      — Просыпайся, милый… А то я опоздаю… Милый! Просыпайся же!.. Ники!
      Гелла, кутаясь в одну простыню, тормошила меня за плечо и, едва я лениво приоткрыл один глаз, забегала по комнате в поисках одежды.
      — У меня же съемки… я должна срочно вернуться на «Фабрику Грез»… Ники, где мое платье?!
      Я с трудом вспоминал, что было вчера, точнее сегодня ночью, но приятное ощущение послевкусия сохранилось очень четким. Вылезать из мягкой, какой-то совершенно воздушной постели не хотелось, даже несмотря на ее омерзительно розовый цвет.
      — Озерин меня убьет, если я не приду… да где же это демоново платье?
      Я перевернулся на живот и, крепко зажмурившись, уткнулся лицом в подушку.
      — Не убьет.
      — Нет-нет-нет-нет! НИКИ! Не вздумай засыпать!!!
      Она снова начала меня тормошить, и я, после минутной борьбы с самим собой, все же решил подниматься.
      Чтобы полностью привести себя в порядок, сходить в душ и одеться, мне понадобилось пятнадцать минут, и это я не торопился. Попытки Геллы разыскать свое платье за это время не сдвинулись с мертвой точки… Затем она искала свою обувь, потом сумку, расческу… Я терпеливо ждал, поглядывая на часы, и думал, что мог бы еще с удовольствием поспать.
      — Милый, ты не мог бы мне набрать ванну?
      — Ты же сказала, что опаздываешь!
      — Да, но не могу же я явиться на съемочную площадку, не приняв ванны! — сказала она с таким напором, словно я сморозил невероятную глупость.
      — Хорошо. Я пока разыщу Лба и Кузьму…
      — Милый, поторопись, мне же нельзя задерживаться!
      — Я вернусь еще до того, как твоя ванна наберется, — раздраженно ответил я.
      К большому круглому залу, где вчера проходило основное веселье, вел длинный, извилистый коридор со множеством дверей, заканчивающийся ведущей вниз лестницей. Сейчас там стояла тишина и почти никого не было, кроме одной единственной девушки, сразу же двинувшейся мне навстречу.
      — Доброе утро! Чем я могу вам помочь?
      — Я ищу своих друзей… Э-э-э… со мной были Лоб… орк… и хадаганец…
      — Да-да, мне это известно. Они еще наверху. Вы хотите, чтобы я их разбудила?
      — Да, и побыстрее, нам пора уходить.
      — Тогда минуточку подождите. Хотите что-нибудь выпить?
      — М-м-м… а кофе у вас есть?
      — Конечно.
      Девушка удалилась, а я уселся на диван, глядя по сторонам. Никаких следов вчерашней гулянки здесь не осталось: под ногами идеально чистый, пушистый ковер, пустые столы отполированы до блеска, непримятые подушки аккуратно разложены на диванах. Через несколько минут другая девушка принесла мне невероятно вкусный кофе, от одного запаха которого кружилась голова. Я даже зажмурился от удовольствия, делая маленькие глотки.
      — Ваши друзья скоро будут. Что я еще могу для вас сделать?
      — Нет, ничего, — я поставил пустую кружку на стол и поднялся. — Я сейчас приду.
      К моменту моего возвращения Гелла уже сама с собой хихикала в ванной, дуя на воздушную, белую пену, пушистыми облачками разлетающуюся во все стороны.
      — Я думал, что мы спешим, — нахмурил брови я.
      — Да-да, милый, буквально пятнадцать минут, и я выхожу!
      — У тебя полчаса, Гелла, я жду тебя внизу.
      Заспанные, но в целом довольные жизнью Лоб и Кузьма уже были полностью готовы.
      — Ну что, возвращаемся? — зевая спросил Орел вместо приветствия.
      — Гелла спустится через полчаса…
      Но ни через полчаса, ни даже через час она так и не появилась. Лоб и Орел больше не могли оставаться здесь, съемки сцены с Хранителями должны были уже скоро начаться. Мы договорились, что я прибуду на остров чуть позже, и они ушли.
      — Гелла, я давал тебе полчаса!
      — А разве они уже прошли? — захлопала глазами она. — Ой, прости, Ники, я что-то задумалась… Я уже выхожу! Только никуда не уходи!
      — Моя группа уже на «Фабрике Грез», и я обязан быть с ними. Я все еще жду тебя внизу, но через двадцать минут меня там уже не будет.
      — Я приду через пятнадцать! Правда!!!
      Она не пришла и через полчаса. Я спокойно допил четвертую чашку кофе, встал, потянулся и накинул плащ.
      — Уже уходите?
      — Да. Передайте Гелле… м-м-м… нет, ничего не передавайте.
      — Мы ведь увидим вас снова?
      Этот вопрос я оставил без ответа, покинув «Бункер», откуда-то точно зная, что больше сюда никогда не вернусь.
      Денек выдался на редкость приятным. Палящее солнце скрылось за облаками, и воздух не был таким же раскаленным, как обычно. Съемки на «Фабрике Грез» уже шли полным ходом, Хранители послушно маршировали под бой барабанов, осветители крутили большими прожекторами, прибор братьев Люмер тарахтел, и режиссер Озерин выкрикивал свое знаменитое: «Стоп!». Я поискал глазами свою группу, нашел — все были на месте — и успокоился, решив дождаться конца съемок где-нибудь неподалеку.
      — Эй, чемпион, и ты здесь!
      Молотило, орк с пачкой гибберлингов, которому я навалял на арене в Изун-городе, махал мне своей лапищей.
      — Давно я тебя не видел… а ты уже офицер! Ну дела! Как быстро время летит…
      — Какими судьбами? — спросил я, пожимая ему руку.
      — Дык это… хомяков своих привез, — он кивнул на клетку с гибберлингами. — Понятия не имею, зачем они Комитету понадобились.
      — Затем, что по сценарию одна из важнейших ключевых сцен нашей эпопеи «Освобождение» — психическая атака гибберлингов. Тысячи маленьких пушистых комочков, атакующих корабль! — появившаяся товарищ Фурцина с большим блокнотом внимательно осмотрела пленников, будто сомневалась в их расовой принадлежности.
      — Звучит здорово, — сказал я.
      — Ага. На бумаге! Но вот где, скажите мне на милость, я раздобуду тысячу гибберлингов?! Что же мне, Новую Землю захватывать?! Ох уж этот Бондарин! Писака! Это я о сценаристе! Отказывается менять гибберлингов на нежить! Говорит, что Яскер все утвердил, изменению не подлежит ни одна строчка! И не поспоришь с ним!
      — И теперь вы собираете гибберлингов по всей Империи?
      Фурцина кивнула на ангар, и я с интересом заглянул внутрь. Тысячи гибберлингов там точно не было, но вот около сотни — вполне. Они не сидели в клетках, но внутри находилось много охраны, поглядывающей на маленький пушистый народец с опаской. Что удивительно — стояла тишина, гибберлинги невинно хлопали своими круглыми глазками-пуговицами и производили впечатление воплощения беззащитности. Но внешний вид обманчив. Я прекрасно знал, на что на самом деле способны эти пакостники.
      — Почему они молчат? — тихо спросил я у ближайшего охранника, нервно теребившего арбалет.
      — На нервах играют.
      — Да уж лучше пусть помалкивают, а то как начинают разговаривать, так хоть беги… — откликнулся другой охранник.
      — Почему?
      — А вот почему… Эй вы, носки шерстяные, чего молчите?
      В ангаре словно бы раздался взрыв — сотня детских голосов заверещала одновременно и я быстро выскочил наружу, будто меня выбросило оттуда ударной волной.
      — Вот жуть-то где! — прокомментировал позеленевший Молотило.
      Больше никто из нас не рискнул сунуться к гибберлингам.
      — А вот и он, легок на помине, — фыркнула Фурцина, глядя на приближающегося, крайне возмущенного хадаганца. — Сценарист. Явился, не запылился…
      — Товарищ Фурцина! — завизжал он таким высоким голосом, что сам мог бы озвучивать любого гибберлинга. — В чем, по-вашему, состоит работа сценариста?!
      — Бумажки писать убористым почерком? — вздернула брови она.
      — Нет! Сценарист у нас, оказывается, ответственен за все!
      — А как иначе? Вы закатили мне истерику, чтобы вам доставили гибберлингов. Так вот вам гибберлинги…
      — Но никто не подумал о последствиях — они же голодают! Вы представляете себе психическую атаку тощих, изможденных гибберлингов? Это же гарпиям на смех! Гибберлинги все прибывают, а продовольствия нет. Бардак! Почему я должен решать эти проблемы?
      — А кто, по-вашему, должен? Я?! Вы просили — так получите, распишитесь…
      Мы с Молотило отошли от них, не став слушать дальше перепалку, которая грозилась затянуться надолго.
      — Мне показалось, или их правда как будто… по трое? — спросил я.
      — Угу, — кивнул Молотило. — Гибберлинги всегда того… тройняшками рождаются. «Росток» называется! Демон их знает, почему так.
      — Забавно.
      — Товарищ капитан! — окликнула меня Фурцева, все еще сердито косясь на ангар с гибберлингами, где скрылся сценарист. — Нам нужна ваша помощь… Это ведь вы вчера заменили в одной из сцен главного актера?
      — Я. А что случилось, он опять не может выдержать канийского натиска? — невольно заулыбался я.
      — Если бы. Он запил! Лепечет, что не ощущает в себе силы воплотить такой сложный и многогранный образ! Вот сволочь! Мы пригрозили этому идиоту снять его с роли, если он не возьмет себя в руки…
      — А от меня что требуется?
      — В общем-то ничего особенного. Просто пройти на съемочную площадку и постоять там для вида.
      Я кивнул. И правда — ничего особенного.
      — Сначала должны были снимать ту самую пресловутую психическую атаку гибберлингов, где Яскер захватывает вражеский астральный корабль, — рассказывала по дороге Фурцина. — В одиночку, естественно. Он вступает в бой с гибберлингами и красиво и изящно их побеждает… Но к этой сцене мы еще пока не готовы, надо как-то заставить гибберлингов делать то, что от них требуется.
      — А сейчас что будет сниматься?
      — Сцена искушения. Коварная эльфийская волшебница пытается соблазнить Яскера. Наш вождь, конечно же, демонстрирует высокие моральные принципы, присущие всем гражданам Империи. Вот их и должен продемонстрировать актер.
      — А эльфийка — это Гелла?
      — Да, соблазнять она умеет… Особенно теперь, когда научилась танцевать по-эльфийски. Быть может, это самая важная сцена! Про то, что Яскер способен в одиночку захватить корабль, все знают. А вот про то, что он способен пройти не только огонь и воду, но и медные трубы… Об этом надо народу напомнить!
      Почему-то мне не слишком хотелось присутствовать при этой сцене, но я уже согласился, и поэтому поздно было идти на попятный. Мы поднялись на корабль, целиком сделанный из дерева! Я вертел головой во все стороны, пытаясь понять — бутафория или правда настоящее лигийское судно? Все было очень достоверно! Сцена происходила во внутренних помещениях и, спустившись внутрь по узкой резной лестнице, мы застали съемки в самом разгаре.
      — Как наш Яскер? — тихо спросила Фурцина у осветителя.
      — Пока ничего, держится.
      Я подошел ближе и, вытянув шею, выглянул на съемочную площадку. Там, в круге света, очень близко друг к другу стояли вновь загримированный глава Империи и Гелла. На этот раз ее волосы были серебристо-белыми, а за спиной сверкали довольно правдоподобные крылья. Она положила руки ему на плечи и томно произнесла, прижимаясь к нему всем телом:
      — Ах! Как долго я ждала этой встречи… Скажи, милый, ты до сих пор считаешь, что война — это единственное, чем мы можем заниматься?
      Меня кольнула ревность. Не то чтобы я воспылал к Гелле пламенной любовью, но все-таки не очень-то приятно, когда женщина, с которой ты проснулся утром, через несколько часов уже липнет к другому мужчине, пусть даже это всего лишь ее актерская роль.
      — Уйди с моего пути, блудница!
      — С пути? Хм… Поверь мне, он ведет тебя к гибели! Доверься мне… Я знаю другой путь. Более глубокий… более… соблазнительный!
      — Ха! Этой дорогой я уже хаживал! Поверь, там нет ничего интересного!
      Гелла все время прикасалась к актеру, тянула руки к его лицу, а он не очень усердно от нее отстранялся. Мне же хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым — например, съемочным аппаратом братьев Люмер. Злость во мне нарастала, и я даже сцепил побелевшие пальцы в замок, чтобы и правда ненароком не прибить чем-нибудь этого «Яскера».
      — О-о-о! Ты демонстрируешь чувство юмора! А я то думала, что ты на это не способен, несгибаемый Яскер! Быть может, ты все-таки сможешь продемонстрировать и другие чувства.
      — Другие чувства? Конечно, могу. Вот только знакомы ли они тебе? Ты когда-нибудь слышала о чувстве долга? О чувстве ответственности? О любви к Родине? Нет? Ты погрязла в разврате и пороке! Ты никогда не сможешь понять меня! В то время как я понимаю тебя очень хорошо. Знаешь почему? Потому что ты — примитивна!
      — Вот ты как? Ладно. Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах, Яскер! Но будет поздно! Прощай, нам не о чем больше разговаривать!
      — Стоп, снято! — крикнул режиссер, и все зааплодировали.
      — Я в восхищении! Быть может, сам Яскер не смог бы так уверенно противостоять чарам врага! — оживленно зашептала мне Фурцина. — После этого еще должна быть сцена окончательного перевоспитания эльфийки, там, правда, нужны другие декорации…
      — Ну это уж точно без меня! — прервал я ее, чувствуя, как мое сердце с силой бьется о ребра в ускоренном темпе. — Вижу, актер прекрасно справляется. Удачных вам съемок.
      — Как, вы не останетесь? Яскер сейчас будет спускаться в трюм корабля, чтобы сразиться с джунским големом, которого враг использовал для охраны реактора. Яскер сразится и, конечно же, победит… Уверена, сцена станет украшением нашей эпопеи!
      Все это она говорила уже моей удаляющейся спине, но я не обернулся.
      — Браво, капитан.
      Я замер. И мне даже пришлось сосчитать до десяти, чтобы взять себя в руки.
      — Что вам от меня нужно? — я старался произнести это спокойно, но эмоции все равно сквозили в моем голосе.
      — Нам нужна ваша преданность Яскеру, ваша верность Родине, ваше хладнокровие, ясная голова и готовность послужить на благо нам всем.
      — Комитет меня на прочность испытывает?
      Рысина усмехнулась и, неожиданно взяв меня под локоть, как старого друга, направилась прогулочным шагом вдоль палубы лигийского корабля — после некоторых раздумий я все-таки пришел к выводу, что он настоящий. Вся съемочная группа находилась внизу, и нас никто не тревожил, кроме порывов ветра, развевающих гигантские паруса над головой, и щебетания птиц, длинными рядами рассевшихся на мачтах.
      — Можно и так сказать, — произнесла она наконец.
      — И как мои успехи?
      — Далеки от идеала, но терпимо… — ответила она, а затем, помолчав, серьезно продолжила, и лицо ее при этом стало непроницаемым: — Я знаю о твоем разговоре с Яскером, Санников, знаю, что тебе все известно. Лично я была за то, чтобы сразу тебя ликвидировать как потенциальную угрозу. Лучше, знаешь ли, спокойно, без потрясений идти прямой дорогой к светлому будущему, чем надеяться на каких-то сомнительных судьбоносных особ. Я и сейчас придерживаюсь этого же мнения.
      — И что же вам мешает?
      — Ты и сам это прекрасно знаешь. Поначалу Яскер согласился с моими доводами, и мы бы простились с тобой навсегда на Диких островах, но ты сумел выкарабкаться. Признаюсь, это вызывает уважение. Хотя я считаю — этого недостаточно, чтобы отказываться от задуманного… однако Яскер поменял свое решение.
      — Боюсь даже представить степень вашего разочарования.
      Глава Комитета оставила это замечание без ответа. Она остановилась и, облокотившись о борт корабля и чуть прищурившись, задумчиво уставилась на цепочку гор, ломаной линией очертивших горизонт. Ее медные волосы сверкали как огонь в свете полуденного солнца.
      — Какое все-таки замечательное открытие сделали братья Люмер, вы не находите, капитан? Работы еще много, но я начинаю испытывать уверенность в успехе нашего дела. Да, это сложно. Да, это неорганизованно. Да, это бестолково. Но именно из этой сложности и бестолковости рождается новый вид искусства. И, быть может, недалек тот день, когда я скажу: «Из всех искусств для нас важнейшим является… «подвижная история»! Как-то коряво… надо будет подумать над новым термином.
      Я не стал комментировать столь резкую смену темы разговора. Рысина повернулась ко мне и так снисходительно, как умела только она, проинформировала:
      — Гелла не является агентом Комитета, если вас волнует этот вопрос.
      — Но иногда выполняет ваши поручения в обмен на некоторые привилегии для себя, — откликнулся я.
      Уголки ее губ снова дернулись вверх.
      — Хоть ты и неуправляемый разгильдяй, но по крайней мере не дурак, что вселяет некоторую надежду. Держите свой приказ, капитан. Вас ждет Асээ-Тэпх. И поверьте, мне хватит сил признать, что я была неправа, если вы сумеете сделать что-то по-настоящему хорошее для нашей страны. Это единственное, чего я хочу.
      Я взял приказ и молча, не прощаясь, покинул корабль, оставив Елизавету Рысину одну на палубе и чувствуя на себе ее холодный взгляд.
      Пока режиссер Озерин был занят сценой с Яскером, Хранителей снимали без его участия отдаленным планом. Правда, ждать долго окончания съемок мне не пришлось. Я побродил в тени деревьев, стараясь никому не попадаться на глаза, проглотил мороженое, не почувствовав вкуса, и уже хотел было отправиться за второй порцией, когда с поля, ставшего ареной действия, военные потянулись в сторону телепорта, громко переговариваясь на ходу и обсуждая открытие братьев Люмер. К большому удивлению моих друзей, задерживаться дольше на «Фабрике Грез» я не хотел совершенно, и мы покинули остров вместе со всеми.
      Корабль на Асээ-Тэпх отходил поздно вечером, и у нас впереди был целый день — последний, что мы проведем на Имперском аллоде. Можно было погулять по Незебграду, чтобы напоследок надышаться Родиной, ведь неизвестно, что ждет нас на чужой земле и вернемся ли мы домой. Но даже на это я не нашел в себе сил. Почти весь день мы провели в сумеречном Незебградском порту, глядя на длинные шипы причалов, пронзающих астрал, на корабли, большие и маленькие, быстро сменяющие друг друга, на сверкающую звездами бездну, разверзнувшуюся со всех сторон и словно бы наплывающую на маленький клочок земли, каким казался аллод Игш в сравнении с бескрайним астралом, на портовых работников, уже привыкших к окружающей их красоте и не обращающих на нее внимания. Несмотря на громкий рокот корабельных двигателей, почему-то здесь хотелось говорить только шепотом, а то и вовсе молчать, чтобы не нарушить сказочное волшебство, напитавшее воздух. И мы молчали. Правда, думали, скорее всего, об одном и том же. По дороге сюда я рассказал все, что со мной случилось, не утаив ни одной детали, и это давало большую пищу для размышлений, особенно в свете того, куда мы направляемся сейчас.
      Ближе к вечеру в порт доставили ездовых животных, и я сорвался с места в поисках Старика. Как назло, его вольер оказался самым дальним, и у меня не было возможности подойти к нему поближе. Дрейк тоже заметил меня: подняв голову и встав на лапы, он забил крыльями по прутьям решетки и жалобно завыл. Мое сердце обливалось кровью. Старик смотрел на меня обиженными глазами, не в силах поверить, что я позволил его посадить под замок в тесный вольер.
      В назначенный час огромный корабль пришвартовался к ближайшему пирсу, и вокруг него поднялась суматоха: Империя отправляла в зону боевых действий оружие, провиант, медикаменты и очередной взвод солдат. Сколько из них вернется назад, а сколько отправляется в последний свой путь? Я постарался не думать об этом. Выбрав свою судьбу сам, жаловаться я не собирался, но покидать пределы Империи все равно было… грустно, тяжело, страшно? Я не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Душу оттягивал груз, и когда мы поднимались в сутолоке на борт, я без конца оглядывался на Незебград и на звезду Ока Мира, так ярко алевшую на многие километры вокруг, словно маяк для заблудившихся странников.
      Никто из Хранителей не спешил спускаться в каюты, и когда корабль наконец мягко оторвался от пирса, все продолжали толпиться на верхней палубе и, несмотря на нашу многочисленность, стояла неестественная тишина. Все взгляды были направлены в одну сторону — на аллод Игш, все больше и больше от нас отдаляющийся. Экипаж корабля не гнал солдат вниз, наверное, понимая, как важно сейчас, в эти последние минуты, видеть родную землю и понимать — за что мы летим воевать. За то, чтобы Империя жила — чтобы гудели ее манастанции, чтобы ширились ее институты, чтобы вонзались ввысь ее памятники, и чтобы алый огонек Ока Мира продолжал светить всем имперцам путеводной звездой. Мы смотрели на Игш до самого конца, пока огромный аллод не превратился в крохотную точку среди россыпи огней и в конце концов не утонул в сверкающей глубине астрала. И только тогда по всему кораблю прозвучало:
      — Всем разойтись по каютам!
      При виде двухъярусных металлических кроватей с колючими синими покрывалами я словно вернулся назад в прошлое, на «Непобедимый», и свой первый полет на большом астральном корабле. Разговаривать ни с кем не хотелось, есть тоже, и поэтому я просто упал, не раздеваясь, на подушку и закрыл глаза. Сна не было, но я притворился спящим, чтобы меня никто не трогал. Краем уха я слышал негромкую беседу своих соседей по каюте.
      — …никогда не видел джунглей. Там, говорят, под каждым кустом какая-нибудь дикая тварь сидит!
      — Это точно, лигийцы там под каждым кустом.
      — Да я серьезно! Мне ребята рассказывали — лес непролазный, повсюду лианы и все кишит живностью…
      В моей голове вдруг сами собой застучали барабаны, послышались звуки костяных и бамбуковых флейт, нос заполнили тяжелые запахи тропических растений, и повеяло удушливой, горячей влагой. С этим я и уснул.
      Утро принесло неожиданные вести. Капитан собрал всех офицеров в кают-компании, где объявил, что до Асээ-Тэпх мы доберемся менее чем за сутки.
      — Говорили же, что лететь больше недели? — удивился Орел, когда я вернулся с собрания и сообщил эту новость.
      — Да, но в астрале открылась какая-то червоточина — не спрашивайте, что это такое, из объяснений старпома я ничего не понял. В общем, мы прыгнем через нее и сразу попадем почти к самой Святой Земле. Помните, как лигийцы подобрались к Игшу?
      — Это очень редкое явление, нам повезло.
      Я, в отличие от Михаила, не считал это везением. Мне нравился этот корабль и мое звание даже позволило мне зайти туда, куда вход пассажирам обычно воспрещен. Позабыв обо всем, я целый день с энтузиазмом болтался по всем палубам и отсекам и совал нос везде, где только мог. Правда, в святая святых корабля — реакторный отсек – меня все же не пустили. Зато я поглядел на навигатор, тот самый, что обнаружил таинственную червоточину, — это был необычный прибор, проецирующий на полупрозрачный, крутящийся во все стороны шар карту астрала, испещренную разноцветными линиями и значками. Затем ознакомился с визором, способным приблизить и дать рассмотреть в деталях любой астральный объект — будь то аллод, корабль или демон. Понажимать кнопки на пульте мне, конечно, никто не позволил, хотя руки очень чесались, но даже просто смотреть в него, словно в микроскоп, было любопытно. Я «захватывал» в глазок визора все, что попадалось на пути, пока не увидел стайку дрейфующих в астрале чудовищ, и меня не прогнали из отсека. Демонов мы благополучно облетели по большой дуге, а я ушел с умным видом пересчитывать количество манапушек и лучеметов по всем бортам. Там, всегда готовые к нападению, дежурили боевые расчеты, с которыми было интересно перекинуться парой слов. Выяснилось, что этот корабль еще не попадал в серьезные передряги, зато я узнал, что корабельные орудия могут бить по противнику разными видами магии, хотя самому пострелять мне, конечно, не удалось.
      — Капитан за такие дела высадит нас с корабля прямо в астрале, — смеялись ребята, глядя, как я осматривал, ощупывал и едва ли не пробовал на зуб блестящие, новенькие манапушки.
      Спустившись на нижнюю палубу, я наткнулся на гоблинов-ремонтников и, почувствовав острую неприязнь, сразу ретировался. А вот рассмотреть в деталях капитанский мостик не было возможности, лишь издалека я глянул на манящие меня штурвал, рули высоты и рычаги переключения скоростей перед занимающим половину помещения панорамным окном, таким огромным, что казалось, будто мы находимся не на корабле, а барахтаемся в открытом астрале. Жаль, что у меня было так мало времени, чтобы исследовать все закоулки судна.
      Но самое главное, что я, наконец, смог добраться до Старика. Отсек для перевозки животных был переполнен питомцами и их хозяевами, пришедшими навестить своих прирученных зверей. Вокруг стоял невероятный гвалт. В нескончаемых, выстроенных рядами клетках рычал, выл, ржал, шипел, лаял, скулил и мяукал настоящий зоопарк. Мой дрейк лежал на полу клетки, по-кошачьи свернувшись клубком и укрыв крылом нос.
      — Старик… — я протянул руку сквозь прутья решетки и дотронулся до его шеи.
      Дрейк дернулся, зарычал и, так и не высунув из-под крыла морды и не взглянув на меня, постарался отодвинуться, насколько ему позволял тесный вольер.
      — Прости, я не могу тебя выпустить. Потерпи немного, это ведь не первое твое путешествие… — я ласково подергал его за крыло и погладил спину. Старик обиженно засопел, но не повернулся, отодвинувшись еще.
      К вечеру, когда мы приблизились к червоточине, корабль был приведен в полную боевую готовность, потому что впереди лежал астрал, который уже не принадлежал Империи. Экипаж охватило напряжение, от дневной расслабленности не осталось и следа. Сама червоточина походила на гигантскую воронку, засасывающую в свое нутро все, до чего могла дотянуться. Смотреть, как корабль направляется прямо в сердцевину этого жерла, было жутко — все, кто мог, покинули верхнюю палубу, поддавшись инстинктивному желанию укрыться в глубине судна от наплывающей астральной дыры.
      Все опасения, однако, были излишни — переход практически не ощущался. Лишь один легкий толчок, сопровождавшийся вспышкой света — и вот уже вместо сумеречного, звездного астрала корабль окутывает мягкий оранжевый свет от сияющих астральных нитей. Мы могли вынырнуть прямо возле вражеского корабля, и поэтому нервы у всех оставались натянуты, как пружины, но вокруг все было на удивление спокойно до самой Святой Земли.
      Сначала вдалеке показалась черная точка, которая стала увеличиваться в размерах по мере нашего приближения. И чем меньше оставалось расстояния, тем отчетливее я понимал, насколько этот аллод огромен. Возможно, он даже больше Игша! Стоя на верхней палубе, я вовсю разглядывал в бинокль свое новое место дислокации, но из-за слепящего глаза астрала видел только темное пятно.
      Корабль начал сбавлять скорость, осторожно подползая к берегу, не столько из страха врезаться в аллод, сколько для того, чтобы на подлете нас не расстреляли свои же. На меня накатывали волнение и тревога — конечно, мы высадимся на территории, которую занимают и контролируют наши войска, но я все равно не мог не думать о том, что сейчас сойду на чужую землю.
      Возможность разглядеть Асээ-Тэпх появилась только когда корабль причалил к пирсу и яркие астральные всполохи перестали бить по глазам. Лагерь Империи оказался гораздо больше, чем я предполагал, он тянулся вдоль берега и за время такой долгой войны уже успел обрасти благами цивилизации: стройными рядами темнели добротные, собранные из цельных блоков, казармы, Церковь распространяла по всей округе запах мирры, а в стороне, чуть поодаль, даже гудела небольшая манастанция. Но не это привлекало внимание. Там, за привычными очертаниями имперских строений, словно стараясь заполнить собой все пространство между небом и землей, раскинулись мрачные джунгли. Я и не представлял, что деревья могут быть настолько высокими, а их кроны настолько густыми, что сквозь них не проникают лучи солнца и внизу будто царит вечная ночь. Весь лес бесконечной паутиной опутывали упругие стебли лиан, протянувшие свои щупальца даже к лагерю и заплетая в свои сети постройки.
      Мы выстроились вдоль берега в ожидании полковника Хранителей — Жгута Кровавых. Из-за высокой влажности жара казалась невыносимой. Моя спина моментально стала мокрой, в ушах стучала кровь, дыхание участилось и я почувствовал, что теряю ориентацию в пространстве. Хотелось сесть или опереться на что-нибудь, чтобы земля под ногами перестала раскачиваться, но я старался стоять ровно, уткнувшись взглядом в силуэт манастанции, словно та была моим якорем.
      Местные, уже освоившиеся здесь, Хранители смотрели на нас, как выпускники на первоклассников.
      — Глядите, опять туристов прислали…
      Сами они непринужденно ходили без привычных плащей с Имперским Гербом, с закатанными рукавами формы, а то и вовсе голыми по пояс, что слегка меня шокировало. С другой стороны — еще пара часов стояния в этом влажном аду, и я сам буду готов идти воевать с Лигой в набедренной повязке.
      — Нашему полку прибыло! Зачем вы здесь, знаете? По джунглям лазить? Нет. Достопримечательности осматривать? Тоже нет. Что же тогда? Правильный ответ один — убивать врагов Империи. И я говорю не о паучках, едрить твою за жвалы… Здесь идет война, и если мы хотим победить, то будем сражаться!
      Майор Бугайло Беспощадных вышагивал с заложенными за спину руками перед новоприбывшим Хранителями, критически осматривая наши с непривычки зеленоватые от зноя лица.
      — И главный наш враг — лигийские выскочки… так их растак… всяческие витязи, друиды, чародеи да ратники. Им плевать на наши жизни и на наши цели, они хотят только одного — играть в опасную игру под названием «Война»! Я лично отправил в чистилище несколько сотен вояк Лиги! Вот, награжден орденом Мужества! Хе-хе… Империя ценит мои подвиги, елки-моталки… Хранители, р-р-ровняйсь, смир-р-рна!!!
      Наконец на место прибыл полковник и все вытянулись во фрунт. Жгут Кровавых обвел нас внимательным взглядом и, кажется, остался не очень доволен пополнением.
      — Одна зелень… — произнес он, нахмурившись. — Впрочем, неважно. На войне все равны. Ну вот что, товарищи… То, что я сейчас скажу, может вам жизнь спасти, так что слушайте и запоминайте. Во-первых, у нас тут война. Валим Лигу. Вы наверняка считаете себя опытными и способными на любые подвиги. Поверьте мне, враг быстро докажет, как сильно вы заблуждаетесь. Второе. Дела у нас обстоят хреново!
      Мы начали переглядываться, удивленные столь неожиданным признанием, ведь в Империи во всех газетах только и писали о наших умопомрачительных победах на Святой Земле.
      — Сначала мы надеялись выбить Лигу силами опытных бойцов. Но, …, Лига оказалась крепким орешком! Так что зубы себе мы пообломали. Учтите это — врага недооценивать нельзя! И вот теперь на кораблях постоянно прибывает пополнение, едва выпустившиеся из ИВО. Зеленые новички — удобрение для этих проклятых джунглей! У нас тут просто мясорубка. Может любого пообломать, несмотря на весь опыт и былые заслуги.
      В воздухе повисло гробовое молчание. Мы и так знали, что приехали не на праздник, но после слов полковника стало совсем не по себе.
      — Расписывать в очередной раз историю Святой Земли не буду. Сразу о главном. В центре аллода стоит Пирамида Тэпа, где ныне находится Искра канийского Тенсеса. Лига заливает, что именно она — исток Святой Магии. Но мы-то с вами знаем, что тут не обошлось без великого Незеба! Этой Святой Магии тут хоть залейся. Ее потоки даже из земли выходят через особые Места Силы. Одно из таких Мест, как и положено, — в нашем лагере.
      Он махнул рукой себе за спину, на столб света, поднимающийся вверх из-за казарм. Что-то в нем было неправильным, но я не сразу сообразил — что именно.
      — На Асээ-Тэпх Мест Силы — навалом! За них мы ведем войну с Лигой, которая все еще занимает половину аллода. Южные Места Силы, расположенные ближе к нам, находятся под нашим контролем, а северные — под контролем Лиги. Но Святая Земля должна принадлежать только Империи, это всем понятно! — полковник стукнул кулаком по своей ладони и даже зарычал от ярости. — Самые кровопролитные бои идут за спорные Места Силы, расположенные в центре Асээ-Тэпх. Можно сказать, что там у нас линия фронта…
      Общий инструктаж для всех новоприбывших продлился около сорока минут и нес в себе только общую информацию. Зато последовавший за ним инструктаж офицерского состава занял не один час и голова моя опухла от обилия вывалившейся информации, которая и без того плохо усваивалась из-за отупляющей жары. Нас провели в большой и душный ангар, одну стену которого целиком занимала карта центральной части Святой Земли — Пирамида Тэпа и окружающие ее территории Асээ-Тэпх. Правые и левые берега аллода были обрезаны, как будто эти земли не представляли никакого интереса для Империи. Я уставился на отмеченные кружочками таинственные «Места Силы» — на некоторых из них стояли красные флажки, а на некоторых — синие, и я понял, что это обозначение того, под чьим контролем в данный момент находятся эти важные стратегические точки. Мне хотелось узнать побольше о них, но я пока держал свои вопросы при себе.
      Инструктировал на этот раз генерал Кирилл Сечин — большой, усатый, смуглый хадаганец, чьи волосы, несмотря на возраст, еще не тронула седина.
      — Каждый прибывший офицер мнит себя великим полководцем! Так и норовят броситься сломя голову крошить Лигу. Результат — путевка в Чистилище, — прохрипел он насквозь прокуренным, но громким голосом, когда мы расселись за длинными, металлическими столами. Сам генерал стоял у карты, словно учитель возле доски. — Мне это надоело. Потому все теперь будет проходить согласно моему плану наступления. Будем ослаблять Лигу на всех направлениях. Под моим командованием находятся все имперские войска на Святой Земле. Я отвечаю лично перед Яскером. А вы будете держать ответ передо мной! Итак, вот наше поле боя — центральная часть Святой Земли под названием Асээ-Тэпх.
      Он повернулся к карте на стене, и мой взгляд снова приклеился к кружочкам с флажками. Мы получили на руки свои собственные карты, но делать отметки на них было строго настрого запрещено, на тот случай, если они попадут в руке к Лиге — никто не должен знать ни о каких наших планах, маневрах и диспозиции сил. Поэтому запоминать все приходилось так. Я вчитывался в названия, рисовал в уме поверх карты собственную схему и старался придумать какие-нибудь ассоциации, чтобы легче все усвоить. Аллод действительно был большим, даже та часть, на которой мы сосредоточили все свое внимание, занимала огромную площадь, пересечь которую не получится и за неделю. А ведь это далеко не вся Святая Земля!
      — Самой важной точкой, не считая Пирамиды Тэпа, конечно, является вот это место, слева от нее, — генерал обвел пальцем один из кружочков, на котором не было никакого флажка. — Так называемый «Паучий Склон». Это самая высокая точка, и если установить сюда артиллерию, мы сможем накрыть огнем всю местность вокруг Пирамиды. Очень много сил брошено на то, чтобы захватить эту высоту, но Лига, само собой, старается нам помешать. Здесь идут основные бои. Если Асээ-Тэпх — основной поставщик трупов, то Паучий Склон — центральная его часть. Но есть и другие точки…
      На изучение карты ушло довольно много времени, ведь у каждой местности были свои тонкости и нюансы. Все секреты нам вряд ли раскрыли, но и полученной информации с лихвой хватило, чтобы в голове образовался легкий хаос. О планах, приоритетах и готовящихся операциях говорили скупо и только в общих чертах, не вдаваясь в подробности — но это и понятно. У всех будут свои задачи, знать про которые всей Армии вовсе не обязательно. Распределению новоприбывших Хранителей уделили особое внимание, однако к тому моменту, как прозвучало завершающее: «Всем спасибо, товарищи офицеры, более подробные инструкции вы получите от своих непосредственных командиров. Разойтись», своей фамилии я так и не услышал. Ангар заполнил звук сдвигаемых стульев, все поднялись с мест, и я тоже встал.
      — Капитан Санников, задержитесь.
      Я остался стоять. Генерал Сечин дождался, пока все, кроме меня и еще одной женщины без погон, в которой я заподозрил агента Комитета, не выйдут, а затем обратился ко мне:
      — Есть у меня сверху информация, что ты, Санников, джунами особо интересовался?
      — Так точно, товарищ генерал, — не стал отрицать я. Такая информация к нему могла прийти только от Яскера, да и ничего предосудительного в моем любопытстве не было.
      — Ну тогда ты в правильном месте — здесь повсюду остатки их цивилизации… Вот, например, мертвый город Ускул… хм… давно внушает определенные опасения. Сами по себе эти древние развалины никого, кроме Историков, не интересуют… Товарищ Угрозина.
      — Кхм-кхм… Влада Угрозина, Комитет Незеба, — женщина протянула мне руку и я ее пожал с абсолютно каменным лицом. — У нас есть очень важное дело, капитан. Как вы наверняка знаете, название «Асээ-Тэпх» переводится как «могила Тэпа». Еще бы — ведь Пирамида действительно стала его могилой. Говорят, он провел в ней тысячи лет, умирая от насланной им же чумы и воскресая вновь. А потом Пирамида захватила Искру Тенсеса. Так что теперь она стала могилой и Великого Мага Кании, ха! Канийцы называют ее не иначе, как Храм Тенсеса.
      — Мне это известно, — кивнул я.
      — Вы думаете, зачем я вам все это рассказываю? Да ведь именно эти идеологические тонкости и составляют основу вражеской пропаганды, которую Лига ведет в нашем тылу, засылая своих агентов. Они пытаются вызвать разброд в наших войсках, старательно сеют панические настроения, подрывают веру в устои Триединой Церкви. Мы успешно боремся с этим, но кое-кто еще остался на свободе. Кто-то здесь у нас расклеивает антивоенные листовки, — она поднесла к глазам мятый лист и яростно уставилась на написанные там строки. — «Солдаты Империи, вас обманывают…» и так далее, и тому подобное. Написано с чувством, грамотно — сразу видна рука профессионального агитатора.
      Она замолчала на некоторое время, и я тоже не говорил ни слова, стараясь, чтобы неприязнь к ней не отражалась на моем лице.
      — Скажите, капитан, вы что-нибудь знаете об Историках?
      — Очень немного.
      — Ясно. Историки — это группа ученых, исследующих прошлое Сарнаута. В первую очередь их, конечно, интересуют джуны, но есть и те, кто занят историей народа Зэм, историей эльфов. Ну и так далее. Одним словом, высоколобые зазнайки, для которых нет настоящего, а есть только прошлое. Историки демонстративно придерживаются нейтралитета. Главным у них эльф Найан, автор знаменитых «Летописей минувшего». Его авторитет настолько велик среди Великих Магов, что и Лига, и Империя согласились использовать Историков в качестве нейтрального щита, закрывающего собой Пирамиду Тэпа. Да-да, если и есть кому доступ в Пирамиду, то только им. А Историки только тому и рады: для них изучение джунских руин, что разбросаны по всему Асээ-Тэпх, — самая большая награда. Пирамида их, конечно, тоже очень интересует. С исторической точки зрения. Так они говорят.
      — Вы им не верите? — спросил я и Угрозина покачала головой.
      — Посмотрите на эту листовку. Бумага, на которой она отпечатана, сделана не в Империи. Еще есть только две силы в мире, способные воспользоваться печатным станком: Лига и Историки. Лигой мы отдельно займемся, а Историки… Они тут под боком. Одна небольшая экспедиция изучает руины древнего города джунов — Ускул. Ваш интерес к джунской цивилизации очень кстати — вы наверняка найдете любопытными брошюры на эту тему, которые выпускают Историки, а мне интересно исследовать бумагу, на которой все это напечатано.
      — Я должен принести брошюры Историков, — утвердительно произнес я, подводя итог.
      — Именно. Мне необходим образец их бумаги — без него наше расследование зайдет в тупик!
      — Ускул находится на подконтрольной нам территории, — снова заговорил генерал Сечин, — примерно один день пути к западу отсюда. Это вовсе не значит, что Лига не может на вас напасть по дороге. Рядом с Ускулом находится Место Силы, а где Место Силы — там обязательно лигийские диверсанты. Но даже не это главное. К сожалению, я постоянно теряю там солдат. В руинах слишком много баньши, а это абсолютно невменяемые создания, и договориться с ними невозможно. Историки, кстати, тоже жаловались! А с ними пока лучше поддерживать хорошие отношения.
      Я вышел из ангара с довольно четкими и понятными указаниями: добраться до ближайшей экспедиции Историков, чтобы в очередной раз засвидетельствовать им почтение Империи, дипломатично изобразить интерес к их деятельности, который в моем случае был вполне искренним, и доставить обратно в наш центральный лагерь их брошюры для исследования бумаги. Мысли о джунах снова оккупировали мозг, и ноги сами понесли в сторону столба света, бьющего вверх. Я понял, что с ним было не так, свет казался жидким — он клубился, заворачиваясь вихрем, и походил на воду, парадоксально текущую в небо. Подойдя ближе, я увидел, что он лился из сооружения, похожего на постамент, поднимающийся над землей на несколько ступеней. На них расслабленно сидели орки, люди и даже Зэм, словно это было всеобщим местом отдыха или встреч. Осмотревшись по сторонам, я решил, что это, должно быть, больные или раненые, потому что рядом находилась медсанчасть. На моих глазах две медсестры вывели на улицу хромающего хадаганца с перевязанной головой и бережно усадили на ступени.
      — Новенький? — немного насмешливо, но не обидно произнес кто-то за моей спиной и я обернулся. Невысокий хадаганец закурил самокрутку, глядя на меня прищуренными глазами, на висках его поблескивала первая седина. — Все так реагируют, кто первый раз Место Силы видит. Добро, что ли, пожаловать… Странная штука, да?
      — Угу. Что это все-таки такое?
      — Какая-то джунская постройка… Кто их знает? Тут полно этих развалин, того и гляди, нос разобьешь об какое-нибудь историческое жутко важное наследие. Правда, это еще и полезное. Видишь, госпиталь рядом? Хорошее это место, целебное. Здесь и на поправку быстро идут, да и так… сил поднакопить народ тянется. Чай, вокруг не курорт.
      — Сильно Лига напирает?
      — И Лига, и не только… Асээ-Тэпх — суровая и жестокая земля. Сырые джунгли кишат мелкими надоедливыми насекомыми, в густой траве водятся змеи, один укус которых может отправить тебя в Чистилище. И сами деревья ядовитые — из их коры сочится яд кураэ. А по ночам я слышу рык огромных тигров, кружащих вокруг лагеря. Чудовищные мантикоры бдительно стерегут свою территорию. И горе тому, кто по незнанию пересечет незримую границу. Хе-хе, каждый день чувствуешь себя чьим-то потенциальным обедом! Все эти беды будут даже пострашнее Лиги, парень. В конце концов, крокодилы пленных не берут и перемирия не заключают.
      Я кивнул, принимая к сведению полученную информацию. Джунгли и так не выглядели приветливыми, а с учетом того, что и местные постоянно говорили об опасности, исходящей из тропического леса, то стоило мобилизовать всю свою осторожность.
      — Иди, зайди туда, — посоветовал хадаганец, выпуская дым колечками и глядя на мое заинтересованное лицо. — Незабываемое ощущение.
      Сразу сообразив, что он имеет ввиду Место Силы, я поднялся по каменным ступеням, слегка раскрошившихся по углам, и протянул руку, погрузив ее в столб света. Чувство было такое, будто снизу в ладонь бьет ветер, подбрасывая ее вверх. Я задрал голову и увидел летающие обломки каменной конструкции, которые столб света поднял в воздух, и теперь они кружились в сверкающем волшебном вихре. Непонятно было, откуда льется этот поток — под ногами лежала испещренная трещинами каменная плита.
      — Заходи, заходи, не бойся, — подначил меня хадаганец, и я сделал шаг вперед.
      Силы потока не хватало, чтобы поднять мой вес, но меня все равно накрыло ощущение невесомости. Если бы я оттолкнулся и подпрыгнул, то, наверное, улетел бы в самое небо. Вместе с этим тело начало наливаться энергией, какой-то непередаваемой мощью, как будто в него впрыснули заряд бодрости на несколько дней вперед, и я понял, почему госпиталь находиться рядом. Это место — действительно источник жизненной силы!
      — Нравится? — усмехнулся хадаганец.
      — Да.
      — Все тут прыгают, когда приезжают. Сейчас набегут. Веселая фиговина…
      — Фиговина! — фыркнула орчиха, сидевшая на ступенях неподалеку вместе с орком. По количеству амулетов на шее, поясе и запястьях становилось понятно, что это шаманка. — Место Силы — это источник магии Света, Дара Возрождения! Даже никакие теневые твари не могут подавить этот Свет!
      — Теневые твари? — переспросил я и шагнул из столба света к орчихе, снова почувствовав привычное притяжение земной тверди. Мой плащ, реявший над головой словно знамя, успокоился, опустившись на спину.
      — Тут появлялись Тени, — подтвердила мои самые худшие опасения орчиха. — Замечено, что они способны поглощать магию Света, но здесь ее так много, что…
      Она равнодушно махнула рукой. А я задумался. В общем-то, нет ничего удивительного, что и здесь видели эти Тени, ведь они как-то связаны с Тэпом, а пирамида в центре аллода тысячи лет являлась его могилой.
      — Кто ваш Покровитель, капитан? — вдруг спросила шаманка.
      — Плам…
      — Надеюсь, вы ему молитесь?
      — Э-э-э…
      То, что я всегда вспоминал о Святом Пламе, когда мне было тяжело, вряд ли можно считать молитвой… но с другой стороны, я ведь все еще жив! Может быть, Плам действительно защищает своего непутевого адепта?
      — А почему вы спрашиваете?
      — Уже доказано, что силы Покровительства и магия Света родственны. Если когда-нибудь захотите обратиться к своему Покровителю, то здесь — самое место.
      — Спасибо. Я учту.
      Вообще-то я с трудом представлял себя молящимся Пламу возле Места Силы, но все-таки меня чем-то зацепила эта информация, и я напряг память, пытаясь вспомнить то, что знал о Покровителях.
      «Великим магам, научившимся удерживать астрал, удалось предотвратить полное уничтожение мира во время Катаклизма. Но далось это нелегко: двенадцать из них погибли. А после Катаклизма обнаружилось, что в астрале есть двенадцать магических волн-приливов, каждая из которых обладает своим магическим характером и воздействием. Долго велись споры о том, что это за силы, пока, наконец, не была высказана теория о том, что это силы двенадцати погибших».
      Удивительно, как четко всплыли в моей голове слова главврача здравницы «Небесная», словно он произнес их только вчера. Двенадцать Великих Магов, двенадцать великомучеников, погибших больше тысячи лет назад во время Катаклизма, стали Покровителями, дарующими силу живым даже после своей собственной смерти… И сила эта родственна магии Света, что дает Триединая Церковь и трое ее святых — Незеб, Скракан и Тенсес, умерших в прошлом веке. Это объясняет, почему Церковь, призывающая чтить трех своих Святых, не противится еще и почитанию двенадцати других Великих Магов. «Силы Покровительства и магия Света родственны»… Что-то меня тревожило, когда я думал об этом, какое-то неясное, необъяснимое чувство…
      — Красивое оружие, — выдернул меня из мыслей орк, сидевший рядом с шаманкой. — Можно посмотреть?
      Я, пожав плечами, протянул ему свой меч. Он нравился всем, правда, мало кто верил, что получил я его из рук самого Яскера.
      — Откуда он такой… Ножны имперские, а вот меч… вроде не наш и не лигийский…
      — Ты оружейник?
      — Кузнец. Армии нужна амуниция. И чем больше — тем лучше.
      — Я думал, всю экипировку кораблями сюда привозят.
      — Ага, — хмыкнул орк. — Раз в два месяца. Только, не поверишь, доспехи из строя быстрее выходят. Вот и стою с утра до вечера у наковальни… Замки еще делаю, а то пленники сейчас ушлые пошли, того и гляди, замок зубочисткой открыть и в бега податься норовят. Содержание пленников нам и так в копеечку обходится. А если они еще и драпать постоянно будут, вообще на замках разоримся…
      Орк провел рукой по клинку моего меча, глядя на него куда более ласково, чем на свою спутницу.
      — Эх, красавец… Никогда не видел ничего подобного! Это ведь не сталь.
      — Не сталь? — растерялся я. Столько времени держать в руках оружие и не подозревать, из чего оно сделано! — А что тогда?
      — Не знаю… Но очень здорово!
      Кузнец с сожалением вернул мне меч, и я прицепил его обратно на пояс, думая о том, что каковы бы ни были его природа и происхождение, завтра мне понадобятся все его возможности и преимущества, когда я войду в эти мрачные, агрессивные дебри Асээ-Тэпх.

Глава 3

Глава 3. Нападение

      Если судьба когда-нибудь занесет меня на холодный аллод, я возблагодарю все двенадцать Покровителей. Этой ночью выспался я только потому, что выпил какое-то зелье, заботливо предоставленное лекарями, иначе валяться бы мне до утра, изнывая от духоты, которая никуда не делась с наступлением темноты. И если я надеялся, что внутри темного леса будет немного легче, то этим мечтам не суждено было сбыться — когда на следующий день мы вшестером выдвинулись в сторону древнего джунского города Ускул на встречу с Историками, я все еще чувствовал себя рыбой в кипящем котле.
      Старик злился, не давал себя гладить, и опасно рычал, когда я пытался протянуть к нему руку. Еще вчера в загоне его пришлось отвести в самый дальний угол, потому что, покинув клетку, он вел себя агрессивно. Старший конюх, глядя на это, даже предложил мне подыскать какую-нибудь замену, хотя бы на время, но я отказался. Это было бы настоящим предательством! Утром дрейк все еще пребывал в дурном расположении духа, но разрешил себя оседлать, все время фыркая и отворачиваясь от меня. При этом я прекрасно видел, что ему не терпелось размять лапы.
      Поначалу лес был относительно редким, и мы свободно ехали верхом, лишь изредка пригибая головы, но чем дальше углублялись, тем тяжелее становилось двигаться. Толстые, корявые, как-то немыслимо переплетающиеся друг с другом деревья заросли кустами и лианами, и продираться сквозь чащу удавалось с трудом. Пришлось спешиться и даже прорубать дорогу оружием. Лоб с топором справлялся с этой задачей лучше всех и поэтому шел первым. Было сумеречно. Со всех сторон из-за широких листьев постоянно слышались шорохи, стрекот, чье-то утробное рычание и мерзенькое «хихиканье» — мы двигались с эскортом из местной живности, которая хоть и не показывалась на глаза, но нервы мотала знатно своим невидимым присутствием. Ну как можно соблюдать осторожность, стараясь не нарваться на лигийских лазутчиков, если нас сопровождает этот животный оркестр, торжественно оглашающий наш маршрут на всю округу?
      Второй проблемой стало то, что ориентироваться на местности оказалось сложнее, чем я предполагал, и мы постоянно сбивались с курса. Мне не помогал даже мой внутренний компас, который, как я всегда считал, был у меня неплохо развит. Солнца из-за тяжелых крон видно не было, тени не падали, и сплошные дебри уводили в сторону от заросшей тропинки и отмеченных на карте опознавательных знаков — останков джунский строений.
      Следы джунов были везде! Мы то и дело спотыкались об испещренные иероглифами камни, а то и целые нагромождения камней, сильно раскрошившихся и опутанных растениями, но все еще хранящих в себе память о своих хозяевах. Я не понимал полустершихся надписей, не разбирал узоров, но иногда среди обломков попадались высеченные в камне лица, и я вглядывался в них, словно мог получить от них ответы на свои вопросы.
      Если бы мы шли по прямой, то к вечеру, даже с учетом привалов, уже были бы у Историков. Но время близилось к ночи, а мы не нашли не то что Ускул, но даже обозначенные на карте древние ступени, которые должны быть ближе. Трудно было определить, насколько сильно мы заблудились. Сумерки стремительно превращались в абсолютную темноту и нам ничего не оставалось, как разбить место для ночевки. Дежурить решили по двое, и первая смена досталась мне и Лбу. Генерал Сечин заверял, что хоть эта территория и контролируется Империей, мы легко можем наткнуться на лигийских партизан. Впрочем, с наступлением ночи джунгли тоже притихли, и только клекот каких-то неизвестных птиц изредка нарушал эту идиллию. Я был уверен, что услышу приближение кого бы то ни было, но Старик меня опередил, вдруг резко вскинув голову и зарычав. Мы со Лбом подскочили и уставились в ту сторону, куда смотрел дрейк. Вскоре и я сам разобрал негромкий шум из чащи и осторожно двинулся ему навстречу.
      Сначала я увидел голубые отблески света, а уж потом тоненькую женскую фигурку. Девушка была одна. Она старательно раздвигала ветки, протискиваясь среди густых зарослей и тихо ругаясь себе под нос. Рядом со мной материализовался Орел с нацеленной на эльфийку стрелой. Я повернул голову — все уже стояли на ногах — и посмотрел на Лизу, задавая ей немой вопрос. Та отрицательно покачала головой. Неужели и правда рядом с неизвестной эльфийкой никого нет? Но что она делает одна ночью в лесу? Девушка все еще не видела нас… или делала вид, что не видела.
      — Стоять, не двигаться! Миша!
      Грамотин взмахнул жезлом, и лес озарился ярким светом. Девушка вздрогнула было и попятилась, но через мгновение взяла себя в руки и, потерев привыкшие к темноте глаза, улыбнулась.
      — Как хорошо, что я вас встретила, я уже думала, что пропаду здесь!
      Она была безоружной, стройной, хрупкой и невероятно красивой, как и все эльфийки. Я слегка тряхнул головой, чтобы не поддаваться ее обаянию.
      — Кто вы?
      — Я Изольда ди Дазирэ, историк. У меня есть удостоверение!
      — Что же историк делает один в лесу? — спросил я, напряженно оглядываясь по сторонам и подсознательно ожидая еще кого-то, но вокруг было спокойно.
      — Я обследовала джунгли — искала остатки городских стен, и тут на меня напали фингусы, целый выводок! За ноги стали кусать. Я пыталась отбиваться палкой, но они ее сразу сгрызли. Такие злые! Хорошо, что мне удалось убежать и спрятаться. Пришлось ждать темноты… ночью фингусы не так активны.
      — И вас не хватились ваши коллеги?
      — Они настоящие ученые и иногда так увлекаются своими раскопками, что забывают обо всем. Боюсь, никто вообще не заметил моего исчезновения! Я возвращалась назад в лагерь…
      — В город Ускул?
      — Да! — обрадовалась девушка нашей осведомленности. — Правда, есть у меня теория, что все руины Асээ-Тэпх связаны между собой, что это не отдельные города, а остатки большого комплекса. Очень увлекательно!
      — Ладно, — после некоторых колебаний я все-таки решил убрать меч в ножны. — Мы тоже направляемся туда с рассветом.
      — Отлично, я могла бы показать вам дорогу, а вы защитите меня от фингусов! Империя, я так понимаю? — спросила она, глядя на форму, но потом вдруг увидела Лизу и, несмотря на то, что крылья той были спрятаны под плащом, неуверенно добавила: — Лига?
      — Империя, — холодно ответила Лиза и, резко развернувшись, зашагала обратно на нашу полянку, где мы решили заночевать.
      Изольда, радовавшаяся встрече с нами, увлеченно рассказывала про свою теорию, но я все пропустил мимо ушей, вглядываясь в темноту дебрей и прислушиваясь к шуму из леса. Вроде и вправду никого. На всякий случай я решил не спускать глаз с нашей гостьи, даже когда она расслабленно засопела, уютно свернувшись на моем плаще и по-видимому чувствуя себя в полной безопасности. До утра нас больше никто не тревожил. Я, сменившись с Михаилом и Лизой, откинулся на костлявую спину своего дрейка и относительно неплохо поспал, даже несмотря на неудобную позу, жару и на то, что Старик пару раз «нечаянно» треснул меня крылом по голове. Я дал ему свободу, когда попрощался с ним на Диких островах. А потом просто исчез…
      — Ты как ревнивая барышня… думал, что я тебя бросил? — пробормотал я сквозь сон.
      Дрейк вряд ли понял смысл сказанного, но насмешливую интонацию уловил, клацнув своей пастью в опасной близости от моего лица. Угроза не произвела на меня никакого впечатления. Как бы ни злился Старик, я почему-то был уверен, что он никогда не причинит мне вреда.
      На следующий день, когда у нас появился свой проводник, мы шли через джунгли гораздо более уверенно. Я, наплевав на регламент, все-таки стянул с себя рубашку. Если уж в лагере Империи Хранителям дозволяется ходить голыми по пояс, то и мне соблюдать Устав в полной глуши нет смысла. Теперь, правда, мной особенно заинтересовались москиты и приходилось прикладывать усилия, чтобы избавиться от их навязчивых приставаний. Но это все равно было лучше, чем чувствовать липнущую к спине ткань.
      Сбились с курса мы основательно, поэтому в лагерь Историков прибыли только в полдень. Первыми нас встретила охрана, которая, впрочем, вела себя вполне мирно. Я уже знал, что Историки прибегают к помощи наемников, поэтому наша встреча не застала меня врасплох, но в присутствии вооруженных людей и орков, не служащих Империи, я сразу внутренне подобрался, готовый к нападению в любой момент.
      — Только спокойно, — тихо проговорил Михаил, сам, однако, крепко сжимая посох. — Эту территорию контролирует Империя. Историки это знают и поэтому сторонников Лиги здесь быть не должно… Им не нужны лишние конфликты.
      Я кивнул, соглашаясь, но все равно старался держать всех чужаков в поле зрения, инстинктивно занимая удобную позицию, чтобы в случае чего быстро среагировать на атаку и успеть дать отпор. Впрочем, до лагеря нас проводили спокойно, без лишних вопросов и неприятных эксцессов.
      Небольшой палаточный городок находился неподалеку от Места Силы — точно такой же, как и в Имперском штабе, каменной конструкции с бьющим снизу вверх «жидким» светящимся вихрем. Сам лагерь поражал разношерстностью своих обитателей. Здесь были все! И люди, и восставшие Зэм, и эльфы, и гибберлинги, и прайдены, и орки, и я даже заметил парочку минотавров.
      — Изольда, где ты шляешься?! Кто должен наклеивать бирки на глиняные черепки, а? Немедленно приступай к работе! — восставший Зэм, выскочивший нам навстречу, едва мы приблизились к лагерю, сразу накинулся на эльфийку, и как только та с покорным видом удалилась, обратил свое внимание на нас. — Здравствуйте, товарищи.
      Прозвучало это не очень приветливо, но я все равно удивился обращению «товарищи», принятому только в Империи. Интересно, это просто попытка быть вежливым, или Зэм, уже фактически не являясь имперцем, все-таки испытывает некоторый пиетет к своей бывшей Родине? Хотя считают ли вообще восставшие Империю своей Родиной — вопрос, конечно, отдельный.
      — Вы Номарх Кабир-Хемар?
      — Да, и, чтобы не задерживать ни меня, ни вас, сразу предлагаю вам все быстренько осмотреть и убедиться, что мы не прячем взвод лигийцев у себя за пазухой. Историкам нет до этого дела, так что ваши периодические набеги сюда не что иное, как пустая трата времени!
      — Мы пришли с миром, — дружелюбно произнес я в ответ на эту тираду.
      — Ох, приходят тут всякие… с миром… Втаптывают историю в грязь! Мусорят в руинах, заливают древние камни кровью! Эх! А ведь Святая Земля — настоящий кладезь для историков… Сергей!
      Подошедший к нам хадаганец в отличие от восставшего настроен был вполне позитивно: он приветливо улыбнулся, пожимая нам руки.
      — Сергей Прошин. Пойдемте, я покажу вам лагерь… Хранители частые гости здесь из-за Места Силы.
      — А Лига? Тоже заглядывает?
      — Нет-нет, что вы, — ответил Прошин слишком быстро, чтобы я ему поверил, если лигийские диверсанты и забредали сюда, то в крове им точно не отказали. — Кабир-Хемар разве не ввел вас в курс дела? Или, как обычно, что-то набурчал под свой железный нос? Ха-ха… В общем, мы здесь изучаем мертвый город Ускул. Цивилизация джунов оставила много загадок, и Историки не покинут Святую Землю, пока не найдут все ответы и не обследуют здесь каждый уголок! Мы не ввязываемся в ваши конфликты, хотя, должен признаться, очень жаль, что Империя и Лига не могут найти общий язык. Объединив усилия, мы могли бы ускорить исследовательскую работу на Святой Земле.
      — Вам нужна какая-нибудь помощь?
      — Только свобода действий и передвижения. От лица всех Историков хочу поблагодарить Империю за внимание и интерес к нашему труду!
      — Мне говорили, что здесь водятся агрессивные баньши, которые мешают вам работать.
      — Да. К сожалению. У нас даже недавно случился несчастный случай. В руинах неподалеку нами была обнаружена гробница джунов. Это потрясающая находка! Конечно же, мы сразу захотели исследовать ее. Пока отряд наемников прикрывал нас, я и моя коллега Магда ди Близар решили вскрыть гробницу… — Прошин сокрушенно покачал головой. — Теперь Магда мертва. Из гробницы вырвалась ужасная баньши и растерзала ее в мгновение ока! Только вмешательство Тетери Глухих спасло мне жизнь. Мы отступили… Бежали! Затыкая уши, своим криком пытаясь перекрыть вопли этой смертоносной твари.
      — Кто это — Тетеря Глухих?
      — Начальница отряда наемников, которые защищают нас здесь.
      Он кивнул на орчиху, как бы невзначай державшуюся на некотором отдалении от нас, но тем не менее не спускавшую с нас украдкого взгляда. Я тоже ее давно заприметил и следил краем глаза.
      — Но даже смерть Магды, окончательная смерть, не может остановить нас! Изучение загадок прошлого уже оплачено немалой кровью. Я уверен, что нас ждет еще немало потерь, прежде чем мы сможем сказать, что знаем о минувшем все.
      Я засомневался, что мы хоть когда-нибудь сможем утверждать, что все узнали, но расстраивать своим скептицизмом Историка не стал.
      Никаких намеков на присутствие лигийцев мы, конечно, не нашли, пробыв в лагере два дня. Возможно, эльфийка в имперской форме и вызывала у местных какой-то диссонанс, но к радости Лизы вопросов никто не задавал. Зато мы вдоволь наслушались историй о джунах, половина из которых была просто выдумкой, поскольку достоверной информации никто не обладал. Начальник экспедиции Историков в Ускуле Номарх Кабир-Хемар сменил гнев на милость, заметив мой искренний интерес к его исследованиям. Он лично с удовольствием рассказывал мне все, что знал, и отвечал на любые вопросы не жалея времени, будто нашел любимого ученика:
      — Мы тут не сокровища ищем. Наша цель — знания! Вот, возьмите еще брошюру, капитан. Она поможет понять, чем мы заняты и насколько это важно для всего мира аллодов. Например, откуда мы знаем, что этот город назывался Ускул, а? То-то! Если бы мы не нашли древние джунские таблички, так и были бы эти руины безымянными!
      И я с увлечением читал. Про теории исчезновения великой древней цивилизации, про их невероятные достижения, про найденные записи последнего джуна, где он признавался, что это именно его народ впустил демонов в Сарнаут из другого мира… Странно было после стольких внушений о кровавых столкновениях с Лигой и опасностях диких джунглей, просто так сидеть в лагере Историков и спокойно читать книги. Впрочем, с опасностями тропического леса мы все же некоторым образом познакомились. Начальница наемников Тетеря Глухих настроена была не слишком дружелюбно, когда на вверенной ей территории появилась группа имперских солдат, нагло сующих нос везде, где только можно, но когда мы вызвались помочь наемникам расчистить ближайший лес от надоедавших историкам хищных фингусов, немного оттаяла.
      — Они не лезут в лагерь? — спросил я, брезгливо вытирая меч о широкие листья — все лезвие было испачкано в зеленой, липкой слизи ползающих растений.
      — Еще как лезут! Все время поблизости бродят, ищут, кем бы полакомиться! Мало здесь опасного зверья, так еще и растения норовят откусить от тебя шмат мяса. И гибберлинги эти настырные тут кудахчут. Ну и местечко! Эх, не повезло мне! Остальным-то наемникам повезло — сидят у Пирамиды, в ус не дуют!
      — Возле Пирамиды спокойней?
      — Конечно. Там и войны никакой нет, и тварей всяких тоже. И гибберлингов вредных нет! А мне здесь приходится держать ухо востро: джунгли кишат всякими тварями, гибберлинги злобно косятся. Как бы не напакостили чего, гаденыши!
      — А могут?
      — Да поди разбери, что у них на уме! Недавно у нас тут был ин… ин-ци… Короче, фигня у нас случилась! Честное имя наемников опозорено! Был среди нас один каниец… все время трындел о братстве воинском, о дружбе между людьми и орками. А потом взял и сбежал, украв клад, что Историки откопали, сволочь! Хоть бы какой-нибудь зверь его разодрал… Так что смотрите мне тут! Безобразия не хулиганить! А то я вас быстро! Работа у меня такая.
      Сам я к гибберлингам тоже относился с опаской, слишком чуждой мне казалась их крохотная пушистая раса, и поэтому, когда однажды вечером ко мне подкатилось семейство тройняшек, помешав разглядывать репродукции джунских рисунков в очередной брошюре Историков, я не очень-то обрадовался. До этого вне боя я видел гибберлингов только в качестве пленников и теперь, спокойно разговаривая со свободными представителями этой расы, чувствовал себя немного странно.
      — Привет… Ты драться не будешь? А то эта орчиха на нас такого страху нагнала — тени собственной боимся. Глазами так и зыркает! Ух!
      Двое из них, кажется, принадлежали мужскому полу и один женскому. Возраст не поддавался определению даже приблизительно! Я понятия не имел, сколько живут гибберлинги, когда они становятся взрослыми и как вообще устроены их биологические часы.
      — Тетеря Глухих здесь, чтобы вас защищать… — прохладно ответил я в надежде, что эта троица от меня отстанет.
      — Она здесь, чтобы защищать Историков, а не нас! Вот ведь угораздило нас сюда припереться! Нам один гоблин из свободных торговцев сказал, что на Святой Земле тишь да гладь и хорошего товара много! Мы собрались, приехали, а здесь война в полном разгаре.
      — Так вы торговцы?
      — Ага. Нейтралы. У нас все лицензии и от Лиги, и от Империи. Нас никто трогать не могет. При случае так этой Тетере и передай. Если она услышит, конечно.
      — Тогда чего вы боитесь, если у вас все лицензии есть?
      — Дык все равно страшно! Катапульта не разбирает, кто чужой, а кто с лицензией. Если попадем под обстрел или твари какие сгрызут, уже поздно будет бумажками размахивать!
      Говорил все время один, наверное — самый старший. Другие двое уселись рядом на землю и как куклы синхронно хлопали глазами. Казалось бы, ну что может быть ужасного в этих милых, даже симпатичных мордашках? Но мне все равно было не по себе. Словно я попал в окружение одичавших детей, которых вроде и бить неудобно, но и оставаться рядом опасно.
      — Тогда уезжайте, вас же никто не держит!
      — Уезжать без навара тоже не хочется… Ох, попадись нам теперь этот гоблин Сагардак с его байками про Святую Землю! Чтоб его крокодил задрал, вруна такого.
      Я опустил глаза в раскрытую передо мной книгу, думая о том, что кроме Лиги и Империи на Святой Земле слишком уж много «третьих» сторон. Историки, их наемники, свободные торговцы… И трогать их вроде бы и нельзя, но где гарантия, что они не служат противнику? Пусть начальником этой экспедиции и был Зэм, а главой наемников — орчиха, и оба они — представители Имперских народов, но среди обитателей лагеря хватало и выходцев из Лиги: и канийцев, и гибберлингов… Как они все находят общий язык? Война между Лигой и Империей длится не одно тысячелетие, но часть их народов нашла в себе силы отказаться от гражданства, занять нейтральную сторону и вполне мирно сосуществовать вместе. Может, и наши страны когда-нибудь так смогут?
      На этой мысли я наконец осознал, что уже несколько минут пялюсь на картинку в брошюре Историков, где на широких ступенях расположилось множество людей с повернутыми в одну сторону лицами. Там, на вершине лестницы, находилось какое-то существо… то ли человек, то ли демон, не разобрать — рисунок слишком истерся. Мои глаза заслезились от того, с каким напряжением я пытался разглядеть его едва различимый силуэт. Позабыв о гибберлингах-торговцах, я кинулся к Номарху Кабир-Хемар, но к моему разочарованию, ничего толком по поводу того, кто там нарисован, он сказать не мог.
      — Возможно, какой-нибудь джунский вождь, или, может, мудрец… Видите, он как будто сидит на троне…
      — И, кажется… у него есть крылья?
      — Возможно, это какая-то декорация его трона… у джунов не было крыльев, они принадлежали человеческой расе.
      — Да, я помню, — огорченно произнес я, сам не понимая, почему меня так заинтересовала эта фигура.
      — К сожалению, никаких пояснений к этому рисунку так и не было найдено, и мы не знаем, что за сцена здесь изображена, — вздохнул историк. — Но может быть, внимательно изучая джунское наследие, мы сможем когда-нибудь разгадать и эту тайну!
      На второй день пребывания в лагере я пришел к выводу, что наша миссия успешно выполнена: почтение Империи к Историкам засвидетельствовано, брошюры, напечатанные на чужой бумаге, получены, и можно с чистой совестью возвращаться назад. Обратный путь был гораздо проще и быстрее, то ли мы уже знали дорогу, то ли просто стали привыкать к джунглям, но ночевать в лесу на этот раз не пришлось. Я не мог не думать о том, что как-то все слишком уж спокойно. Мы находимся на Асээ-Тэпх уже несколько дней, но никакой мясорубки, которой нас так пугали, пока еще не увидели. Может генерал Сечин несколько преувеличил опасность Святой Земли?
      В лагерь Империи мы прибыли вечером и застали там настоящий переполох. Поначалу патруль просто не хотел нас пропускать, долго всматриваясь в наши документы и медальоны Хранителей, и особая доля недоверия предсказуемо досталась Лизе. Затем нас обыскали, весьма заинтересовавшись брошюрами, которые я нес в лагерь.
      — Это для Комитета! — пытался объяснить я, но мои слова на сурового майора, сверлившего меня и мою группу злым взглядом, не подействовали.
      — Книги я пока изымаю, капитан. Проверим, для какого Комитета вы их сюда принесли!
      В лагерь нас все же пустили, и там я увидел жуткую картину. Медицинский блок был переполнен, и раненые лежали прямо на улице. Между ними в суматохе бегали лекари, и их отчаянно не хватало на такое число пациентов, которые все еще продолжали поступать: некоторые шли из леса самостоятельно, некоторых несли… иногда укрытыми с головой.
      — Ну куда, куда вы мертвых тащите, туда уносите… тут живым-то места нет уже…
      Я проследил взглядом туда, куда несли мертвых. Там, у края аллода, в беспорядке, на аккуратность просто не было времени, лежали тела… Много тел. На огромном военном корабле вместе со мной прибыло гораздо меньше солдат, чем сейчас покоилось на астральном берегу бездыханными. И их количество росло. Хранители все подтаскивали к ним убитых еще и еще, оставляя лежать на горячей земле. Беспорядочно. Почему-то меня словно переклинило на этом. Глазам было больно смотреть на этот хаос, захотелось подойти, разложить тела ровно, плечом к плечу, прямыми рядами… Я почувствовал, что начинаю сходить с ума.
      — Что произошло?
      Пробегающий мимо капитан, которого я схватил за руку, остановился, и глянул на меня осоловевшим взглядом.
      — Лига произошла, вот что! Нападение. Почти вся наша группировка на Паучьем Склоне легла. А у нас там большой был лагерь… Не стойте столбами, помогайте, Незеба ради!
      Он выдернул руку из моего захвата и побежал дальше, причитая по дороге. Матрена, зажав рукой рот, унеслась в санчасть, и Лиза после секундного замешательства последовала за ней. Мы же, переглянувшись, схватились за носилки.
      — Этого парня надо унести отсюда, он не дышит… Эй вы, пошевеливайтесь!.. Этого срочно на операцию…
      Заполошенный лекарь, со вздыбленными волосами и в съехавших набок очках, обернулся в поисках того, кто мог бы помочь. Подоспевший Лоб просто поднял раненного хадаганца на руки и быстро понес в лазарет. Михаил и Кузьма уже тоже кого-то несли на носилках туда же. Но так «везло» не всем. Врачи бегали от пациента к пациенту, распределяя кого куда нести, и очень часто маршрут пострадавшего заканчивался не в медблоке и не у Места Силы, а на астральном берегу, где песок уже стал бурым от крови и со всего Асээ-Тэпх слетались москиты, закружившие над мертвыми телами отвратительным черным роем. Каждый рейд туда давался носильщикам с неимоверным трудом.
      Никто в лагере не плакал. Вокруг мелькали лица — сосредоточенные, злые, подавленные, пустые… но слез не было. Может, сказывался шок, а может — привычка. Мне в напарники достался высокий, худой паренек — по виду будто школьник, непонятно как тут очутившийся, он все время отводил взгляд в сторону, нервно сглатывал и трясся, как осиновый лист, когда мы несли убитых. Я старался отключить мозг, заглушить все мысли и работать механически, но получалось не очень хорошо. Тогда я заставил себя думать о чем-нибудь отвлеченном, например — о содержании книг Историков, которые принес в лагерь, даже на память пытался что-то цитировать, воспроизводить перед взором иллюстрации и описания к ним. Но на передний план все равно лезли саваны в темных пятнах, облепленные москитами.
      Сначала я осторожно укладывал тела на землю, словно они еще были живы и я мог причинить им боль. Но то ли мне и впрямь в конце концов удалось обрасти непробиваемым панцирем, то ли я просто одурел от монотонных, отупляющих действий, что в конце концов перестал обращать внимание на такие мелочи. Бесконечная вереница убитых солдат слилась в один повторяющийся по кругу цикл, в котором я застрял. Кто-то из тяжелораненых умер, кого-то добили, чтоб не мучился… Об убитых позаботятся позже, когда разберутся с выжившими… обязательно позаботятся! Кого-то даже воскресят. А кого-то похоронят со всеми почестями. А пока я просто должен взять вон того хадаганца, уложить на носилки и унести к другим трупам. Потому что лекари запинаются о его тело. Он мешает им лечить живых. Нехорошо.
      Небо вдоль всего берега уже потемнело от насекомых.
      — Да отгоните вы кто-нибудь их, еще только эпидемии нам тут не хватало! — услышал я голос полковника.
      Появившийся Михаил достал жезл, и по воздуху покатились струи огня, на время смывшие москитов. Опустив носилки с мертвым хадаганцем, я терпеливо ждал, когда можно будет подойти, а затем снова взялся за свою ношу, но моего напарника на месте не оказалось. Заозиравшись, я увидел, что он сгорбившись стоит неподалеку, у дерева. Его рвало. Я сухо отметил, что мне стоит поискать кого-то другого.
      — Эй, ты, а ну помоги!
      Орк, повернувшийся на мой зов, охотно подошел и взялся за ручки носилок, широко при этом улыбаясь.
      — Наконец-то поджарили этих летающих сволочей, а то они небось думали, что мы им тут стол накрыли! Ха-ха!
      Что-то в моем огрубевшем сознании шевельнулось, и меня передернуло от этих слов.
      — Мы с брательниками за два месяца и так их собой покормили неплохо, — весело продолжил он. — А тут им теперь вообще банкет!
      — С какими брательниками, — прошипел я, — ты больной?!
      — Как, с какими? — удивился орк. — Да вот же лежат. Вон старший, вон младший. Лекари сказали — все, того, не воскреснут уже. Гляди, какие мясистые, весь Асээ-Тэпх собой накормить могут! Гуманитарная помощь москитам!
      И он разразился безумным хохотом, сгибаясь пополам. Я хотел съездить орку по его клыкастой морде, но мои руки были заняты, и я продолжал молча смотреть на него, задыхающегося от смеха.
      — Давай я, — Миша осторожно потеснил спятившего орка, забрав у того ручки носилок, и мы вдвоем с ним понесли тело хадаганца. Орк так и остался стоять на месте, громко смеясь и хватаясь за живот.
      Когда лекари наконец закончили оказывать первую помощь тяжело раненым, стояла уже глубокая ночь. Суета в лагере постепенно начала утихать. Я хотел поискать своих друзей, но на меня вдруг навалилась неимоверная усталость. Миша ушел в медблок на поиски Лизы, а я уселся на землю, откинувшись спиной на нагревшуюся за день металлическую стену оружейного склада. Впервые захотелось закурить, жаль, что Орла нет поблизости. Интересно, из чего местные делают самокрутки?
      — Тяжелый день, капитан.
      Влада Угрозина — комитетчица, пославшая меня за брошюрами в Ускул, отбросив официоз, опустилась рядом со мной на землю.
      — Сколько погибших?
      — Еще не знаем. Сейчас лекари только начнут искать среди умерших тех, кого еще можно вылечить и воскресить.
      — А с остальными что? Я имею ввиду, как здесь хоронят?
      — Мы стараемся здесь не хоронить никого. Отправим тела назад в Империю кораблем. У солдат дома может быть семья, да и на Родине покоиться как-то… правильнее.
      Я согласно кивнул. Любой из нас хочет вернуться. Желательно, конечно, живым, но если не судьба, то хотя бы так. Все лучше, чем сгинуть на чужой земле.
      — Вам, кстати, письмо из Незебграда пришло, — вдруг сказала Угрозина, протянув мне конверт.
      Кто мог мне писать письма? Я подумал, что это какая-то ошибка, но на конверте, усыпанное множеством вензельков и закорючек, стояло мое имя. Комитетчица тактично отвела взгляд, уставившись в другую сторону, когда я достал исписанный таким же кучерявым почерком лист бумаги.
      Это была Гелла. Сначала она возмущалась, что я уехал, так и не попрощавшись с ней, и удостаивала меня всевозможными эпитетами по этому поводу. Затем рассказывала о съемках и своей потрясающей роли. А под конец, окончательно придя в отличное расположение духа, уже слала мне страстные поцелуи, настоятельно рекомендовала не заглядываться на вражеских эльфиек, но по возможности запомнить, в чем они ходят, и очень просила фотографироваться почаще, особенно на фоне настоящих лигийцев, потому что она их никогда не видела. Завершалось письмо требованием немедленно приехать в отпуск.
      Я смял в руке исписанный лист с мыслью, не сфотографироваться ли мне на фоне настоящих трупов. Их она тоже вряд ли когда-нибудь видела.
      — Плохие новости? — тихо спросила комитетчица.
      — Вы же и так знаете содержание, товарищ Угрозина.
      — Влада, если можно. Нет, я не знаю содержание. То есть, все письма, конечно проверяют, — смущенно опустила она глаза. — Но в мои обязанности это не входит.
      — Простите, Влада. Вы правы — день сегодня тяжелый.
      — Я понимаю. Страшный день. В такие моменты важно не терять силу духа, думать о чем-нибудь хорошем.
      — О чем, например?
      Влада снова смутилась и даже немного покраснела. И я только сейчас для себя отметил, что она еще совсем юная. Наверное, только недавно закончившая училище. Коротко подстриженные светлые волосы добавляли ей возраста, но сейчас зачесанная назад челка слегка растрепалась, в широко распахнутых зеленых глазах горели огоньки от фонарей, и щеки покрывал румянец.
      — Ну… о чем-нибудь по-настоящему прекрасном.
      — Вы не ответили.
      — О красоте, о любви…
      Она сказала это так искренне и легко, что слова совсем не показались мне пафосными.
      — Как думать о красоте и любви, если вокруг одна смерть? — грустно усмехнулся я.
      — Порой это единственный способ выжить. Если вы будете видеть только плохое, то однажды решите, что и бороться не за что. И тогда ваши руки опустятся…
      Некоторое время я раздумывал над ее словами.
      — А о чем думаете вы? — спросил я наконец, почему-то уверенный, что она, как и положено агенту Комитета, скажет что-нибудь очень патриотичное — о любви к Родине.
      Она помолчала немного, а потом вдруг произнесла:
      — Вы знаете, капитан, здесь небо очень красивое.
      Я невольно посмотрел вверх.
      — Отсюда не видно, свет мешает, — торопливо продолжила она, как бы оправдывая непроглядную черноту над головой. — А в лесу деревья загораживают. Но если отойти от лагеря немного подальше, где леса нет и света, то тогда вы сами увидите… Звезды тут очень большие. Правда, красиво.
      Наверное, это был самый необычный диалог в моей жизни. Мы сидели посреди военного лагеря, на аллоде, охваченном бесконечными битвами с врагом, где-то там, в лесу, возможно именно в эту минуту кто-то умирает в очередном сражении, а рядом лекари ходят от убитого к убитому, в отчаянных поисках тех, кого еще можно вернуть, и маги огнем отгоняют москитов, так и лезущих напиться кровью… А мы говорим о том, какое красивое над нами небо.
      — Я обязательно посмотрю, — произнес я, сам удивившись тому, как легко, вопреки творящемуся вокруг кошмару, смог ей улыбнуться. — Мне нужно найти своих друзей.
      — Да, да, конечно, — произнесла она, когда я поднялся на ноги.
      Кажется, она стеснялась своей откровенности и теперь не решалась поднять взгляд. Странная девушка, бережно хранящая в себе кусочек звездного неба, что помогает ей не свихнуться, когда вокруг идет война.
      — Да, я принес брошюры историков, как вы просили, но у меня их конфисковали, — вспомнил я наконец, что хотел ей сказать.
      — Мне их уже передали.
      — Вы узнали что-нибудь?
      — Похоже, мы пошли по ложному следу. Листовки с вражеской пропагандой и брошюры отпечатаны в разных типографиях, бумага и шрифт совершенно разные.
      — Это хорошо или плохо?
      — Хорошо, конечно, — улыбнулась она. — Все-таки согласно договору Историки контролируют доступ в Пирамиду Тэпа, и в наших интересах, чтобы так было и в дальнейшем. Пока. До поры до времени.
      — Понятно. Спокойной ночи, Влада.
      — И вам, капитан.
      Первым делом я направился в госпиталь, где должны быть Матрена, Лиза и Миша, но на входе столкнулся со Лбом.
      — Где остальные? — сразу спросил я.
      — Там, — он кивнул на дверь позади себя. — Я пойду Орла поищу.
      Я не ошибся в своих предположениях. К Лизе и Мише, молча прижавшихся друг к дружке у окна, я подходить не стал. Матрена неподалеку переставляла какие-то пузырьки с разноцветными зельями.
      — Привет, ты как?
      Она подняла на меня глаза и пожала плечами.
      — Не знаю. Нормально.
      — Я думал, ты с другими лекарями осматриваешь… — начал я и запнулся.
      — Нет. Там только опытные врачи, — ответила она и, помолчав немного, добавила: — Там много убитых?
      — Да.
      Врать я смысла не видел, все равно рано или поздно мы узнаем точное количество. Матрена снова начала судорожно переставлять зелья, а я, проскользив взглядом по полкам, заметил чью-то забытую пачку сигарет.
      — Это сигареты?
      — Не надо, Никита, не начинай. Это вредно очень.
      Я хотел расхохотаться. Тут за стеной, совсем рядом, лежат истерзанные тела, а она говорит о вреде курения! Но смех застрял в горле, превратившись в хрип.
      — Там отбой объявили, — проинформировал появившийся Орел.
      — Лоб где?
      — Спать ушел. Тебе тоже, Ник, надо бы. Я так понял, завтра… точнее, сегодня мы выдвигаемся на Паучий Склон. Всех офицеров, скорее всего, поднимут рано.
      Я не сомневался, что остаток этой ночи проведу не сомкнув глаз, но надо хотя бы постараться.
      — Вы тоже идите.
      — Я должна остаться с ранеными, — сразу сказала Матрена и я перевел взгляд на Кузьму.
      — Приказ? — уточнил он.
      — Рекомендация.
      — Тогда я тоже побуду еще здесь… Это сигареты там?
      Я развернулся и побрел к казармам. Усталость была, но сна не было. Последнее, что я услышал, это скорбный вопрос Матрены:
      — Я ведь не отучу тебя курить, да?
      Уснуть все уже удалось, и как ни странно, никаких кошмарных снов мне не привиделось. Я просто провалился в черноту. И когда меня разбудили через три часа, я даже с удивлением почувствовал себя отдохнувшим, чего нельзя было сказать о генерале Сечине. Он, с плотно поджатыми губами и сцепленными в замок пальцами, ни свет ни заря сидел в уже знакомом мне ангаре с картой во всю стену и оглядывал собравшихся офицеров красными, от лопнувших сосудов, глазами.
      — Нам нанесли удар. Более того! Нас потеснили на Паучьем Склоне! Лига сумела укрепиться и разбить лагерь в непосредственной близости от нас. И от Места Силы! Мы удержали свои позиции, но понесли серьезные потери… — Сечин яростно сверкнул глазами и шумно засопел. — Но у нас есть чем ответить на этот дерзкий выпад! Лига еще пожалеет, что сунулась на этот аллод.
      Через час весь лагерь уже стоял на ушах. В темных, обычно закрытых на замок и окруженных охраной, складах Хранители срывали покрытые толстой пылью пологи и вытаскивали на свет большие ящики, которые, кажется, не открывались ни разу с тех пор, как их сюда привезли. Их содержание все еще оставалось тайной, но судя по блеску в глазах генерала, внутри Лигу ждало нечто ужасное. Кроме того всю технику приводили в полную боеготовность и теперь воздух наполнял громкий лязг: из ангаров, сотрясая землю своими шагами, маршировали титаны — огромные роботы, управляемые сидевшим сверху операторами, а за ними и еще какие-то странные механизмы, каких я никогда не видел. Они были похожими на трон на двух коротких смешных ножках… вот только при взгляде на эту конструкцию смеяться совсем не хотелось — позади «трона» виднелось что-то, очень сильно похожее на небольшую ракетную установку.
      — Это джунские дредноуты, — с гордостью произнес полковник Кровавых. — Пока Историки ковыряются в руинах в поисках названий джунских городов, наши ученные воссоздают их технологии!
      Я разглядывал дредноуты с мыслью, что нисколько бы не удивился, если б где-нибудь поблизости, глубоко зарытая в землю под джунглями Святой Земли, обнаружилась «Имперская лаборатория номер такой-то», занимающаяся военными достижениями джунской цивилизации. Техники было так много, что от блеска металла слепило глаза. Титаны и дредноуты — наш авангард — построились у кромки леса, фигуры тех, кто управлял ими, казались игрушечными. Со всего Ассэ-Тэпх в центральный лагерь подтягивались другие отряды Хранителей — Империя собирала силы в кулак, чтобы нанести Лиге ответный удар. Все уже было готово к марш-броску до Паучьего Склона.
      Я вдруг заметил, что на улице совсем нет ветра. Ни малейшего дуновения! Словно вся Святая Земля затаила дыхание…