Перейти к содержанию

Дайджест за декабрь

Улучшенный интерфейс и правки под 15.0

Подробнее

Мониторинг серверов и редактор аддонов

Представляем вам две легенды. То, о чем можно было только мечтать, стало реальностью.

Мониторинг серверов Редактор аддонов

Подсказки из игры на вашем сайте

Теперь вы можете отображать сведения о внутриигровых элементах простым наведением курсора мыши.

Подробнее

Апдейтер аддонов

Представляем вам программу для автообновления аддонов и делимся подробностями.

Подробнее Скачать

  • Одна Незебградская история. Глава 6


     Поделиться

    – Если я тебе скажу, что попросту эксплуатирую тебя, что ты ответишь на это?
    – И на том спасибо. 
    – А ты будто бы думал, что это не так, да? 

     

    Из обрывков астрального бреда его вырвал настойчивый звонок в дверь. Противный звук на высоких нотах, будто бы молотком разбивающий на части голову, сначала пытался быть заглушен подушкой на жёстких торчащих во все стороны из неё перьях дайновских орлов, прижатой к ушам, но все попытки пошли прахом, и литератору всё-таки пришлось с неимоверным трудом приподняться с кровати, после чего он, конечно же, сразу упал обратно. Но вечно трезвонящий механизм был неумолим и лишь громче, как тогда показалось мужчине, начинал звонить, разрезая воздух и несчастный слух больного. И кто только придумал оснастить этой головной болью весь Незебград..?

    Замолкла эта душегубная фурия, лишь когда ей в ответ заскрипела в привычном имперском стиле обитая искусственной кожей дверь, впускающая в апартаменты запах сырости и уличной грязи, чернозёма, а вместе с тем – чего-то сладкого и тягучего, будто бы смутно знакомого. 

    – Кого нелёгкая принесла по мою душу..? – прохрипел хадаганец, поднимая взгляд сонных глаз с полопавшимися капиллярами на новоприбывшего гостя... гостью. – Вы тут как оказались? 

    Вопрос сорвался с языка быстрее, чем брюнет успел это осознать. В некоторой мере смущённый своей несдержанностью, писатель глухо откашлялся и уже более серьёзно взглянул на замершую в дверном проёме шатенку, чьё лицо, как показалось хадаганцу, выражало крайнюю степень взволнованности и нервозности, о чем говорили искусанные до крови губы и натянутая нервная улыбка. 

    «Неужели что-то настолько серьёзное произошло, что это дало повод будить меня ни свет ни заря. Астрал опять пожирает Сарнаут? Великий древний захватил порты? Яскеру нездоровится? Что ещё может встревожить этих твердолобых?» 

    – Вы не пришли читать лекцию, я волновалась о Вас. 

    Ей очень шли рыжие кудри, делающие её похожей на ал-риатовскую лисицу, но она никогда не любила свой цвет волос... И её обращение на «Вы» казалось таким неуместным, изысканным и тонким, что хотелось завернуть его в подарочную бумагу, перевязать лентой и спрятать где-нибудь глубоко в шкафу из эльджунской осины, чтобы иногда хоть доставать, с трепетом и восторгом распаковывать и любоваться. 

    – Извините, я войду? – тихий вопрос, слетевший с уст юной обладательницы медовых глаз, растворился в мраке лестничной клетки, чьи стены были выкрашены в кровавый цвет. 

    Ответ не потребовался: хадаганец лишь сделал шаг в сторону и подтолкнул дверь, которая, издав ещё более отчаянный скрип, чем в прошлый раз, словно взвыл сиверский элементаль, медленно раскрылась перед шатенкой, как бы приглашая её вовнутрь. Хадаганка неуверенно перешагнула порог квартиры, чудом не запнувшись о высокий, как в лучших домах Империи, порог. 

    Рука скользнула по стене в поисках выключателя, но безрезультатно, пришлось положиться исключительно на интуицию, пока зрение адаптировалось к темноте комнат, что позже уже позволило разглядеть некоторые элементы декора. Углубляясь вглубь жилища, гостья для себя подметила, что уж больно тут всё замершее, будто бы лишённое жизни, как давно заброшенный кем-то дом, где даже время течёт немного иначе, нежели за его пределами. 

    Вдруг что-то шевельнулось в темноте, двинулась какая-то тень, и удивлённому взгляду шатенки представился большой белый кот. Густая шерсть свисала с его тела равномерным потоком, обволакивая его и делая похожим чем-то на небольшой пуфик. Но грациозности этому животному явно было не занимать. В несколько ловких скачков этот пушистый зверь преодолел пространство коридора и прошмыгнул в одну из комнат, напоследок вильнув хвостом, поднимая в воздух слой шерсти, покоившейся на полу. 

    «Разве в этом районе разрешено содержание домашних животных..?» – мелькнуло у неё в голове.

    Казалось, писателя совсем не смущало присутствие посторонней у него дома, будто бы так и должно было быть, и никак иначе. А ведь действительно... Что, если этому следовало произойти? Возможно, в какой-то момент Судьба просто решила забросить все свои попытки сделать эту жизнь хоть более-менее интересной и пойти по банальному сценарию старых черновиков. Или же причиной был необдуманный поступок затуманенного сознания литератора, когда тем вечером он, будучи почти в бреду, сам не понимая зачем, согласился на очередную встречу с этой юной особой и слабой рукой написал на бумажной салфетке свой адрес. Это казалось теперь ему странным, но тогда... Тогда он просто не осознавал, что творит. Всё смешалось в голове, будто на смертельной арене. 

    Знакомые черты лица, тонкая лебединая шея и рыжие кудри, вьющиеся от природы – точно лесавка; этот взгляд, полный какой-то светлой тоски. Он видел её снова и, зачарованный, уже не мог себе сопротивляться. 

    Всё произошло так быстро и нелепо, когда имя слетело с уст, а уставшие глаза с горечью взглянули на обладательницу карамельных глаз; та лишь непонимающе посмотрела на писателя, как ей казалось, пропустившего мимо ушей всё то, что она ему говорила. Сердце дрогнуло, и внутри разлился неприятный липкий хладбергский холод, из-за чего хадаганка невольно передёрнула плечами. 

    И вот теперь, когда мужчина с трудом опустился на кушетку, он, хотя и не подавал почти никаких внешних признаков, показался хадаганке очень уставшим. Если присмотреться, можно было увидеть болезненную бледность лица, будто бы постаревшего за последние несколько дней на добрый десяток лет. Писатель сидел, откинувшись на холодную кожаную спинку дивана, закрыв уставшие глаза, которые резал любой источник света, и тяжело дыша. Грудная клетка высоко вздымалась и резко опускалась, в комнате катастрофически не хватало воздуха. Быть может, в этом виновато отсутствие любых домашних растений, которые он категорически выбрасывал или передаривал, если когда-то получал в подарок, или вечно закрытые и занавешенные окна.

    Но именно в эту минуту он впервые ощутил эту потребность свежего кислорода. Голова, будто налитая свинцом, казалась очень тяжёлой, при этом возникло ощущение, что кто-то её сдавливает руками. Сердце болезненно закололо, и его удары стали ещё тяжелее. Они выбивали последние силы из почти неподвижного тела. В висках почувствовалась ноющая боль, а вдыхаемый воздух казался слишком густым, каждый вздох давался с трудом. Наконец появилось слабое головокружение, в продолжение которого писатель уже начал терять границу между реальностью Сарнаута и своего воображения и тихо проваливаться в бессознание, но тут он ощутил на своём лбу едва заметное прикосновение, которое запросто можно было списать на больной рассудок, запертый в душной духовой печи и забытый неряшливой хозяйкой. Но голос, прозвучавший совсем рядом, заставил литератора всё же усомниться в промыслах собственной уставшей фантазии, мечущейся в мистовской агонии. 

    Прохладная, как дуновение дайнского ветра, ладонь почти невесомо коснулась кисти руки. Приятный холодок нежно скользнул по коже и тут же растаял, щекотнув запястье, от чего мужчина лишь тяжело вздохнул. В какой-то момент ему захотелось, чтобы этот лёгкий морозец вернулся и больше никуда не уходил. Трепетное ощущение лёгкого ветерка едва ли помогло вернуть хадаганца в нормальное состояние. 

    – Боже, у вас же температура подскочила! – послышалось какое-то непонятное шуршание, звук расстегивающейся молнии и шелест полиэтилена; затем неразборчивое бормотание, и, наконец, вновь зазвучал журчащий, словно весенний ручеёк, девичий голос. – Я схожу в аптеку, нужно купить жаропонижающее, но сначала, я прошу Вас, вернитесь в постель! 

    Фразы распадались на слова, а слова – на звуки, соединяющиеся в непонятные человеческому уху комбинации. Мысли расплывались, но сознание всё никак не могло уснуть, не хотело уходить во тьму.

    Бессонница, преследующая несчастного романиста, только сильнее подкосила здоровье хадаганца, который уже давно перестал сопротивляться этому, он просто продолжал плыть по течению лишь усиливающегося недуга, отказываясь принимать и уж тем более просить у кого-то помощи. 

    И будто бы не он сейчас опирался о тонкое хадаганское плечо, не его аккуратно сажали на кровать и помогали снять рубашку, неумелыми пальцами расстегивая слишком мелкие пуговицы, и уж явно не его накрывали покрывалом, поправляя под головой подушку. Послышался звук удаляющихся шагов, эхом в голове раздался скрип входной двери. 

    В какой-то момент сквозь душную тьму стал слегка различим чей-то голос, но разобрать слова, что он говорил, не представлялось возможным. Перед глазами мелькнуло лицо с милыми сердцу чертами, после чего плечо обожгло прикосновение руки, и неудачливый писатель наконец растворился во тьме.

    Смазанная картинка исчезла, и на смену ей пришла такая нежная, убаюкивающая Чернота. Она ласково приобняла его за плечи и трепетно взглянула на бледное усталое лицо, и уложила голову литератора к себе на колени. Почти невесомыми движениями пальцев Темнота неспешно перебирала почти чёрные волосы романиста, тихо, будто бы шевеля одними губами, напевая колыбельную на каком-то непонятном наречии. И когда наконец мелодия оборвалась, Чернота исчезла, на прощание оставив едва ощутимый на щеке поцелуй. Исчезла, но ощущение её присутствия никуда не пропало, она всё ещё была рядом, только невидимо, не материально, а душевно. 

    _________________________ 

    – Даже если звёзды бы погасли на небосклоне, знай, я нашла бы дорогу, чтобы вернуться к тебе, но подумай сам... Разве ты этого заслуживаешь? Ты пуст, как каменисто-песочный ландшафт Язеса. В тебе живут одни демоны вольнодумия. Они убивают тебя, высасывают все соки. Так зачем же мне, скажи на милость, искать к тебе дорогу? Не хочешь ли ты, чтобы я продалась этой нечисти? Если бы я была тебе действительно дорога, неужели ты бы так поступил со мной, лишив шанса на счастье?
    Ты просто эгоист и сердце у тебя, как лёд на Хладберге, холодное и тёмное, как неспокойный Астрал. Тебя волнуешь только ты сам. И это отвратительно. Как после этого ты ещё смеешь что-то мне говорить о теплоте и заботе? Лучше исчезни с глаз моих, чтобы лишний раз не вызывать разочарование.

     Поделиться

    "Вестник Сарнаута" - дайджест за июнь'21


    Новости

    Особое мнение

    Интервью

    Геймплей




    Творчество игроков















    Кроссворд
    Юмор


    Обзоры
    Замесы и стримы



















    Юмор

    « май июль »


    Обратная связь

    Рекомендуемые комментарии

    Комментариев нет



    Гость
    Добавить комментарий...

    ×   Вставлено с форматированием.   Восстановить форматирование

      Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

    ×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

    ×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

    ×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.


×
×
  • Создать...

Важная информация

Пользуясь сайтом, вы принимаете Условия использования