– Так... – Ар подозрительно сощурил глаза, брови его медленно сползали к переносице, а лицо принимало всё более и более задумчиво выражение. – Так... И что это значит..?

Бард, громко шурша желтовато-кремовой, местами истончившейся до уровня тонюсенькой тряпицы, бумагой неуклюже вертел в руках карту, которая оказалась довольно масштабной, почему и приходилось держать её на вытянутых вперёд руках, дабы хоть какой-то внушительный кусок местности, исписанный закорючками надписей и обозначений можно было различить.

– Это Умойр что ли? – Изумрудно-травянистые глаза хитро прищурились, крайне внимательно всматриваясь в завитки будто бы эльфийских букв на бумаге. Пожалуй, убийственная изящность почерка была единственным значительным и всеми примечаемым недостатком, так как, несмотря на всю свою грациозность и изящество, он едва ли поддавался расшифровке непривычным к таким завиткам из завитков в завиткам сарнаутцам.

– Хорошо... Значит, мне куда-то... – Ар поднял голову, упирая свой взгляд в удивительно светлую и радостную лесную чащу. – Сюда. Так. Ладно. Вроде понял. А это... А. Сюда. Хорошо. Вроде так. Ну... Пусть... Да. Похоже на это.

Жаловаться на карту бард находил полностью бесполезным занятием и потому не тратил свои бесценные минуты на обыденное для населяющих Сарнаут разумных существ нытьё и извечные плаксивые зелёные жалобы. Под ногами эластично гнулась мягкая молодая салатово-орхистая травка, будто насквозь пропитанная солнечной энергией света. Тихо шуршали жёлтые головки мать-и-мачехи и нежные ромашки, однотонно-пёстрым бело-песочно-жёлтых ковром, какие обычно, правда в другой, красно-жёлто-коричнево-чёрной цветовой гамме, висят на стенах, устилают полы квартир и коридоров, зал и даже столовых, а обычно просто свёрнутые, словно императорская депеша, стоят просто во всех городах и промышленных посёлках Империи.

Чем ближе был Обережный Круг, тем больше, хотя и довольно медленно и едва заметно, сгущались отливающие изумрудно-зелёным, как глаза барда, краски. Лёгкая боль в ногах давала о себе знать, но пользоваться крыльями Ар отказывался, и потому вскоре слегка ноющее и тянущее металлом ощущение в икрах исчезло, будто никогда и не появлялось. Бывает такое, что со временем напряжение спадает. Видимо, в какой-то момент организм просто уже сдаётся и перестаёт как бы то ни было пытаться обратить внимание идущего на возникший дискомфорт.

– Похоже, это где-то здесь. Лют, ты как, нормально? – Бард по-отечески погладил лютню и похлопал её по слабо отливающему лаком закруглённом боку, тронул кончиками длинных, как у всех чистокровных эльфов, пальцами так и манящие к себе струны. Но сейчас времени на музыку не то что не было, ведь временные рамки хозяин таверны для Ара не обозначил, а следовательно, он был сейчас волен сам себе в работе и отдыхе, однако, как персона довольно ответственная, эльф предпочитал не откладывать дело, за которое столь спешно и охотно взялся, в дальний ящик, запирать на ключ и выкидывать этот самый ключ в окно, лишь бы поскорее обрести отговорку, дабы только не приниматься за занятие, ему поручённое. – Ты у меня умница, – Ар довольно усмехнулся, кося травянисто-зелёный взгляд на музыкальную подругу. – Вернёмся, вот получу я целый сундук золота и отдам тебя мастеру по музыкальным инструментам и их реставрации. Он тебя подлатает подруга и покрасит, может даже. Какого ты цвета хочешь быть? В цвет золота – жёлтой? Или хочешь быть, словно чистое светлолесское небо, глубинно-голубой? А может, нам выкрасить тебя в несколько цветов? О, говорят, можно даже за дополнительные золотые, а у меня же их будет достаточно к тому времени, сделать окрас с уникальным узором или орнаментом. А можно на боку можно нарисовать оранжевую и большую огненную Жар-птицу.

– Так. А здесь... А здесь... Налево? А, нет. Направо. Вот по этой тропинке, если это она. Мгм... – походка Ара была медленной, но за счёт своей неспешности – относительно уверенной.

Он шёл по едва заметной тропе, или скорее уж тропинке – тропиночке – нет, просто по той части лесного земельного покрова, где трава была чуть короче, чем в других местах и, как могло показаться со стороны, слегка гнулась к влажной, пахнущей всеми красками сильных запахов цветений земле. Убрав карту, а если точнее, то неряшливо свернув и поспешно запихнув её в походный мешок, представляющий из себя подобие рюкзака, из буро-красной дублёной кожи светлолесского дикого кабана, столь жадного до желудей, Ар теперь смотрел только под ноги, внимательнейшим образом вглядываясь в ровную поросль травы, столь влекущую его и столь же загадочную, чарующую, хранящую в себе бесчисленное количество чужих секретов и никому не открытых ещё Сарнаутом пугающих тайн. Так он шёл, след за следом, шаг за шагом, сапожок из мягкой овечьей аммровской кожи – шёл, пока не упёрся, к своему собственному удивлению, в колодец.

Хранилище воды представляло из себя в три массивных камня высотой круг, довольно нелепый в своей неровности, ведь всю окружность составляли достаточно большие камни, неотёсанные и не подобранные по подходящей форме, а словно выбранные из первых попавшихся. Создавалось забавное ощущение, будто колодец делал лентяй-великан, которому так не хотелось заниматься необходимым делом, но родня его допекла наконец закончить начатое, и он сделал волнистый круг из навалившихся друг на друга под собственной тяжестью камней на «кое-как».

Увидев, что добрёл до желанной цели, Ар жадно облизнул сухие губы, а в глазах его блеснул озорной изумрудный огонёк, и довольно потёр руки.

– Ну что, миленький, вот мы и встретились, – воодушевленно усмехнулся он, осторожно обходя колодец и думая, как бы в него залезть и где тот самый портал, о котором говорил ему хозяин таверны, а потому эльф тихо бормотал. – Ну и как же в тебя влезть, родименький, не подскажешь, а? Может, есть какой-то камень или ещё что? Или ты предлагаешь мне просто так в тебя, как дураку, лезть? Перешагнуть и грохнуться в ледяную воду?

Ар недоверчиво покачал головой и закусил нижнюю губу. Взгляд его был необычно задумчив и требователен.

– А ты что думаешь, Лют? – Обратился он к лютне, мирно глуховато брякающей о бедро эльфа, когда же он продолжал наворачивать круги вокруг колодца. – Нырять? – Музыкальный прибор молчал; Ар недовольно и очень тихо пробормотал себе под нос.

– Эх, действительно... Что за бред... – И, поправив ремень лютни да наощупь рукой проверив наличие в мешке на спине карты, эльф раздосадовано вздохнул и аккуратно перелез через каменный забор колодца.

Бросив последний взгляд на окружающий его лес и посмотрев под болтающиеся над тьмой без глубинного колодца ноги, бард соскользнул с края, осторожно подтолкнув себя руками прямо в пропасть, навстречу необъяснимому и непонятному, но определённо – чарующе-притягательному неизведанному миру.

Глава 5