— Понятно. Тогда мне стоит усердней подготовиться к вылазке.
— Ну что ж, удачи. У тебя осталось не так много времени, так что поспеши.
Получив разрешение, я поднялся с места, но сделав два шага к выходу, остановился.
— Да? — произнес Яскер, когда я замер в нерешительности.
— Моя группа…
— …все еще на Диких островах с другими Хранителями. Нужно обеспечить безопасность в регионе, пока последний болельщик не покинет архипелаг. Они пробудут там около недели.
— Они ни в чем не виноваты…
— Я знаю.
— М-м-м… я… кхм… могу быть уверенным… что их не будут преследовать из-за меня?
— Вот и проследишь за этим сам. И смени этот похоронный тон, я вообще-то надеюсь, что ты вернешься живым. Никто не собирается тебя устранять в лаборатории.
Я одновременно смутился и растерялся от такого признания, и даже не смог ничего произнести.
— Поговорим об этом, когда ты вернешься. Раз уж ты и так зачастил в мой кабинет, тогда и отчитаешься об операции лично.
— Вы так уверены, что я выберусь оттуда?
— Ты и с Диких островов не должен был выбраться. Но ты же передо мной, — резонно заметил Яскер.
— Ну да… — пробормотал я и, все еще обдумывая сказанное, немного неуклюже развернулся и пошел к выходу.
— И еще, Санников… — окликнул меня Яскер, когда я уже был у двери. — Ты хотел скинуть в астрал агента Комитета? Не нужно угрожать нашим сотрудникам, выполняющим свой долг, это плохая идея. Второй такой выходки я не прощу. Иди.
Он так и не пошевелился, пока за мной не закрылась дверь, и я до последнего чувствовал его взгляд в спину.
Коловрат действительно ждал меня снаружи, меря шагами круглый зал. Как только я вышел, он сразу же подошел ко мне.
— Что он тебе сказал? Просил не искать Черепа в лаборатории?
— Нет. Сказал, что меня не убьют там… нарочно.
— Ну еще бы! Пусть только попробуют! — загремел шаман.
— Но ведь я могу умереть и без помощи Комитета, я ведь не на детский утренник собираюсь…
— А ты постарайся! Слишком многое от тебя зависит! Вот сделаешь, а потом помирай сколько хочешь. Когда ты окажешься в лаборатории… найди его. Найди Черепа! Слышишь, обязательно найди! Сейчас там творится хрен знает что! Бардак! И может статься, что никто тебе о Черепе толком и не скажет. Кто знает, какой приказ Комитет на самом деле отдал штурмовикам? Тебе даже обратиться не к кому… Если только… — на лице Коловрата отразилось сомнение, но колебался он недолго. — Обеспечением безопасности в лаборатории занимается Козырь Непокоренных, полковник Хранителей Империи. Каратель. То есть, как ты понимаешь, орк Штурма. Он может отказаться тебе помогать. А может и нет. Тут предсказать ничего нельзя. А больше и обратиться не к кому. Тем более, что все испытуемые должны были проходить через его лапы. Поговори с ним. Ничего не скрывая. Так, мол, и так, потомок Легендарного орка, все дела. Если он настоящий орк, он тебе поможет.
— А если нет?
— А если он, шавка подзаборная, откажется… То я сам ему горло перегрызу! Все понял?
— Да.
— Хорошо. И будь там осторожней… Я ведь сам там никогда и не был. Мне все эти мистические заморочки никогда не были интересны. Астрал, демоны — да никто ни хрена в этом не понимает! Ни восставшие, ни комитетчики!
— Лейтенант, — подошедший к нам хадаганец в форме без отличительных знаков коротко козырнул. — Я от Семидолина. Пройдемте со мной.
Затем, почтительно кивнув Коловрату, твердым шагом направился из зала прочь. Я последовал за ним, думая, что меня поведут к какому-нибудь секретному порталу или, быть может, к никому неизвестной ветке метро. Но мы, пройдя несколькими коридорами и лестницами, оказались в главном холле, где на площадку общественного телепорта Ока Мира прибывало или, наоборот, отправлялось в неизвестном направлении множество людей, орков, Зэм и даже прайденов.
Посыльный Семидолина показал хранителю портала какой-то листок и что-то шепнул. Тот, разом посерьезнев, кивнул ему и рукой пригласил меня зайти на площадку, но когда я сделал шаг, меня кто-то хлопнул по предплечью. Вокруг было много народу, и сначала я подумал, что меня просто задели в толчее, но обернувшись, я увидел Штурма Бешеных.
— Командор…
Вокруг нас уже образовалась почтительная пустота, но когда Штурм без всяких расшаркиваний рявкнул «А ну все брысь!», все ближайшее пространство в радиусе десяти метров от нас и вовсе стало стерильным.
— Ну что, получил по мозгам на арене? Или думал, тебе все с рук сходить будет? — негромко произнес он, и хотя выглядел при этом крайне сурово, злости в его голосе не было.
— Вы знали?
— Знал. Я ничего не мог с этим поделать… Но и ты тоже хорош! Кто тебя просил после разговора со мной бежать к Коловрату? Я ведь сказал не лезть куда не надо! Бестолочь!
Я пожал плечами. Сейчас не время, и не место, чтобы объясняться.
— Теперь слушай. Ястребы будут приглядывать за тобой в лаборатории, так что в этом плане можешь считать себя в безопасности. Если ты погибнешь, шаманы такой вой на всю Империю поднимут, что… Коловрат как будто не понимает, куда ты направляешься по его же требованию. Но с ним сейчас трудно разговаривать, ничего слушать не хочет… Одним словом, сейчас твоя задача выбраться живым во что бы то ни стало.
— Есть, выбраться живым.
— В силу твоей, как я понимаю, возрастной безмозглости, я повторю еще раз: задача Ястребов — разобраться в произошедшем, твоя — остаться в живых. Что из сказанного тебе не понятно?
— Все понятно.
— Не лезь на рожон! Найдешь Черепа — хорошо. Нет — еще лучше. Так или иначе, возвращайся назад! Станет горячо — бегом возвращайся назад! Это приказ! Если ты там умрешь, я тебя лично прибью! Усек?!
— Усек, — невольно заулыбался я, хоть обстановка и не очень-то располагала.
Телепортация в засекреченное место ничем не отличалась от любого другого перемещения — тот же голубой кокон, то же мгновение неопределенности, и вот я уже стою в большом помещении, где разлинованный металлическими перекладинами потолок теряется на недосягаемой высоте. Здесь было холодно и неуютно. Вестибюль лаборатории больше напоминал гигантский склад — повсюду ящики, коробки, груды чего-то скрытого от посторонних глаз пологами из темно-серой ткани. Вдоль стен тянулись трубы разного диаметра, кабели и провода, пол «радовал» металлической сеткой, каждый шаг по которой отдавался громким звоном и последующим эхом от металлических же стен. И поскольку в вестибюле оказалось много народу, было очень шумно, даже несмотря на то, что большая часть спала или пыталась уснуть. Вслед за посыльным я звучно пробряцал по напольной сетке к Семидолину, хотя старался ступать тихо, чтобы никого не разбудить. Однако те несчастные, устроившиеся в спальных мешках на ящиках или даже полу, мимо которых пришлось пройти, все равно недовольно поднимали головы и смотрели нам вслед.
Специальный агент Комитета Влад Семидолин, курирующий операцию, оказался низкорослым хадаганцем средних лет с густой каштановой шевилюрой.
— Дела обстоят следующим образом. Полагаю, вам известно, чем занималась эта лаборатория?
— Здесь проводились эксперименты по установлению контроля над астральными демонами.
— Верно. Лучшие мыслители и адепты были привезены сюда со всех имперских аллодов. Все существа, которые, так или иначе, умеют воздействовать на чужой разум, прошли через руки наших ученых. Была проделана колоссальная работа! Дух захватывало от перспектив! Так было еще несколько дней назад. М-да… Никто не знает, что произошло в лаборатории. Спасательные экспедиции не вернулись. Вместо них оттуда толпами прут зомби.
— Зомби?! — меня слегка передернуло.
— Мы практически на осадном положении. Сейчас вход, — он кивнул на большую, круглую, конечно же металлическую, дверь, — охраняют «губители нежити». Это такие устройства, обеспечивающие безопасность. Сплав святой магии и технологий Зэм — обычное дело. Но что происходит в самой лаборатории, нам не известно. Туда было отправлено два взвода Ястребов. Никто не вернулся. Мы, конечно, все еще ждем, но по правде сказать, надежды уже мало.
— А у вас есть какие-то предположения? Из-за чего все это могло произойти? Может… перед ЧП проводился какой-то эксперимент?
— Да. Мы рассматриваем разные варианты, но самый первый в списке — это проект «Мачеха». В лаборатории проводились эксперименты над существами, способными к пси-воздействию. Самым любопытным экземпляром оказалась королева термитов. Именно с помощью ментальных способностей она управляет своими солдатами и рабочими. Признаюсь, королева оказалась крепким орешком. Немногим мистикам удалось удерживать с ней контакт. И что самое худшее — она обучается. С каждым новым сеансом Мачеха, как мы ее прозвали, становилась все сильней.
— Вы считаете, что это она все натворила?
Семидолин помолчал немного, будто собираясь с мыслями, а потом медленно произнес:
— Незадолго до ЧП я подписал указ о ее уничтожении. Она… она могла это понять, ясно?
— Более чем.
— Перед Ястребами стоит задача добраться до Мачехи и ликвидировать ее. Есть еще ряд второстепенных задач. Более подробно вам расскажет Иван Шпагин, насколько мне известно, вы с ним уже знакомы.
Я кивнул. Командир Ястребов Яскера, который руководил операцией на дне Мертвого моря. Немного осмотревшись, я легко определил, где мне его искать. Хоть вестибюль и был переполнен, однако все разбились на группы по интересам — хадаганцы и восставшие Зэм в белых халатах, занявшие весь центр помещения и обложившиеся кипами бумаг и папок, явно ученые и лаборанты; суровые орки в сером, все как один на одно лицо — местная охрана. Расположившуюся у дальней стены разношерстную компанию сложно не узнать: Ястребы Яскера в своей знаменитой амуниции, правда, на этот раз без привычных черных масок на голове. Было даже как-то странно видеть их лица целиком, а не одни только глаза в прорези черной балаклавы.
Иван Шпагин сам махнул мне рукой, когда я обратил свой взор в их сторону.
— Вторая операция подряд с вашим участием, лейтенант. Это становится традицией.
— Это не моя прихоть.
— Понимаю. Меня не проинформировали о причинах такого решения, я имею в виду ваше нахождение здесь, может быть, вы мне хотите что-то сказать?
— Нет, пожалуй, нет… — покачал я головой.
— Тогда будем считать, что вы просто умеете решать серьезные проблемы, — легко согласился Шпагин с моим нежеланием вдаваться в подробности. — Поскольку вы поступаете в мое распоряжение, первый приказ будет таким: спать!
Конечно этот приказ пришелся мне по вкусу, ведь я не спал почти всю предыдущую ночь, и вторая подряд ночь без сна может серьезно осложнить мою жизнь в лаборатории. Но передо мной стояли и другие не менее важные задачи, которые я не мог игнорировать.
— Мне сказали, что я должен ознакомиться с деталями операции и планом лаборатори…
— Спать, лейтенант, спать! Если повезет, то мы вообще не отправимся ни в какую лабораторию, может быть, ушедшие туда отряды успеют вернуться. А если не повезет… мне не нужен вялый и уставший солдат. Так что шагом марш на боковую.
Положа руку на сердце, в этот момент я был рад существованию такой вещи, как субординация, не дающей мне права оспаривать решения вышестоящих. Спать – значит спать. И хотя голос разума подсказывал, что нужно все-таки попытаться узнать какие-то подробности, ноги сами уже несли в сторону отдыхающих Ястребов Яскера, и глаза блаженно закрывались прямо на ходу.
— Топай сюда, драгоценный, тебе тут барское ложе уже заготовлено…
— Почему драгоценный? — спросил я.
— Вот ты нам и скажи, что ты за шишка, раз велено тебя беречь, как зеницу ока.
Все таки странная штука — жизнь. Буквально несколько часов назад меня хотели убить, потому что я «Избранный», теперь наоборот собираются беречь, причем причина одна и та же. Я понимал, что для Ястребов Яскера являюсь обременительным довеском, которым их зачем-то нагрузили, да и еще и приказали защищать, как будто им и без этого мало сложностей. Тем не менее, бойцы смотрели на меня без агрессии, а скорее с любопытством. Кто-то безмятежно спал, некоторые сонливо подняли головы, бросив на меня заинтересованный взгляд, и снова улеглись досыпать последние часы перед вылазкой. Наверное, они уже привыкли исполнять необычные приказы, и давно уже не задавали вопросов.
У массивной круглой двери — входа в лабораторию — дежурила местная охрана, но пока все было тихо. Я рухнул на предложенный спальный мешок сверху, даже не потрудившись залезть в него, и сразу провалился в черную бездну сна. И на этот раз мне ничего не приснилось.
— Эй, драгоценный, вставай! Тихий час давно закончился…
Я еле разлепил глаза, тяжело выбираясь из цепкого забытия в реальный мир. В вестибюле что-то изменилось, но спросонок я не сразу понял, что именно. Вокруг царило оживление, все суетились, носились из угла в угол, гулко стуча по металлическому полу подошвами, и громко разговаривали. Я даже поразился тому, как умудрялся спать в таком шуме.
— Что случилось, сколько время?
— Уже час, как мы должны быть в лаборатории, — хмуро ответил растормошивший меня Иван Шпагин.
— И… почему мы не там?
— Предыдущий рейд вернулся.
— То есть мы никуда не идем? Что они сказали? Они узнали что-нибудь?
Шпагин молча кивнул куда-то в сторону и отвернулся. Посмотрев в указанном направлении, я увидел, что у дальней стены, аккуратно уложенные в ряд, лежат укрытые с головой тела.
— Это… тот рейд? Что произошло?
— Они были не в себе, напали на нас. Пришлось их успокоить, понял? — зло сказал Шпагин и отошел.
Я остался сидеть на месте, пытаясь осознать, каково это — убивать своих же спятивших солдат.
— Давай полью.
Оторвав взгляд от напряженной спины командира Ястребов, я посмотрел на одного из бойцов, тронувшего меня за плечо. Он потряс флягой, и я быстро подставил руки. Вода была такой холодной, что пальцы занемели, но когда я сбрызнул ей лицо, в голове прояснилось.
— Давно они вернулись? — я кивнул на укрытые тела.
— Давно. Мы уже сообщение в штаб отправили, потом ответа ждали… Уже часа два все на ушах стоят. Сон у тебя, конечно, молодецкий, неужели совесть настолько чиста?
— У меня были тяжелые сутки.
— Мы так и поняли.
Я открыл рот, чтобы задать логичный вопрос о воскрешении, но Ястреб меня опередил:
— Даже не спрашивай. Жрецы сделают все, что в их силах.
Возле погибших бойцов крутились хадаганцы и Зэм в одинаковых белых халатах, и было трудно понять, жрецы это, лекари, или просто ученые и лаборанты. Я попытался в очертаниях тел под тканью угадать масштабы беды: если головы на месте, может, все еще можно исправить? Шпагин, тем временем, махнул рукой, давая знак своим бойцам подойти, и я поплелся вместе со всеми. Инструктаж оказался рекордно быстрым: командир говорил короткими, рублеными фразами, часто используя неизвестные мне названия, сокращения и аббревиатуры, и я почти ничего не понял кроме того, что скоро мы выдвигаемся в лабораторию. Позже выяснилось, что для меня есть отдельный план поведения, максимально простой и понятный:
— Никуда не лезть, ничего не трогать, от сопровождающих не отдаляться, ни в какие неизвестные коридоры и помещения не входить, в шкафы, столы, ящики и прочую мебель не заглядывать, держаться строго за впереди идущим, по возможности ступать шаг в шаг, при вступлении в бой стоять за спинами прикрывающих и не высовываться, если в рейде осталось менее трех человек, возвращаетесь вместе с ними назад, в случае гибели всего рейда самостоятельно возвращаетесь назад той же дорогой. Вот на всякий случай карта, на ней уже отмечен наш маршрут. Вопросы?
— Я не понял, какая у нас цель…
— Конкретно ваша цель — держаться рейда и ни во что не вляпаться. Цель рейда — сначала добраться вот до этого отдела… — Шпагин провел пальцем по маршруту на карте и остановился на месте, помеченном красным крестом. — Там находится лаборатория ученого Зэм Иасскула Кведыша, его работа имеет особое значение и ее надо хотя бы попытаться спасти…
— Да, камень Тэпа. Негус Хекет мне говорила об этом, — кивнул я, заслужив удивленный взгляд Шпагина.
— Сама говорила? — хмыкнул он, явно утвердившись во мнении, что я чей-то протеже, раз со мной лично разговаривают столь высокопоставленные чиновники. — Первая группа забирает записи, образцы и все, что может быть полезным, и возвращается назад. Мы продвигаемся дальше вот… сюда. Это наша вторая и конечная цель.
— Мачеха? — спросил я.
— Я вижу, вы хорошо осведомлены, товарищ Хранитель. Да. Основная цель — Мачеха. Не факт, что именно она причина ЧП, но сейчас у нас задача устранить именно ее, поэтому после ее ликвидации мы сразу возвращаемся назад вне зависимости от результата. Если виной всему она – значит, мы справились. Если нет – значит, будем разрабатывать новый план и искать другую причину. И так пока либо мы не устраним корень зла, либо он не устранит нас.
— Как насчет Черепа Степных? — в лоб задал вопрос я.
— У меня нет такой информации. Кто это? Кто-то из охраны?
— Понятно, — качнул головой я, задумавшись.
Конечно, Коловрат настоял на моем допуске в лабораторию, и Яскеру пришлось согласиться с этим, чтобы сгладить набирающий обороты конфликт. Но это вовсе не значит, что теперь Ястребы будут бегать за мной по всем отделам лаборатории в поисках наследника Великого орка. Более того, они ни за что не согласятся отклониться от заданного маршрута…
— Где мне найти начальника местной охраны? Полковник Козырь Непокоренных, если не ошибаюсь…
— Хм… не ошибаетесь. Вон он… Выдвигаемся через десять минут, я бы советовал потратить их на изучение плана этажей.
Честно сказать — я бы тоже. Но мне нужно поговорить хоть с кем-то о Черепе. Коловрат советовал обратиться к полковнику, хоть и не был уверен, что тот поможет.
Козырь Непокоренных стоял возле тел погибших Ястребов Яскера, сжимая в руках их медальоны. Он заметил мое приближение и заговорил со мной прежде, чем я открыл рот.
— Ты, стало быть, тот самый Санников, — произнес он сиплым голосом, даже не повернув головы в мою сторону. — Мне уже весточку донесли, что обратишься. Я тебя слушаю.
Все это время он неотрывно глядел на укрытые тканью тела, и я, непроизвольно посмотрев туда же, сам того не ожидая, спросил совсем не то, что собирался.
— Их можно воскресить?
— Лекари не способны вылечить искалеченный разум.
Я кивнул. Какими бы ни были повреждения тела, те, кто повредился умом, ушли навсегда.
— Элита, цвет имперской армии. Лучшие из лучших! Некоторых я знал лично. Егор Смажин… Гром Кровожадных… Сарбаз Михет… Их место не здесь. Их место на Аллее Славы! «Никто не забыт, ничто не забыто!» — это девиз Хранителей. Аргх! Будь прокляты все эти лаборатории! И вся эта магия-шмагия! Она — корень всех бед, это из-за нее гибнут лучшие ребята Империи! — полковник бессильно сжал руки в кулаки и прикрыл глаза. — Зачем ты пришел?
— Меня прислал Коловрат. В лаборатории находится потомок Легендарного орка…
— Легендарный орк — это просто шаманская сказка! Единственная магия, доступная оркам, — это магия Света. Ну, или языческие суеверия, все еще практикуемые шаманами. Ни магия смерти, ни магия стихий, ни магия разума не являются оружием моего народа. Пора забыть об этом, принять нас такими, какие мы есть. И точка.
— Коловрат предупреждал меня, что у вас может быть именно такая реакция.
Козырь Непокоренных наконец повернулся ко мне, и на его лице отразились одновременно раздражение и любопытство.
— Судя по всему, ты знаешь о его… хм, разногласиях со Штурмом. У каждого из них свой взгляд на будущее орков. Коловрат все мечтает о прежних временах, о господстве шаманов. Но мир меняется. Будущее орков связано с Империей. И помешать этому не может даже орк-мутант, обладающий сверхспособностями к магии.
— То есть вы все-таки слышали о Черепе?
— В лабораторию не так давно привезли орка. Кто он, откуда, зачем — все было очень секретно. Слышал я, что ученые возлагали на него какие-то особые надежды. Сейчас бедняга, наверное, уже погиб. Как погибли многие мои ребята из охраны, как погибли Ястребы Яскера… Аргх! Никогда у меня не было доверия к этим возвращенцам Зэм!
— Товарищ Полковник… не знаю, говорили вам или нет, но Коловрат хочет, чтобы я нашел Черепа и вернул его. У рейда, с которым я сейчас отправляюсь туда, такой задачи нет… Я не буду искать Черепа специально, но если он где-то рядом…
Козырь Непокоренных смерил меня внимательным взглядом, что-то решая про себя, а потом медленно произнес:
— Может быть, этот орк и вправду что-то может. По-крайней мере, ученые Зэм носились с ним, как дурни с семечками: «Ах, какой парадокс! Ах, какой феномен!». Только боюсь, что этот феномен уже мертв. ЧП случилось как раз тогда, когда был намечен эксперимент с участием Черепа. Он должен был попытаться взять под контроль демона. Видимо, не получилось… У тебя есть план лаборатории?
Я достал карту с отмеченным маршрутом.
— Опыт должны были проводить здесь… — Козырь ткнул пальцем в одну из комнат. — Я вижу, это чуть дальше вашего конечного пункта. Но если хочешь найти Черепа, то искать его нужно там.
— Спасибо, товарищ полковник…
— Не за что, лейтенант. Быть может, тебе предстоит поставить точку в этой истории с потомками Легендарного орка, какой бы она ни была. Будет Череп спасен — Коловрат победил. Если нет… то пусть примет свою судьбу.
Подробно изучить план этажей времени у меня не осталось. К тому моменту, как мы построились перед входом в лабораторию, я только успел бегло осмотреть наш маршрут. Значит, придется идти по настоящему лабиринту коридоров, лестниц, этажей, в которых легко заблудиться, и запоминать дорогу по ходу дела. В другое время я бы, возможно, волновался из-за того, что мне предстоит вступить на большую и опасную территорию, на которой я совершенно не ориентируюсь, но за последние сутки со мной слишком много всего произошло и сил ни на какие тревоги уже не осталось. Я просто шел вслед за остальными, надеясь лишь на то, что наш рейд окажется удачливее двух предыдущих.
— Давайте, ребята, удачи нам… — произнес командир. — За нами Империя.
Открывшийся перед нами коридор был таким же округлым, как и массивная дверь, за которой он находился. В остальном он ничем не отличался от вестибюля — все та же сетка на полу, те же металлические переборки, те же бесконечные трубы и провода вдоль стен и потолка. Сделав глубокий вдох, я шагнул внутрь вместе со всеми, и дверь за нами закрылась.
Ступать бесшумно по металлическому полу было тяжело, но этот стук, как ни странно, успокаивал, потому что облепившая нас тишина лаборатории давила на нервы, и подсознательно хотелось ее разорвать хоть чем-нибудь, просто чтобы удостовериться, что мы еще живы и что еще не сошли с ума. Все лампы исправно горели, но их свет мне все равно казался слишком тусклым, как в кошмарном сне. Рейд продвигался выстроившимися в цепочку парами, и только меня, идущего почти в самом конце, прикрывали и справа, и слева.
Мы прошли довольно далеко, и пока нам никто не встречался, и все же поначалу слабое ощущение тревоги все усиливалось. Становилось как будто темнее и эхо шагов уже не звенело так сильно в ушах. Я крепче сжал похолодевшими пальцами меч, подавляя желание выхватить его. Нервозность овладела всем рейдом, и хотя Ястребы не теряли самообладания, было видно, что их движения стали более порывистыми, дергаными. Впереди идущие бойцы несколько раз оборачивались, хотя делать этого не должны, их задача смотреть по сторонам, а сзади прикроют те, кто собственно идет сзади… но они зачем-то оборачивались.
Мне тоже хотелось обернуться и вообще отойти подальше ото всех. Пальцы побелели от того, как сильно я сжимал рукоять меча, и хотя по коже гулял мороз, на лбу проступила испарина. Страх заползал под черепную коробку медленно, по миллиметру отвоевывая пытающиеся сохранить трезвость сознание, и как я ни пытался его отогнать, он пронизывал своими щупальцами весь мозг, наполнял его своей чернотой и сгущался, перерастая в настоящую панику. Свет от ламп стал совсем тусклым, и звуки глухо тонули в пустоте, как будто не встречаясь со стенами и не отражаясь от них. Я начал замедлять шаг, сбиваясь с общего ритма, пока не остановился совсем, заслужив множество злых взглядов.
Что-то вокруг было сильно неправильным… Разве бывает так темно при включенных лампах? И разве звуки могут пропасть совсем?..
И почему только я понимаю это?
А может… может на самом деле все в порядке — вокруг яркий свет и звонкое эхо… И это просто я один схожу с ума?
Я попытался абстрагироваться от всего и даже прикрыл глаза, вслушиваясь в свои мысли, ощущения, в участившийся стук своего сердца. И вдруг осознал, что кроме моего «Я» внутри меня давно присутствует кто-то еще. И этот кто-то извне наполняет меня тревогой, заставляет паниковать, шарахаться от собственной тени и притупляет зрение и слух. Усилием воли я заставил себя сделать глубокий вздох и успокоить сердцебиение. Я единственный хозяин своего тела и разума, никто не вправе управлять ими!
Когда я снова открыл глаза, лампы заливали коридор ярким, дневным светом. Я топнул ногой по металлическому полу, и тот послушно ответил громким, колокольным звоном. Бойцы все еще молча стояли и сверлили меня взглядами, словно забыв о том, что нужно смотреть по сторонам в поисках угрозы, быть готовыми к внезапному нападению и дать отпор… Они просто просто стояли и смотрели. И что-то было пугающее в их лицах.
— Идем? — осторожно произнес я.
Реакция была замедленной, как будто мой голос преодолел большое расстояние, прежде чем долетел до тех, к кому я обращался.
— Идем, — через несколько секунд согласился Иван Шпагин, оставаясь на месте.
И тогда я пошел сам. Глядя на меня, зашевелились и все остальные, но как-то нехотя, через силу. Наш строй рассыпался, и теперь мы вяло и неорганизованно плелись по коридору. Шпагин, как и раньше, шел впереди, но так неуверенно, словно не помнил, зачем он здесь и куда идет, и мне иногда приходилось его направлять, осторожно подталкивая в нужную сторону. Никто не проявлял агрессии, чего я опасался, и не нападал — коридоры были пусты. Несколько раз я чувствовал, как что-то липкое, неприятное касалось моего затылка, и лампы снова начинали тускнеть, но я собирал все волю в кулак и мысленно выстраивал железную стену в своей голове, не дающую пробраться чужим мыслям.
В то же время рейд двигался все медленней, и я начал сомневаться в успехе миссии. Все молчали, апатия нарастала с каждым шагом, и те, кто шел последним, стали потихоньку отставать. Я подумал, что если до отдела Иасскула Кведыша у нас еще есть шансы добраться — до нее оставалось совсем немного, то до Мачехи идти уже просто нет смысла. С сомнением покосившись на командира Ястребов, я не стал озвучивать свои мысли, потому что тот пребывал где-то глубоко в себе, слабо реагировал на внешние раздражители и вряд ли был способен объективно воспринимать реальность.
До первой точки на карте мы все-таки добрались, но там ждало новое препятствие в виде преградившей путь в отдел ученого большой, круглой двери, естественно — наглухо закрытой. Рейд остановился, и даже отставшие потихоньку подтянулись. Но дальше ничего не происходило — бойцы просто стояли с пустыми глазами, как зомби, и не делали никаких попыток предпринять хоть что-нибудь, как будто продвижение вперед придавало какой-то смысл их существованию, а теперь, когда их перестали вести, они окончательно потеряли себя и свою цель.
Я, оставшись в глубине лабиринта лаборатории один на один с рейдом «растений», старался не подпустить к себе панику. Во всяком случае они пока были спокойны, и это несколько обнадеживало. Может, попытаться отвести их назад? Я, внимательно осмотрев дверь и удостоверившись, что открыть снаружи мне ее не удастся, заколотил в нее кулаками и даже попинал ногой. Никакого ответа. С другой стороны, даже если меня и было слышно изнутри, то вполне вероятно открывать просто некому.
— Код…
Я обернулся.
— Код… там есть код… набрать… надо…
Взгляд Ивана Шпагина был по-прежнему рассеянным, на лбу блестели капельки пота, он слегка раскачивался, стоя на месте, и производил впечатление сумасшедшего… но какая-то часть его личности еще пыталась сопротивляться. Я бесцеремонно схватил командира Ястребов за плечи и встряхнул.
— Какой код?
Его лицо исказилось, как от сильной боли, на висках вздулись вены. Вероятно внутри него шла настоящая война, и в конце концов он, прилагая нечеловеческие усилия, выдавил хриплым голосом:
— Два… четыре… ноль… четыре… два… ноль… один… восемь…
Панель с подсвеченными ядовито зеленым светом кнопками находилась рядом с дверью, и я набрал шифр, стараясь унять дрожь в пальцах. Технологии Зэм не подвели — огромное металлическое колесо плавно откатилось в сторону, открывая взору большое помещение, уставленное столами с хитрыми механизмами. Внутри находился один Зэм и двое хадаганцев, попятившихся назад при виде нас. Реакция показалась мне вполне адекватной. Либо эти трое тоже могут противостоять странной силе, либо дверь давала надежную защиту.
— Иасскул Кведыш?
Зэм со смешными, большими и выпуклыми, линзами на месте глаз, судорожно закивал головой, перестав отступать.
— Все уже закончилось? Нас спасли?
— Э-э-э… не совсем. Давайте, помогите мне, нужно завести всех внутрь…
Вчетвером мы кое-как затолкали всех бойцов в отдел, после чего Зэм снова вернул тяжелую дверь в исходное положение.
— Это все магия разума, — сказал он. — Но здесь мы в безопасности… Возможно, в других отделах тоже есть спасшиеся из тех, кто успел забаррикадироваться…
— Вы можете рассказать, что произошло?
Иасскул Кведыш опустился на стул, достал платок и протер свои стеклянные, похожие на бинокль, глаза.
— Мы и сами толком не знаем. Все посходили с ума… на нас напала наша же охрана с криками «За королеву!». Мы заперлись здесь, — произнес один из хадаганцев.
— За королеву? — переспросил я.
— За Мачеху, очевидно, — ответил Кведыш. — Королеву термитов, она обладает невероятными псионическими способностями.
— Значит, Семидолин прав…
— Но это не единственная причина, — продолжил ученый. — Я так считаю, что не единственная… Как вы себя чувствуете?
Вопрос был задан не мне, и я обернулся. Ястребы начали приходить в себя, в их глазах появилась осмысленность, и они удивленно оглядывались по сторонам, не помня, как здесь очутились. Иван Шпагин усиленно растирал виски и морщил лоб.
— Что это было? — произнес он. — Все живы?
— Живы, — подтвердил я. — Это псионическое воздействие Мачехи.
Командир, прищурив глаза, уставился на меня, смутно что-то припоминая.
— Вот оно что. А ты, стало быть…
— Да-да, плохо поддаюсь гипнозу, — махнул рукой я. — Вы что-нибудь помните?
— Мало. Опасность, тревога…
— Странно, что вы не проявляли агрессии. Когда все это началось, все будто озверели, кидались друг на друга… — задумчиво произнес Кведыш.
— Из-за чего еще это могло произойти? — спросил я. — Вы говорили, что Мачеха — не единственная причина.
— Во-первых, ее способности хоть и велики, но они не могли вот так просто взять и вырасти до таких масштабов, чтобы свести с ума целый штат большого учреждения. Во-вторых, вы удивитесь, но агрессия Мачехе вообще не свойственна.
— Даже в целях самозащиты? Накануне было принято решение об ее уничтожении, — вставил окончательно оправившийся Шпагин привычным твердым голосом.
— Я слышал об этом. Да, она могла это понять и попытаться защитить себя, но все же… Такая озлобленность… Невероятно.
— И тем не менее сотрудники лаборатории погибали с криками «За королеву!» — напомнил я.
— Я не говорю, что Мачеха совсем ни при чем. Я хочу сказать, что причин случившемуся может быть несколько. Неудачное стечение обстоятельств, когда одно наложилось на другое, понимаете?
— Понимаем, — кивнул командир Ястребов. — Какие у вас есть предположения?
— Такая злоба свойственна астральным демонам, это всем известно, мы так и не выявили у этих чудовищ никаких мыслей, желаний или эмоций, кроме жажды убивать. Однако сами демоны… во всяком случае те образцы, которые есть у нас, не обладают магией разума. В лаборатории каждый день проводится множество различных опытов, трудно сказать, что конкретно послужило причиной. Но… вчера одним из экспериментов должна была стать попытка подчинить одного из самых сильных астральных чудовищ. Эксперимент с участием Черепа Степных.
Я прямо почувствовал, как мне в висок воткнулся взгляд Шпагина.
— Кто это — Череп Степных? — спросил он, непонятно к кому обращаясь — ко мне или к Кведышу.
— Я не в курсе деталей, этим занимался другой отдел, — ответил ученый.
— Надо его найти! — сказал я.
— Каким образом? — охладил мой энтузиазм Шпагин. — Как только мы выйдем, снова попадем под гипноз…
— Есть еще один нюанс, о котором вы должны знать, — вмешался Кведыш. — Этим вопросом временно занимался мой отдел по просьбе Негус Хекет. Речь идет о неком веществе, ставшим причиной появления странных существ, называемых «Тенями». Этот же камень был найден в саркофаге Тэпа. Нам удалось узнать, что именно благодаря этому камню была ослаблена магия Света. Причину такого воздействия камня на Дар Тенсеса… да-да, именно так, давайте называть вещи своими именами!.. мы не смогли раскрыть. Погибшие не воскресают, их Искры прокляты и не могут найти свое тело! В народе проклятые Искры называют блуждающими огоньками. Мы, ученые, только в девятьсот пятьдесят седьмом году разобрались в их природе. Но если раньше причиной появления проклятой Искры было отсутствие ее тела, то на дне Мертвого моря наблюдалось совсем другое: тела есть, а Искры их найти не могут.
— И какое все это имеет отношение…
— Подождите, не перебивайте! Сейчас я все объясню! Вот, посмотрите сюда… Видите? Каждая Искра содержит в себе осколок Света, этого у нее не отнять никакой магией, такова ее природа.
В центре лаборатории, на широком столе, в прозрачном сосуде светилась маленькая песчинка — ярче любой лампы, ярче огня, словно крохотное солнце, живущее внутри всех, кто обладает душой.
— Это осколок проклятой Искры, найденной на дне Мертвого моря, к сожалению, мы уже никогда не узнаем, кто это был. А это то самое вещество, тоже со дна Мертвого моря… — Кведыш взял в руки серый камень и подошел к осколку Света. — Сейчас я проведу эксперимент, будьте готовы к неожиданностям. Вы должны сами все увидеть! Суть эксперимента такова: я попытаюсь активировать этот камень, используя осколок Света.
Он поднял посох, что-то прошептал, и песчинка засияла вдруг так сильно, что у меня заслезились глаза, и произошедшее дальше я не увидел. Лишь только что-то черное едва заметно мелькнуло и тут же рассеялось, когда молниеносно среагировавший Шпагин махнул своим мечом.
— Тень! — воскликнул он.
— Да, тысяча зловредных Тэпов, черная тень! — подтвердил Кведыш. — Можно считать доказанным, что этот камень, взаимодействуя с магией Света, призывает Теней. Любопытный магический и философский феномен! На архипелаге НИИ МАНАНАЗЭМ Тэп использовал этот камень, чтобы подавить магию Света и получить возможность перенести свою Искру в новое тело. Ох, Тэп! Ты по-прежнему способен удивлять!
— Но какое это все имеет отношение к происходящему в лаборатории? — все еще недоумевал я.
— Вчера, во время этого… помешательства, повсюду стали появляться такие же Тени! Но все мои образцы данного серого вещества, будьте уверены, не могли быть этому причиной! Они находились под защитой и не взаимодействовали ни с кем и ни с чем!
— Вы хотите сказать, что… — медленно начал я.
— Я почти уверен, что в лаборатории кроме меня кто-то еще обладает таким веществом и подавляет им магию Света. Только так можно объяснить появление теней. Остается выяснить, кто это сделал…
— Неужели… культисты Тэпа? — с сомнением произнес я. — Как они могли сюда пролезть?
— Вывод один — предатель! — нахмурился Шпагин. — Я еще поговорю об этом с Семидолиным! Он гарантировал мне, что все сотрудники прошли самую тщательную проверку! Прошляпили! Эх, опять это знаменитое хадаганское разгвоздяйство!
Все замолчали, обдумывая новую информацию. У меня в голове был полный сумбур. Неужели все это могло связаться в один запутанный клубок: и защищающая себя Мачеха, и Череп Степных, попытавшийся взять под контроль астрального демона, и культисты Тэпа, невесть как сумевшие просочиться даже в секретную лабораторию.
— Отсюда можно телепортироваться? — спросил я, вспомнив о камне Путешественника.
— Нет, — покачал головой Зэм. — Слишком толстые стены, слишком сильная защита… Но есть один способ противостоять гипнозу…
— Сто грамм обжигающей жидкости, — усмехнулся Шпагин. — Старый проверенный способ. Отупляющий, мало действенный, зато широко применяющейся в нашей доблестной армии.
— У него есть побочные эффекты, — профессорским тоном заговорил Кведыш, снова протирая платком линзы. — Но согласитесь, не вполне… э-э-э… трезвые люди и особенно орки становятся мало управляемыми, их гораздо сложнее запугать и подчинить. Это научно доказанный факт!
— Представляю, какими веселыми были эксперименты в этой области, — не удержался я.
— Жаль, что на восставших практически не действует…
— В любом случае, нам не преодолеть такое сильное давление на разум, — отрезал Шпагин. — Максимум, что мы сможем, это вернуться назад.
Я подумал, что это не так уж и плохо — вернуться, доложить обстановку и собрать бойцов, которые имеют высокую сопротивляемость к псионическим атакам, но командир Ястребов мою мысль не поддержал, когда я высказал ее вслух.
— А ты думаешь, Ястребов в детском саду набирают? Мы все умеем противостоять магии разума. Но как видишь, наших способностей оказалось недостаточно. Где мы найдем рейд таких уникумов, как ты?
— Значит, я пойду один…
— Один ты не пойдешь, и это не обсуждается.
Шпагин устало потер глаза, спрятав лицо в ладонях, да так и замер, размышляя. На одной чаше весов его собственные бойцы и трое ученых, которых надо вывести отсюда, на другой — возможные спасшиеся в других отделах, которые тоже ждут спасения. Идти вперед, рискуя рейдом, или возвращаться, бросив остальных выживших? Тяжелый выбор, когда отвечать приходится не только за себя, но и за жизни других. Самая чудовищная дилемма из всех возможных.
Через несколько секунд командир Ястребов резко поднял голову и хлопнул в ладоши. Он принял какое-то решение.
— Думаю, у нас созрела серьезная тема для разговора, товарищи, — ровным голосом произнес Яскер. — А вы, товарищ лейтенант Никита Санников, подождите здесь.
Я, несколько растерявшийся от столь официального обращения к себе, не сразу обратил внимание, что когда за ним, Рысиной, Штурмом и Коловратом закрылась дверь главного кабинета страны, я остался один среди замерших по кругу у стен Ястребов Яскера. Однако никто из них не ринулся кромсать меня на части, более того, они как будто и не замечали моего присутствия, стоя без малейшего движения.
— Ребят, вы перед дежурством парализующий яд, что ли, пьете? — спросил я.
Естественно, никто не повел и ухом. От нечего делать я принялся разглядывать круглую комнату, но мысли были далеки от архитектурных изысков и взгляд все время соскальзывал в никуда. Там, в кабинете Яскера, идет непростой разговор о судьбе орков, о судьбе Империи, и я изнывал под дверью в ожидании. Это состояние неопределенности выматывало так, будто я занимался тяжелой работой, а не нарезал круги по комнате… Через час бессмысленных брожений, когда я уже готов был лезть на стену, появилась Негус Хекет — Глава Совета Ученых Советов Зэм, и, скользнув по мне равнодушным взглядом, вошла в кабинет.
— Вы отрываете меня от важных дел…
Дверь за ней закрылась, и больше я ничего не услышал. Снова побежали томительные минуты, а вместе с ними мой очередной круг почета вдоль стен и Ястребов Яскера, которых я из-за их неподвижности уже воспринимал как мебель. В конце концов дверь опять открылась, но из кабинета никто не вышел. Я замер в нерешительности.
— Заходи, заходи, — раздалось оттуда, и я, удостоверившись, что в круглой комнате кроме меня и Ястребов, которые на приглашение никак не отреагировали, никого больше нет, шагнул в уже знакомый кабинет.
Яскер сидел на своем месте во главе, остальные рядом — за длинным столом со множеством стульев. На меня уставились пять пар глаз, наверное, самых влиятельных персон Империи. Точнее — четыре пары, Рысина демонстративно отвернулась в другую сторону. Даже просто находиться в их присутствии — уже повод для особой гордости и осознания собственной значимости… Но почему-то ничего такого я не почувствовал. Быть может, когда сильные мира сего даже не подозревают о твоем существовании, это не так уж и плохо? Верховный шаман возлагал на меня особые надежды и, вероятно, был единственной причиной, почему я до сих пор не в Чистилище. Впрочем, Командор Хранителей тоже не скрывал того, что рад видеть меня живым. Главе Совета Ученых Советов я был безразличен. А вот начальница Комитета Незеба явно мечтала стереть меня с лица Сарнаута собственными руками. И только отношение Яскера оставалось совершенно нечитаемым.
Я замер в ожидании у противоположного конца длинного стола.
— Вы, товарищ лейтенант, волею судьбы оказались в центре не очень приятной ситуации… связанной с потомками так называемого Легендарного орка, — надев на себя непроницаемую маску официоза, сказал Яскер, взвешивая каждое слово.
— Да, меня еще хотели устранить, чтобы я перестал их разыскивать, — не преминул вставить я, но Яскер был слишком умен, чтобы повестись на эту детскую провокацию.
— Не будем пока об этом, — сухо отрезал он. — Сейчас важно другое. Как вы знаете, лейтенант, Череп Степных находится в одной из наших лабораторий… Тринадцатой.
Для всех присутствующих эта информация явно что-то значила. Даже хладнокровная Зэм слегка повела плечами и нервно царапнула металлическим пальцем стол. Я же знал о тринадцатой лаборатории ровно столько же, сколько и о предыдущих двенадцати — то есть ничего.
— Эта лаборатория — мой личный проект. Я сам его курирую. Можно сказать, что это самый важный научно-магический проект Империи. Там собраны лучшие мистики Империи. Там проводятся невероятные эксперименты. Там создается будущее, — задумчиво произнес Яскер, немного выходя из образа непробиваемого чинуши. — Так было до недавнего времени. Со вчерашнего дня врата лаборатории запечатаны, внутрь заходить запрещено.
Коловрат фыркнул и, скрестив руки на груди, недовольно откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что не верит ни единому слову. Но и эту провокацию Яскер оставил без внимания.
— Какое-то сумасшествие охватило сотрудников лаборатории… — продолжил он. — Сегодня… точнее, уже вчера туда ушли два отряда специального назначения, один утром, второй буквально три часа назад, чтобы разобраться в ситуации. Ни от одного из них пока нет вестей. Если они не вернутся до сегодняшнего утра, мы отправим третий… и последний.
— Но как же наши исследования, все наши труды, результаты многочисленных опытов… — воскликнула Негус Хекет, для которой наука, конечно же, была важнее, чем судьбы ученых и пропавших спецназовцев.
— Безусловно, я хочу, чтобы тринадцатая лаборатория продолжила свою работу, — заверил ее Яскер. — Но если мы не сумеем взять ее под свой контроль в ближайшие сутки, то все придется уничтожить. Нельзя ставить под угрозу безопасность наших граждан.
Он немного подождал возражений со стороны восставшей, но та молчала. Затем снова повернулся ко мне.
— Поскольку Череп Степных находися в той же лаборатории, а связь с ней в данный момент оборвана, мы не можем с уверенностью сказать, что с ним. И по этой причине Верховный шаман орков, — он бросил мимолетный, но достаточно уважительный взгляд на Коловрата, — настаивает на том, чтобы вы отправились туда лично и разыскали Черепа.
— Да, я настаиваю! — стукнул кулаком по столу Коловрат.
— Боюсь, что товарищ Санников слишком молод и эмоционально неуравновешен для того, чтобы пускать его на столь важный засекреченный объект, — холодно обронила Рысина, так и не взглянув в мою сторону.
— Если в этой вашей лаборатории и правда что-то произошло, то только он сможет найти наследника, потому что он Избранный! — упрямо сказал шаман, вперив в главу Комитета тяжелый, недружелюбный взгляд. — Так гласит легенда!
— А вы уверены, что ваша легенда имеет под собой хоть какие-то основания, кроме суеверий?
— Этих суеверий оказалось достаточно, чтобы вы подставили Избранного на арене. Не твоя ли конторка все это так бездарно организовала?
— Товарищи, я прошу всех соблюдать приличия, — вмешался Яскер до того, как вспыхнувшая Рысина успела ответить.
И Верховный шаман, и глава Комитета тут же замолчали, но было видно, что им обоим пришлось приложить усилия, чтобы воздержаться от дальнейших взаимных упреков. Мне снова стало смешно. Это всесильные персоны, практически небожители для обычных граждан, казались такими недосягаемыми, невероятными, исполненными мудрости и величия. То, что они могут вот так пререкаться друг с другом, и обижаться, как нахулиганившие дети, которых отругал учитель, совсем не вязалось с их сложившимися в головах образами.
— Доступ к информации о проекте имеют лишь самые проверенные. И умеющие молчать… И я готов дать вам высший уровень доступа. Но не сразу. Такое решение должно быть общим, я же не диктатор какой-нибудь, — продолжил Яскер, обращаясь ко мне, и уголки его губ дернулись вверх. Он был единственным, кто позволил себе тень улыбки при этих словах. — Я подпишу пропуск, только если мои уважаемые коллеги его одобрят. Прошу, товарищи.
Листок бумаги, который он передал сначала Штурму, пошел по рукам. И разумеется, ни у кого даже мысли не возникло иметь какое-то другое мнение по этому поводу, отличающееся от мнения «не диктатора». Решение допустить меня в таинственную лабораторию было принято единогласно. Даже Рысина, до которой листок дошел последним, не позволила себе ни секунды промедления, прежде чем поставить подпись и вернуть разрешение Яскеру.
— Ну что ж. Все правила соблюдены. Товарищ Рысина?
Глава Комитета уже сумела взять себя в руки и к тому моменту, как она заговорила, взглянув, наконец, на меня, голос ее был ровным и безэмоциональным, как, впрочем, и лицо.
— Контроль над ходом операции осуществляет Влад Семидолин, наш агент. Он обладает чрезвычайными полномочиями. Я отправлю ему сообщение, что вы поступаете в его полное распоряжение, и он пришлет за вами кого-нибудь. Спецназ, готовый утром штурмовать лабораторию, уже находится там. И вам надлежит быть там… товарищ Хранитель. Пункт временного размещения находится в вестибюле лаборатории. До начала штурма, если он состоится, осталось четыре с половиной часа. К этому времени вы должны выспаться, выучить план лаборатории, чтобы ориентироваться на этажах, ознакомиться с деталями операции и переговорить непосредственно с командиром Ястребов и получить у него инструкции. Успеете?
Конечно, нет. Уж пункт высыпания точно придется исключить из этого списка.
— Успею.
— Тогда я немедленно оповещу товарища Семидолина о вашем участии в операции…
— Лейтенант, — вдруг обратилась ко мне Негус Хекет, и ее глаза ярко засверкали. Я расценил это как знак ее волнения. — Штурмовой отряд уже получил все указания на этот счет, и вас тоже проинструктируют, но я все-таки скажу вам лично… Ведь это вы стали свидетелем того, как в НИИ МАНАНАЗЭМ проклятый прародитель восставших Тэп обрел новое тело.
— Я… почти ничего не видел…
— Но вы помните, что его саркофаге был обнаружен некий камень… На дне Мертвого моря наблюдались подозрительные черные тени, каким-то образом чинившие препятствия воскрешению погибших. Источником появления теней стало странное вещество, найденное вами же и агентом Комитета у древнего обелиска Зэм. По своему составу это вещество идентично найденному в саркофаге Тэпа камню.
Я, в общем-то, в этом и не сомневался сразу, как только обнаружил серые осколки, которые комитетчица не позволила мне взять, забрав все образцы с собой.
— Естественно, мы стали изучать этот непонятный артефакт, — продолжила Негус Хекет. — И… ничего не обнаружили. Иногда бывают загадки, раскусить которые не под силу даже нашему НИИ. Но есть один ученый, который взялся за решение этой задачи. Величайший ум древности, механик Зэм Иасскул Кведыш. Он один из академиков НИИ, но уже долгое время находится в тринадцатой лаборатории… Нам очень важно узнать, добился ли он какого-нибудь прогресса в своих исследованиях. Эх, жаль Нефер Ур отбыл на Святую Землю! Вот кто сразу бы во всем разобрался и расставил все по своим местам.
— Да, его бы консультация не помешала, но у нас нет возможности вызвать его сюда, он занят не менее важными для Империи делами, — покачал головой Яскер. — Что ж, если никто больше ничего не хочет добавить, то на этом мы закончим. Товарищ Санников, задержитесь.
Раздался шум отодвигаемых стульев, Рысина, Шутрм, Коловрат и Хекет синхронно поднялись со своих мест и направились к выходу. Восставшая прошествовала мимо меня, пребывая где-то в глубине своих мыслей и уже не обращая внимания ни на что вокруг, так и не сказавший ни слова Командор ободряюще хлопнул меня по плечу, Верховный шаман шепнул: «Я подожду тебя за дверью», глава Комитета промаршировала с каменным лицом, плотно поджатыми губами и высоко задранным подбородком.
Яскер тоже встал из-за своего стола и, как и в прошлый раз, уселся на один из стульев рядом со мной, кивнув при этом на соседний. Я подумал, что он по каким-то причинам не хочет разговаривать со мной с глазу на глаз слишком уж официально.
— Садись, садись, — подтвердил он свои намерения. — И спрашивай. Тебе ведь хочется задать этот вопрос? Ты будешь удивлен тем, насколько я готов быть откровенным.
— Зачем вам это? — выдавил я, чувствуя, что от моего веселья не осталось и следа. Снова стало обидно за то, как несправедливо со мной обошлись.
— Скажем так… мне не менее любопытно узнать, что происходит.
— Но вы ведь и так все знаете! — пылко воскликнул я, начисто забывая, кто передо мной сидит. — Я просто выполнял приказы Комитета, и как только…
— Комитет не приказывал тебе искать наследника Великого орка, — оборвал Яскер, нахмурив брови. Я, как всегда, не смог выдержать его взгляд и опустил глаза. — Прежде чем обвинять свою страну в том, то она тебя предала, подумай, не предавал ли ты ее, когда сделал все, чтобы помочь шаманам обрести независимость.
Пламенная речь, которой я уже хотел было разразиться, застряла в горле.
— Нельзя силой принуждать к союзу, — не очень уверенно буркнул я вместо этого.
— Это хорошо, что тобой движет жажда справедливости. А то я уже подумал, что тебе просто понравилось быть «Избранным», — сухо произнес Яскер, все еще прожигая меня своими черными глазами. — Твое существование представляет для государства вполне реальную угрозу, ты даже сам не осознаешь, как далеко уже зашел. Штурм предупреждал тебя, но ты упрямый.
Мне хотелось как-то защитить свои поступки и мысли, но нужных слов я не находил, и поэтому сидел молча, и выглядел со стороны, наверное, как нахохлившийся птенец.
— Коловрат давно носится с этой идеей, — уже не таким холодным тоном продолжил Яскер, и в его голосе проскользнули нотки усталости. — Раньше это была просто его навязчивая мысль, но с твоим появлением опасность приняла реальные очертания… Ох, тяжело мне с ним. То ли дело Штурм — все понимает, все делает так, как надо, и ни о какой независимости не мечтает.
Он тоже замолчал, и некоторое время мы просидели в тишине, каждый думая о своем. Мой гнев остывал, снова оставляя место некой опустошенности. Я и сам прекрасно понимал, что мой выбор в пользу шаманов может нанести удар по Империи, но все равно не отказался от него. Прав я был или нет, теперь для меня уже не имеет значения. Комитет не посмеет тронуть меня, пока рядом Коловрат, но через четыре часа мне предстоит участвовать в опасной операции, где даже опытные бойцы легко могут погибнуть навсегда. Шансы выжить у тех, кто попал в немилость у руководства, и вовсе падают до нуля.
— Что такое тринадцатая лаборатория?
Яскер, как мне показалось, оценивающе посмотрел на меня, словно решая, рассказывать или нет, и что вообще мне можно рассказать. Но я ведь и так все увижу своими глазами!
— Быть может, тебе уже довелось столкнуться с демонами. Если так, то, скорее всего, это были мелкие астральные бесы. Шушера. Но есть и другие.
— Я видел… Тот демон, который разрушил «Непобедимый»…
— Да, именно. Жуткие могучие создания, способные убить Великого Мага. Достаточно вспомнить, что именно демоны убили Тенсеса, Великого Мага Кании. Скракан и Незеб организовали Великий Астральный Поход и закрыли Врата Джунов, через которые демоны проникли в наш мир. В той великой битве погибло множество демонов. Но часть из них уцелела и обитает в астрале. И они по-прежнему остаются мощной силой. Силой, которую мы решили приручить. Именно этим и занимается тринадцатая лаборатория.
Наверное, в любое другое время меня бы поразила эта информация, но я чувствовал себя настолько эмоционально уставшим, что отнесся к известию прохладно.
— Понятно. Тогда мне стоит усердней подготовиться к вылазке.
— Ну что ж, удачи. У тебя осталось не так много времени, так что поспеши.
Получив разрешение, я поднялся с места, но сделав два шага к выходу, остановился.
— Да? — произнес Яскер, когда я замер в нерешительности.
— Моя группа…
— …все еще на Диких островах с другими Хранителями. Нужно обеспечить безопасность в регионе, пока последний болельщик не покинет архипелаг. Они пробудут там около недели.
— Они ни в чем не виноваты…
— Я знаю.
— М-м-м… я… кхм… могу быть уверенным… что их не будут преследовать из-за меня?
— Вот и проследишь за этим сам. И смени этот похоронный тон, я вообще-то надеюсь, что ты вернешься живым. Никто не собирается тебя устранять в лаборатории.
Я одновременно смутился и растерялся от такого признания, и даже не смог ничего произнести.
— Поговорим об этом, когда ты вернешься. Раз уж ты и так зачастил в мой кабинет, тогда и отчитаешься об операции лично.
— Вы так уверены, что я выберусь оттуда?
— Ты и с Диких островов не должен был выбраться. Но ты же передо мной, — резонно заметил Яскер.
— Ну да… — пробормотал я и, все еще обдумывая сказанное, немного неуклюже развернулся и пошел к выходу.
— И еще, Санников… — окликнул меня Яскер, когда я уже был у двери. — Ты хотел скинуть в астрал агента Комитета? Не нужно угрожать нашим сотрудникам, выполняющим свой долг, это плохая идея. Второй такой выходки я не прощу. Иди.
Он так и не пошевелился, пока за мной не закрылась дверь, и я до последнего чувствовал его взгляд в спину.
Коловрат действительно ждал меня снаружи, меря шагами круглый зал. Как только я вышел, он сразу же подошел ко мне.
— Что он тебе сказал? Просил не искать Черепа в лаборатории?
— Нет. Сказал, что меня не убьют там… нарочно.
— Ну еще бы! Пусть только попробуют! — загремел шаман.
— Но ведь я могу умереть и без помощи Комитета, я ведь не на детский утренник собираюсь…
— А ты постарайся! Слишком многое от тебя зависит! Вот сделаешь, а потом помирай сколько хочешь. Когда ты окажешься в лаборатории… найди его. Найди Черепа! Слышишь, обязательно найди! Сейчас там творится хрен знает что! Бардак! И может статься, что никто тебе о Черепе толком и не скажет. Кто знает, какой приказ Комитет на самом деле отдал штурмовикам? Тебе даже обратиться не к кому… Если только… — на лице Коловрата отразилось сомнение, но колебался он недолго. — Обеспечением безопасности в лаборатории занимается Козырь Непокоренных, полковник Хранителей Империи. Каратель. То есть, как ты понимаешь, орк Штурма. Он может отказаться тебе помогать. А может и нет. Тут предсказать ничего нельзя. А больше и обратиться не к кому. Тем более, что все испытуемые должны были проходить через его лапы. Поговори с ним. Ничего не скрывая. Так, мол, и так, потомок Легендарного орка, все дела. Если он настоящий орк, он тебе поможет.
— А если нет?
— А если он, шавка подзаборная, откажется… То я сам ему горло перегрызу! Все понял?
— Да.
— Хорошо. И будь там осторожней… Я ведь сам там никогда и не был. Мне все эти мистические заморочки никогда не были интересны. Астрал, демоны — да никто ни хрена в этом не понимает! Ни восставшие, ни комитетчики!
— Лейтенант, — подошедший к нам хадаганец в форме без отличительных знаков коротко козырнул. — Я от Семидолина. Пройдемте со мной.
Затем, почтительно кивнув Коловрату, твердым шагом направился из зала прочь. Я последовал за ним, думая, что меня поведут к какому-нибудь секретному порталу или, быть может, к никому неизвестной ветке метро. Но мы, пройдя несколькими коридорами и лестницами, оказались в главном холле, где на площадку общественного телепорта Ока Мира прибывало или, наоборот, отправлялось в неизвестном направлении множество людей, орков, Зэм и даже прайденов.
Посыльный Семидолина показал хранителю портала какой-то листок и что-то шепнул. Тот, разом посерьезнев, кивнул ему и рукой пригласил меня зайти на площадку, но когда я сделал шаг, меня кто-то хлопнул по предплечью. Вокруг было много народу, и сначала я подумал, что меня просто задели в толчее, но обернувшись, я увидел Штурма Бешеных.
— Командор…
Вокруг нас уже образовалась почтительная пустота, но когда Штурм без всяких расшаркиваний рявкнул «А ну все брысь!», все ближайшее пространство в радиусе десяти метров от нас и вовсе стало стерильным.
— Ну что, получил по мозгам на арене? Или думал, тебе все с рук сходить будет? — негромко произнес он, и хотя выглядел при этом крайне сурово, злости в его голосе не было.
— Вы знали?
— Знал. Я ничего не мог с этим поделать… Но и ты тоже хорош! Кто тебя просил после разговора со мной бежать к Коловрату? Я ведь сказал не лезть куда не надо! Бестолочь!
Я пожал плечами. Сейчас не время, и не место, чтобы объясняться.
— Теперь слушай. Ястребы будут приглядывать за тобой в лаборатории, так что в этом плане можешь считать себя в безопасности. Если ты погибнешь, шаманы такой вой на всю Империю поднимут, что… Коловрат как будто не понимает, куда ты направляешься по его же требованию. Но с ним сейчас трудно разговаривать, ничего слушать не хочет… Одним словом, сейчас твоя задача выбраться живым во что бы то ни стало.
— Есть, выбраться живым.
— В силу твоей, как я понимаю, возрастной безмозглости, я повторю еще раз: задача Ястребов — разобраться в произошедшем, твоя — остаться в живых. Что из сказанного тебе не понятно?
— Все понятно.
— Не лезь на рожон! Найдешь Черепа — хорошо. Нет — еще лучше. Так или иначе, возвращайся назад! Станет горячо — бегом возвращайся назад! Это приказ! Если ты там умрешь, я тебя лично прибью! Усек?!
— Усек, — невольно заулыбался я, хоть обстановка и не очень-то располагала.
Телепортация в засекреченное место ничем не отличалась от любого другого перемещения — тот же голубой кокон, то же мгновение неопределенности, и вот я уже стою в большом помещении, где разлинованный металлическими перекладинами потолок теряется на недосягаемой высоте. Здесь было холодно и неуютно. Вестибюль лаборатории больше напоминал гигантский склад — повсюду ящики, коробки, груды чего-то скрытого от посторонних глаз пологами из темно-серой ткани. Вдоль стен тянулись трубы разного диаметра, кабели и провода, пол «радовал» металлической сеткой, каждый шаг по которой отдавался громким звоном и последующим эхом от металлических же стен. И поскольку в вестибюле оказалось много народу, было очень шумно, даже несмотря на то, что большая часть спала или пыталась уснуть. Вслед за посыльным я звучно пробряцал по напольной сетке к Семидолину, хотя старался ступать тихо, чтобы никого не разбудить. Однако те несчастные, устроившиеся в спальных мешках на ящиках или даже полу, мимо которых пришлось пройти, все равно недовольно поднимали головы и смотрели нам вслед.
Специальный агент Комитета Влад Семидолин, курирующий операцию, оказался низкорослым хадаганцем средних лет с густой каштановой шевилюрой.
— Дела обстоят следующим образом. Полагаю, вам известно, чем занималась эта лаборатория?
— Здесь проводились эксперименты по установлению контроля над астральными демонами.
— Верно. Лучшие мыслители и адепты были привезены сюда со всех имперских аллодов. Все существа, которые, так или иначе, умеют воздействовать на чужой разум, прошли через руки наших ученых. Была проделана колоссальная работа! Дух захватывало от перспектив! Так было еще несколько дней назад. М-да… Никто не знает, что произошло в лаборатории. Спасательные экспедиции не вернулись. Вместо них оттуда толпами прут зомби.
— Зомби?! — меня слегка передернуло.
— Мы практически на осадном положении. Сейчас вход, — он кивнул на большую, круглую, конечно же металлическую, дверь, — охраняют «губители нежити». Это такие устройства, обеспечивающие безопасность. Сплав святой магии и технологий Зэм — обычное дело. Но что происходит в самой лаборатории, нам не известно. Туда было отправлено два взвода Ястребов. Никто не вернулся. Мы, конечно, все еще ждем, но по правде сказать, надежды уже мало.
— А у вас есть какие-то предположения? Из-за чего все это могло произойти? Может… перед ЧП проводился какой-то эксперимент?
— Да. Мы рассматриваем разные варианты, но самый первый в списке — это проект «Мачеха». В лаборатории проводились эксперименты над существами, способными к пси-воздействию. Самым любопытным экземпляром оказалась королева термитов. Именно с помощью ментальных способностей она управляет своими солдатами и рабочими. Признаюсь, королева оказалась крепким орешком. Немногим мистикам удалось удерживать с ней контакт. И что самое худшее — она обучается. С каждым новым сеансом Мачеха, как мы ее прозвали, становилась все сильней.
— Вы считаете, что это она все натворила?
Семидолин помолчал немного, будто собираясь с мыслями, а потом медленно произнес:
— Незадолго до ЧП я подписал указ о ее уничтожении. Она… она могла это понять, ясно?
— Более чем.
— Перед Ястребами стоит задача добраться до Мачехи и ликвидировать ее. Есть еще ряд второстепенных задач. Более подробно вам расскажет Иван Шпагин, насколько мне известно, вы с ним уже знакомы.
Я кивнул. Командир Ястребов Яскера, который руководил операцией на дне Мертвого моря. Немного осмотревшись, я легко определил, где мне его искать. Хоть вестибюль и был переполнен, однако все разбились на группы по интересам — хадаганцы и восставшие Зэм в белых халатах, занявшие весь центр помещения и обложившиеся кипами бумаг и папок, явно ученые и лаборанты; суровые орки в сером, все как один на одно лицо — местная охрана. Расположившуюся у дальней стены разношерстную компанию сложно не узнать: Ястребы Яскера в своей знаменитой амуниции, правда, на этот раз без привычных черных масок на голове. Было даже как-то странно видеть их лица целиком, а не одни только глаза в прорези черной балаклавы.
Иван Шпагин сам махнул мне рукой, когда я обратил свой взор в их сторону.
— Вторая операция подряд с вашим участием, лейтенант. Это становится традицией.
— Это не моя прихоть.
— Понимаю. Меня не проинформировали о причинах такого решения, я имею в виду ваше нахождение здесь, может быть, вы мне хотите что-то сказать?
— Нет, пожалуй, нет… — покачал я головой.
— Тогда будем считать, что вы просто умеете решать серьезные проблемы, — легко согласился Шпагин с моим нежеланием вдаваться в подробности. — Поскольку вы поступаете в мое распоряжение, первый приказ будет таким: спать!
Конечно этот приказ пришелся мне по вкусу, ведь я не спал почти всю предыдущую ночь, и вторая подряд ночь без сна может серьезно осложнить мою жизнь в лаборатории. Но передо мной стояли и другие не менее важные задачи, которые я не мог игнорировать.
— Мне сказали, что я должен ознакомиться с деталями операции и планом лаборатори…
— Спать, лейтенант, спать! Если повезет, то мы вообще не отправимся ни в какую лабораторию, может быть, ушедшие туда отряды успеют вернуться. А если не повезет… мне не нужен вялый и уставший солдат. Так что шагом марш на боковую.
Положа руку на сердце, в этот момент я был рад существованию такой вещи, как субординация, не дающей мне права оспаривать решения вышестоящих. Спать – значит спать. И хотя голос разума подсказывал, что нужно все-таки попытаться узнать какие-то подробности, ноги сами уже несли в сторону отдыхающих Ястребов Яскера, и глаза блаженно закрывались прямо на ходу.
— Топай сюда, драгоценный, тебе тут барское ложе уже заготовлено…
— Почему драгоценный? — спросил я.
— Вот ты нам и скажи, что ты за шишка, раз велено тебя беречь, как зеницу ока.
Все таки странная штука — жизнь. Буквально несколько часов назад меня хотели убить, потому что я «Избранный», теперь наоборот собираются беречь, причем причина одна и та же. Я понимал, что для Ястребов Яскера являюсь обременительным довеском, которым их зачем-то нагрузили, да и еще и приказали защищать, как будто им и без этого мало сложностей. Тем не менее, бойцы смотрели на меня без агрессии, а скорее с любопытством. Кто-то безмятежно спал, некоторые сонливо подняли головы, бросив на меня заинтересованный взгляд, и снова улеглись досыпать последние часы перед вылазкой. Наверное, они уже привыкли исполнять необычные приказы, и давно уже не задавали вопросов.
У массивной круглой двери — входа в лабораторию — дежурила местная охрана, но пока все было тихо. Я рухнул на предложенный спальный мешок сверху, даже не потрудившись залезть в него, и сразу провалился в черную бездну сна. И на этот раз мне ничего не приснилось.
— Эй, драгоценный, вставай! Тихий час давно закончился…
Я еле разлепил глаза, тяжело выбираясь из цепкого забытия в реальный мир. В вестибюле что-то изменилось, но спросонок я не сразу понял, что именно. Вокруг царило оживление, все суетились, носились из угла в угол, гулко стуча по металлическому полу подошвами, и громко разговаривали. Я даже поразился тому, как умудрялся спать в таком шуме.
— Что случилось, сколько время?
— Уже час, как мы должны быть в лаборатории, — хмуро ответил растормошивший меня Иван Шпагин.
— И… почему мы не там?
— Предыдущий рейд вернулся.
— То есть мы никуда не идем? Что они сказали? Они узнали что-нибудь?
Шпагин молча кивнул куда-то в сторону и отвернулся. Посмотрев в указанном направлении, я увидел, что у дальней стены, аккуратно уложенные в ряд, лежат укрытые с головой тела.
— Это… тот рейд? Что произошло?
— Они были не в себе, напали на нас. Пришлось их успокоить, понял? — зло сказал Шпагин и отошел.
Я остался сидеть на месте, пытаясь осознать, каково это — убивать своих же спятивших солдат.
— Давай полью.
Оторвав взгляд от напряженной спины командира Ястребов, я посмотрел на одного из бойцов, тронувшего меня за плечо. Он потряс флягой, и я быстро подставил руки. Вода была такой холодной, что пальцы занемели, но когда я сбрызнул ей лицо, в голове прояснилось.
— Давно они вернулись? — я кивнул на укрытые тела.
— Давно. Мы уже сообщение в штаб отправили, потом ответа ждали… Уже часа два все на ушах стоят. Сон у тебя, конечно, молодецкий, неужели совесть настолько чиста?
— У меня были тяжелые сутки.
— Мы так и поняли.
Я открыл рот, чтобы задать логичный вопрос о воскрешении, но Ястреб меня опередил:
— Даже не спрашивай. Жрецы сделают все, что в их силах.
Возле погибших бойцов крутились хадаганцы и Зэм в одинаковых белых халатах, и было трудно понять, жрецы это, лекари, или просто ученые и лаборанты. Я попытался в очертаниях тел под тканью угадать масштабы беды: если головы на месте, может, все еще можно исправить? Шпагин, тем временем, махнул рукой, давая знак своим бойцам подойти, и я поплелся вместе со всеми. Инструктаж оказался рекордно быстрым: командир говорил короткими, рублеными фразами, часто используя неизвестные мне названия, сокращения и аббревиатуры, и я почти ничего не понял кроме того, что скоро мы выдвигаемся в лабораторию. Позже выяснилось, что для меня есть отдельный план поведения, максимально простой и понятный:
— Никуда не лезть, ничего не трогать, от сопровождающих не отдаляться, ни в какие неизвестные коридоры и помещения не входить, в шкафы, столы, ящики и прочую мебель не заглядывать, держаться строго за впереди идущим, по возможности ступать шаг в шаг, при вступлении в бой стоять за спинами прикрывающих и не высовываться, если в рейде осталось менее трех человек, возвращаетесь вместе с ними назад, в случае гибели всего рейда самостоятельно возвращаетесь назад той же дорогой. Вот на всякий случай карта, на ней уже отмечен наш маршрут. Вопросы?
— Я не понял, какая у нас цель…
— Конкретно ваша цель — держаться рейда и ни во что не вляпаться. Цель рейда — сначала добраться вот до этого отдела… — Шпагин провел пальцем по маршруту на карте и остановился на месте, помеченном красным крестом. — Там находится лаборатория ученого Зэм Иасскула Кведыша, его работа имеет особое значение и ее надо хотя бы попытаться спасти…
— Да, камень Тэпа. Негус Хекет мне говорила об этом, — кивнул я, заслужив удивленный взгляд Шпагина.
— Сама говорила? — хмыкнул он, явно утвердившись во мнении, что я чей-то протеже, раз со мной лично разговаривают столь высокопоставленные чиновники. — Первая группа забирает записи, образцы и все, что может быть полезным, и возвращается назад. Мы продвигаемся дальше вот… сюда. Это наша вторая и конечная цель.
— Мачеха? — спросил я.
— Я вижу, вы хорошо осведомлены, товарищ Хранитель. Да. Основная цель — Мачеха. Не факт, что именно она причина ЧП, но сейчас у нас задача устранить именно ее, поэтому после ее ликвидации мы сразу возвращаемся назад вне зависимости от результата. Если виной всему она – значит, мы справились. Если нет – значит, будем разрабатывать новый план и искать другую причину. И так пока либо мы не устраним корень зла, либо он не устранит нас.
— Как насчет Черепа Степных? — в лоб задал вопрос я.
— У меня нет такой информации. Кто это? Кто-то из охраны?
— Понятно, — качнул головой я, задумавшись.
Конечно, Коловрат настоял на моем допуске в лабораторию, и Яскеру пришлось согласиться с этим, чтобы сгладить набирающий обороты конфликт. Но это вовсе не значит, что теперь Ястребы будут бегать за мной по всем отделам лаборатории в поисках наследника Великого орка. Более того, они ни за что не согласятся отклониться от заданного маршрута…
— Где мне найти начальника местной охраны? Полковник Козырь Непокоренных, если не ошибаюсь…
— Хм… не ошибаетесь. Вон он… Выдвигаемся через десять минут, я бы советовал потратить их на изучение плана этажей.
Честно сказать — я бы тоже. Но мне нужно поговорить хоть с кем-то о Черепе. Коловрат советовал обратиться к полковнику, хоть и не был уверен, что тот поможет.
Козырь Непокоренных стоял возле тел погибших Ястребов Яскера, сжимая в руках их медальоны. Он заметил мое приближение и заговорил со мной прежде, чем я открыл рот.
— Ты, стало быть, тот самый Санников, — произнес он сиплым голосом, даже не повернув головы в мою сторону. — Мне уже весточку донесли, что обратишься. Я тебя слушаю.
Все это время он неотрывно глядел на укрытые тканью тела, и я, непроизвольно посмотрев туда же, сам того не ожидая, спросил совсем не то, что собирался.
— Их можно воскресить?
— Лекари не способны вылечить искалеченный разум.
Я кивнул. Какими бы ни были повреждения тела, те, кто повредился умом, ушли навсегда.
— Элита, цвет имперской армии. Лучшие из лучших! Некоторых я знал лично. Егор Смажин… Гром Кровожадных… Сарбаз Михет… Их место не здесь. Их место на Аллее Славы! «Никто не забыт, ничто не забыто!» — это девиз Хранителей. Аргх! Будь прокляты все эти лаборатории! И вся эта магия-шмагия! Она — корень всех бед, это из-за нее гибнут лучшие ребята Империи! — полковник бессильно сжал руки в кулаки и прикрыл глаза. — Зачем ты пришел?
— Меня прислал Коловрат. В лаборатории находится потомок Легендарного орка…
— Легендарный орк — это просто шаманская сказка! Единственная магия, доступная оркам, — это магия Света. Ну, или языческие суеверия, все еще практикуемые шаманами. Ни магия смерти, ни магия стихий, ни магия разума не являются оружием моего народа. Пора забыть об этом, принять нас такими, какие мы есть. И точка.
— Коловрат предупреждал меня, что у вас может быть именно такая реакция.
Козырь Непокоренных наконец повернулся ко мне, и на его лице отразились одновременно раздражение и любопытство.
— Судя по всему, ты знаешь о его… хм, разногласиях со Штурмом. У каждого из них свой взгляд на будущее орков. Коловрат все мечтает о прежних временах, о господстве шаманов. Но мир меняется. Будущее орков связано с Империей. И помешать этому не может даже орк-мутант, обладающий сверхспособностями к магии.
— То есть вы все-таки слышали о Черепе?
— В лабораторию не так давно привезли орка. Кто он, откуда, зачем — все было очень секретно. Слышал я, что ученые возлагали на него какие-то особые надежды. Сейчас бедняга, наверное, уже погиб. Как погибли многие мои ребята из охраны, как погибли Ястребы Яскера… Аргх! Никогда у меня не было доверия к этим возвращенцам Зэм!
— Товарищ Полковник… не знаю, говорили вам или нет, но Коловрат хочет, чтобы я нашел Черепа и вернул его. У рейда, с которым я сейчас отправляюсь туда, такой задачи нет… Я не буду искать Черепа специально, но если он где-то рядом…
Козырь Непокоренных смерил меня внимательным взглядом, что-то решая про себя, а потом медленно произнес:
— Может быть, этот орк и вправду что-то может. По-крайней мере, ученые Зэм носились с ним, как дурни с семечками: «Ах, какой парадокс! Ах, какой феномен!». Только боюсь, что этот феномен уже мертв. ЧП случилось как раз тогда, когда был намечен эксперимент с участием Черепа. Он должен был попытаться взять под контроль демона. Видимо, не получилось… У тебя есть план лаборатории?
Я достал карту с отмеченным маршрутом.
— Опыт должны были проводить здесь… — Козырь ткнул пальцем в одну из комнат. — Я вижу, это чуть дальше вашего конечного пункта. Но если хочешь найти Черепа, то искать его нужно там.
— Спасибо, товарищ полковник…
— Не за что, лейтенант. Быть может, тебе предстоит поставить точку в этой истории с потомками Легендарного орка, какой бы она ни была. Будет Череп спасен — Коловрат победил. Если нет… то пусть примет свою судьбу.
Подробно изучить план этажей времени у меня не осталось. К тому моменту, как мы построились перед входом в лабораторию, я только успел бегло осмотреть наш маршрут. Значит, придется идти по настоящему лабиринту коридоров, лестниц, этажей, в которых легко заблудиться, и запоминать дорогу по ходу дела. В другое время я бы, возможно, волновался из-за того, что мне предстоит вступить на большую и опасную территорию, на которой я совершенно не ориентируюсь, но за последние сутки со мной слишком много всего произошло и сил ни на какие тревоги уже не осталось. Я просто шел вслед за остальными, надеясь лишь на то, что наш рейд окажется удачливее двух предыдущих.
— Давайте, ребята, удачи нам… — произнес командир. — За нами Империя.
Открывшийся перед нами коридор был таким же округлым, как и массивная дверь, за которой он находился. В остальном он ничем не отличался от вестибюля — все та же сетка на полу, те же металлические переборки, те же бесконечные трубы и провода вдоль стен и потолка. Сделав глубокий вдох, я шагнул внутрь вместе со всеми, и дверь за нами закрылась.
Ступать бесшумно по металлическому полу было тяжело, но этот стук, как ни странно, успокаивал, потому что облепившая нас тишина лаборатории давила на нервы, и подсознательно хотелось ее разорвать хоть чем-нибудь, просто чтобы удостовериться, что мы еще живы и что еще не сошли с ума. Все лампы исправно горели, но их свет мне все равно казался слишком тусклым, как в кошмарном сне. Рейд продвигался выстроившимися в цепочку парами, и только меня, идущего почти в самом конце, прикрывали и справа, и слева.
Мы прошли довольно далеко, и пока нам никто не встречался, и все же поначалу слабое ощущение тревоги все усиливалось. Становилось как будто темнее и эхо шагов уже не звенело так сильно в ушах. Я крепче сжал похолодевшими пальцами меч, подавляя желание выхватить его. Нервозность овладела всем рейдом, и хотя Ястребы не теряли самообладания, было видно, что их движения стали более порывистыми, дергаными. Впереди идущие бойцы несколько раз оборачивались, хотя делать этого не должны, их задача смотреть по сторонам, а сзади прикроют те, кто собственно идет сзади… но они зачем-то оборачивались.
Мне тоже хотелось обернуться и вообще отойти подальше ото всех. Пальцы побелели от того, как сильно я сжимал рукоять меча, и хотя по коже гулял мороз, на лбу проступила испарина. Страх заползал под черепную коробку медленно, по миллиметру отвоевывая пытающиеся сохранить трезвость сознание, и как я ни пытался его отогнать, он пронизывал своими щупальцами весь мозг, наполнял его своей чернотой и сгущался, перерастая в настоящую панику. Свет от ламп стал совсем тусклым, и звуки глухо тонули в пустоте, как будто не встречаясь со стенами и не отражаясь от них. Я начал замедлять шаг, сбиваясь с общего ритма, пока не остановился совсем, заслужив множество злых взглядов.
Что-то вокруг было сильно неправильным… Разве бывает так темно при включенных лампах? И разве звуки могут пропасть совсем?..
И почему только я понимаю это?
А может… может на самом деле все в порядке — вокруг яркий свет и звонкое эхо… И это просто я один схожу с ума?
Я попытался абстрагироваться от всего и даже прикрыл глаза, вслушиваясь в свои мысли, ощущения, в участившийся стук своего сердца. И вдруг осознал, что кроме моего «Я» внутри меня давно присутствует кто-то еще. И этот кто-то извне наполняет меня тревогой, заставляет паниковать, шарахаться от собственной тени и притупляет зрение и слух. Усилием воли я заставил себя сделать глубокий вздох и успокоить сердцебиение. Я единственный хозяин своего тела и разума, никто не вправе управлять ими!
Когда я снова открыл глаза, лампы заливали коридор ярким, дневным светом. Я топнул ногой по металлическому полу, и тот послушно ответил громким, колокольным звоном. Бойцы все еще молча стояли и сверлили меня взглядами, словно забыв о том, что нужно смотреть по сторонам в поисках угрозы, быть готовыми к внезапному нападению и дать отпор… Они просто просто стояли и смотрели. И что-то было пугающее в их лицах.
— Идем? — осторожно произнес я.
Реакция была замедленной, как будто мой голос преодолел большое расстояние, прежде чем долетел до тех, к кому я обращался.
— Идем, — через несколько секунд согласился Иван Шпагин, оставаясь на месте.
И тогда я пошел сам. Глядя на меня, зашевелились и все остальные, но как-то нехотя, через силу. Наш строй рассыпался, и теперь мы вяло и неорганизованно плелись по коридору. Шпагин, как и раньше, шел впереди, но так неуверенно, словно не помнил, зачем он здесь и куда идет, и мне иногда приходилось его направлять, осторожно подталкивая в нужную сторону. Никто не проявлял агрессии, чего я опасался, и не нападал — коридоры были пусты. Несколько раз я чувствовал, как что-то липкое, неприятное касалось моего затылка, и лампы снова начинали тускнеть, но я собирал все волю в кулак и мысленно выстраивал железную стену в своей голове, не дающую пробраться чужим мыслям.
В то же время рейд двигался все медленней, и я начал сомневаться в успехе миссии. Все молчали, апатия нарастала с каждым шагом, и те, кто шел последним, стали потихоньку отставать. Я подумал, что если до отдела Иасскула Кведыша у нас еще есть шансы добраться — до нее оставалось совсем немного, то до Мачехи идти уже просто нет смысла. С сомнением покосившись на командира Ястребов, я не стал озвучивать свои мысли, потому что тот пребывал где-то глубоко в себе, слабо реагировал на внешние раздражители и вряд ли был способен объективно воспринимать реальность.
До первой точки на карте мы все-таки добрались, но там ждало новое препятствие в виде преградившей путь в отдел ученого большой, круглой двери, естественно — наглухо закрытой. Рейд остановился, и даже отставшие потихоньку подтянулись. Но дальше ничего не происходило — бойцы просто стояли с пустыми глазами, как зомби, и не делали никаких попыток предпринять хоть что-нибудь, как будто продвижение вперед придавало какой-то смысл их существованию, а теперь, когда их перестали вести, они окончательно потеряли себя и свою цель.
Я, оставшись в глубине лабиринта лаборатории один на один с рейдом «растений», старался не подпустить к себе панику. Во всяком случае они пока были спокойны, и это несколько обнадеживало. Может, попытаться отвести их назад? Я, внимательно осмотрев дверь и удостоверившись, что открыть снаружи мне ее не удастся, заколотил в нее кулаками и даже попинал ногой. Никакого ответа. С другой стороны, даже если меня и было слышно изнутри, то вполне вероятно открывать просто некому.
— Код…
Я обернулся.
— Код… там есть код… набрать… надо…
Взгляд Ивана Шпагина был по-прежнему рассеянным, на лбу блестели капельки пота, он слегка раскачивался, стоя на месте, и производил впечатление сумасшедшего… но какая-то часть его личности еще пыталась сопротивляться. Я бесцеремонно схватил командира Ястребов за плечи и встряхнул.
— Какой код?
Его лицо исказилось, как от сильной боли, на висках вздулись вены. Вероятно внутри него шла настоящая война, и в конце концов он, прилагая нечеловеческие усилия, выдавил хриплым голосом:
— Два… четыре… ноль… четыре… два… ноль… один… восемь…
Панель с подсвеченными ядовито зеленым светом кнопками находилась рядом с дверью, и я набрал шифр, стараясь унять дрожь в пальцах. Технологии Зэм не подвели — огромное металлическое колесо плавно откатилось в сторону, открывая взору большое помещение, уставленное столами с хитрыми механизмами. Внутри находился один Зэм и двое хадаганцев, попятившихся назад при виде нас. Реакция показалась мне вполне адекватной. Либо эти трое тоже могут противостоять странной силе, либо дверь давала надежную защиту.
— Иасскул Кведыш?
Зэм со смешными, большими и выпуклыми, линзами на месте глаз, судорожно закивал головой, перестав отступать.
— Все уже закончилось? Нас спасли?
— Э-э-э… не совсем. Давайте, помогите мне, нужно завести всех внутрь…
Вчетвером мы кое-как затолкали всех бойцов в отдел, после чего Зэм снова вернул тяжелую дверь в исходное положение.
— Это все магия разума, — сказал он. — Но здесь мы в безопасности… Возможно, в других отделах тоже есть спасшиеся из тех, кто успел забаррикадироваться…
— Вы можете рассказать, что произошло?
Иасскул Кведыш опустился на стул, достал платок и протер свои стеклянные, похожие на бинокль, глаза.
— Мы и сами толком не знаем. Все посходили с ума… на нас напала наша же охрана с криками «За королеву!». Мы заперлись здесь, — произнес один из хадаганцев.
— За королеву? — переспросил я.
— За Мачеху, очевидно, — ответил Кведыш. — Королеву термитов, она обладает невероятными псионическими способностями.
— Значит, Семидолин прав…
— Но это не единственная причина, — продолжил ученый. — Я так считаю, что не единственная… Как вы себя чувствуете?
Вопрос был задан не мне, и я обернулся. Ястребы начали приходить в себя, в их глазах появилась осмысленность, и они удивленно оглядывались по сторонам, не помня, как здесь очутились. Иван Шпагин усиленно растирал виски и морщил лоб.
— Что это было? — произнес он. — Все живы?
— Живы, — подтвердил я. — Это псионическое воздействие Мачехи.
Командир, прищурив глаза, уставился на меня, смутно что-то припоминая.
— Вот оно что. А ты, стало быть…
— Да-да, плохо поддаюсь гипнозу, — махнул рукой я. — Вы что-нибудь помните?
— Мало. Опасность, тревога…
— Странно, что вы не проявляли агрессии. Когда все это началось, все будто озверели, кидались друг на друга… — задумчиво произнес Кведыш.
— Из-за чего еще это могло произойти? — спросил я. — Вы говорили, что Мачеха — не единственная причина.
— Во-первых, ее способности хоть и велики, но они не могли вот так просто взять и вырасти до таких масштабов, чтобы свести с ума целый штат большого учреждения. Во-вторых, вы удивитесь, но агрессия Мачехе вообще не свойственна.
— Даже в целях самозащиты? Накануне было принято решение об ее уничтожении, — вставил окончательно оправившийся Шпагин привычным твердым голосом.
— Я слышал об этом. Да, она могла это понять и попытаться защитить себя, но все же… Такая озлобленность… Невероятно.
— И тем не менее сотрудники лаборатории погибали с криками «За королеву!» — напомнил я.
— Я не говорю, что Мачеха совсем ни при чем. Я хочу сказать, что причин случившемуся может быть несколько. Неудачное стечение обстоятельств, когда одно наложилось на другое, понимаете?
— Понимаем, — кивнул командир Ястребов. — Какие у вас есть предположения?
— Такая злоба свойственна астральным демонам, это всем известно, мы так и не выявили у этих чудовищ никаких мыслей, желаний или эмоций, кроме жажды убивать. Однако сами демоны… во всяком случае те образцы, которые есть у нас, не обладают магией разума. В лаборатории каждый день проводится множество различных опытов, трудно сказать, что конкретно послужило причиной. Но… вчера одним из экспериментов должна была стать попытка подчинить одного из самых сильных астральных чудовищ. Эксперимент с участием Черепа Степных.
Я прямо почувствовал, как мне в висок воткнулся взгляд Шпагина.
— Кто это — Череп Степных? — спросил он, непонятно к кому обращаясь — ко мне или к Кведышу.
— Я не в курсе деталей, этим занимался другой отдел, — ответил ученый.
— Надо его найти! — сказал я.
— Каким образом? — охладил мой энтузиазм Шпагин. — Как только мы выйдем, снова попадем под гипноз…
— Есть еще один нюанс, о котором вы должны знать, — вмешался Кведыш. — Этим вопросом временно занимался мой отдел по просьбе Негус Хекет. Речь идет о неком веществе, ставшим причиной появления странных существ, называемых «Тенями». Этот же камень был найден в саркофаге Тэпа. Нам удалось узнать, что именно благодаря этому камню была ослаблена магия Света. Причину такого воздействия камня на Дар Тенсеса… да-да, именно так, давайте называть вещи своими именами!.. мы не смогли раскрыть. Погибшие не воскресают, их Искры прокляты и не могут найти свое тело! В народе проклятые Искры называют блуждающими огоньками. Мы, ученые, только в девятьсот пятьдесят седьмом году разобрались в их природе. Но если раньше причиной появления проклятой Искры было отсутствие ее тела, то на дне Мертвого моря наблюдалось совсем другое: тела есть, а Искры их найти не могут.
— И какое все это имеет отношение…
— Подождите, не перебивайте! Сейчас я все объясню! Вот, посмотрите сюда… Видите? Каждая Искра содержит в себе осколок Света, этого у нее не отнять никакой магией, такова ее природа.
В центре лаборатории, на широком столе, в прозрачном сосуде светилась маленькая песчинка — ярче любой лампы, ярче огня, словно крохотное солнце, живущее внутри всех, кто обладает душой.
— Это осколок проклятой Искры, найденной на дне Мертвого моря, к сожалению, мы уже никогда не узнаем, кто это был. А это то самое вещество, тоже со дна Мертвого моря… — Кведыш взял в руки серый камень и подошел к осколку Света. — Сейчас я проведу эксперимент, будьте готовы к неожиданностям. Вы должны сами все увидеть! Суть эксперимента такова: я попытаюсь активировать этот камень, используя осколок Света.
Он поднял посох, что-то прошептал, и песчинка засияла вдруг так сильно, что у меня заслезились глаза, и произошедшее дальше я не увидел. Лишь только что-то черное едва заметно мелькнуло и тут же рассеялось, когда молниеносно среагировавший Шпагин махнул своим мечом.
— Тень! — воскликнул он.
— Да, тысяча зловредных Тэпов, черная тень! — подтвердил Кведыш. — Можно считать доказанным, что этот камень, взаимодействуя с магией Света, призывает Теней. Любопытный магический и философский феномен! На архипелаге НИИ МАНАНАЗЭМ Тэп использовал этот камень, чтобы подавить магию Света и получить возможность перенести свою Искру в новое тело. Ох, Тэп! Ты по-прежнему способен удивлять!
— Но какое это все имеет отношение к происходящему в лаборатории? — все еще недоумевал я.
— Вчера, во время этого… помешательства, повсюду стали появляться такие же Тени! Но все мои образцы данного серого вещества, будьте уверены, не могли быть этому причиной! Они находились под защитой и не взаимодействовали ни с кем и ни с чем!
— Вы хотите сказать, что… — медленно начал я.
— Я почти уверен, что в лаборатории кроме меня кто-то еще обладает таким веществом и подавляет им магию Света. Только так можно объяснить появление теней. Остается выяснить, кто это сделал…
— Неужели… культисты Тэпа? — с сомнением произнес я. — Как они могли сюда пролезть?
— Вывод один — предатель! — нахмурился Шпагин. — Я еще поговорю об этом с Семидолиным! Он гарантировал мне, что все сотрудники прошли самую тщательную проверку! Прошляпили! Эх, опять это знаменитое хадаганское разгвоздяйство!
Все замолчали, обдумывая новую информацию. У меня в голове был полный сумбур. Неужели все это могло связаться в один запутанный клубок: и защищающая себя Мачеха, и Череп Степных, попытавшийся взять под контроль астрального демона, и культисты Тэпа, невесть как сумевшие просочиться даже в секретную лабораторию.
— Отсюда можно телепортироваться? — спросил я, вспомнив о камне Путешественника.
— Нет, — покачал головой Зэм. — Слишком толстые стены, слишком сильная защита… Но есть один способ противостоять гипнозу…
— Сто грамм обжигающей жидкости, — усмехнулся Шпагин. — Старый проверенный способ. Отупляющий, мало действенный, зато широко применяющейся в нашей доблестной армии.
— У него есть побочные эффекты, — профессорским тоном заговорил Кведыш, снова протирая платком линзы. — Но согласитесь, не вполне… э-э-э… трезвые люди и особенно орки становятся мало управляемыми, их гораздо сложнее запугать и подчинить. Это научно доказанный факт!
— Представляю, какими веселыми были эксперименты в этой области, — не удержался я.
— Жаль, что на восставших практически не действует…
— В любом случае, нам не преодолеть такое сильное давление на разум, — отрезал Шпагин. — Максимум, что мы сможем, это вернуться назад.
Я подумал, что это не так уж и плохо — вернуться, доложить обстановку и собрать бойцов, которые имеют высокую сопротивляемость к псионическим атакам, но командир Ястребов мою мысль не поддержал, когда я высказал ее вслух.
— А ты думаешь, Ястребов в детском саду набирают? Мы все умеем противостоять магии разума. Но как видишь, наших способностей оказалось недостаточно. Где мы найдем рейд таких уникумов, как ты?
— Значит, я пойду один…
— Один ты не пойдешь, и это не обсуждается.
Шпагин устало потер глаза, спрятав лицо в ладонях, да так и замер, размышляя. На одной чаше весов его собственные бойцы и трое ученых, которых надо вывести отсюда, на другой — возможные спасшиеся в других отделах, которые тоже ждут спасения. Идти вперед, рискуя рейдом, или возвращаться, бросив остальных выживших? Тяжелый выбор, когда отвечать приходится не только за себя, но и за жизни других. Самая чудовищная дилемма из всех возможных.
Через несколько секунд командир Ястребов резко поднял голову и хлопнул в ладоши. Он принял какое-то решение.
Рекомендуемые комментарии