Тоска по кп и берёзовые ладошки

— Агрх! Какая же тоска несусветная! — жрец эмоционально взмахнула руками, слушая, как эхом отдаётся её голос где-то в горах. — Тоска! Тоска! Тоска! — ныла она, катаясь по траве и совсем не боясь измазать свои белоснежные одеяния жёлтой пыльцой цветов или зелёным соком сорняковой травы.

Девушка устало откинулась на спину, и на глаза ей упали неровно подстриженные пряди рваной русой чёлки. Она задёргала руками и задрыгала ногами, словно ребёнок, и из груди её вырвался протяжный стон отчаяния и несоразмерной маленькой тушке тоски.

— Я хочу заняться делом! Делом! Хочу трени, хочу чд, хочу лабы, хочу компаса... Компасики мои... Ну какого Яскера... Где все...

Было начало очередного лета очередного года, второго года Физалис с момента вступления в ряды гильдии молодой Спейшер – она была весьма малочисленна по своему составу и имела всего одну полную пачку, которая и так держалась на честном слове, а с наступлением нового сезона совсем уже развалилась.

— Что же делать, — нараспев произнесла жрец и тяжело вздохнула. Ей не хотелось думать обо всём этом. Хотелось просто снова заниматься повседневной рутиной активностей, дпсить, смеяться, ругаться. Короче, хотелось простой и самый обычной жизни.

День был воскресный, и девушке очень хотелось пойти сегодня на чд. Даже если не с целью раскидать там всех и занять почётное место, чтобы срубить в этот раз побольше реальгара, что, конечно, лишним бы ни в коем случае в этой ситуации не было, то с желанием ощутить себя живой, активной, подвижной. Нужно было размять затёкшие без физических упражнений мышцы, потянуться, достать из-за спины посох. И ух как хотелось сейчас этим самым посохом больно да по макушке стукнуть запропастившегося главу Спейшер.

— Вот какого Яскера ты где-то пропадаешь, — злобно процедила сквозь зубы Физалис, недобро сверкая лазурно-голубыми глазами. — Когда я так хочу драться, ты где-то там пропадаешь?! Какая к Нихазу работа?! Агрх! А ну тащись сюда, ты, демоническое существо неопределённого пола!

Жрец с рыком поднялась с земли и вновь села, она с вызовом смотрела на всё ещё сияющее в своём зените солнце и злобно что-то шипела ему сквозь зубы, лишь слегка шевеля тонкими искусанными губами кораллового оттенка. Наконец, девушка устала и вновь замолчала. Она легла на землю, перевернулась, так что теперь её нос утыкался в мягкую и приятно пахнущую свежестью подушку из молоденькой травы. Пахло весной: свежей и сочной травой, сорняками, крупными цветами с ярким и специфичным, сладковато-тягучим, запахом и пёстрыми соцветиями. В такие моменты ей [Физалис] хотелось умереть. Но умереть не оттого, что что-то плохо, кто-то страдает или мир чудовищно несправедлив. Просто в такие мгновения накатывало вдохновение слиться с окружающей средой, природой, обратиться тоже в небольшой цветочек и расти где-нибудь у старой серой берёзки, исполосованной облупившимися непропорционально большими линиями.

— Дождик-дождик, — тихо напела Физалис, и тут ей представилось, как на небе сгущаются облака, они клубятся, обращаясь в тучи, тяжёлые и свинцово-серые, низко нависающие над вершинами берёзовых чащ... Потом ей капает на щёку одна пресная слезинка, потом вторая, третья, пятая, восемнадцатая... Начинается дождь. Сначала тихий, скромный, а затем всё сильнее и сильнее, вот-вот и он перейдёт в настоящий ливень. А она всё лежит на траве и лежит, промокшая до нитки, и смотрит на тучи, а если вернее, то на одну большую и угрюмую тучу, нависшую над всегда таким невероятно жизнерадостным Кватохом.

Когда небо плачет, на всех живых и неживых существ падают его большие и холодные слёзы. Кого-то они исцеляют, а кого-то, наоборот, могут ослепить. Это если кто-то жил очень нечестно, много обманывал и обижал всякую невиновную тварь.

Так когда-то говорила Физалис её бабушка, давно уже почившая и всё же до сих пор оставшаяся жить в большом и тёплом сердце своей внучки. Девушка закрыла глаза, а когда открыла, то увидела снова солнце и бесконечную лазурную гладь небес.

— Как же скучно... — разочарованно протянула она и поспешила свериться с часами. Началась вторая половина суток, а значит, осталось не так много до Чемпионского Доминиона, где её, конечно, никто не ждёт.

— А что, может, и правда пора уже начать искать другую кп... — задумчиво пробормотала себе под нос девушка и перекувырнулась. — С другой стороны, мне и так было довольно-таки неплохо, даже комфортно... Мне нравится наша кп... Или нравилась? Она вообще ещё существует? Имею ли я право говорить, что она всё ещё имеет место быть или просто живу собственными наивными воображениями? Объясните мне кто-нибудь...

Погружённая в искреннюю печаль, Физалис опять перевернулась на другой бок и с жалостью посмотрела на голубое бездонное небо, которое явно никак не хотело с ней разговаривать и даже поплакать за компанию не изъявляло желания. Жрец обиженно надула губки и бросила сердитый лазурный взгляд на солнце.

— Чего смотришь, лучистая ты маслёнка, — сердито буркнул девушка, — помогло бы хоть советом что ли. А так... Кого мне спросить?

Подул слабый тёплый ветер. Такие ветра бывают только в июне. Нежные, наполненные свежестью и обновлённостью леса, лёгкие и укутывающие всё вокруг мягким пуховым одеялом, не тяжёлым и душным, а почти невесомым, прозрачным, словно шлейф, который тянулся по лесам за Летом.

— Что же делать... Надо закончить, что ли, ныть и наконец за что-то приняться, а то валяюсь тут, как неразумыш, — Физалис лениво потянулась и сладко зевнула, её слабо начинало клонить в дневной сон. Она посмотрела на уже надоедающее ей своей синевой небо, потом перевела взгляд на жёлтый пласт маслянистого солнца, а затем одарила взглядом берёзки. Последние оказались самым успокаивающим элементом картины. Светло-зелёная листва негромко шелестела, трепыхалась на ветру, отбрасывая кружевную, как узор на канийском полотенце, тень, в которой так приятно было бы вздремнуть. Сквозь листья нежно проглядывал свет, и оттого они будто бы слабо светились пряным охристым цветом.

Иногда так хочется стать простым берёзовым листиком, чтобы дрожать на ветру месяц, два, три... А потом, с приходом осени, оторваться от родной гибкой веточки и улететь в сторону астрального моря... Красивая история. Жаль только, что она не про нас, не про меня, не про неё. Листом можно только родиться...

— Ну, ладно, так и быть, — девушка тряхнула головой, чтобы взбодриться, и поднялась с мягкого травяного салатово-зелёного покрывала. — В самом деле, пойду-ка я, что ли, бг побегаю.

Слабая улыбка тронула её губы, и жрец в последний за сегодня раз посмотрела на изумительно трогательную картину берёзовых листьев, столь похожих на детские мягкие ладошки. А небо смотрело на Физалис и по-отечески снисходительно улыбалось.