В застланном голубовато-нефритовым (душащем и очень холодном) туманном сознании Азии промелькнула нелепая и глупая мысль: задать самый банальный в своей шестидевятилетней, довольно унылой и статически спокойной, жизни.

Кто здесь; здесь кто-то есть?

Но, вероятность услышать ответ на этот довольно абсурдный вопрос казалась ещё более пугающей, чем сама перспектива спрашивания у тихо шипящей на змеиный лад пустоты (а пустоты ли?). Взмахи крыльев слишком контрастировали с окружающей средой, и, как казалось самой Азии, сейчас она напоминала себе маленькую, лазурную с чёрным витиеватым узором, бабочку из Межевой рощи, растерянно часто взмахивая тоненькими, словно шаль, крылышками, которая попала по случайному и невероятно нелепому стечению обстоятельств в паучье логово; и сейчас странно громкий шелест крыльев эхом от огромного, обтянутого тысячами плотных, липких и белых простыней паутин предостерегающе напоминал ей о сулящей смерть и страдания опасности. На по-змеиному раздвоенном алом языке крутился очередной, ошеломляющий своей бессмысленностью, вопрос, который всё же, не удержавшись на кончике, соскользнул – слишком резко и напряжённо, единственной каплей воды об идеально гладкую поверхность океана глубочайшего страха смерти.

— Кто ты-сссш..? — Непривычное звучание даже для собственного уха голоса, очень напоминающего говор древних магических ящеров. — Ответь-ссс...

Наниматель уже с минуту назад растворился в гуще ужасающего тумана, и теперь Азия была здесь абсолютно... Одна? Уж лучше бы действительно одна, как подумалось ей сейчас. Годы не влияют толком ни на внешний вид душегубки, ни на её здоровье или общее самочувствие, а вот стресс мог в значительной мере повлиять на неустойчивое состояние мозга. Всем, конечно же, известно, что душегубки являются той сущностью распространённой нежити, которые, в конечном итоге, всё же были приручены двумя известными эльфийскими домами. Однако мало кто знает, например, что эти существа тьмы имеют слабую психику, слишком легко поддающуюся воздействию и находящуюся в состоянии покоя до тех пор, пока они не улицезрят что-то необычное – то, что чуждо было обычно наблюдать. Вообще состояние страха у них, можно сказать, отсутствовало, – здесь в его роли выступало, скорее, шоковое состояние. К сожалению, науке известно так много случаев, когда после пары сотен лет служения душ* приходилось изолировать от общества – ведь выбрасывать в мир потерявшее рассудок и не знавшее понятия «самоконтроль», да и вообще любые виды контроля, создание могло, при определённых обстоятельствах, выжить. Это понимала и Лига, и, также знакомая с ними по встречам со враждебной стороной, Империя.

Где-то далеко-далеко, если двигаться на астральном корабле от Асээ-Тэпх на север, как говорят в народе, есть «остров, откуда разносятся крики». Да, такой весьма типичный, например, для Империи, образ общественной лечебницы или тюрьмы для умалишённых. Но по сути, это, скорее, действительно напоминало тюрьму, нежели лечебницу. Туда никогда не свозили неугодных власти, там не было пыточных камер, но и трёхразовым питанием тамошних обитателей не радовали по одной простой причине – излишней агрессивности последних. Там жили душегубки (какая интересная словесная коллаборация), потерявшие то подобие души, которое доселе имели. А впрочем – всё это слухи придворных бардов, не проверенные ими же на практике. Пусть даже они и яростно отрицают собственную смутную осведомлённость, якобы непростительную для певцов свободы.

Мутное теневое пятно вновь замаячило на практически непроглядном белёсом фоне, и Азия тихо отпрянула в сторону. Перед ней с постепенно вырисовывающимися контурами возникла парящая в паре метров над болотистой землёй уродливо худощавая фигура в сером оборванном тряпье, со спрятанным в глубокой тени капюшона лицом и косой, зажатой в одной из отвратительно костлявых рук. Металлическое сияние лезвия, древнего, но удивительно хорошо сохранившегося, зловеще поблёскивало в дурмане Техио.

— Кто ты?

И снова глупый вопрос так одиноко звучащий в ужасающей Тьме. Баньши медленно, будто лениво, повернула голову в сторону Азии, от чего последнюю прошиб пот, и тихим, странно нежно звучащим, ласкающим материнским голосом прошептала пару фраз на непонятном наречии. Конечно, языкам душегубок никто не обучал, и, зачастую, многие из них с трудом понимали слова собственных владельцев, время от времени нападая на монстров без отданного на то приказа. Собственно, это было не так страшно до тех пор, пока этим самой разозлённой тварью не становился высокоуровневый босс, за пару-тройку ударов выбивающий из двух неудачливых путников (некроманта и его спутницы – душегубки) слабо горящий тёплым голубым пламенем огонёк души.

Азия в удивлении и с трепетом уставилась на возникшую перед ней неизвестного рода особь. Понятно было только одно. И Азия в этом «одном» ни капли не сомневалась. От фигуры, находящейся прямо перед ней, исходила сильная негативная энергия – это была многолетняя, очень-очень старая и невероятно мощная концентрация грязнейшей, как болотная вода, зла. От неё веяло чёрной магией, истинными проклятиями и неоспоримой властью. Взирая на это величественное и странно непривлекательное создание, у Азии внезапно промелькнула мысль, что она неосознанно медленно склоняет голову будто перед царицей, и тут же одёрнула себя. Дышать было почему-то тяжело, а думать – ещё сложнее. В сознании словно поселились какие-то духи, голоса, они метались по черепной коробке, полностью спутывая любой мыслительный процесс.

Душегубка с трудом тряхнула головой, глаза необъяснимо сильно болели. Хотелось их закрыть, выколоть, да что угодно, лишь бы избавиться от ощущения, будто тебя живьём сжигают на праведном костре. Посредством невероятных усилий стабилизировав зрение, Азия отвела взгляд от магнетически притягивающей к себе всё существо нежити непропорциональной фигуры и, с удивлением для себя, обнаружила, что у самой грязи, играющей роль воды, Техио проявляются опутанные илом и полуразложившейся растительностью существа, имеющие смутно знакомые контуры. Поняв, что она видит, Азия ощутила яркое желание ахнуть. Ах, если бы только душегубки знали, как это делается.

***

(по прошествии нескольких дней)

Азия чувствовала себя разбитой, как и её графин с подслащённой водой из источника воды в Белозёрья, разбившийся об пол. Теперь глиняные черепки разлетелись, разбрелись по всем углам небольшой комнатки в Торговом ряду, снимаемой душой, спрятались за ножки кровати и комода, запутались между четырьмя берёзовыми ножками единственного в жилище стула. В голове было слишком много мыслей – и оттого она дико болела с непривычки. Увы, душегубок не устраивают в школы, даже сельские, не говоря уже о магических университетах. Вот почему эта прижившаяся к лигийским условиям нежить, уже почти потерявшая этот свой статус, редко вообще задумывалась на тему чего бы то ни было и просто занималась своей работой. Обычно это так происходило и в жизни Азии, но здесь... Здесь у неё впервые за шестьдесят девять лет возникла проблема, требующая разрешения. В чём же крылась эта проблема?

Дело здесь, пожалуй, в не совсем корректной закладке жизненной программы в головы душегубок. Известно, что основным правилом каждой души было всячески препятствовать распространению зла в Сарнауте. Под понятие «зла» загонялось практически всё, что угодно: граждане Империи, всё, без исключения, монстры и дикие звери, способные нанести какой-либо ущерб хозяину или хозяйке душегубки. В этот же список входили и максимально опасные, так называемые в просторечии, боссы. И это было едва ли верным, разумным решением. Из-за этого последнего пункта погибло слишком много эльфов, да и душегубок не меньше. И вот сейчас, столкнувшись со злом, Азия понимала, что мозг беспрерывно гласит ей о необходимости разобраться каким бы то ни было образом с обнаруженным могущественным источником зла. Но, по неизвестной для магической науки причине, у душегубки было развито чувство самосохранения и предчувствие опасности, обычно её сородичам не присущее.

— Азия! Азия! — Во входную деревянную дверь кто-то усиленно стучал. — Азия, открой!

Женский, даже девичий, голос казался до крайней степени возмущённым. Душегубка в очередной раз мотнула головой. Странно, но это помогало.

— Азия! Какой крапивы ты делаешь? Открой дверь или... Или я не знаю. Я не знаю, что будет, но ты, определённо, об этом пожалеешь!

Азия поднялась с кровати и в несколько взмахов крыльев, полетела к двери, чтобы, вставив коготь в замочную скважину, открыть её.

— Вот объясни мне, Айденус тебя прокляни, что ты тут делаешь?

Стройная, довольно высокая блондинка в лёгком льняном лиловом платьице, исшитом золотыми нитями, украшенным изображениями огненных птиц, подающих ягоды дикого крыжовника, стояла в дверном проходе, сложив руки на груди и сердито нахмурив светлые, слегка подведённые брови. Жёлтые лаковые туфельки рассерженно отбивали дробь о плотную деревянную поверхность пола.

— Проходи-сссш... Шшшалфея?

— Нет, спасибо, я чая уже выпила в обеденный перерыв, — строго заявила вошедшая Белояра и уже чуть мягче добавила, примечая почивший с полчаса назад кувшин. — У тебя тут всемирный потоп прямо, как в древней земельной мифологии.

От девушки веяло непонятным окутывающим теплом и ароматом одуванчиков. Выбравшись на перерыв к подруге, она рассчитывала обсудить последние новости, расклеенные только сегодня утром на доске объявлений, а может, и вздремнуть минуток десять только для того, чтобы потом снова бежать в архивы, на работу, где она разбирала новые недавно пришедшие материалы, заносила их в протоколы и после рассылала по разделам.

— Короче, слушай. Говорят, Вероника и её группа исследователей обнаружили какую-то незнакомую мрачную материю в пещерах Гипата. Вестник говорит, что если экспедиции удастся вычленить эту материю, то это поможет нашим инженерам добыть из неё энергию, на которой смогут работать сложные механизмы, необходимые нам в следующей Великой войне с Империей, которая, кстати, согласно недавним подсчётам Умойрских учёных, начнётся через каких-то пятьдесят лет. Нет, ну, ты представляешь? Каких-то пятьдесят лет! Даже я до этого доживу! Только подумать... Мне будет семьдесят семь лет... Ты меня слушаешь? Эй, Азия. Азия!

Душегубка растерянно смотрела в пространство перед собой, статично взмахивая крыльями. Её сияющие охристые глаза выражали полную отрешённость. Она была полностью погружена в размышления и, к своему стыду, совсем не слушала Белояру.

С этой амбициозной и удивительно жизнерадостной девушкой Азия познакомилась относительно недавно. Десять лет назад, когда она (Белояра) была ещё некромантом и пользовалась услугами Азии. Девушка и научила её заваривать чай, плести венки из ромашек, которые получались, правда, довольно неаккуратными и грубыми, но всё равно радовали глаз. Однако жизнь добытчицы крысиных хвостиков и крыльев летучих мышей мало нравилась Белояре и, в конце концов, она ушла из некромантов. Пришлось приложить, конечно, немало усилий, но в итоге девушка подалась в маги и теперь вела спокойную жизнь, работая в главном Новоградском архиве.

— О чём ты думаешь? — Белояра бросила подозрительный взгляд в сторону подруги и слегка отклонилась назад, чтобы полностью наблюдать душегубку.

— Тыссс когда-нибудь вссстречалась сссошш злом..?

— Что? — Стушёвано переспросила Белояра и часто-часто захлопала ресницами. Пусть даже со стороны это могло казаться комичным, она действительно не контролировала часть выражаемых довольно неуклюже эмоций. И надо сказать, в этом они с Азией были весьма схожи.

— Тыссс вссстречала нассстоящее зло? — Шипяще вытягивая звуки, так же спокойно и уверенно повторила свой вопрос душегубка.

— Я? Зло? — Удивилась девушка, тем временем накручивая прядь кудрявых блондинистых волос на пальцы. — Ну... Если помнишь... Мы много чего злого даже с тобой встречали. Помнишь гоблинов? Этих мелких крепких старичков с очень старыми, покоцанными мечами и полуразбитыми в сияющие слёзы щитами. А кобольдов? У, жуткие твари. Мерзкие. Грязные. И такие же злые.

— Нетсссш, я про другсссшое.

Белояра на минуту серьёзно задумалась. Её болотисто-салатовые глаза замерли и смотрели теперь только в одну точку на полу, где была узенькая продолговатая трещинка перетянутая там, с другой стороны, в подполье, тонким слоем паутины, словно заплатой, перекрывающей дыру.

— Нет, — наконец медленно выдохнула Белояра, и на щеках её появился лёгкий румянец, говорящий о том, что она крайне довольна собой. — К счастью, с истинным злом встретиться не так просто. В этом наше с тобой везение. Ведь кто знает, что будет, если ты наткнёшься на чистой тёмной материи зло. А впрочем, это далеко не наши с тобой проблемы.

— Не ннашшшши, — задумчиво повторила Азия, сосредоточенно припоминая все детали той странной встречи, казавшейся теперь вымыслом или просто ночным кошмаром, но никак не реальностью. — Не нннашшшши...

— У тебя что-то случилось?

— Да... нет, ничшшшего серьёсссного.

«Действительно» подумала Азия. «Это не наше дело... Это дело моё.»

— Мошшшет, всёш-таки Шшшалфею? — Мягко переводя тему и стараясь всячески сбить настроившуюся на лад обсуждений сарнаутских тёмных божеств атмосферу, поинтересовалась Азия.

— Нет, действительно странно... Как мало мы знаем о зле? Почему так мало? Неужели, всё, что нам известно – так это только то, что зло противоестественно и противоположно добру. Я думаю, можно посмотреть об этом что-нибудь в архивах. Вдруг наткнусь на что интересное. Что ты так смотришь на меня? Думаешь, не надо? Опасно? Да не глупи, Азия, какое опасно. Это же просто книги, просто манускрипты, документы. Чего им будет-то от лишнего прочтения. Будто они не для того созданы и были. Правда. Ты такая забавная.

***

Весёлая гибберлингская песенка об их невероятной тяге к смертельно опасным приключениям:

Если думаешь загадку ты найти,
Разрешить и что-то починить,
То тропою ужаса ты дальше в лес иди,
Чтобы стыла в жилах, умирая, кровь.

душа* – душегубка

Продолжение следует...